– Что-то сильно вы здесь, на мой вкус, перестарались… Перетопили… – вернувшись в палатку, перед которой стряхнул с ног снег, налипший на обувь, дал Иващенко оценку заботам Николы Синицы, сидящего на корточках перед печкой и подсовывающего за дверцу очередные короткие мелкие поленья. В палатке было жарко настолько, что сразу начинало гореть лицо. – Натуральная парная…

– Мы люди, в отличие от тебя, южные, – лежа на спине, забросив руки за затылок, ответил Стас Волк. – Нам много тепла нужно.

– Я тоже родом не из Оймякона, – возразил Иващенко.

– А Оймякон – это где? – блеснул интеллектом Рысь.

– Поселок в Якутии. Полюс холода земли.

– А откуда ты? – продолжил расспросы Синица.

– С Кубани.

– С Краснодара?

– Станичник.

– Казак?

– Во многих поколениях.

– А кубанские казаки против нас тоже воюют? Вместе со спецназом ГРУ?

– Спроси что полегче, – сказал, как рукой отмахнулся, Волкодав. – Я на той стороне фронта не был. Не знаю, кто там воюет. Хотя, если бы спецназовцы вместе с казаками воевали, они уже взяли бы Киев…

– Многие так обещают.

– Кто-то обещает и не делает, а кто-то не обещает, но делает.

Иващенко повесил на столб бушлат, вытащил из кармана «PlayStation Vita» и завалился на свою кровать. Он уже давно привык играть лежа. Так, по крайней мере, никто не сможет подсмотреть, что у него на мониторе. Игрушка звучно пищала при каждом действии.

– Решил нервы нам испытать? – спросил Волк.

– Каким образом?

– Игрушкой своей… Писком этим…

– А ты нервный?

– Не то слово. Я – психопат…

– Заметно, – не отрываясь от игры, констатировал Волкодав. – Только на психопатов у меня в каждом кулаке по смирительной рубашке имеется. Для некоторых персоналий держу.

– Теперь я понимаю, за что на тебя вертухаи в тюремном лазарете взъелись. – Волк подтвердил мнение Иващенко о том, что молодой компьютерщик, собиравший по просьбе Шилохвостова данные на него в Интернете, все, что сумел запомнить, разболтал.

– Здесь, я вижу, своя сеть Wi-Fi есть, – констатировал Волкодав, выключая звук.

– А ты откуда знаешь? – спросил Рысь.

– У меня на игрушке своя стоит. Определяет наличие другой сети. Пароль запрашивает.

– И в Интернет выходить можешь? – Рысь проявил заинтересованность. – Могу, значит, с твоей помощью жене пару слов черкнуть?

– Нет. Игрушка только с другой игрушкой связаться может. Чтобы через сеть играть. И больше никакого Интернета. Здесь играет кто-нибудь?

– А хрен знает, кто здесь во что играет… – недовольно сказал Волк. – Я вот, например, кроме «крестиков-ноликов», других игр и не знаю. Ах да… Еще в детстве в «морской бой» играл…

Виктор Юрьевич продолжал играть уже без звука. Причем играл не слишком внимательно и потому неудачно. Но мысли его были о другом. Его соседи по палатке разговаривали только на русском языке. Даже между собой. И это было, видимо, не актом вежливости по отношению к Волкодаву, а обычной привычкой. Возможно, они были русскими. Или хотя бы двое из них. Или же их обязали говорить только по-русски, потому что готовили для работы в России. Последнее мнение казалось наиболее вероятным, потому что все трое разговаривали с каким-то не очень внятным акцентом, который не позволял определить родину соседей. Может быть, это была родина того, кто обучал их русскому языку? Такой вариант тоже нельзя было исключать. И вообще, хорошо было бы сфотографировать каждого из троих и передать фотографии своим. Впрочем, фотографии двоих садистов уже имеются. А фотографии других и не обязательны, поскольку задача стоит конкретная – отряд «теней» уничтожить. Да и нет возможности фотографировать. Игрушку снабдить фотокамерой никто не додумался. Хорошо хоть не додумались игры убрать. И Иващенко играл. От этого занятия пришлось оторваться только один раз, чтобы в большом брезентовом кармане на брезентовой же стене найти удлинитель, подключить его к розетке электропитания, а к удлинителю подключить зарядное устройство. Но и во время зарядки на «PlayStation Vita» можно было продолжать играть, чем Иващенко опять и занялся. Но перед возвращением к игре вытащил из внутреннего кармана записную книжку, из записной книжки карандаш и игру продолжал уже с помощью импровизированного стилуса.

В палатке было три окна – с каждой стороны, кроме той, где был расположен вход. В окнах с плотными брезентовыми рамами были вставлены не нормальные стекла, а куски давно уже пожелтевшего от солнечных лучей оргстекла. Но даже желтизна не мешала понять, что на улице, согласно времени суток, установилась плотная вечерняя темнота. А это значило, что группа «волкодавов» уже должна быть поблизости, в состоянии уже оказаться поблизости, и вот-вот может выйти с Иващенко на связь. Чтобы потом лишний раз не вставать и не привлекать к своим действиям внимания, Виктор Юрьевич заранее заготовил стилус. И дождался-таки мигания на мониторе иконки Wi-Fi. Это значило, что «Пластун» со своим Wi-Fi-коммуникатором подобрался к стенам бывшей метео-станции вплотную и искал связи с Волкодавом.

Внешне, если со стороны посмотреть, Иващенко как лежал раньше, так же и продолжал лежать, как играл раньше, так же и продолжал играть. Он же сам, словно поправляя брючный ремень, заранее отработанным незаметным со стороны движением вытащил из пряжки карту памяти и вставил ее в слот «PlayStation Vita», после чего легкими манипуляциями превратил игрушку в компьютер двусторонней связи. Соседи видели только то, что Волкодав играет. А он тем временем читал сообщение Лесничего о бегстве из-под стражи Олега Черловского. И тут же, после напоминания о Черловском, всплыло в памяти удлиненное лицо этого майора украинской армии, вспомнилась его манера говорить по-русски и тот же самый акцент. И опять подумалось, что это акцент местного преподавателя русского разговорного языка, которому все слушатели невольно вынуждены подражать. Но тут же, в дополнение, вспомнилась долговязая и жилистая фигура Черловского, ростом разве что совсем немного уступающего Иващенко, вспомнилось его имя – Олег, и это совместилось в памяти с отсутствием задней стенки у кровати, выделенной Волкодаву, раньше этой кроватью пользовался Олег с позывным Хвощ. Рост, имя, факт провала именно в Москве – все это давало возможность предполагать, что Иващенко лежит на кровати, которой раньше пользовался Черловский. Возвращение Хвоща принесло бы Иващенко мало приятных минут. И вероятность того, что майор Черловский сгорел в машине при попытке перейти границу, утешала мало. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. В машине мог оказаться и Хвощ, мог оказаться и другой высокий человек. И наличие остатков камуфлированного костюма раскраски «Multicam» тоже ни о чем не говорило. Такой костюм могли носить и другие люди.

Ответить Иващенко не успел. Со стороны дверного полога пахнуло ветром. Волкодав поднял взгляд. В палатку вошел подполковник Анатольев и бросил на тумбочку рядом с Иващенко прозрачно-розовую папочку-файл с какими-то бумагами, чтобы стряхнуть с себя снег. Соседи встали, как положено вставать при появлении старшего по званию. Иващенко остался лежать и не выпустил из рук «PlayStation Vita». Но нажал клавишу ответа, и на сенсорной клавиатуре надавил ластиком карандаша на букву «х». Многократно отпечатанная, она означала экстренный разрыв связи. Следующая клавиша отправила сообщение на ноутбук Суматохи. После чего Волкодав вполне естественным и внешне привычным жестом почесал себе затылок, отвлекая внимание от самой «PlayStation Vita», и тут же невидимым движением ногтя другой руки надавил на слот игрушки. Слот тут же выдавил на пару миллиметров карту памяти, а два ногтя других пальцев карту вытащили из слота. Осталось только незаметно сунуть ее под пряжку ремня в специальный контейнер, что сразу же и было сделано. Сеанс связи прервался, а на мониторе «PlayStation Vita» заметна была только незавершенная игра.

– Снег вообще-то лучше на улице стряхивать, – строго и недовольно, как провинившемуся подчиненному, подсказал Иващенко.

– Зима не так давно и началась. Настоящий снег только сегодня и пошел. А что до этого было – непонятно. Привыкать к снегу надо. Во всех его возможных проявлениях. В том числе и в таком… – У подполковника Анатольева было, видимо, прекрасное настроение. Но он тут же перешел на серьезный деловой тон, и даже серый цвет его глаз стал темнее, а взгляд сосредоточеннее. – Я к тебе, Волкодав. Полчаса назад разговаривал с Шилохвостовым. Он сообщил, что ты дал согласие. Я принес тебе основные документы, которые тебе следует подписать. Там же отдельно есть перечень документов, которые ты должен написать собственноручно. Автобиографию и прочее. Я написал представление, чтобы тебя приняли на должность и присвоили тебе звание капитана, а полковник уже сам будет договариваться, чтобы ты сразу майором стал. Это он по своим каналам сделает. У меня таких полномочий нет, как и возможностей. Документы должны быть готовы завтра к обеденному времени. Мы машину в министерство отправляем. Заодно и документы уедут. Напиши, что надо, и подпиши, что надо только подписать.

– Карандашная подпись сгодится? – спросил, издеваясь, Иващенко, показывая свой карандаш с ластиком на конце.

– Смеешься, что ли? – Подполковник Анатольев был настроен на деловой тон и ждал того же от Волкодава. – Или ты в жизни писал только на стенах туалета пальцем?

– У меня ручки нет. Оставь свою.

– Я тебе выделю, – щедро пообещал Волк. – Я недавно про запас сразу пять штук купил. – Но тут же не забыл поправить себя: – Как все напишешь, вернешь. Не забудь…

Иващенко согласно и сердито кивнул, глядя в мелкий монитор «PlayStation Vita», и отложил на кровать карандаш, время от времени продолжая действовать кнопками джойстика. И словно бы всем своим видом никому не советовал отвлекать его от наиболее важного сейчас для него самого дела. О важности для него этого дела интересующиеся могли легко узнать из Интернета.

Но оторваться пришлось, потому что входной полог снова откинулся и вошел еще один человек, появления которого в палатке никто, наверное, не ждал. Виктор Юрьевич только мельком стрельнул взглядом и сразу оценил ситуацию, в которой он оказался.

– Заждались меня? – спросил, войдя почти торжественно, майор Олег Черловский. – Или уже ждать перестали? Напрасно. Я живучий, как таракан… Не под каждый каблук попаду…

Тут Хвощ увидел ноги Иващенко, свесившиеся с его кровати прямо в тяжелых башмаках, и протяжно повторил:

– Не под каждый каблук… – Видимо, каблуки Волкодава произвели на него впечатление.

Он всмотрелся в лицо Волкодава и сам удивился:

– А мы с этим парнем уже, кажется, встречались. Это «волкодав»…

– Да, это Волкодав. Виктор Волкодав, – согласился подполковник Анатольев. – Наш новый сотрудник. Если вы знакомы, тем лучше. Не подеретесь из-за кровати…

Иващенко поднялся рывком, одним движением переведя тело из лежачего положения в стоячее, и во время этого подъема успев ухватить остро отточенный карандаш, который до этого положил рядом с собой на кровать.

– Подеремся, но по другому поводу.

– Подеремся, – категорично подтвердил Иващенко и, не дожидаясь какого-то разбора ситуации, ударил карандашом в глаз майора. Карандаш через глаз почти без сопротивления вошел глубоко в мозг.

В принципе, можно было бы попробовать придумать вариант оправдания, пока Черловский не успел объяснить, где и когда они встречались. Это могло бы пусть и не помочь, но как-то сгладить ситуацию. Причем это оправдание требовалось придумать и просчитать заранее, как только Виктор Юрьевич получил сообщение от Лесничего, потому что выдумывать что-то на ходу было сложно и легко было ошибиться. И вообще сейчас в голову ничего не шло, кроме каких-то бытовых вещей, а бытовые сюжеты едва ли могут служить оправданием убийства. Самое главное, Иващенко не знал, в каких городах был по дороге в Москву Черловский с напарником. Можно было бы придумать историю с какой-то подлостью, которую они ему устроили, но слишком велика была вероятность прокола как раз из-за недостатка информации, из-за незнания маршрута, которым «тени» двигались к Москве. Конечно, проще всего было бы говорить о встрече в самой Москве, но Иващенко ни словом не упомянул, что добирался до границы через Москву, и в материалах из Интернета нет об этом ничего. Более того, чтобы попасть в Москву после побега, Иващенко требовалось двигаться от границы, а не в сторону границы с Украиной. Этот момент у любого здравомыслящего человека сразу вызвал бы подозрение.

Все эти мысли промелькнули в голове Волкодава за пару секунд, пока все четверо присутствующих в палатке людей еще не среагировали и не пришли в себя от такого неожиданного поворота событий. Первый реакцию продемонстрировал Волк, который видел, как Иващенко перешел из лежачего положения в стоячее, и повторил то же самое с небольшим изменением. Он из лежачего положения перешел сразу в прыжок, бросившись на Волкодава, но Иващенко успел сделать шаг в сторону и назад, и Волк просто летел мимо.

Волкодав успел все же сказать фразу:

– Акела промахнулся на охоте…

Волк вынужден был приземлиться на четыре конечности, не поднявшись, развернулся, и Иващенко, не позволив ему подняться, сделал простейшую «вертушку» и ударил каблуком в брегму. Но, уходя от атаки Волка, Виктор Юрьевич невольно оставил у себя за спиной Рысь и Синицу. Рысь сразу прыгнул, как настоящая рысь, и сзади обхватил Волкодаву горло. В этом не было бы ничего страшного, потому что от такого нападения избавиться можно было без проблем, совершив вращательное движение изогнутым корпусом, нанося одновременный удар локтем в печень напавшему. Иващенко уже начал делать это, когда опять же сзади под колени ему бросился Синица, цепко ухватив двумя руками за ноги. Силы Виктора Юрьевича были еще не растрачены, и он, может быть, сумел бы вывернуться из двойных объятий, но тут в руках у Анатольева появился уже знакомый пистолет-пулемет «мини-узи», и опять очередь ударила под ноги «волкодаву». А потом и ствол уперся в живот. Если бы еще ноги были свободны, можно было бы ими ударить на опережение и обезоружить подполковника «Теней». Но ноги вырвать из объятий Синицы было невозможно. Он был, похоже, бывшим борцом и держал цепко и, можно сказать, профессионально. Из этой хватки вырваться никак не удавалось.

– Что с ними? – Анатолий Анатольев кивнул на Черловского, из глаза которого все еще торчал карандаш, и на лежащего лицом вниз Волка.

– А ты не видишь? – спокойно ответил Иващенко. – Хвощ – покойник. Волк – скорее всего, парализован. Остаток жизни, надеюсь, в постели проведет. Ты, думаю, тоже где-то рядом с ними будешь. Золотая середина…

– Я? – удивился украинский подполковник и самодовольно улыбнулся. – Пугать меня не надо. Я не из пугливых…

– А я не из болтунов. Если обещаю, делаю. Второй раз ты мне своей «пукалкой» мешаешь… – кивнул Волкодав на пистолет-пулемет подполковника. – Третьего раза я дожидаться не буду.

Полог палатки резко отлетел в сторону, и внутрь вместе со снегом ворвались трое с автоматами наперевес. Видимо, среагировали на очередь, данную Анатольевым, но среагировали не слишком торопливо. А следом за ними в палатку вошел полковник Шилохвостов.

Юрий Юльевич молча посмотрел на тело Черловского, пошевелил голову приходящего в сознание и пускающего слюнявые пузыри Волка, выпрямился и буднично спросил подполковника:

– Что произошло?

– Черловский вернулся. Я здесь как раз был. Они узнали друг друга. И Волкодав сразу ударил Хвоща карандашом в глаз.

– Хвощ что-то сказал? Про знакомство.

– Не успел сказать. Назвал только по позывному. Волкодав…

– По позывному… – задумчиво повторил Шилохвостов. – Понятно. Будем разбираться.

– Пусть СБУ разбирается. Это их компетенция… – категорично сказал Анатольев.

– Ладно. Ты своим знакомым сам позвонишь?

– У меня только служебные номера есть.

– Утром позвони. Чтобы утром и приехали. А пока… В дежурку его. В каморку за углом. За решетку. И часового поставить. Обеспечь часового, Анатолий. Найди кого-нибудь несговорчивого.

– У него два пистолета на спине за поясом. Хорошо, не дали ему возможности выхватить…

Караульные, пришедшие вместе с полковником, быстро вытащили пистолеты.

– Да, хорошо, что не успел, – думая о чем-то своем, заметил Шилохвостов. – Я помню, что он на бегу без промаха с двух рук стреляет. Птиц влет из пистолета бьет…

– Могу провести мастер-класс, – предложил Виктор Юрьевич.

На его шутку никто не отреагировал.

Караульные защелкнули на руках Иващенко наручники, обыскали его бушлат и просто набросили арестованному на плечи. Потом стволами подтолкнули «волкодава» к выходу. Перед тем как на улицу выйти, Иващенко обернулся, нашел глазами Анатольева и сказал:

– Не забывай, что я слов на ветер не бросаю. Жди встречи…

– Иди… Иди… – посоветовал подполковник раздраженно, но все же и обеспокоенно.

– Он тебе что-то пообещал? – спросил Шилохвостов.

– Убить обещал.

– Значит, убьет, – спокойно и без тени сомнения утешил полковник подчиненного, отключил от розетки и забрал с кровати «PlayStation Vita» вместе с зарядным устройством и вышел вслед за караульными…

– Ключи надо взять, – сказал один караульный, видимо, старший. – Они у дежурного.

– Понял. Не оставляйте его, – распорядился Шилохвостов. – С собой возьмите. Пусть и дежурный на него посмотрит. Все равно расспрашивать будет. Пусть и увидит. И потом втроем дождитесь, когда Анатольев часового пришлет.

Так Иващенко сначала отвели в караульное помещение, чем вызвали его легкое удивление и непонимание. Вообще-то полковник Шилохвостов опытный военный разведчик. И обязан понимать, что ни к чему арестованному, который наверняка попытается убежать, видеть, где располагается караул, какими средствами наблюдения он обладает. Тем не менее полковник приказал, и его отвели в караульную комнату. Раньше Иващенко не знал даже, где это помещение находится. Оказалось, на первом этаже кирпичного здания, рядом с входом – сразу направо по коридору. Одна стена большой комнаты была полностью увешана мониторами. Туда передавались данные с видеокамер внешнего наблюдения. За мониторами постоянно наблюдали трое, что было, на взгляд Иващенко, откровенно лишним, потому что обычно камеры подобного типа работают не в постоянном режиме, а имеют датчики движения и включаются только после получения сигнала от датчика. Тот же датчик подает звуковой и визуальный сигнал наблюдателю, который и должен следить за определенным монитором.

Из комнаты дежурного вела дверь в соседнюю, полутемную комнату, где располагалась, видимо, отдыхающая смена. Сколько человек стояло на внешних постах и вообще были ли такие посты, понять по камерам было невозможно. Скорее всего, внешних постов даже и не было. Просто ни к чему было их выставлять. Тем не менее какую-то информацию Виктор Юрьевич получил и даже постарался запомнить то, что показывали камеры, находящиеся не в спящем режиме. И не увидел ни одного полностью темного монитора. В такой снегопад все датчики движения срабатывают, если их не отключить. Может быть, их даже и выключили, чтобы не пищали не переставая и не мигали сигнальными лампочками. Но камеры что-то показывали, хотя снегопад изображение портил. Однако хоть что-то рассмотреть и запомнить было возможно. И Иващенко, воспользовавшись неосторожностью полковника, запомнил.

Дежурный офицер, в самом деле, расспрашивал у караульных подробности, которые они и не знали. Пытался и самого Иващенко расспросить, но тот просто отвернулся. Как раз в это время прибежал, запыхавшись, немолодой часовой, присланный подполковником Анатольевым. Неприлично широкоплечий, с лицом пьяного быка и с вытаращенными козлячьими глазами. Усы отъявленного запорожского казака свисали чуть не на живот. Злобно посмотрел на Иващенко и больно ткнул его в ребра стволом автомата. И в дополнение попытался даже кулаком ударить, но от кулака Виктор Юрьевич легко убрал голову в сторону. Если удара не боишься, если смотришь ему навстречу, всегда видишь, куда кулак летит, и успеваешь голову убрать.

– Где такого идиота нашли? – спросил «волкодав» дежурного. – Я ведь могу, не снимая наручников, его за секунду на инвалидность отправить. Мне терять нечего.

– Отведите его, – приказал дежурный своим караульным. – И инвалида к нему близко не подпускайте. Нам только третьего покойника не хватало…

Иващенко увели. Немолодой часовой и на улице снова пытался ударить пленника, но один из караульных просто толкнул самого часового автоматным стволом, как тот толкал пленника.

Бронежилет, к сожалению, не позволил тому ощутить всю жесткость такого удара.

– Не слышал, что дежурный по базе сказал? Если мы отвернемся, он тебя сразу уделает, и тебя хоронить придется. Не лезь без дела…

– Я таких слонов с двух ударов укладывал. Я еще в советское время мастером спорта по боксу был. Ну, если не мастером, то кандидатом-то точно был. Мне только звание не дали, потому что я всегда на улице дрался. А этого лося уделал бы сразу…

– Так слона или все же лося? Угомонись, – потребовал караульный и еще раз сильно ткнул часового автоматным стволом. На сей раз ствол угодил под мышку, где бронежилет не защищал. Тот внял голосу разумного ствола.

– Спасибо, браток, – шепнул Иващенко тихо караульному.

За углом здания находилась маленькая комнатушка-кладовая, где были сложены метлы, широкие пластиковые лопаты для чистки снега и несколько металлических совковых лопат. Караульный торопливо осветил содержимое комнатушки от стены до стены, словно проверил, нет ли здесь другого выхода, и выключил фонарь. Дверь была металлическая. Иващенко запустили за порог, на дверь набросили металлическую тяжелую поперечную скобу, навесной замок закрыли и ключ передали часовому.

– Не вздумай открыть и к нему зайти… – предупредил часового все тот же караульный. – Хотя, если есть желание, я против не буду. Хотя бы выпьем на поминках…

Пока за дверью слышались пререкания и хвастовство глупого часового, Иващенко нащупал ближайшую к себе метлу, отмотал кусочек проволоки, которым метла связывалась, и отломил. Отмычка была голова. Осталось сделать малое – открыть замок наручников. Сделать это на чужих руках было бы предельно легко. Но Виктор Юрьевич был человеком костистым, с мощными запястьями, и стальные браслеты обхватывали запястья крепко и плотно. Пришлось изворачиваться, терпеть боль от врезающегося в тело металла и делать дело. И дело было сделано за двадцать секунд…