Книга: Под призрачным прикрытием
Назад: Глава первая
Дальше: Глава третья

Глава вторая

Сергей Ильич Лесничий со своими «волкодавами» сначала заехал в хорошо знакомый по первой командировке батальон Стерха, только-только вернувшегося из госпиталя в Ростове-на-Дону. Ранение комбат получил в совместной с «волкодавами» операции по ликвидации отряда американских наемников и пресечению их провокационных мероприятий, направленных против России, следовательно, и против самих ополченцев. Ехали, как и в первый раз, на двух машинах – микроавтобусе «Фольксваген» и грузовике «КамАЗ». Разница состояла в том, что место водителя микроавтобуса вместо Иващенко занял сам командир боевой группы, а место водителя грузовика, заменив за рулем командира, – снайпер группы Величко, который вообще имел страсть к вождению грузовиков, что доказали события прошлой операции. В этот раз «волкодавы» в помощи конкретно этого батальона ополчения не нуждались, только требовалось забрать кое-что из оборудования, оставленного на складе под присмотром местных бойцов, а кое-что из «сокровищ» склада передать батальону для использования.
Стерха предупредили телефонным звонком, и он сам, несмотря на то что былые силы еще не приобрел, то есть не восстановился полностью после ранения, выехал навстречу «волкодавам» к границе. Момент перехода границы прикрывали от спутников и беспилотников включением установки РЭБ «Красуха-4». Это не давало возможности не только отслеживать передвижение машин сверху, но и самих «волкодавов» и всех в пределах трехсот километров от границы лишало любых возможных видов связи. Впрочем, согласно расчету, длилось включение установки только полчаса. За это время машины должны были удалиться от границы на достаточное расстояние. Они и удалились, незамеченными для средств контроля. Единственная задержка произошла сразу после пересечения границы, когда на дорогу перед «волкодавами» сбоку выскочил квадроцикл, за управлением которого сидел Иван Иванович, а за его спиной Стерх. Лесничий остановился. За ним остановился и Величко. Поздороваться с местным комбатом вышли все «волкодавы».
Иван Иванович, командир разведвзвода батальона, как все бойцы группы помнили, отправлялся на украинскую территорию навестить семью и ради этого состриг свою окладистую казачью бороду с проседью. Сейчас борода уже начала отрастать, и Иван Иванович обретал прежний колоритный облик и сильно старел внешне, восстанавливая авторитет немолодого человека. Передвигаться на квадроцикле без прежней бороды командиру разведчиков было, видимо, холодновато, и потому он, пока борода не выросла, наматывал на горло вместо шарфа что-то из камуфлированной одежды. О возвращении к прежнему облику говорили и его красные казачьи лампасы, нашитые прямо на камуфлированные бриджи. Узнать Ивана Ивановича было несложно. Вот узнать комбата Стерха было намного сложнее. Некогда сухопарый и резкий в движении, за время лечения в госпитале Стерх отъелся, отпустил себе не только небольшое брюшко, которое под бушлатом почти скрывалось, но и округлые щеки, заметные даже со спины. И с заднего сиденья боевого квадроцикла Стерх не спрыгнул, но аккуратно слез, сразу достал из багажника старческую трость и только после этого подошел к «волкодавам», опираясь на нее и заметно хромая.
– Долечиваться надо! – пожав протянутую руку, сказал Лесничий.
– Времени на это нам не отпущено. Долечиваться будем на пенсии. К тому времени, надеюсь, все закончится и пенсии у нас платить начнут…
– Надежды юношей питают, – сказал Величко, тоже пожимая комбату руку. – Ты, комбат, снова в юношеский возраст возвращаешься. Не похоже, что до твоей пенсии здесь прекратят стрелять. Пока в Киеве нынешние хмыри правят, им из-за океана не дадут войну закончить.
– Думаю, скоро их сбросят. Терпеть недолго осталось.
– Пока в это верится с трудом… Хотя и мы надеемся…
Выложив собственный прогноз, Величко шагнул в сторону Ивана Ивановича, с которым за время прошлой командировки сдружился больше, чем с кем-то другим из местных. Это и понятно, Иван Иванович до сих пор ездил на квадроцикле, на котором в свое время нагонял уехавшую без него группу сам снайпер Величко.
– Как семья поживает, Иван Иванович?
– Старается выжить… – пожал плечами казак, показывая свою неуверенность в том, что семье сказанное вполне удается.
– Ты тоже ждешь, когда на пенсию выйдешь и к семье уедешь?
– Если правители России нас не предадут, я семью сюда заберу. Если предадут, переедем в Канаду. А пока – будем воевать…
Пока другие «волкодавы» беседовали с Иваном Ивановичем, Лесничий со Стерхом отошли в сторону, коротко что-то обговорили, Стерх позвонил и согласно кивнул Сергею Ильичу. После чего Стерх двинулся в сторону квадроцикла, пристроил свою трость в багажнике, прижав пружиной, и забрался на заднее сиденье. Видя это, поспешил к своей подопечной технике и Иван Иванович. Но, прежде чем они отъехали, Стерх, вдруг что-то вспомнив, спросил стоящего рядом командира группы «волкодавов»:
– Что-то я, Сергей Ильич, твоего заместителя не вижу. Иващенко… С ним все в порядке?
– Временно удалился в «Тень», – неудачно пошутил Величко.
– Не понял? Временно умер? Или ранен?
– Почти так… Не могу объяснить. Вопрос не моей компетенции.
– У него собственное задание, – соблюдая дружественную вежливость, все же объяснил ситуацию Лесничий. – Присоединится к нам, надеемся, позже…
* * *
Конечно, охрана, что была выставлена от батальона Стерха на базе, где некогда обосновалась боевая группа «волкодавов», знала и самого Лесничего, и членов его группы. И, вероятно, дала бы возможность забрать то необходимое, что «волкодавы» оставили под охраной после прошлой командировки. Но проще было бы, если бы охране поступил приказ. И Стерх позвонил по спутниковому телефону командиру отделения охраны с предупреждением о возвращении «волкодавов». Дополнительная загрузка кузова грузовика была еще одной задержкой по пути к конечной цели, тем не менее Лесничий не думал о том, что теперь американский спутник-разведчик сумеет определить, откуда пришла колонна из одного грузовика и одного микроавтобуса, то есть пересечения российской границы зафиксировано не будет. Потому можно было бы и не торопиться. Однако привычка, приобретенная всеми «волкодавами» еще во времена службы в спецназе ГРУ, заставляла их любую работу выполнять в высоком скоростном режиме. Хотя в данном случае сделать все в высоком скоростном режиме было невозможно. Ящиков в помещении, превращенном недавно не только в склад оборудования, но и в рабочий кабинет «волкодавов», и, одновременно, в спальное помещение и кухню, было много. Но их разгрузкой тогда командовал Иващенко и знал, в каком ящике что содержится. Теперь, в отсутствие Иващенко, пришлось открывать много ящиков, чтобы найти необходимое и просто то, что может пригодиться, но может и не пригодиться, отставить в сторону, а потом перенести и загрузить в кузов «КамАЗа». Отдельной стопкой устанавливались ящики с оборудованием, которое предстояло передать батальону Стерха. Принцип с формированием оборудования и вооружения про запас и только с возможностью выбора для использования применялся и в первой командировке. И тогда оказался полезным. Когда встал вопрос о выборе метода действий, когда некоторые из методов оказалось невозможно претворить в жизнь, тогда и пришлось выбирать иное оборудование. Сейчас предполагалось работать так же. То есть как на своей государственной территории, где действуют все возможные системы снабжения спецназа боевым спецоборудованием. Хотя что-то изначально было признано негодным. Так, например, квадроцикл, который пригнал в группу опоздавший снайпер Величко, был передан в постоянное пользование ополченцам сразу. Правда, еще предстояло составить акт передачи, но бумажная волокита всегда откладывалась на последний момент. Боевые офицеры традиционно не любят возиться с бумагами и актами. Наверное, по этой причине на вооружении линейных частей спецназа всегда находится больше оружия, чем положено по штатному расписанию. У командиров просто руки не дошли до того, чтобы актировать утилизацию или даже простую сдачу на военные склады всех трофеев, которые обычно существенно усиливают огневую мощь подразделений. Да и само усиление огневой мощи играет не последнюю роль в нежелании срочного оформления. Так, во взводе, которым недавно еще командовал старший лейтенант Лесничий, было в наличии по ручному пулемету у каждого отделения, тогда как по штатному расписанию на взвод полагался только один пулемет. И это сказывалось в боевой обстановке.
И все же погрузка ящиков много времени не заняла. И, даже отказавшись от помощи охранников, «волкодавы» легко с работой грузчиков справились. Лесничий посмотрел на часы. Время работы «Красухи» уже завершилось. Значит, теперь и спешить было некуда. И потому «волкодавы» согласились на предложение охранников присоединиться к их чаепитию. Дорога впереди предстояла долгая, и при этом осложненная ночным временем. На улице уже стояла настоящая, хотя и малоснежная зима. Было откровенно прохладно. Малоснежная – как правило, бывает морозной. И согреться хотелось.
Однако находиться в гостях слишком долго тоже было не совсем прилично. Согревшись, группа отправилась в дальнейший путь. Проезжать через районы, где возможны артиллерийские обстрелы, необходимости не было. И потому двигались быстро и без задержек. Тем более что дороги были практически пусты. За все время пути после квадроцикла на дороге встретился только один военный грузовик, на дверцах которого был старательно замазан краской украинский флаг, и два бронетранспортера, спешащие куда-то по своим делам короткой колонной. Если бы не приходилось проезжать через населенные пункты, где часто встречались разрушенные дома, вообще могло бы создаться впечатление, что кругом идет своим чередом привычная мирная жизнь.
Но любая дорога имеет окончание. В месте, куда микроавтобус с «КамАЗом» приехали, «волкодавов» встретила боевая машина пехоты с наведенными на «Фольксваген» стволами автоматической пушки и спаренного с пушкой пулемета. Причем сама БМП-2 только башней высовывалась над рядами тяжелых бетонных фундаментных подушек, на которые были достаточно высоко наложены мешки с песком. То есть дорогу перегораживал стандартный для этих мест пост ополчения, сооруженный по тому же принципу, по которому строили посты солдаты украинской армии. Между мешками кое-где чернели амбразуры, и в каждой из них, наверное, прятался автоматный ствол. Но пока никто не стрелял, иначе амбразуры в ночной темноте превратились бы из черных в красно-белые от частых вспышек пламени, вылетающего из стволов.
Вообще-то «волкодавы» ехали с территории, подконтрольной ополченцам, и с этой стороны не должно было быть такого сильного и недоверчивого охранения. По крайней мере, башня БМП должна была бы смотреть в противоположную сторону. И у Лесничего даже возникла мысль о том, что они каким-то образом объехали пост ополчения и попали к посту противостоящей стороны. Сергей Ильич, дожидаясь какого-то действия со стороны поста, даже щелкнул предохранителем своего автомата, и услышал, как в салоне микроавтобуса щелкнули предохранители оружия других. А рука командира против воли легла на дверную ручку, готовая резко распахнуть дверь, чтобы позволить человеку вывалиться наружу. В таких ситуациях невозможно выпрыгнуть из-за руля. Следовало только вываливаться, одновременно стреляя прямо сквозь стекло. Из-за защитных сооружений долго никто не показывался, хотя там чувствовалось шевеление. Однажды в одной из амбразур даже мелькнул луч неосторожного фонарика.
Обстановку слегка разрядил Величко, просигналивший фарами, дважды переключив ближний свет на дальний и наоборот. После этого откуда-то из-за блокпоста вышел человек в черной униформе, поверх которой был надет камуфлированный бушлат с приколотым бантом из георгиевской ленточки на груди. Остановился, широко расставив ноги, спиной к стене, с минуту рассматривал машины почти генеральским властным взглядом, потом приглашающе махнул рукой и вернулся за блоки поста, внешне довольно храбро и без сомнения подставив приехавшим свою спину. Впрочем, под бушлатом у бойца наверняка был надет бронежилет, а поверх него еще и «разгрузка». Это было заметно даже человеку, далекому от войны.
Однако черная униформа, несмотря на камуфлированный бушлат, насторожила Лесничего, как и остальных. И даже георгиевская ленточка ни о чем не говорила. Несмотря на отсутствие постоянного снабжения и общий дефицит обмундирования, ополченцы обычно старались избегать черного цвета в одежде как раз потому, что черную униформу носили каратели из «национальной гвардии» и «Правого сектора». Предпочитали даже демаскирующие яркие спортивные костюмы надевать, если больше было нечего, но не черную униформу, чтобы случайно не нарваться на очередь от своих же.
– Ситуацию читаете? – спросил командир. – Мне, кстати, говорили, что здесь двенадцать бойцов. Но ничего не говорили про БМП. Позабыли?
– Похожа эта ситуация, конкретно, на гнилую, – по связи сказал Величко из кабины грузовика. – Не сильно мне нравится. И БМП ниоткуда не появляется. Это не БМД, чтобы с неба свалиться. Хотя что-то там башню накрывает, не пойму…
– Флаг, мне кажется, – сказал Лесничий.
– Уважаемые, у меня под рукой крупнокалиберный пулемет, – тоже по связи сообщил Кравченко из кузова грузовика. – Уже поставил магазин с бронебойными… В случае чего я одной очередью снесу башню этой БМП. Часть боезапаса у нее расположена, насколько я помню, в башне впереди и справа. Там же, помнится, укладка с выстрелами к ПТУРу. Если хорошо попаду, всю башню разнесет и все, что под ней… Главное, начать стрелять первым. Не то они меня вместе с пулеметом из кузова вынесут. А у этого… В бушлате… Мне показалось, на груди, рядом с бантом, дырка от пули и кровавое пятно расплылось. Никто не рассмотрел?
– Боекомплект впереди и справа. Но главное, знать, в кого стрелять… – поправил Кравченко сапер Редкозуб. – Но это нам предстоит еще выяснить. И чем быстрее, тем лучше. У них нервы могут оказаться хуже наших. Обстановка расшатала…
– На пятно я тоже внимание обратил, – сообщил Величко. – Словно бы специально бантом прикрыто. Дырку не рассмотрел. Темно.
Тент кузова имел спереди небольшое окошко, вставленное прямо в брезент. Стекло в окошке было разбито, и Кравченко наблюдал всю картину напрямую, а не через стекло, сам при этом оставаясь невидимым. И без стекла ему легче было рассмотреть подробности и мелочи. Под тентом же была полная темнота, поскольку тент закрывал кузов со всех сторон.
– Хорошо, – согласился Лесничий с Кравченко. – Оставайся в кузове. Страхуй нас. Редька, тоже в машине сиди. Страхуй сзади.
Редька сидел в кабине грузовика с ручным пулеметом на коленях. Увидеть, что в кабине грузовика есть еще кто-то, кроме водителя, в темноте было сложно. По крайней мере, сам Сергей Ильич в зеркало заднего вида микроавтобуса Редьку не увидел.
– Понял, командир, – отозвался Редька сразу.
Но командир, распыляя силы таким образом, сильно рисковал. В тесноте блокпоста решающим фактором в случае конфликта может стать количество стволов и плотность огня. Однако Сергей Ильич рассчитывал на высокую боевую подготовку «волкодавов», в которой он не сомневался. А вот в подготовке противника, если перед «волкодавами» в самом деле находится противник, в умении принимать быстрые и правильные решения и тем более воплощать их в действия он сомневался сильно.
– Остальные – за мной! Клапана лопаток отстегнуть…
Итого в распоряжении командира было трое бойцов, и он был с ними четвертым. Конечно, не хватало Иващенко, который мог бы сверху заглянуть в блокпост через стену и при необходимости просто «положить» куда следует гранату. Но «волкодавы» и без того были настроены соответствующим ситуации образом. Все они готовы были к любому повороту дела. При езде в транспорте малая саперная лопатка, обычно находящаяся на поясе за спиной, передвигалась на левое бедро. Когда отстегнут клапан, вытащить лопатку можно двумя движениями. Левая рука подает черенок кверху, а правая подхватывает его, и вытаскивает полностью, одновременно уходя в размах, потому что сильный рубящий удар без размаха нанести сложно, хотя тоже возможно, учитывая остроту, с которой лопатку затачивают. Но когда размах является составной частью общих действий, своего рода необходимостью, почему же им не пользоваться! Принцип, по которому каждое последующее движение органически вытекает из предыдущего, является основой стиля рукопашного боя спецназа ГРУ. А это особый стиль, давно и многократно проверенный реальными ситуациями.
Лесничий первым покинул машину. Почти одновременно с ним выбрался из грузовика Величко, и через правые дверцы микроавтобуса вышли Редкозуб и Суматоха. Все выглядели внешне спокойными и даже беззаботными, как всегда выглядят спецназовцы в подобной обстановке. А как они вообще должны были бы выглядеть, если прибыли к тем, кому вызвались помогать, и принимающая сторона в этом случае должна была бы быть довольна. И только специалист бы обратил внимание, как «волкодавы» держат оружие. Для того чтобы начать стрелять, им требовалось сделать только одно движение. При этом большинство почему-то считает, что это непременно должно быть движение руки в сторону спускового крючка. Но сами «волкодавы» давно отработали иную технику. Они убирают тело от линии стрельбы противника и при этом смещаются непременно так, чтобы оказаться в боевом положении и стрелять навстречу угрозе или угрозам. То есть не рука сдвигается в сторону спускового крючка и не оружие сдвигается к руке, а все тело вместе с рукой сдвигается туда, откуда можно стрелять и не позволить попасть в себя.
Лесничий пошел первым, но, только шагнув за угол, остановился. Его корпус, прикрытый бронежилетом, из-за угла выглядывал лишь частично. Остальные же были вообще прикрыты этим углом. С близкого расстояния стену из мешков с песком видно было хорошо. Похоже, мешки были из-под сахара, сшитые из стеклоткани. И в этой стене было несколько амбразур. Но только из двух посматривали наружу автоматные стволы. В любую амбразуру можно было бы легко забросить внутрь гранату и решить дело. Однако гранату следует бросать, только будучи абсолютно точно уверенным, что по ту сторону противник. При этом ни у кого не возникло, казалось бы, естественного вопроса: если там противник, то почему он не стреляет? Ответ казался очевидным всем «волкодавам». Если укры захватили этот пост и кого-то допросили, они могли узнать, что здесь ожидали прибытия парней из российской ЧВК. Захватить таких в плен – это предел мечтаний для бойцов «национальной гвардии» и для украинской пропаганды. Да и для западной тоже. Пусть и не офицеров Российской армии, но и российская ЧВК в Новороссии может быть преподнесена как вмешательство России во внутриукраинский конфликт. При этом совершенно не будет учитываться наличие частных военных компаний других стран в рядах украинской армии. Лесничий давно уже заметил национальную черту украинцев: они всегда склонны видеть свою правоту и категорично не видят другие аргументы, даже если эти аргументы стопроцентно утверждают обратное.
Долго стоять у угла смысла никакого не было. Когда собралась вся группа и из-за угла никто не стал стрелять навстречу, Сергей Ильич пошел вперед, до следующего угла, за которым, как он сразу увидел, находился обложенный теми же мешками с песком вход в блокпост. Мелькнула мысль, что хорошо было бы запустить туда сначала робот «Пластун», чтобы он посмотрел на внутреннее содержание хотя бы одним из своих глаз-камер. Но «Пластуна» следовало сначала расконсервировать, настроить – а это требует времени. Оказавшись перед входом, Сергей Ильич оглянулся внешне несосредоточенным взглядом, посмотрел себе за плечо, потом шагнул за стену первым. И сразу за входом увидел четверых, наставивших на него автоматы, и еще двоих, прильнувших щеками к прикладам около бойниц, то есть спиной к входу, и понял, что это ловушка. А неподалеку от четверки с автоматами валялось два трупа парней в камуфляже. Значит, блокпост был захвачен украми, а теперь эти парни хотят захватить и «волкодавов». Но делать резкий шаг в сторону, чтобы уйти с дистанции стрельбы, было невозможно. Шаг этот должен быть предельно быстрым, а любое быстрое движение вызовет автоматные очереди. И очереди будут направлены туда, в проход, где за спиной Лесничего идут еще трое «волкодавов». Но делать было нечего. Оставалось ждать своего момента. Такой момент, как говорила практика, наступает всегда, только его следует прочухать и им воспользоваться. Он бывает даже совершенно мимолетным, и тот, кто его упускает, тот проигрывает в опасной игре на жизнь. Это может быть момент отвлечения внимания. Приходит он или со стороны, или искусственно создается. Но момент почти всегда наступает. И только опыт может помочь прочувствовать его.
– Заходи, казачки… – сказал тот, что был в камуфлированном бушлате поверх черной униформы. Наверное, это был командир группы «нацгвардейцев». Да и по возрасту он выглядел старше других, и держался более уверенно, раскованно.
Сергей Ильич не растерялся. Он посмотрел на распростертые на земле тела и сразу шагнул к ним. Наклонился, чтобы рассмотреть в темноте. И рассмотрел не только их, но и боковую стену, разобранную, через которую в блокпост въехала, видимо, БМП. Оттуда могло подойти к тем шестерым, что были внутри, подкрепление. Но Лесничий не в сторону разобранной стены смотрел, а на убитых. Таким движением, никому не угрожая и не вызывая ответной реакции, он просто распылял внимание укров. Им приходилось и его контролировать, и тех «волкодавов», что шли за его спиной. Тактику командира понял и продолжил Величко, сразу неторопливо шагнувший в противоположную сторону, к задним дверям боевой машины пехоты, положил руку на массивную ручку двери и хотел было вроде даже открыть, чтобы заглянуть внутрь. Но тут же последовал слегка истеричный окрик одного из четырех встречающих:
– Лапы убери, не то стреляю!
По-русски человек говорил плохо, с непонятным акцентом, то ли прибалтийским, то ли молдавским. По короткой фразе понять акцент было трудно.
– Стреляй, если жить не хочешь, – спокойно, даже с беспечной улыбкой ответил Величко, разжал пальцы и показал ладонь второй руки, в которой лежала граната. Кольцо было сорвано, и только большой палец притягивал к ребристому корпусу «Ф-1» прижимной рычаг. Если бы противник выстрелил, Величко разжал бы пальцы, и граната упала бы под ноги этим четверым. За две-три секунды до взрыва укрыться от осколков в этой обстановке не смог бы никто. А большего времени на спасение граната «Ф-1» людям не отпускает. «Нацгвардейцы» хорошо понимали это.
Стандартные действия по отвлечению внимания были выполнены классически. Укры не знали даже, куда им смотреть. Первый «волкодав» ушел вправо, второй влево, два других только что вошли с поднятыми в боевое положение автоматами. Положение было непредсказуемым и обою-доопасным. Ствол смотрел в ствол, и каждый опасался первым начать стрелять, потому что это означало бы вызов на себя встречной стрельбы сразу из четырех стволов. А тут еще граната в руках второго из вошедших. Секунды шли, но время, казалось, замерло. А напряжение просто дрожало в воздухе, вибрировало невидимыми струнами. И неизвестно было, как этому напряжению суждено было разрядиться. Но тут из-за стены, с того места, где стоял грузовик, заговорил ручной пулемет. И было слышно, как ударили пули в мешки с песком. Кто стрелял, хорошо понимали «волкодавы». А в кого стреляли, укры внутри поста, видимо, тоже хорошо знали. «Волкодавов» просто пытались «подпереть» еще и стволами сзади, опасаясь войти через проломанную стену. Спрятаться там, по сути дела, было негде, и часть «нацгвардейцев» пряталась, похоже, в стороне, где-то в кустах. Ночная темнота позволяла им остаться незамеченными. Вмешательство ручного пулемета было для укров неожиданным. Они, наверное, потому и не торопились стрелять, что ожидали поддержки, которая должна была бы перевернуть ситуацию с ног на голову. Теперь поддержки ждать смысла не было. Действию пора было начинаться. И Величко опять проявил инициативу, резко, одни рывком создавая одновременно и защиту себе, распахнул дверцу десантного отделения БМП, поскольку дверную ручку так и не отпустил, никого там не увидел, но гранату внутрь бросил не сомневаясь. Он хорошо помнил, что десантное отделение разделяется надвое топливным баком, а дальше, за тонкой перегородкой или, в зависимости от комплектации машины, вообще без нее, располагается подбашенное пространство, где содержится весь основной боезапас БМП. У этой машины Величко перегородки не увидел, и граната полетела именно туда, к лифту подачи боезапаса. Если бы была перегородка, граната взорвалась бы рядом с топливным баком. Хотя и не факт, что она в состоянии воспламенить солярку, попробовать стоило. Но, бросив гранату, сам Величко, захлопнув дверцу, рванулся вперед, корпусом и руками сбивая с прицела автоматные стволы укров и прячась за их тела от взрыва. Взрыв прогремел мощный. БМП, напрочь забыв о своей солидной многотонности, подпрыгнула, как резиновый мячик, не меньше чем на метр над землей и завалилась набок, подмяв под себя ноги двух бойцов около бойниц. Однако первого их крика боли из-за взрыва и грохота слышно не было. А дальнейших криков уже просто не было, поскольку придавлены были не только ноги, но и спины. Да никто из четверых «нацгвардейцев» и не оборачивался, никто не смотрел в ту сторону. Как только Величко пролетел мимо них и удачно приземлился, на него один за другим стали падать противники. У всех «волкодавов» автоматы были с глушителями. И потому стрельбы слышно не было даже вблизи – помешал грохот взрыва, заложивший уши и еще гудящий пламенем внутри БМП. Лесничий, Редкозуб и Суматоха стреляли с короткой дистанции прицельно в головы, хотя автоматы держали у пояса. Но стреляли предельно точно. При такой дистанции они были способны обойтись без помощи ствола снайпера. Тем более что снайпер помог им не стволом, а своим телом – сбил выставленные вперед стволы автоматов противника. Дело было завершено гораздо быстрее, чем об этом можно было бы рассказать. Шесть укров остались внутри блокпоста. Только один из придавленных тяжелой БМП еще дышал громко и еще более громко хрипел. Его просто пристрелили, чтобы не мучился.
– Редька? – вызвал командир по связи пулеметчика. – Сколько уложил?
– Кажется, одиннадцать…
– Одиннадцать. Точно, – подсказал из кузова Кравченко. – А я даже очередь дать не успел… Стрелять по БМП влет посчитал пустым делом.
– Патроны сберег… – спокойно ответил Лесничий. – Меня интересует вот что… Не могло же на посту оставаться только два человека? Их должно быть двенадцать.
– Блиндаж должен быть рядом. Пойдем искать?
По пути к блиндажу, который, по логике, должен был бы находиться чуть в стороне за кустами сирени, рядом с несколькими окопами и двумя пулеметными точками, уже раздавленными гусеницами БМП, «волкодавы» нашли еще три трупа. И подстрелили «нацгвардейца», который, видимо, охранял блиндаж и попытался убежать при приближении «волкодавов». Беглец вилял, как заяц, преследуемый лисой, но его повороты были предсказуемы, и единственная короткая автоматная очередь свалила его лицом вниз.
В блиндаже прямо на земляном полу лежали семеро связанных ополченцев. Лесничий сам начал разрезать веревки. И сразу спросил:
– Связь с командованием батальона у вас есть?
В ответ в темном углу зазвонил старинный, на музейный экспонат похожий полевой телефон, наверное, познавший еще Великую Отечественную. Сергей Ильич рассмотрел его при свете тактического фонаря, покачал головой, потом снял трубку.
– Слушаю внимательно. Моя фамилия Лесничий…
Лесничему ничего не успели сказать в ответ, потому что в это же время в кармане его «разгрузки» зазвонила трубка спутникового телефона. Сергей Ильич передал трубку большого полевого аппарата ближнему ополченцу, который потирал только что освобожденные от веревок руки, а сам вытащил свою трубку. Звонил полковник Селиверстов.
– Слушаю вас, Георгий Игоревич.
– Сергей Ильич! Говорю коротко. Моя трубка, опасаюсь, на прослушивании. Теперь, видимо, будет и твоя. Слушай внимательно. Сразу вникай. Внештатная ситуация. Сбежал Черловский. Убил трех охранников и сбежал. Нужно срочно вытаскивать Виктора Юрьевича. Иначе будет провал. У нас с ним связи нет. Только на тебя надежда. Действуй.
– Понял. Будем соображать…
Убрав трубку, Лесничий недолго стоял в задумчивости. Соображать ему требовалось сразу по двум направлениям.
– Кто здесь командир? – спросил он.
Ополченец, что стоял рядом, показал на спину человека, которому Сергей Ильич передал трубку полевого телефона. Тот слушал, что ему говорят, изредка вставляя свои фразы. И потому Лесничий отдал команду первому ополченцу:
– Выставь посты. Не хватало нам еще одних гостей.
Дверь в блиндаже оставалась открытой. И откуда-то с улицы доносился звук автомобильного двигателя. Конечно, внутренняя дорога для того и предназначена, чтобы по ней передвигался какой-то транспорт. Чаще передвижения осуществляются ночью, чем днем, чтобы по возможности скрыть свои действия. И удивляться появлению здесь машины не стоило. Может быть, именно потому «нацгвардейцы» атаковали не усиленный передовой блокпост, а блокпост второй линии, чтобы устроить засаду на подъезжающие машины…
Назад: Глава первая
Дальше: Глава третья