Книга: Под призрачным прикрытием
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания

Эпилог

Дом, в который привел «волкодавов» командир разведвзвода Слава, был частично разрушен. Мина взорвалась рядом с одной из стен дома, выбив, естественно, окна и двери во всем доме, и развалила половину не армированной шлаколитой стены. В итоге получилось, что крыша частично разрушилась и постоянно грозила упасть полностью, провалить еще уцелевшие перекрытия и придавить обитателей. Но две пожилые женщины, одна возрастом далеко за восемьдесят, вторая явно за шестьдесят, еще крепкая, внешне сильная, правда, и с сильно отекшим лицом, что обычно говорит о больных почках. Хотя, может быть, лицо отекло от постоянных слез, может быть, и от болезней. Но женщинам некуда было больше податься. В деревне было еще несколько целых домов, в одном из которых поселились «нац-гвардейцы» с поста, но женщины в чужие дома перебираться не желали.
– Как так… – ответили на вопрос Лесничего женщины. – Чужое, чать… Как без хозяев можно… Они ж вернутся, когда все угомонятся. Нельзя никак…
В этом сказывалась природная деликатность и щепетильность простых русских женщин.
В итоге женщины без остановки топили уцелевшую печку, согревающую не только комнатку, где они ютились, забив листом фанеры окно, но и, по сути дела, улицу. А все потому, что во второй комнате, имеющей проход на кухню, не было стены. И комната с кухней были почти на улице, как и задняя часть самой печки, что обычно бывает самой горячей, если не считать внутреннюю ее часть, на которой готовят и которая находилась на кухне, то есть тоже практически на улице. И в уцелевшей комнате тепла оставалось очень мало, хотя все щели были старательно замазаны глиной или заклеены малярным скотчем. Женщины даже спать ложились в зимней одежде. Хорошо еще, что дров в полуразрушенной деревне хватало. С любых развалин можно было принести множество, и это не считалось воровством. И даже наоборот, женщины были уверены, что сжигают мусор. Да так оно, по сути дела, и было, потому что артиллерия Украины превратила ранее цветущие украинские же деревни в горы мусора и продолжает это успешно делать в угоду своим закордонным хозяевам.
Чем питались женщины, сказать было трудно. Слава дотащил до их дома целый бумажный мешок с едой, которую они сразу разделили на дневные скромные нормы и полезли прятать на чердак под упавшую крышу. Была надежда, что всегда голодные бойцы «нацгвардии» там искать не будут. Просто побоятся туда забраться из-за угрозы обрушения. Но пока в деревне присутствовали «волкодавы», женщинам не стоило бояться прихода «чернорубашечников». Снайпер Величко остановил бы их на дальних подступах к деревне. И не просто остановил, а уложил бы в снег так, что многие потом уже никогда не смогли бы встать и передвинуться без помощи патологоанатома.
Слава в нескольких словах объяснил это женщинам. Они согласились, хотя все же обеспокоились, когда спецназовцы стали рыть малыми саперными лопатками в земляном полу сарая себе укрытие. Для чего нужно укрытие, если снайпер охраняет, женщины понять не могли. Пришлось объяснить уже Лесничему:
– Снайпер тоже стреляет не из пушки. А если танк подъедет или бронетранспортер? Его винтовка против брони бессильна. Нам необходимо иметь место, где можно спрятаться, чтобы потом самим атаковать неожиданно.
– Эти проныры в черном все найдут… – сказала младшая из женщин, взяв от стены сарая большую садовую лопату, чтобы помочь «волкодавам».
– Если и найдут, то на свою голову. Хотя найти нас будет трудно. У нас на учениях, помню, офицеры спецназа ФСБ, которые нас искали, стояли на груди солдата, перекуривали. И ничего не заметили. А солдат терпел…
Ответ, кажется, женщин вполне устроил. Они сами не обманывали, не любили, когда их обманывают, и верили на слово другим людям.
От помощи женщины «волкодавы» отказались, хотя лопату ее взяли. Но, как только женщина вышла из сарая, лопату вернули к стене и стали продолжать работать привычными малыми саперными лопатками. У большой лопаты мешал длинный черенок. А с малыми работа продвигалась быстро.
Пока копалось резервное укрытие, которое могло бы и совсем не понадобиться, и изготавливался настил, который потом необходимо было замаскировать, Суматоха начал готовить к первому боевому заданию робота «Пластуна». В принципе, «Пластун» был собран и готов уже на базе в подвале разрушенной церкви. И на последнем этапе пути его даже испытали в движении, позволив преодолеть завершающий километр дистанции. Причем для осложнения передвижения прицепили в качестве буксируемого средства широкий белый полог, на который уложили дополнительный груз – пару рюкзаков. «Пластун» без проблем справлялся с нагрузкой, но когда на полог попытался улечься командир боевой группы «волкодавов», резиновые гусеницы начали пробуксовывать в легком, не уплотнившемся снегу, и «Пластун» замер на месте. Такой груз оказался излишне тяжелым для его слабых двигателей. Да и сам он был слишком легок, и не мог зацепиться за снег так, чтобы тащить еще и человека.
Суматоха, по сути дела, только проверил все электронные системы робота, поймал вопросительный взгляд командира и подтвердил:
– Он готов.
– Маршрут ему задал точный?
– Проверил.
– Запускай.
Сергей Ильич включил коммуникатор «Стрелец»:
– Я – Браконьер. Вызываю Шестого… Вызываю Шестого…
– Браконьер. Я – Шестой. Слушаю. Временами даже наблюдаю. Но в данный момент лицезреть не могу. За сараем не вижу…
– Мы «Пластуна» запустили. Он пройдет в сорока метрах от поста «чернорубашечников». Могут высунуться, чтобы посмотреть. Надеемся, за снегом не заметят. Подстрахуй его…
– Понял, работаю.
– В целом обстановка как? Отслеживаешь?
– В соседнее село танк заехал. Боюсь, это тоже мародеры. Могут и к вам двинуть. Они знают, откуда я стреляю, и аккуратно прячутся. Из «брони» выходят только под прикрытием домов. Как бы в самом деле к вам не двинули…
– Если ПТУРом его достать? Я могу позвонить Надкалиберному. У него есть «Конкурс». Они пусковой станок с пусковым механизмом сняли с подбитой украинской БМП. А потом где-то и ракеты раздобыли. Комбат доставит.
– Хорошо бы, – согласился Величко. – Расстояние позволяет стрелять напрямую. Мы тут уж думали из РПГ-7 попробовать. Но для РПГ – далековато. И видимость скверная. Решили, если уж двинет, мы его крупнокалиберным пулеметом вернем. Подбить, конкретно, не сумеем, но побеспокоим. Беда только, у пулемета прицела с тепловизором нет, как и у РПГ. Но если есть «Конкурс» – это меняет дело.
– Я позвоню комбату. А ты готовься принять. А пока все внимание на пост «нациков». Не позволяй им «Пластуна» повредить.
Небо стремительно темнело. Лесничий, отключив микрофон, осмотрелся.
– Суматоха! Поехали!..
Суматоха взял в руки пульт управления и начал нажимать кнопки. «Пластун» без натуги и почти беззвучно двинулся на выполнение задания. В данном случае задание было простое – максимально приблизиться к территории базы «Теней» и с помощью своего Wi-Fi-коммуникатора обеспечить Wi-Fi-связью Иващенко. Опасный участок, на котором «Пластун» мог бы быть замеченным при пересечении деревенской улицы, был успешно преодолен, и никаких осложнений не возникло. Навигатор «Пластуна» во избежание «подсматривания» со стороны недругов был отключен от системы позиционирования GPS, но работал в российской системе ГЛОНАСС и выводил на карту в мониторе ноутбука Суматохи яркую зеленую точку, показывающую его местонахождение. Вообще-то маршрут уже был заложен в программу, и не требовалось работы оператора, чтобы вмешиваться в движение. Суматоха только посматривал время от времени на окошко, открытое в углу экрана, куда транслировалось изображение с тепловизионной камеры «Пластуна». Над местностью уже встала плотная темнота, усугубленная низкими тучами. Но темнота не мешала роботу «рассматривать» дорогу впереди. Помех ему не встретилось. У Суматохи вызывала опасение относительно крутая по одному склону горка перед самым концом маршрута. «Пластун» должен был начать работать, не добравшись до вершины пару метров. Если бы этот склон стал «неподъемным» для робота, пришлось бы делать круг и подниматься сбоку. Но все обошлось. Робот доказал свою вездеходность.
Теперь можно начинать работать.
– Командир… – позвал Суматоха.
Лесничий тут же оказался рядом.
– Текст давай. Для передачи.
Сергей Ильич показал на свою голову. Объясняя, где хранится текст.
– Диктовать буду.
Суматоха уселся поудобнее и пристроил ноутбук на колени. Лесничий стал диктовать, удивляясь, как быстро набирает текст его подчиненный офицер. Не каждая профессиональная секретарша так сможет. Наконец, тест был отправлен.
– Вышел на связь. Читает, – сообщил Суматоха…
Лесничий вздохнул с облегчением. Если читает, значит, у Иващенко все нормально. Без него никто не сумел бы разобраться со спецтехникой достаточно быстро для того, чтобы читать сообщения вместо Виктора Юрьевича. Это утешало. А то на душе у командира было постоянно неспокойно…
* * *
Освободив от наручников руки, Иващенко стал соображать, как ему раззадорить глупого часового, сильно уважающего свои плечи. Раззадорить до того, чтобы тот открыл все-таки дверь с желанием побить от всей души скованного наручниками долговязого русского. Но раззадоривать не пришлось. Часовой дождался, похоже, когда караульные отойдут, добрался до угла, чтобы убедиться в собственной безнаказанности, вернулся и стал в темноте, не прибегая к фонарику, искать ключом замочную скважину. Кулаки, наверное, сильно чесались, а думать о возможных последствиях его голова не умела. И даже усы, наверное, к груди примерзшие, не помогали.
Помня, что у часового в руках автомат, Виктор Юрьевич на ощупь быстро нашел совковую лопату. Конечно, металл лопаты не сможет защитить от пули, но если лопату повернуть под острым углом, пуля может срикошетить и уйдет в стену. Тот короткий момент, когда караульный светил фонарем в комнатку, оказался достаточным для бывшего военного разведчика, умеющего фотографировать в памяти то, что требуется запомнить. Иващенко запомнил расположение стен и знал даже, что может размахнуться лопатой и ни за что не зацепиться. Впрочем, размахиваться он необходимости не видел. Конечно, можно получить удовольствие, стукнув плашмя лопатой по носу часового. Но ради секундного удовольствия рисковать бо́льшим не хотелось. В данном случае не хотелось рисковать свободой. И потому лопата осталась в опущенных руках, штыком вперед. «Волкодав» при этом прекрасно понимал, что держать одной рукой автомат, а второй попадать в темноте ключом в замочную скважину навесного замка не очень удобно. Замок болтается под ключом. Гораздо легче одной рукой замок придерживать, второй ключ вставлять. Значит, часовой может автомат к стене поставить. Но ждать осталось недолго, и гадать не стоило. Но стоило прислушиваться. И Виктор Юрьевич прислушался. Он словно бы со стороны наблюдал за движениями широкоплечего часового. Вот тот открыл замок, вот снял его и положил на землю под дверью – при выходе важно не наступить и не упасть; вот снял звякнувшую накладную петлю, вот взялся за дверную ручку.
Момент назрел…
Иващенко ударил в дверь всей ступней. Дверь была тяжелая, сваренная из толстого одинарного листа, тем не менее распахнулась от сильного удара резко и основательно ударила часового по носу. Так ударила, что тот, отлетев в сторону, сел на пятую точку. А Иващенко резко скакнул вперед, не забыв про замок под ногами, и нанес лопатой удар в горло. Лопата была не сильно отточена, но все-таки и не совсем тупая, голову она не отрубила, но до шейных позвонков дошла. Видимо, полковник Шилохвостов помнил бытность свою в спецназе ГРУ, где солдат заставляют бриться малыми саперными лопатками, и заставлял здесь тоже лопаты точить. Хотя и не требовал превращать их в бритвенные приборы.
Виктор Юрьевич обернулся, нашел глазами автомат часового, плечи которого в лежачем положении расплылись по земле и казались еще более широкими, и уже наклонился, чтобы поднять оружие, когда услышал резкое:
– Стоять! Не шевелись! Стреляю на каждое движение…
Это был все тот же добрый караульный, что пытался защитить «волкодава» от буйного часового. Наверное, снова с той же целью пришел. Проверить хотел. Такого даже убивать было жалко. Хотя война не имеет обыкновения считаться с жалостью.
– Он сам открыл дверь, на свою голову… – с усмешкой сообщил Иващенко. – На свое горло то есть… Я вынужден был только защищаться…
– В СБУ разберутся… – Караульный вытащил из кармана разгрузки переговорное устройство, но не успел включить его и упал лицом вперед. Из шеи караульного торчал металлический штырь с оперением, так называемая стрелка, точно брошенная умелой и сильной рукой. Понимая, что другим «волкодавам» здесь делать еще нечего, Иващенко сразу понял, кто бросил стрелку из темноты.
– Юрий Юльевич… – тихо позвал Иващенко.
Полковник Шилохвостов шагнул из-за угла. Даже в темноте можно было разобрать, что лицо спокойно и сосредоточено. Может быть, даже слегка хмурое. Полковник без разговоров протянул Иващенко «PlayStation Vita».
– Я так понимаю, что это предмет твоей связи с группой?
– Да… – почему-то сразу, словно загипнотизированный, доверился и сознался Виктор Юрьевич. – Как вы поняли?
– Ты раньше был серьезным и психически уравновешенным офицером. Не могла игрушка сделать из тебя психопата. Не тот ты человек. И с Интернетом вы переборщили. Там другой Иващенко. Не тот, которого я знал. Твоя группа рядом?
– Да.
– «Тени» подлежат уничтожению?
– Да…
– Вызывай своих. Я согласен.
Вот теперь Иващенко не то чтобы совсем не поверил. Просто усомнился.
– А вы их встретите пулеметами?
– Ты будешь постоянно рядом со мной.
– Где?
– Пойдем в мой кабинет… У меня будет для тебя поручение в Москву. Пойдем. Это приказ.
Было в голосе Шилохвостова что-то такое, что заставляло ему подчиняться. Наверное, уверенность в том, что он прав в своих действиях. Но правыми себя всегда считают обе стороны конфликта. У каждой своя правда, собственная. И лишь истина бывает только одна, и она никогда пополам не делится. И потому Иващенко согласился подчиниться, но решил не терять осторожности.
Они прошли под окнами караульного помещения пригнувшись, полковник прошел за дверь первым, убедился, что перед лестницей никого нет, еще раз открыл дверь и придержал ее, чтобы Иващенко успел стремительно проскочить вперед и преодолеть лестницу. Полковник догнал его уже у двери своего закрытого на ключ кабинета. Впрочем, Юрий Юльевич не долго возился с замком. Сразу открыл и запустил Иващенко внутрь. Сам сел на стул сбоку, предлагая и Иващенко присесть рядом. Вытащил из кобуры свой пистолет, держа за ствол, протянул «волкодаву».
Иващенко проверил. Пистолет был заряжен, патрон дослан в патронник. Конечно, в оружии мог быть сточен боек, но Иващенко сам себя считал человеком-оружием и потому не особенно волновался за возможную неспособность пистолета стрелять. И то, что Шилохвостов тоже был человеком-оружие, Иващенко не смущало. Разница в возрасте была велика. Обычно офицеры в возрасте Юрия Юльевича уже и не участвуют в боевых операциях в качестве непосредственных исполнителей как раз в силу возрастных ограничений. Хотя и здесь бывали исключения, но Иващенко чувствовал себя уверенно.
– Оружия у меня больше нет. Обыскивать будешь?
– Нет, – сказал Виктор Юрьевич.
– Вызывай своих.
– А почему я должен вам верить, товарищ полковник?
«Волкодав» в данном случае объединил несовместимые вещи. В украинской армии присутствовало обращение «господин полковник», и звание Шилохвостов носил украинское. А слово «товарищ» было из российского обращения к старшему по званию, который был подполковником Российской армии. Но оба этого не заметили.
Шилохвостов протянул руку, взял со стола книгу, из книги вытащил заложенный в нее конверт с компакт-диском. Протянул «волкодаву».
– Не будем торговаться. Времени у нас мало. Это ты должен передать в ГРУ. Не в свое управление, а в агентурное. Они ждут. Скажешь от кого. Данные очень важные. Впрочем, передавать будешь, скорее всего, через свое командование. В агентурном управлении этого ждут. А я остаюсь здесь. Моя задача еще не выполнена.
– Значит, вы…
– Значит, Виктор Юрьевич… Значит… «И все ж, пока есть офицерская честь, Россия жива, и она еще есть»… Вызывай своих. «Тень» должна быть уничтожена.
– А как вы здесь останетесь? Вас же…
– У меня сильные покровители. Моя дорога идет дальше. И я обязан ею идти. Работа у нас с тобой такая…
Иващенко без сомнения вытащил «PlayStation Vita», вставил в слот карту памяти, включил Wi-Fi.
– Карандаш с ластиком есть, товарищ полковник?
– Нет. Зачем тебе?
– Вместо стилуса.
– Настоящий стилус устроит?
– Думаю, да.
Полковник вытащил из кармана смартфон в чехле, из гнезда в том же чехле вытащил стилус. Передал «волкодаву». Тот сразу начал набирать текст и отправлять короткими сообщениями. Короткие сообщения практически не поддаются дешифровке.
У Лесничего сразу возникли встречные вопросы по расположению постов и по палаткам вне метеорологической станции. Шилохвостов ответил без сомнений. Предупредил о камерах наружного наблюдения, но Иващенко об этом даже сообщать не стал. И только договорился с командиром, где встретит группу. Встреча была назначена на углу кирпичного здания, где начинается дорожка к палаточному городку. Полковник не поинтересовался, почему Иващенко не заинтересовался камерами внешнего наблюдения. Он, судя по удовлетворенной улыбке, и так все понял. Ответ Лесничего был коротким и исчерпывающим:
– Выступаем немедленно…
Иващенко выключил «PlayStation Vita», убрал в карман, вернул полковнику стилус, встал и нервно прошелся по кабинету.
– Не переживай. Если «волкодавы» обучены, а они, как я понимаю, обучены, они справятся.
– Я по другому поводу. Я обещание дал…
– Кому?
– Анатольеву.
– Помню. При мне было. Анатольев человек грамотный и организованный. А что хуже всего, обладает недюжинными организационными способностями. Он – опасный враг. И потому, я соглашусь, подлежит уничтожению. Согласен с тобой. Я сейчас вызову его к себе. Ты встанешь за дверью… Там, на двери, вешалка. В кармане солдатского бушлата «струна Джигли». Боевая, не хирургическая. Можешь воспользоваться.
Иващенко коротко цыкнул и отрицательно мотнул головой.
– Не люблю много крови. У меня руки есть…
– Ну-ну… Анатольев очень гордится своим желтым поясом по карате.
– Это его беда…
Шилохвостов позвонил и приказным тоном, хотя и весьма сдержанно, потребовал, чтобы подполковник срочно явился к нему в кабинет. Ждать пришлось недолго. Шаги в гулком коридоре заставили Иващенко спрятаться за дверь. Дверь открылась аккуратно, хотя Виктор Юрьевич и предусмотрел ловушку со стороны полковника и подполковника, и подготовил руки против удара дверью. Но удара не последовало.
– Заходи, Анатолий, – строго сказал Шилохвостов, поднимая голову.
Анатольев зашел, закрыл за собой дверь, и тут же громадные лапищи Иващенко захватили его одновременно за затылок и за челюсть.
– Я привык держать обещания, – только и сказал Иващенко, и руки совершили резкий рывок в разные стороны. Челюсть сдвинулась влево, затылок подался вправо. Хрустнул шейный позвонок. Анатольев упал, и из горла струей потекла кровь.
– Скоро твои «волкодавы» прибудут?
– Должны скоро. Пойду встречать.
– Последнее дело осталось.
– Какое?
– Мне голову проломить. Голову желательно совсем не отрывать. Хватит рассечения кожи. Можешь для убедительности челюсть сломать. Она у меня уже была сломана. Умеешь?
– Обучен. С какой лучше стороны?
– По старому перелому. Вот здесь… – показал Шилохвостов пальцем. – Я готов. Бей.
Иващенко ударил. И услышал, как хрустнула челюсть. Полковник свалился на пол мешком. Виктор Юрьевич хотел уже выйти, когда вспомнил о второй просьбе. Приподнял полковника и ударил головой об острый край стола. Кровь побежала сразу и обильно. Рана получилась длинная, и кожа широко разошлась. Шрам долго будет заметен…
* * *
Завершение операции не несло в себе сложности, поскольку камеры внешнего наблюдения, включая камеры внутри лагеря, которых тоже было несколько, ничего не показывали, кроме статичных сцен. И даже разобрать, летит или не летит снег, в темноте было невозможно. Аппаратура под руководством Суматохи работала без сбоев и обезопасила «волкодавов».
Дальше основным действующим лицом выступил уже сапер Редкозуб. Подготовленные им взрывные устройства разносили по палаткам лагеря все, но подключал их лично Редкозуб, никому не доверяя такую тонкую и ответственную работу. Все взрыватели были настроены на открывание полога палатки. После первого взрыва люди из других палаток тоже выйдут. Даже не просто выйдут, а торопливо выскочат. Значит, взорвутся все. Жилые палатки от нежилых отличали с помощью тепловизора, показывающего наличие тепла. Нежилые палатки никто не отапливал. Минировать палатки поваров, стоящие рядом со столовой, как и саму столовую, не стали. Но быстро добрались до более обширного лагеря «партизан» и там заминировали не только все выходы из палаток, но и их углы. Благо взрывных устройств было приготовлено достаточно, и не нести же их, в конце-то концов, назад.
Так, подготовка была закончена. «Волкодавы» отошли к кирпичному корпусу. Иващенко показал на два окна.
– Караульное помещение. Побольше гранат, чтобы не было преследования.
– Понял. С улицы из гранатометов, залпом… – в микрофон скомандовал Лесничий. – Но это потом. Меня полковник Шилохвостов еще интересует.
– Отпадает. Его в лагере нет. В Киев уехал, вызвали срочно…
Иващенко и сам не знал, почему обманул командира. Наверное, просто сыграла инерция разведчика, не раскрывающего не только свои, но и чужие тайны. И даже особенно чужие. Эта инерция застревает в человеке на всю жизнь.
– Тогда караулом займемся.
От здания отошли на десяток метров и с такой дистанции дали залп по окнам караульного помещения. После залпа разрядили в оконные проемы по автоматному магазину. И сразу начали отход. И хорошо слышали, как их отход сопровождается множественными взрывами.
– Время у нас?.. – спросил Иващенко.
– Полночь. Ровно… – сообщил Лесничий.
– «Тени» исчезают в полночь… Надеюсь, что навсегда…
– Новых наберут, – не согласился Кравченко.
– И новые исчезнут, – пообещал Редька. – Постараемся соблюсти добрую традицию. Исчезнут тоже в полночь…
– Уходим в темпе, – скомандовал Лесничий.
До деревни Калинушка добрались быстро и без приключений. И только там получили сообщение от снайпера Величко.
– Я – Шестой! Вызываю Браконьера.
– Я – Браконьер, – отозвался Лесничий. – Слушаю тебя, Шестой.
– Вижу вас. Вам наперерез сквозь пургу двинулся из соседней деревни танк. Расчет ПТУРа сейчас попробует его остановить. Дистанция и ночной прицел им это позволяют. Танк уже недалеко от вас. Рекомендую всем залечь. Мало ли что… Промах или осколки…
– Ложись! – сразу дал команду Лесничий.
– Годится, – одобрил Величко, наблюдая за действиями группы в тепловизор.
Каким бы ни был сильным и свежим снегопад, он все же был недостаточно белым, чтобы скрыть появление стремительного бело-красного тела, летящего откуда-то со стороны. Вот черный танк снегопад прятал. И показал только в момент взрыва. Первая же ракета попала точно. Последовал мощный взрыв. Танк загорелся.
– Идем дальше… – скомандовал Лесничий. – К женщинам заглянем, оставим продукты, Славу заберем и, налегке, к своим. Суматоха, запускай «Пластуна» на полную скорость…
Начальник разведки батальона Слава слегка обиделся, когда «волкодавы» не взяли его на завершающую фазу операции, но Лесничего уговорить было невозможно.
– Я не знаю, каков ты в бою. Извини, но бой – это не экскурсия. Со мной идут только те, кого я знаю. Это вопрос не только твоей, но и нашей безопасности.
Теперь Славу следовало забрать с собой и поблагодарить за помощь…
* * *
До линии обороны ополчения добрались без приключений. Поднялись на высоту, где группу встретил Величко.
– Внизу Надкалиберный с машиной ждет. До нашего подвала доставит.
Комбат в самом деле ждал внизу, ходил вокруг грузовика и, как заправский водила, попинывал колеса. Но за руль все же не сел, оставив уже привычно ключи от грузовика в руках Величко. Величко доехал до подвала без приключений. Обе машины «волкодавов» уже стояли здесь, перегнанные ополченцами из мест, где их могли обстрелять.
Не спускаясь в подвал, где могли быть помехи в связи, Лесничий вытащил смартфон и позвонил полковнику Селиверстову.
– Полковник Самохвалов, – ответил незнакомый голос. – Слушаю тебя, Сергей Ильич…
Полковник Самохвалов знал даже номер Лесничего. И трубка Селиверстова почему-то оказалась в его руках. Это было непонятно.
– Мне нужен полковник Селиверстов.
– Невозможно, Сергей Ильич. Полковник в настоящий момент находится в следственном изоляторе военного следственного комитета при военной прокуратуре. Пока в качестве задержанного. Завтра суд будет решать, оставят ли его там в качестве арестованного. Подробности рассказывать долго и не по телефону. Я пока Георгия Игоревича замещаю. Что у тебя, Сергей Ильич?
– Задание выполнено успешно. Выезжаем. Прикрытие потребуется через четыре часа. Готовьте «Красуху».
– Удачно, говоришь, отработали…
– Так точно, удачно, товарищ полковник, – пользуясь тем, что канал связи кодированный, Лесничий говорил без стеснения.
– Мне тут вопрос задавали на Службе про Шилохвостова. Как он там?
– Его не было на месте. Он уехал в Киев…
– И то ладно… Я так и скажу товарищу генералу. Он за него переживал. Друзья, наверное…
* * *
Границу пересекли вполне спокойно и без проблем. По ту сторону границы «волкодавов» встретил большегрузный транспортный вертолет, в который загрузили микроавтобус. На грузовик выделили солдата-водителя и сопровождающего офицера. Все делалось как-то непривычно торопливо, не как после первой командировки. Словно в Москве с нетерпением ждали доклада командира группы. Да так, в принципе, все и было. Прилетели рано утром, еще в темноте. Сразу пересели на микроавтобус, за руль которого сел вызванный специально Ринат. И поехали не на базу, а сразу на Хорошевку, в новый корпус ГРУ.
На КПП группу встретил полковник Самохвалов, который представился и сразу повел Лесничего и Иващенко на доклад к какому-то генерал-лейтенанту, минуя даже командующего спецназом ГРУ, который по-прежнему оставался только полковником. Сначала докладывал Лесничий. Иващенко при этом присутствовал. Потом Лесничего попросили выйти в приемную и побаловаться с адъютантом чаем, и стал докладывать Иващенко. Во время доклада его трижды перебивали вопросами о полковнике Шилохвостове. Завершив рассказ, Виктор Юрьевич положил перед генерал-лейтенантом конверт с компакт-диском.
– Товарищ полковник просил передать это в агентурное управление.
– Спасибо, – сказал генерал и взял диск в руки. – Мы очень ждали этого… Надеюсь, ты, такой здоровый, не сильно Юрия Юльевича изуродовал?
– Не больше, чем он просил… – скромно объяснил Иващенко.
– Хорошо. Благодарю за работу. Все свободны.
Полковник Самохвалов вышел вместе с Иващенко. В коридоре Лесничий спросил полковника, кто этот генерал.
– Начальник агентурного управления ГРУ.
– Значит, диск я вручил сразу адресату? – спросил Иващенко.
– Точно по адресу. Хотя и без расписки. Но здесь она не требуется.
– Что за диск? – не понял Лесничий, о чем разговор.
– Шилохвостов просил передать в агентурное управление, – коротко сообщил командиру «волкодав».
Тот, зная не понаслышке суть разведывательной работы, расспрашивать не стал, но Самохвалов сам объяснил, как человек, мало знающий, но умеющий предполагать.
– Как я понимаю по отдельным фразам, Шилохвостов на глубокой конспиративной работе в автономном режиме. Наши почти ничего про него не знали. Я так полагаю, его хотят через Украину ввести в разведуправление штаба НАТО…
– А с полковником Селиверстовым что? – спросил Лесничий.
– Сложнее история. Гулял с собаками. Мимо проезжала «Бентли». Из машины какой-то догхантер выстрелил в одну из его собак из травматического пистолета. «Бентли» пытался скрыться, полковник сделал вслед два выстрела из боевого пистолета, пробил колесо, машина врезалась в дерево. На скорости. Догхантер в больнице. В тяжелом состоянии рожи…
– И что полковнику предъявляют?
– Пока даже это неизвестно. Могут предъявить порчу чужого имущества. Могут предъявить стрельбу в городе из хулиганских побуждений. Могут предъявить попытку убийства. Все зависит от нашего руководства. Как оно надавит на кого следует давить. Это во многом решалось успехом ваших действий. Будет Селиверстов очень нужен, надавят. Считайте, что вы Георгию Игоревичу своими успешными действиями основательно помогли.
– Мы и еще поможем, – пообещал Иващенко. – Я лично этого догхантера в больнице навещу. И объясню ему, как без карты до морга можно добраться… Даже без автомобильного навигатора. У меня такие объяснения хорошо получаются.
– А как собака? – спросил Лесничий.
– Какая?
– В которую стреляли.
– Ранение легкое. Пуля в ребро угодила. Ребро, конечно, сломано. Но, главное, пуля в тело не проникла. А ты, Сергей Ильич, тоже, что ли, собачник?
– Мы – «волкодавы», – тихо сказал Лесничий. – И за других волкодавов ответственны…

notes

Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания