ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Подполковник Чередниченко руками развел:
– Ума не приложу, куда они могли запропаститься… Если бы возникла конфликтная ситуация, могли бы успеть доложить… Должны были бы успеть, поскольку на информатора выходит один, трое его страхуют с разных направлений… Ситуация стандартная…
Четыре офицера, что отправились на встречу с информатором, не успели вернуться. А мне пора уже было ехать, поскольку я по телефону предупредил о своем скором визите. Я еще раз повторил просьбу Чередниченко – передать мне сведения, как только сведения будут. В голове сидела нехорошая мысль и покоя не давала. И требовала проверки. И оттого я чувствовал себя не совсем уверенно. Почувствуешь, когда такие мысли в голове…
Я поехал на том же БМП, что был выделен для сопровождения колонны с вновь прибывшими сотрудниками ФСБ. Обратную колонну до аэродрома машина должна была сопровождать через четыре часа. Через четыре часа я уже должен был дважды вернуться, потому и не приказал подготовить другую машину. Но, чтобы не сидеть командиру отряда в неудобном положении на полу между ящиками с боеприпасами, поскольку больше в БМП-2 лишнему человеку поместиться негде, пришлось высадить одного из автоматчиков и занять его место. На командирское место я не претендовал, потому что командиру экипажа в случае какого-то обострения ситуации командовать своим отделением, а вовсе не мне. Следовательно, высаживать командира экипажа было нецелесообразно.
В разведуправлении РОШа меня уже ждали, как старого знакомого, с которым работается привычно легко. В действительности, за полгода мы с сотрудниками разведуправления хорошо сработались и легко друг друга понимали, провели множество операций, которые можно признать удачными. И потому представление начальнику разведуправления полковнику Бахметову вылилось в простую формальность. Мой рапорт был прерван на первых же словах легким взмахом руки, потом последовало рукопожатие и обязательное:
– С возвращением… Как там твой предшественник? – спросил Бахметов.
– Отправлен самолетом в Москву… Куча осколков в ногах…
– Это я знаю. А состояние?
– Вот это мне совсем неизвестно… Он не из нашей бригады… Мы познакомились, когда я дела ему сдавал… Не думал, что так скоро придется их снова принимать… Я даже не знаю, когда его ранило…
– На четвертый день по прибытии… Второй выезд… Местные врачи хотели сразу ноги ампутировать, он не захотел… Отправили в Москву… Там сказали, вообще ни о какой ампутации разговора не идет, все вылечат, только ходить долго будет с палочкой… Это последняя информация, которой я располагаю… – рассказал мне Бахметов то, что должен был бы рассказать еще подполковник Чередниченко. Но я слишком торопился, и Сергею Сергеевичу было, видимо, не до разговора.
– Мне, наверное, пара дней понадобится, чтобы личный состав изучить… – сообщил я. – Только нескольких человек знаю… Начальника штаба – давно, двух командиров взводов из нашей бригады – они сейчас на выезде, двоих с собой привез, и все… Изучу, пойму, кто на что способен, включусь полностью в работу…
– Двоих, что с собой привез, всегда держи при себе… – сказал полковник строго. – Мне Баргузинцев звонил, рассказал о твоей ситуации. Так что при себе держи… Сейчас они с собой?
– Оставил устраиваться… Я на БМП приехал… Охрана хорошая…
– Тоже правильно, но про персональную охрану не забывай…
– Мне сегодня еще надо представиться полковнику Башаеву. Что за человек?
– Трудно сказать… Мне он не по душе… Везде лезет, все знать хочет… Вчера пытался к нам в шифровальный отдел войти… Его там прапорщик чуть не пристрелил… жалко, не успел, хотя погон и несколько пуговиц сорвать умудрился… В этот кабинет только я один входить имею право… И мой заместитель, которого сейчас нет… Не назначили пока… Так что я один… Долго потом пришлось убеждать этого мента, что он еще легко отделался и что прапорщик имел полное право застрелить его… Я думаю, к военному прокурору он все равно обратится… Я в прокуратуру уже позвонил на всякий случай…
– Ладно, познакомимся… Разрешите идти?
– Позвони сначала… Этого Башаева поймать трудно… Все время где-то носится… Но он тобой интересовался уже дважды. Спрашивал, когда прибудет сменный командир в спецназ… Записывай номер… – Полковник продиктовал.
Записывать я, естественно, не стал, потому что для офицера-разведчика пять цифр запомнить не трудно, а не запомнить стыдно.
– Он знал, товарищ полковник, что именно я прилечу на смену? – Вопрос мой вырвался нечаянно.
– Это не военная тайна… Я сразу просил тебя прислать…
Выйдя из кабинета Бахметова, я сразу позвонил с мобильника. Ответила мне секретарша, достаточно плохо для такого «разговорчивого» поста разговаривающая по-русски:
– Ачемеза Хасановича в министерстве нет… У него сегодня неприемный день…
– А когда будет приемный?
– Завтра до обеда прием…
– Мне не на прием надо. Запишите мой телефон. Это говорит новый командир сводного отряда спецназа ГРУ подполковник Буслаев. Пусть он мне позвонит, если хочет сегодня познакомиться… После обеда я буду свободен… – Я продиктовал номер своего мобильника.
Конечно, я слегка хамил, и перед представлением заместителю министра, пусть и не министра обороны России, а только заместителя министра МВД республики, не говорят «если», не говорят «буду свободен». Но секретарша все равно по-русски понимает плохо, и тонкости лексики для нее недоступны. Отчего же не похамить…
Там же, в здании РОШа, я посетил и соответствующие отделы, отвечающие за снабжение всех уровней… Конечно, по большому счету, это дело начальника штаба, но я невольно повторял манеры командира своей бригады полковника Баргузинцева, который любил за все отвечать сам. Таким образом, потратив время с пользой, я не дождался звонка от полковника Башаева, и тогда решил распоряжаться своим дальнейшим временем самостоятельно – позвонил подполковнику Капустину:
– Игорь Евгеньевич, у меня сейчас есть свободное время… Готов передать себя в твое распоряжение. Если ты свободен, объясни мою задачу…
– Мне тут подсказывают, что в управление ФСБ можно и завтра съездить… А наше дело отлагательств не терпит… Сначала я хотел бы, чтобы ты поставил «уазик» так, как он стоял во время покушения на тебя… И люди, что там присутствовали, пусть выстроят конфигурацию… Пусть не боятся лазерного прицела… Это только прицел приборов нашего эксперта-трассолога… А сам на той же БМП приезжай сразу к трубе… Проведем следственный эксперимент…
– Я готов. Только в отряд заскочу, и сразу к трубе. Рассчитывай время…
* * *
Не искушая без необходимости судьбу и привычно избегая ненужного показного риска, я приказал, чтобы БМП высадила меня у двери черного хода.
– Ждите здесь, скоро снова поедем… К строящейся трубе котельной дорогу помнишь? Туда и поедем… Двоих еще придется высадить… Со мной два офицера отправятся… Подготовь места… – приказал я командиру экипажа и вошел в здание.
Подполковник Чередниченко был встревожен и нервно стучал тупым концом карандаша по столешнице. Отправленные на встречу с осведомителем офицеры не вернулись и к моему приезду, и их «подснежники» не отзывались на сигналы вызова на всех возможных диапазонах волн. Последнее обстоятельство особенно волновало Сергея Сергеевича.
– Может быть, это как раз обнадеживающий фактор? – предположил я. – Если бы «подснежники» попали в лапы к боевиками, нам наверняка ответили бы… Они никогда не упускают возможности похвастаться совершенной гадостью… Скорее всего, ребята вышли из зоны связи… Я пока с парнями из ФСБ поработаю, а ты посади специально человека, чтобы постоянно вызывал их. И на узле связи пусть эфир слушают… Милицейскую волну отследить надо. Если будут какие-то происшествия, мы должны знать раньше, чем туда менты прибудут…
– Ментов мы с самого утра слушаем, как только группа на встречу выехала… Я даже приказал, чтобы исключить человеческий фактор – мало ли, в туалет радисту захочется! – записывать все разговоры на милицейской волне на магнитофон… Рядом с радистом наш переводчик. Он все записи прослушивает…
– Нас за это не «нагреют»? – наивно поинтересовался я.
– Не «нагреют», если ты рапорт писать не будешь… Вообще-то «нагреть» могут и за простое прослушивание… Запись, конечно, вещественное доказательство… Я прикажу стереть пленку после прослушивания… Но, может быть, что-нибудь выудим, хотя я бы предпочел вариант, при котором нам ничего выуживать не пришлось бы…
– Прекрасно… Чтобы не мешаться, я со своими буду работать на следующий фиксированной волне. Будет что для меня, переключись…
«Подснежник» имеет пять фиксированных волн для связи. Отдельные группы, не желая вклиниваться в общую связь, работают на своих волнах…
* * *
Вообще-то я всегда привык рассчитывать только на себя. В какой-то степени, естественно, и на товарищей, с которыми обычно плечом к плечу иду, иначе не бывает, но, в основном, на себя, на свою голову, на свои реакции, на свое восприятие происходящего. Но и подполковник Капустин тоже – профессионал, он сыскарь, а я не сыскарь. В бою я дал бы ему фору, но в сыске фору он мне даст… И мне положиться на него тоже в определенной мере следует. И я положился. Не имея пока сам ниточки, за которую можно ухватиться и потянуть, чтобы вопрос разрешить, я решил надеяться, что такую ниточку нашел Капустин.
Капитана Рудакова я отвлек от выполнения обязанностей дежурного по отряду. Он по моей просьбе должен был выстроить всю конфигурацию, существующую в момент выстрела из дальнобойной снайперской винтовки. Рудаков – человек сообразительный, должен все исполнить как надо. В любом случае я смогу что-то подсказать ему по связи, если он ошибется.
Капитан Ламберт и старший прапорщик Волосняков заняли места довольных такой сменой солдат в БМП, и мы отправились к недостроенной трубе котельной. Подполковник Капустин уже был на месте, как я понял, увидев рядом с котельной «уазик», и двух прогуливающихся в полном боевом снаряжении офицеров. Снаряжение у ФСБ почти такое же, как у нас, единственное отличие состоит в каске. В ФСБ любят каски, а мы их не носим. У них обеспечение другое – каски дорогие и легкие, кевларовые, с встроенной системой связи. Армии такие не скоро достанутся. В армии каски тяжеленные, стальные, которые еще маршал Буденный принимал в эксплуатацию. А мы в спецназе ГРУ стараемся лишней тяжести избежать и вместо касок привычно носим или голубые береты, как у десантников, или просто камуфлированные косынки. Должно быть, по косынке офицеры ФСБ и определили, кто приехал. Мне сразу доложили:
– Товарищ подполковник, вас ждут внутри…
Козырнув, я с капитаном и со старшим прапорщиком прошел в котельную, металлическая дверь которой еще, похоже, ни разу со дня установки не закрывалась, о чем говорила куча бетонного мусора на пороге. Капустин и какой-то изможденный майор без бронежилета, державший большой дипломат в руках, стояли около наполовину смонтированного котла, готовые войти в него, чтобы подняться на трубу.
– Еще раз приветствую, – протянул руку подполковник Капустин, – хотя мы сегодня и не прощались. Познакомься, это наш эксперт-трассолог Олег Михайлович Красницкий.
Я пожал руку и майору.
– Дело вот какое… – медленно произнося слова, начал Игорь Евгеньевич. – Я дважды поднимался на трубу, представлял себе ту ситуацию, и мне показалось, что машина должна была бы закрыть от стрелка крыльцо и людей, если бы стреляли отсюда. Давай проверим… Там, у вашего крыльца, картину происшествия восстановят?
– Полную конфигурацию. Дежурный офицер, присутствующий при выстреле, уже на месте. Машина тоже должна быть там.
– Втроем в трубе поместимся… – Капустин глянул на Ламберта и Волоснякова. – Остальным придется здесь ждать… Поехали…
Ламберт переглянулся с Волосняковым, и оба прошли внутрь котла, чтобы осмотреть основание трубы. Оставив их заниматься осмотром, мы начали подъем. Экскурсоводом нам служил подполковник Капустин. Эксперт-трассолог поднимался последним.
Вид сверху не сказать чтобы впечатлял. В этом районе города восстановительные работы проводились не спеша. И пейзаж окрестностей радовал мало. Слева располагались остатки почти снесенных, не подлежащих восстановлению жилых пятиэтажек из силикатного кирпича, справа и чуть ближе к нашей казарме стояли несколько новых панельных пятиэтажек. Где-то копали канавы для укладки труб, где-то ставили столбы для линии электропередач, но общее впечатление было совсем не городским, не жилым.
Уперевшись ногой в металлическую скобу-ступеньку, я прижался спиной к противоположной внутренней стене трубы, пропуская майора Красницкого к строительным лесам, устроенным почти у самой вершины. Красницкий занял позицию, и раскрыл на лесах свой дипломат. Приборы из него Олег Михайлович доставал бережно: разворачивал тряпочку и выставлял на край трубы. Потом долго наводил, что-то вымеряя и поворачивая элементы настройки.
– Посмотрите, товарищ подполковник, – позвал он, наконец, меня. – Все у вашей казармы, как было в момент выстрела?
Я боком, отодвигая Игоря Евгеньевича, поднялся выше и навел на казарму бинокль. И после этого включил «подснежник». Мне не было видно капитана Рудакова, только самая макушка его берета выглядывала из-за машины.
– Капитан Рудаков… – позвал я.
– Слушаю, товарищ подполковник… – отозвался дежурный.
– Ты сейчас где стоишь?
– Там, где стоял перед выстрелом.
– Сделай шаг назад…
Голова капитана выглянула только чуть-чуть больше, до уровня носа.
– Еще шаг…
Теперь скрытым остался только подбородок.
– Еще шаг…
Теперь можно было рассмотреть и улыбку капитана. Но я точно помнил, что красная точка лазерного прицела винтовки смотрела ему в грудь чуть ниже правого плеча, а сейчас плечо еще скрыто крышей «уазика».
– Стой так…
– Я не так стоял, когда стреляли, товарищ подполковник, я был на пару шагов ближе… Даже, скорее, на три шага… Да, на три шага…
Я переглянулся с Капустиным, который тоже наблюдал за экспериментом в бинокль.
– Вставай на место, которое помнишь… – дал я указания.
Опять над крышей машины был виден только верх голубого берета капитана.
– Предупредите, товарищ подполковник, что будет красная точка… – попросил майор Красницкий. – Пусть не пугаются… Это не прицел…
– Рудаков! Сейчас будет красная точка… Это наш эксперимент… Это не прицел…
– Понял, товарищ подполковник…
Олег Михайлович навел прибор и включил лазер. Я в бинокль отчетливо увидел красную точку на двери казармы. Чуть выше середины двери…
– Рудаков! След от пули на двери покажи… – попросил я.
Капитан пошел к двери, наклонился. Нам не было видно место, которое он показывал.
– Что и требовалось доказать… – сказал подполковник Капустин.
– Хороший у тебя глаз… – похвалил я. – Без приборов определил…
– Я только прикинул высоту «уазика»… Спускаемся?
– Спускаемся. Рудаков! Свободен…
Мы с Капустиным не стали ждать, когда майор Красницкий соберет свои приборы и уложит их в дипломат. Олег Михайлович вполне мог справиться и без нас. И потому быстро спустились в котельную.
– И что скажешь? – У Игоря Евгеньевича были свои соображения, как я понял по его тону. Но он хотел бы услышать сначала мои.
А мои соображения были не самого радужного содержания. По крайней мере, они не обещали легкого вывода, способного ткнуть указательный палец в конкретного человека. Напротив, мои соображения вызывали и опасение, и еще больше запутывали ситуацию, чем она казалась в самом начале, когда пуля «винтореза» пролетела рядом с моим ухом и едва не обожгла его. Тогда даже я сам не мог предположить, куда заведет меня поиск истины… Впрочем, я и после последних событий точно так же не знаю, куда она способна завести, хотя предполагаю. И это уже значительный прогресс в расследовании…
– Что я могу сказать… Это была не шальная пуля. Выстрел был прицельным. Шальная пуля не наводится лазерным прицелом… Этот выстрел не был произведен из строящегося дома, поскольку пуля, хотя и деформированная, явно от «дальнобойки», а «дальнобойка» с пятисот метров обязательно пробила бы дверь… Там толщина металла пара миллиметров… Следовательно, стреляли издалека… как мы предполагали, с этой трубы. Но с трубы тоже не стреляли, поскольку не могли бы попасть в меня, скрытого машиной. Других высоких объектов поблизости нет… Вывод напрашивается сам собой – стреляли с вертолета…
– С милицейского вертолета… – добавил Игорь Евгеньевич. – И это значительно упрощает нашу задачу…
– Упрощает? – не понял я.
– Полеты, как правило, регистрируются… И пассажиры вертолета – тоже…
Я вздохнул, удивляясь его наивности.
– Здесь не всегда можно встретить такой порядок, как в глубине России…
В это время, переключившись на нашу волну, вышел на связь подполковник Чередниченко:
– Командир! Есть перехват милицейского сообщения. Парни, кажется, попали в неприятную ситуацию… Надо выручать…
– Что там?
– Они кого-то захватили… Какого-то майора милиции… Против них вызвали ОМОН. Омоновцам, во избежание разбирательства, дан приказ стрелять на поражение…
– Еду… – коротко ответил я, понимая, что, имея на руках «подснежники», если их кто-то в самом деле уже имеет на руках, могут прослушивать и наши разговоры. И потому я даже не стал уточнять, в какую неприятную ситуацию попали наши парни, и почему они не выходят на связь…
* * *
Добраться до казармы – дело пяти минут, если учесть, что БМП не слишком разборчива в дороге. На сей раз я уже с парадного, если можно так выразиться, хода зашел. Если стреляли не с недостроенной трубы котельной, то опасаться нечего, поскольку вертолета поблизости не наблюдалось.
– Сергей Сергеевич на узле связи, товарищ подполковник, – доложил капитан Рудаков. – Вас ждет… Там у нас неприятности…
Я кивнул, не желая на ходу уточнять, откуда уже и дежурный знает про неприятности, хотя догадаться не трудно, поскольку перед дежурным был раскрыт сейф, и Рудаков убирал в него карты. Значит, что-то подбирал для подполковника Чередниченко.
2
Конечно, подполковник Буслаев вояка хороший, даже вне боевых условий доказал свои способности бойца, и Игорь Евгеньевич признавал это охотно, но Андрей Васильевич по своему профессиональному профилю не сыскарь, и, видимо, не сыскарь в душе, хотя и разведчик. Разведчик и сыскарь – это совсем разные понятия, хотя на взгляд дилетанта кажутся похожими. Это и стиль, и методика мышления другие. И потому для Буслаева выглядит практически недоступным такой сбор информации, который для сотрудника ФСБ кажется делом элементарным и не слишком сложным, по крайней мере, не чрезвычайно сложным. Организация сбора информации – это азы профессии, и каждый оперативник обязан этот навык иметь. И подполковник Капустин справедливо считал себя хорошим сыскарем. По крайней мере, организатором сыскного дела, поскольку он в настоящее время возглавляет отряд, искать сам, естественно, не должен, но организовать поиск придется, и он готов это сделать правильно.
Вернувшись в казарму, Игорь Евгеньевич с удовольствием обнаружил, что общее застолье еще не началось, поскольку не закончилась передача дел и материальной части. И его сотрудники «отметиться» не успели. Хотя они вообще были людьми малопьющими, тем не менее, к сыску приступать следовало со свежей головой.
Майор Стриженов, как только Капустин уехал к недостроенной трубе котельной, начал принимать на подпись акты у тех сотрудников, которые сдали свои объекты. Но при появлении Игоря Евгеньевича встал из-за подоконника, который использовал как рабочий стол.
– Юрий Викторович, пойдем-ка…
Капустин удалился в кабинет с майором Стриженовым и уже начал объяснять ему, какой результат дала экспертиза на строящейся трубе котельной, когда позвонил на мобильник человек, о котором Игорь Евгеньевич уже успел позабыть – подполковник Ларичев.
– С прибытием на место, коллега… Слышал я, погода вас не балует, хотя это и Северный Кавказ… В дела успели включиться?
– Даже не успел в первый раз за свой новый рабочий стол сесть… – ответил Капустин, не зная, радоваться ему или огорчаться из-за нового вмешательства в дела московских спецов. А что они вмешаются, едва он доложит об обстановке, сомневаться не приходилось. Тем не менее скрывать происшествие тоже было нельзя. – Все, Артем Сергеевич, что происходило там с подполковником Буслаевым, продолжается и здесь с той же интенсивностью…
– Я это подозревал… – Ларичев своим бодрым юношеским голосом еще дома постоянно вводил Капустина в заблуждение. И сейчас опять показалось, будто подполковник из Москвы обрадовался не слишком приятному событию. – Жив, надеюсь?
– Опять оперативно среагировал, как в каждый из предыдущих случаев. Стреляли из крупнокалиберной снайперской винтовки с лазерным прицелом. По нашим подозрениям, стреляли из милицейского вертолета. Это даже не подозрения, а уверенность… Сейчас только вот, после проведения трассологической экспертизы, выяснили, откуда стреляли… Я только что вернулся с объекта… Будем дальше разбираться…
Ларичев выдержал паузу, необходимую ему для раздумья.
– Очень интересно… – сказал, наконец. – Похоже, «все дороги ведут в Рим»… Я позвонил, кстати, чтобы сообщить вам, что оба убитых организатора взрыва автобуса оперативно идентифицированы и опознаны… Это милиционеры из Грозного… И потому следует к ментам присмотреться внимательнее… И еще, вспомните, у нас уже был мент из Грозного, только убитый своими же…
– Тот, кажется, не из Грозного, тот из Шали… Впрочем, я уже не помню точно… Но это и не принципиально. Принципиально то, что он тоже мент…
– Итак, Игорь Евгеньевич…
Так пионеры в бытность свою на торжественных линейках говорили.
– Слушаю вас…
– Вы вынуждаете меня выехать вместе со всей бригадой в Грозный…
– Я вас, кажется, не сильно уговаривал… – Капустин почти проворчал. – И потом… Вы же достигли своей цели. Шарани Гочияев арестован…
– Моя цель – не чей-то арест, как и ваша, Игорь Евгеньевич… – возразил Ларичев. – Наша общая цель – искоренение терроризма…
При юношеском голосе эти слова звучали излишне патетически, и хотелось недобро и громко усмехнуться в трубку. Игорь Евгеньевич едва сдержался.
– Приезжайте… – сказал он намеренно равнодушно. – Только здесь уже не мы хозяйничаем, но мы будем рады вам помочь…
– Только не сильно афишируйте наш приезд, иначе в нас начнут стрелять точно так же, как в подполковника Буслаева… – в завершение разговора попросил Ларичев.
– Я постараюсь вообще забыть о вашем существовании… Когда вылетаете?
– У нас свой самолет стоит «под парами»… Постараемся сегодня же…
Капустин со вздохом убрал трубку.
– Кто это? – спросил Стриженов, который слышал почти весь разговор благодаря настройке трубки на полную громкость, установленную Капустиным еще с аэродрома, где было шумно. – Чего он хочет?
– Из Москвы, из «Альфы»… Командир следственно-экспертной бригады… Подполковник Ларичев. Он сейчас со своей бригадой у нас работает. А теперь сюда рвется… Хочет найти того, кто стрелял в Буслаева…
– Ну и пусть ищет…
– Не люблю, когда я делаю всю работу, а ее результатами пользуются другие, – прямо ответил Капустин. – Дома все так и получилось… Ему этого мало… Ладно… Давай продолжим…
В дверь постучали.
– Войдите… – на правах нового хозяина кабинета распорядился Игорь Евгеньевич.
Вошел офицер связи из отряда майора Стриженова, на шее висели наушники, которые красноречиво сообщали, что офицер продолжает работу, когда другие собираются.
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору…
Капустин махнул рукой.
– С аэродрома радиограмма, товарищ майор. Просят нас поторопиться с отъездом. Идет широкий грозовой фронт, если вскоре не вылетим, можем на несколько дней застрять…
– Когда вылетать? – спросил Стриженов.
– Как можно скорее…
– Значит, стол оставляем для вас накрытым… – посмотрел Стриженов на Капустина. – Ждем ответной услуги, когда приедем вас сменять… Кстати, может, из-за грозового фронта и твой московский коллега не прилетит…
И встал, показывая, что к отъезду готов.
– Он пешком припрется… Считает, что без него не обойдутся… Ладно… Осталось акты подписать… – напомнил Игорь Евгеньевич. – А потом я к вашей колонне машину прикреплю… Отправлю, наверное, пару человек в аэропорт… Позвони, кстати, Буслаеву… Пусть БМП сопровождения отошлет, как обещал… Я пока людей подберу…
– Начальник штаба подберет… На то он и начальник штаба… Я его хорошо знаю… Толковый мужик… Я только вот его голос слышал… Давай, акты быстрее подпишем…
Капустин пошел искать майора Сапожникова…
* * *
Звонок подполковника Ларичева показал, что связь между теми делами, что происходили дома и происходят здесь, по-прежнему не нарушена. И отчего-то возникло старое, еще домашнее беспокойство за свою семью. Игорь Евгеньевич посмотрел на часы. Жена должна была уже час назад вернуться домой, если поезд не опоздал и если в городе нет пробок. Из-за них больше всего страдает общественный транспорт. Метро никак не построят, хотя строят уже много лет, а интенсивность движения другого транспорта полностью зависит от количества машин на улицах. Можно было бы позвонить через полчасика, чтобы наверняка застать жену дома, но Игорь Евгеньевич ждать не пожелал и набрал номер домашнего телефона. Никто не отвечал. Тогда он набрал номер мобильника жены. Долго слушал продолжительные гудки. Опять никто не ответил. Это настроения не подняло. Правда, жена всегда носит мобильник в сумочке, а до ее недр добраться еще следует. И в городском транспорте порой это бывает сделать непросто. Там даже звонок услышать бывает сложно. Но сам Игорь Евгеньевич прекрасно понимал, что подбирает аргументы для самоуспокоения. Но аргументы тоже помогали мало. В этом случае лучше всего успокаивает работа…
Отправив двух сотрудников, выбранных и представленных начальником штаба майором Сапожниковым, готовиться к поездке на аэродром и дав им наставления, как и что спрашивать, у кого спрашивать, объяснив, с кем разговаривать не следует, и даже растолковав, почему не следует разговаривать с местными кадрами, Капустин вместе с Юрием Викторовичем стал собирать по группам неподписанные акты. Каждый акт требовал его подписи и подписи майора Стриженова. Каждый сотрудник или группа сотрудников передавала дела и вводила в курс дела сменщиков. Процесс не легкий и не минутный. Ладно еще, что больших разногласий не возникло, а вопросы по мелочам было легко урегулировать.
С актами, наконец-то, было покончено. Юрий Викторович, утрамбовывая свой рюкзак, все же подсказал сменщику:
– А ты бы лучше сам съездил на аэродром. Меня бы заодно проводил… Приняли бы граммов по сто на дорожку…
– Я своим людям привык доверять… – не согласился Игорь Евгеньевич. – Даже если их не знаю… Приеду, посмотрю, что доложат… Буду знать, что им в следующий раз поручать… Доверять или не доверять…
Отговорка была не самой лучшей, но все же подходящей к случаю. Он бы, может быть, и съездил. Но ехать тоже пришлось бы не одному, а показывать всем, как он беспокоится, как набирает домашний номер и номер мобильника жены при посторонних не хотелось. Да и разговаривать здесь, в кабинете, где никто не помешает, ему удобнее…
* * *
Майор Стриженов договорился о БМП сопровождения. Только не с Буслаевым, а с подполковником Чередниченко, с которым уже нашел общий язык. Буслаева на месте не оказалось. На вопрос, где командир спецназовцев, Чередниченко ответил коротко, но исчерпывающе:
– На выезде…
– Хотел попрощаться… Успеет вернуться?
– Едва ли… Если вернется, то только сегодня к вечеру…
– А имеет возможность не вернуться?
– Мы все каждый день такую возможность имеем. Разве что я один домосед… Штабная крыса, одним словом…
Начальник штаба спецназовского отряда был явно чем-то то ли недоволен, то ли делами озабочен, но в свои проблемы посторонних посвящать не хотел. Стриженов почувствовал это явственно. И потому не настаивал.
– Тогда за меня с ним попрощайтесь…
Но попрощаться у Стриженова возможность все-таки представилась. Правда, опять не лично… Подполковник Буслаев сам через полчаса, когда уже сменяемый отряд начал в автобусы грузиться, позвонил на мобильник Капустину в тот момент, когда Игорь Евгеньевич достал трубку, чтобы еще раз позвонить домой или напрямую жене на сотовый, если ее дома не окажется.
– Игорь Евгеньевич… Несколько вопросов… Первый… Посчитал нужным сообщить… У нас такая ситуация… Подполковник Чередниченко направил группу из четверых офицеров на разведку по нашему с тобой делу… Еще до нашего приезда… Группа встречалась с осведомителем, искала, кто передал заказ Гочияеву. Видимо, что-то узнали… Но на связь с нами не выходили. А тут у нас… Короче, мы добыли сведения, что местный ОМОН получил приказ выехать в загородный дом к какому-то майору милиции, которого якобы выкрали спецназовцы ГРУ. Предполагаю, что там наши парни засветились… Ведем, по сути дела, настоящую гонку… Пробуем добраться первыми…
– Что за загородный дом? – не понял Капустин. – Какие здесь загородные дома, к чертовой матери! Я думал, здесь принципиально невозможно иметь загородный дом…
– Дом в селе… Квартира в городе, дом в селе… Это считается нормальным…
Буслаев назвал село, и Игорь Евгеньевич пододвинул к себе карту окрестностей Грозного.
– Нашел… Это же километров тридцать с лишком…
– Примерно так… Но от нас есть прямая дорога. Пока ОМОН выедет, пока проедет через весь город, мы будем там…
– Хорошо. Держи меня в курсе дела… Нам только серьезного конфликта с местным ОМОНом не хватало… Может, мне тоже следует выехать со своими…
– Это было бы неплохо… Ты выступил бы в качестве миротворца… Тебя, кстати, еще не вызывали к полковнику Башаеву на представление? Это второй вопрос…
– Нет… Я еще и в своем управлении не представился…
– Мне этот полковник только что звонил. Я мягко сказал, что занят приемом дел и представлюсь, видимо, только завтра… Он сообщил, что завтра, возможно, его не будет, хотя секретарша говорила мне, что завтра у него приемный день… И вообще, спецназом ГРУ занимается его помощник, подполковник Тамиров, хотя обычно все представления проводит непосредственно Башаев. Но это не обязательная процедура… Чем-то мне этот разговор понравился… Думал твое мнение спросить… Можешь позвонить и спросить о представлении?
– Без проблем.
– Постарайся на завтра договориться…
– Попробую… А что тебя смущает?
– Мне кажется, что он со мной встречаться не желает… Так мне, по крайней мере, после телефонного знакомства показалось…
– Значит, ты предполагаешь… – произнес Капустин в раздумье фразу, в которой подразумевались все те действия, которые он предпринимал на протяжении всех последних дней. Скрытый смысл этой фразы обоим был понятен и без расшифровки.
– Пока ничего не предполагаю. Есть только то, что я сказал… Но, на всякий случай, не через местные структуры, а напрямую через Москву, может быть, через подполковника Ларичева попробуй запросить данные на этого Башаева. Кто он, откуда взялся, чем дышит… Я понимаю, что его проверяли многократно… Тем не менее… Проверяли-то наверняка местные… Если просто сопоставить данные местных органов внутренних дел с данными федеральных… У меня в голове фамилия зря вертеться не будет… Причем, понимаешь, отложилась она у меня в зрительной памяти… Словно я вижу ее написанную…
– Дай какую-то конкретную зацепку… Что проверять…
– Первая чеченская… Район Шали… Больше ничего вспомнить не могу…
– Я попробую… Тут вот майор Стриженов передает тебе прощальный привет. Он отбывает…
– Ему туда же…
Несколько просьб подполковника Буслаева, и мысли, вызванные этими просьбами, отвлекли Игоря Евгеньевича от тягостных раздумий. Он позвонил подполковнику Ларичеву, надеясь, что тот до самолета еще не добрался. В самолетах, особенно военных, всегда требуют отключать мобильники, чтобы не произошел сбой в работе приборов.
– Слушаю, Игорь Евгеньевич… Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы отменить мою новую командировку…
– Я просто хочу переложить на вас груз некоторых наших забот. Просьба лично к вам, Артем Сергеевич, от подполковника Буслаева. Он просит поискать через Москву данные на полковника Ачемеза Хасановича Башаева, в настоящее время координатора действий между федеральными и республиканскими силовыми структурами в ранге заместителя министра внутренних дел Чечни. Андрей Васильевич предполагает, что эти данные должны как-то касаться первой чеченской кампании и событий в районе Шали. Причем предлагает не использовать официальные данные, подготовленные самими чеченцами, а покопаться в архивах ФСБ. Очень его интересует этот человек… Меня, кстати, тоже…
– Значит, вы предполагаете…
– Вы слово в слово повторяете фразу, которую я сказал Буслаеву… Он ответил, что предполагать станет тогда, когда у него будут конкретные данные… Но настойчиво просил не отказать в просьбе…
– Хорошо, Игорь Евгеньевич, я сейчас же отправлю запрос. Мы вылетаем через полчаса. Координаты вашей группы в антитеррористическом управлении есть, так что досье вам перешлют шифротелеграммой.
– У нас в отряде нет шифровальщика, только кодировщик.
– Хорошо, передадут кодограммой… Я предупрежу… Есть еще что-то?
– Есть. Еще до прибытия Буслаева начальник штаба отряда спецназа ГРУ направил на свидание с информатором четырех офицеров. Цель – поиск человека, который передал заказ на убийство Буслаева Шарани Гочияеву. Видимо, что-то там нашлось… Спецназ получил информацию, что в одно из недалеких от Грозного сел вызван местный ОМОН… Не федеральные силы, а именно ОМОН, и именно местный… Говорят, там четверо спецназовцев ГРУ похитили человека, майора милиции… Буслаев выехал выручать… Хочет сработать на опережение…
– Будем надеяться, что выручит… Значит, что мы имеем… Убитого мента из Шали… Это раз… Двух террористов, чеченских ментов, к сожалению, тоже погибших… Это два… Выстрелы из милицейского вертолета… Это три… Майор милиции, захваченный спецназом… Это четыре… Плюс к этому заместитель министра, полковник милиции… Это пять… Не слишком ли много, чтобы не обращать на это внимания?
– Обращаем… Относительно вертолета… Вот-вот вернутся мои сотрудники. Выясняли на аэродроме все, связанное с полетами вертолетов над городом… Данные я передам… Но здесь с ментами трудно будет работать… Помощи нам ждать неоткуда… – посетовал Капустин.
– Только от меня… Антитеррористический комитет еще имеет авторитет… Против наших действий даже правительство республики возразить не сможет…
– Когда прилетаете?
– Вылетаем через полчаса, я же сказал…
– Ждем…
Игорь Евгеньевич отключил телефон. В списке, лежащем на столе под стеклом, нашел номер приемной Башаева и сразу позвонил туда. Ответила плохо говорящая по-русски секретарша. Но соединила без вопросов. Капустин назвал себя.
– Я хотел бы, товарищ полковник, представиться, поскольку нам теперь вместе работать…
– Обязательно, обязательно, Игорь Евгеньевич… Мне уже сегодня прислали документы по вашему отряду… Завтра у меня приемный день… Записываю вас… Значит, я жду вас ровно в девять тридцать… – Полковник Башаев был, кажется, в прекрасном расположении духа, говорил приветливо, чуть ли не радостно.
– В девять тридцать я буду у вас…
Значит, подполковник Буслаев прав в своих ощущениях, – отметил Игорь Евгеньевич. У полковника Башаева завтра будет приемный день, и полковник просто не желает встречаться с Буслаевым.
– Я, кстати, хотел сегодня сам к вам в отряд приехать, посмотреть, как устроились… – продолжил полковник Башаев. – Я буду неподалеку через пару часов… Хочу навестить ваших соседей – отряд спецназа ГРУ… Но у меня день расписан, и потому едва ли уложусь во времени… У вас с соседями как отношения, налажены? В смысле взаимодействия на случай тревоги…
– Мы только сегодня приехали, а отряд спецназа ГРУ, насколько я знаю, опередил нас на неделю с небольшим… Но мой предшественник с ними хорошо сотрудничал, думаю, и у нас будут тесные отношения. Тем более с нами вместе прилетел их новый командир…
– Я в курсе… Подполковник Буслаев… Что он за человек?
– Вы с ним, товарищ полковник, не знакомы? Он же командовал уже сменным отрядом…
– Не успели познакомиться… В днях разминулись… Какое впечатление он производит?
– Боевой офицер…
– Это хорошо… Только боевых офицеров у нас много, а нам нужны офицеры думающие…
– Мне кажется, в этом плане у вас не должно быть к подполковнику Буслаеву претензий…
– Да? – почему-то удивился Башаев. – А мне другое докладывали… Ладно, посмотрим…
На этом разговор закончился, оставив больше вопросов, чем дав ответов. И главный из вопросов – знает ли Башаев, что Буслаев выехал на задание? Может быть, знает и потому желает в его отсутствие проинспектировать отряд… Не исключен и вообще криминальный вариант, что Буслаеву подсунули информацию, чтобы он выехал и попал в засаду. Его необходимо было предупредить. Игорь Евгеньевич набрал номер подполковника Буслаева.
– Андрей Васильевич, я только что с Башаевым разговаривал…