Книга: Укрощение демонов
Назад: Глава двенадцатая. Рядовой Константин Варламов Отражение прорыва
Дальше: Глава четырнадцатая. Рядовой Константин Варламов Я знаю, как его искать

Глава тринадцатая. Старший лейтенант Сергей Тицианов
Без возможности отступления

Я посмотрел в бинокль пока еще с выключенным тепловизором. Но потом все же пришлось использовать тепловизор хотя бы для того, чтобы определить, за какими камнями засели бандиты, и по возможности просчитать их количество. Не камней, конечно, а бандитов. Честно говоря, я уже сбился во время стрельбы со счета, вычисляя, сколько их осталось. Да и трудно не сбиться, потому что осколки гранат, в отличие от пули, не всегда демонстрируют наглядно поражение противников. И теперь пытался с помощью тепловизора определить количество этих противников — тех, что остались небоеспособны, и тех, что будут вести с нами бой. Это было не так просто, потому что там же валялись и тела убитых вечером, ночью и утром бандитов. Не все трупы, но некоторые из них тоже выделяли тепло. Хотя разница с живыми все-таки какая-то была — странные тепловые струйки, выходящие из-за камней, превращались в легкие, светящиеся в тепловизоре облачка, и я не мог сразу понять, что это значит. Всего я насчитал одиннадцать струек, так заинтересовавших меня.
Потом выключил тепловизор, поскольку он мешал увидеть что-то вживую и не давал необходимой мне информации, и настроил бинокль на максимальное приближение. И только тогда понял — бандиты просто курили, выпуская перед собой струйки дыма. И курили, скорее всего, не простые сигареты, а что-то такое, что давало им силы не думать и идти в атаку. Такой вывод я сделал, исходя из того, что при обычных перекурах не все коптят небо одновременно. С «обкуренными» боевиками я уже несколько раз встречался. Первоначально, скорее всего, бандиты Магометова приняли небольшую дозу. Потому и могли еще о своей жизни беспокоиться, и прятаться, и перебегать. Сейчас они «добавляют», возможно, чтобы уже ни о чем не думать и по полной программе использовать какой-то наркотик. Это значило, что они навалом пойдут в атаку. Тактика берсерков. Глупая тактика, если противник не слабонервный, но иногда и она приносит успех.
— Подготовиться по полной программе. Вплоть до рукопашки! — громко предупредил я.
— Так близко не подпустим, — с непонятной уверенностью сказал рядовой Варламов. — Они тормознутся после первых потерь. И повернут.
— Они не «тормознутся», — сказал я категорически. — Они сейчас до предела «обкурятся», а потом полезут. Численно их хватает для фронтальной атаки. А сильно «обкуренные» не отступают. И нам тоже отступать некуда.
— Рукопашка так рукопашка, — философски отнесся к сообщению младший сержант Скворечня. — Пусть хоть всем составом сюда доберутся. Встретим.
В этом Скворечня был прав, но только отчасти. Если бы без огнестрельного оружия сойтись в рукопашной схватке с одиннадцатью бандитами, мы втроем уложили бы их всех, одного к другому, ровными рядами. И даже шнур бы во время схватки протянули, чтобы выровнять лежащий строй. А потом заставили бы лежа сплясать какой-нибудь национальный танец. Обкуренные, я слышал, хорошо пляшут. Но при таком большом численном превосходстве бандитов у них будет и преимущество в плотности огня. Даже обкуренные, они могут грамотно провести атаку и просто не дать нам высунуться из окон для прицельной стрельбы навстречу. А во время рукопашки они будут не только драться руками и ногами, они будут еще и стрелять. И пока ты с одним или с двумя противниками схватишься, третий, свободный от схватки и имеющий возможность сориентироваться, будет в состоянии расстрелять тебя. Лично меня, как командира взвода, такой расклад событий мало устраивал. Он обещал потери, которых я допустить не мог. И потому я предпочитал подготовиться к отражению атаки как можно лучше и постараться не допустить рукопашки при значительном численном преимуществе. Два на одного, такой расклад меня еще устроил бы. С ними мы справились бы, даже если учесть, что местные парни в основном когда-то были борцами. Здесь все парни поголовно когда-то были борцами. Говорят, дагестанцы уже рождаются со спортивным разрядом по борьбе. Но в «рукопашке» со спецназом ГРУ они тягаться не могут.
А скоро все началось, при этом элементарно просто. Сначала было произведено три выстрела из гранатометов. Два первых, судя по звуку, из разовых гранатометов «Муха». Было опасение, что, если бандиты попадут в угол, башня развалится. Но они по глупости стреляли в окна. А попасть в узкое окно из гранатомета с дистанции в семьдесят метров может только хорошо обученный и тренированный специалист-гранатометчик. Бандиты не попали. Одна граната вообще ушла в сторону рядом со стеной и ударила в стену второй башни. Кстати, совсем рядом с углом, но угол не разворотила, хотя соседняя башня была более ветхой, чем наша. Одна все же пробила стену в районе окна третьего этажа, в трех метрах от меня. Вернее, не пробила, а прожгла, поскольку граната была кумулятивная. Но одновременно еще и несколько камней из стены вывалила. Камни с грохотом упали на доски настила прямо над головой моих солдат.
— Эй, под палубой? Никто не пострадал? — спросил я.
— Песок горячий за шиворот сыплется, — пожаловался Варламов.
— Это хорошо, без костра согреешься.
— Насчет костра — это мысль, товарищ старший лейтенант, — что-то придумал рядовой. — Неплохо было бы ее в жизнь воплотить.
— Докладывай свою мысль.
— Я понимаю, что в темноте мы костром показали бы, где расположены окна. А сейчас окна так и так видно. Давайте разведем костер. Дым вверх потянется. Бандиты подумают, мы сигнал кому-то подаем. Будут думать и гадать, еще время потеряют. А потянуть время — наша задача.
— Резонно, — согласился я.
— Я сделаю, — взялся за работу Скворечня.
И он сразу приступил к делу. Конечно, от прежнего вечернего костра даже уголька горячего не осталось. Но умелые руки таежного охотника боевым ножом срезали с поленьев несколько лучин, обернули их берестой, сверху старые, недогоревшие поленья уложили, и уже через минуту дым пополз вверх. А когда и огонь поднялся, Скворечня два оставшихся полена положил туда же.
И в это время раздался третий выстрел из гранатомета. На сей раз стреляли из РПГ-7. У этого мощного гранатомета и выстрел звучит совсем по-иному, и прицельность выше. Кумулятивная граната прожгла стену в метре от окна второго этажа. Хорошо, что Скворечня в этот момент разводил костер, иначе его могло бы опалить пламенем, потому что прожиг произошел примерно в том месте, где обычно стоял младший сержант. Но тратить кумулятивные гранаты был бы бандитам смысл только в том случае, если бы башня имела плотную крышу сверху, то есть замкнутое пространство. А во всех других случаях весь кумулятивный эффект сводился только к прожиганию дыр в стене и устройстве сквозняка. Даже не к разрушению стены, а просто к прожиганию. И вероятность попасть при этом в кого-то из нас ничтожно мала. Но бандиты, видимо, производили обстрел из гранатометов не для того, чтобы нас уничтожить, а в качестве артиллерийской подготовки, которая предшествует каждой атаке. Своего рода психологическое давление. После артиллерийской подготовки, как правило, в рядах защищающихся царит беспорядок или даже, случается, паника. У нас такого не возникло. Мы хладнокровно продолжали ждать, когда бандиты покинут свою позицию. Но мысль рядового Варламова им чем-то, видимо, пришлась не по душе. Дым над башней показался бандитам важным сигналом, и они устроили что-то типа оперативного совещания, соображая, что должны делать: бежать, спасаться или атаковать. Такая задержка сделала совершенно бессмысленным обстрел из гранатометов как средство психологического давления. Но если гранат у них хватает, почему бы и не пострелять еще раз, когда снова в атаку соберутся. Все решать будет, естественно, сам эмир Магомед Магометов, а до какой степени он лично «обкурен» и что он решит, нам неизвестно. Свою задачу-минимум он уже выполнил. До Рифатова он добрался, хотя какого-то праздника там, среди камней, с танцами и криками, с салютом в виде автоматных очередей, выпущенных в воздух, мы не наблюдали. Что случилось с Рифатовым, мы не знали. А вторую задачу Магомед Магометов мог бы и отказаться решать. Но в этом случае он был бы полностью обречен. Бандиты Рифатова не решались отступать по открытому пространству даже в темноте, хотя и под лучами наших тактических фонарей. А бандитам Магометова отступать следовало по тому же открытому пространству уже в светлое время суток. То есть он мог не рискнуть подставить нам спины — мы просто расстреляли бы всех его людей и его самого при первой же попытке отхода.
Чтобы оттянуть еще несколько минут и дать возможность дополнительно приблизиться к месту событий «Ночному охотнику» и моему взводу, я отдал команду:
— Заряжай подствольники!
— Последние гранаты… — напомнил Скворечня.
Меня вдруг осенило:
— Второй пленник! Скворечня! Быстро…
Младший сержант спустился на первый этаж так стремительно, что чуть лестницу не разворотил. И уже снизу крикнул:
— Полный комплект. Не израсходовал ни одной.
Комплект бойца составляет десять гранат. Пленник выручил нас. Вернее, не пленник, а мой рейд по его захвату.
— Вам по три, мне четыре, — распорядился я и сам быстро спустился за боеприпасами.
Скворечня снял с пленного не только подсумки с гранатами, но и захватил два сдвоенных магазина. Это я решил оставить солдатам, потому что сам привык стрелять или очень короткими очередями, или вообще одиночными выстрелами, и потому у меня, судя по весу автомата, был еще почти полный магазин. Я вообще своих солдат учу всегда определять боезапас по весу оружия. Они тренируются и сдают зачеты, как по обязательной дисциплине, хотя эта конкретная дисциплина является моей самодеятельностью. Пару лет назад у меня служил солдат-срочник, который безошибочно мог назвать количество патронов в магазине, только прикинув свой автомат на вес. Правда, иногда ошибался с чужим оружием, хотя автоматы вроде бы должны весить одинаково. Но я свой автомат по весу тоже хорошо знал. Ошибиться при прикидке мог не больше чем на пару патронов.
В подсумках у пленника оказались «лягушки». Как раз то, что нам нужно для полного удовольствия бандитов.
— Заряжай подствольники «лягушками». Мой выстрел первый. Прямой наводкой. Дистанция прежняя — семьдесят метров. Выставить прицелы!
Отдавая команду, я сам же ее выполнял одновременно с подчиненными. Потом посмотрел на камни через тепловизор и только после этого выбрал место, откуда «лягушка» с наибольшей вероятностью осыплет бандитов осколками. Я выстрелил, и тут же один за другим раздались два выстрела со второго этажа. Все три гранаты легли рядом.
Но у бандитов Магомеда Магометова нервы были, видимо, более крепкие, чем у бандитов Такыя Рифатова. Или просто у обкуренных нет быстроты реакции. Но они не заметались, когда рядом раздались взрывы, и не высунулись под автоматные очереди, хотя я готов был уже стрелять в того, кто высунется. Так что определить урон, который мы нанесли, если вообще его нанесли, было невозможно…
Но бандиты все тянули и не начинали атаку — непонятно, чего они ждали. Может быть, когда к ним подступит решимость? Это напрасное ожидание. Решимость подступает сразу, как только подходит время действовать. А любые сомнения решимость гасят. Это психологический момент, который просто обязан знать любой командир начиная с самого малозначительного звена. А без знания психологии боя много не навоюешь…
* * *
Я не зря долго не отрывал от глаз бинокль. И поймал момент, когда один из бандитов стал готовить РПГ-7 к выстрелу. Видимо, гранатомет у него был с литерой «Д» , потому что бандит, кажется, начал собирать его, пару раз высовывая тубу над камнем. У меня было время взять вместо бинокля автомат и изготовиться к стрельбе. И как только бандит приподнялся над камнем, как только установил поудобнее локти, чтобы хорошо прицелиться, я поймал его на мушку и одиночным выстрелом свалил. Гранатомет упал перед камнем с нашей стороны. Очень хотелось, чтобы кто-то попытался его поднять, я бы в этом случае успел сделать второй выстрел.
— И никто за ним не лезет… — сказал Варламов.
— А зря. Чего же оружием таким разбрасываться… — отреагировал и Скворечня.
Значит, солдаты мои тоже ждали, когда кто-то за гранатометом протянет руку. Но бандиты струхнули, не полезли, даже обкуренные. Хотя, может, за валуном только один гранатометчик и сидел, а другим, чтобы к камню подобраться, требовалось миновать чистое пространство. А они уже на другое чистое пространство настроились. И все-таки выстрел из «Мухи» грянул. Не с камня, а, как я успел заметить, перед тем как отпрянуть от окна, из-под камня. Из-под другого, сбоку. Но эта граната от «Мухи» стену не пробила, только пыль из нее выбила. И опять бандиты по глупости по углам не стреляли, словно не понимали принципа разрушения зданий. Впрочем, возможно, не стреляли потому, что в передний угол попасть трудно, а боковые углы от них под острым углом находятся. Но я не слышал еще, чтобы кумулятивные гранаты рикошетили от камня. Они взрываются легко и сразу выбрасывают высокотемпературную струю пламени. И есть там какие-то приспособления на взрывателе, не дающие активации при попадании в защитный сеточный экран, выставляемый иногда на бронетехнике. Это же приспособление предохраняет гранату и от рикошета. Я бы на месте бандитов все же попытался какой-нибудь угол своротить. Но подсказывать им это я, естественно, не собирался, а сам, надеюсь, никогда на их месте не окажусь. Каждому свое. Я бы даже не загонял своих бойцов на такую позицию, откуда нет безопасного выхода. Рифатов знал местность, но все же своих загнал, и темнота тут, как я понимал, ни при чем. Слишком уж понадеялся эмир Такый на своего сапера-немца и слишком плохо думал о нас — привык к слабой боевой подготовке ментов, не захотел считаться с тем, что у нас боевого опыта на пять Такыев хватит. Ему лавры чеченских бандитов времен первой чеченской войны покоя не давали, как я понимаю ситуацию. Но тогда тоже бандиты воевали в основном с плохо подготовленными солдатами. А когда в дело вступили хорошо обученные бойцы, бандитам пришлось туго, несмотря на поддержку из-за рубежа.
После выстрела из «Мухи» пыль поднялась такая густая, что даже дым стало видно плохо, будто он в ней растворялся. Я вытер тыльной стороной ладони лицо, убирая пыль с век, то же самое, наверное, и рядовой с младшим сержантом делали, и в это время в стену ударила вторая граната, теперь уже от РПГ-7, и прожгла дыру под потолком первого этажа. Кажется, пленников не задело. По крайней мере, стонов от боли я не услышал. Если и задело, то убило. Третья граната ушла в верхнюю часть башни и обрушила несколько больших камней, которые меня не задели, но пыли подняли опять очень много. Я даже чихнул, не стесняясь, трижды подряд, иначе дышать было невозможно.
На протирание глаз времени ушло не много. И первым с этим справился Василий Скворечня. Я еще выглянуть в окно не успел, когда младший сержант сообщил:
— Бегут, родимые, под наши пули. Бегите, у нас есть пока чем вас встретить!
Я сначала выставил в окно автомат, потом сам выглянул. В атаку двинулись восемь бандитов. Раньше, чем я успел прицелиться, два одиночных выстрела сделал Скворечня. Оба выстрела были точными. Мы с Варламовым выстрелили по разу и тоже не промахнулись. А я, помня, что у меня на одну гранату больше, чем у солдат, вставил гранату в «подствольник» и сделал выстрел прямой наводкой, даже без выставления дистанции на прицеле. Но поторопился. Граната ушла слишком далеко за спины атакующих.
И тут выяснилось, что бандитов было больше, чем я сначала подумал. Из-за камней одновременно ударили два ручных пулемета. Били прицельно по обоим окнам, и мы вынуждены были отойти в сторону, потому что пули засвистели прямо над нашими головами. По крайней мере, в моем случае было именно так. Наверное, и с солдатами произошла та же история. А бегущие в атаку стреляли все вместе с пояса в дверной проем. И у нас уже не было возможности спуститься на первый этаж и использовать эту точку для ответной стрельбы. Будь расстояние до бандитов больше, я отошел бы к дальней стене и послал бы навесом несколько гранат. Ориентируюсь я хорошо, расположение бандитов помню, мог бы прекратить хотя бы обстрел входа противником. Но сейчас оставалось только ждать, когда бандиты приблизятся вплотную. Пусть попытаются войти в дверной проем. Мы сверху их автоматными очередями остановим. А потом последует бросок гранаты в окно. Впрочем, бандиты тоже могут забросить в окно ручную гранату. Вопрос только в том, кто раньше сориентируется. А у «Ф-1» осколки посерьезнее, чем у ВОГ-25. Они и голову снести могут, даже основательно обкуренную.
Пока я размышлял, что предпринять, со второго этажа раздался выстрел из «подствольника». И сразу стих один пулемет. Младший сержант Скворечня умудрился прямой наводкой в верхушку камня, где находился пулеметчик, угодить. Может, даже в самого пулеметчика. Но убил он того, кто в мое окно стрелял. Теперь моя очередь. Требовалось прекратить обстрел противником окна второго этажа. Я быстро зарядил подствольник и выглянул. У меня было больше времени на прицеливание, потому что в мое окно пулеметчик не стрелял, и достать меня могла только очередь тех, кто бежал к башне. А таких было уже только четверо, и их, кажется, дверной проем интересовал больше всего на свете. И тут у пулеметчика, похоже, ствол перегрелся, и он стал что-то лихорадочно делать с оружием и совсем при этом осторожность потерял. Не знаю, может быть, хотел сменный ствол поставить. С дистанции мне трудно было разобрать, какой у него пулемет, а пулеметы со сменными стволами уже давно не редкость. Но нам-то зачем его сменный ствол! Не успел, значит, и не надо стараться. А вот я постарался и прицелился хорошо, несмотря на опасность получить очередь со стороны атакующих. Но им было не до меня. Варламов со Скворечней начали стрелять очередями. Правда, не так успешно, как одиночными, да это и понятно, бандиты уже выходили из зоны прямой видимости, за башню, и солдатам пришлось стрелять, практически прильнув друг к другу и друг другу мешая. Лучше бы уж кто-то один стрелял, тогда точность была бы выше. Но бандиты Магометова оказались более подготовленными, чем бандиты Рифатова. Магометов, наверное, когда-то сам служил в армии, а не в цирке работал, и потому научил их правильно перебегать, меняя направление за счет ширины шага, и перекатываться, отвечая при этом встречным огнём. Их передвижение в сторону и, как следствие, попытка завести длительный статичный бой мне были не совсем понятны. Но рассуждать об этом некогда. Я, задержав дыхание и понимая, насколько важен мой выстрел, послал гранату в пулеметчика. Пулемет взрывом снесло с камня, и он, кувыркаясь в воздухе и трепеща сошками, как бабочка крыльями, отлетел на несколько метров. А самого пулеметчика из-за камня выбросило и распластало по земле. Кажется, граната угодила ему в грудь и взорвалась. Больше пулеметов бояться не следовало. Но с оставшимися четырьмя бандитами что-то следовало делать. Они как раз полностью вышли из зоны обстрела и теперь могли просто подойти вплотную к башне, невидимые для нас, потому что с той стороны в башне не было окон.
Я осмотрелся, пытаясь придумать что-то более интересное, чем просто выскочить из башни и начать стрельбу из-за угла, где опасность становится равнозначной по обе стороны этого самого угла. А численное преимущество даже в один ствол при общем малом количестве участников перестрелки уже в состоянии, при более высокой плотности огня противника, создать опасное для нас положение. Оставленные за спиной пулеметчики уже показали, что эта банда знакома с тактикой подавляющего огня. Значит, может применить это снова. Двое держат под прицелом угол, стреляя во все, что из-за него появится — рука, голова, автомат… А двое других к углу перебегают под прикрытием двух стволов. К тому же никто не застрахован от элементарного броска ручной гранаты из-за угла. А не видя, где противник, никогда не знаешь, кто бросит гранату первым, ты или он.
Рисковать жизнью своих солдат я не хотел. И потому искал другой выход из положения.
Другой выход подсказала сама башня. Над моей головой оставались бревна перекрытия, на которых когда-то лежали доски потолка третьего этажа. От бревен до верхней кромки стены было около полуметра.
— Скворечня! Варламов! Бревно мне. Внизу бревна есть…
Они сразу сообразили. Наверное, видели, куда я смотрю. Быстро спустились и принесли бревно. Втроем мы поставили его на торец, потом приложили к бревну перекрытия. Принесенное бревно слегка перекатывалось, затрудняя использование его как лестницы.
— Держите, чтобы не упало!
Солдаты подставили ноги и руки, подпирая бревно и поочередно посматривая вниз, на проем двери, потому что бандиты могли ворваться в любой момент. Но бандиты тоже осторожничали. И напролом не лезли. Видимо, мало обкурились. Я времени не терял. Забираться по бревну без ступенек было нелегко. Но все же я забрался, быстро перебежал по бревну перекрытия оставшиеся два метра до стены и выглянул за стену. И сразу же в стену рядом со мной ударили пули, заставившие меня пригнуться. Засвистели пули и над головой. Но оценить обстановку я все же сумел. Бандиты заняли позицию под основанием склона, среди валунов. Дистанция до башни была около шестидесяти метров. Атаковать нас они, кажется, не собирались.
Мне такое поведение бандитов показалось странным, и предположить я мог только одно… Но для подтверждения мне требовалось снова высунуться над стеной. Впрочем, это было вовсе не обязательно.
— Варламов, отпусти бревно. Посмотри, что там впереди делается… — приказал я рядовому.
Костя подскочил к окну, выглянул:
— Наши идут.
Мое подозрение подтвердилось. Приближался мой взвод, и бандиты первыми увидели его. У них было два варианта поведения. Первый — резко штурмом захватить башню, чтобы обороняться уже из нее. Второй — отойти в сторону и найти там подходящие природные укрепления. Первый вариант был слишком опасным. Засевшие в башне умели отстреливаться, и бандиты это уже оценили. Даже одурманенные головы понимали при этом, что при захвате башни они понесут потери. Но, закрывшись там и отстреливаясь, они лишают себя возможности маневра и бегства. В том числе лишают и излюбленного бандитского варианта спасения — захвата заложников в селе. И они предпочли второй вариант.
Говоря честно, я бы тоже не стал запираться в башне, если бы знал, что мне предстоит вести бой. Я же предполагал, что буду выслеживать Икрамова, который, не сумев дозвониться, пешим стариковским ходом двинется в сторону базы Рифатова. Превращать башню в крепость я был просто вынужден. Но у меня была надежда на поддержку извне. У бандитов такой надежды не было. Большие валуны у подножия склона были для них лучшим вариантом.
Спускаться по бревну оказалось ничуть не более легким занятием, чем забираться по нему. И спрыгивать сверху на перекрытие было рискованно, потому что перекрытие скрипело и прогибалось даже при обычной ходьбе. И спрыгнул я только тогда, когда уже мог и без того ногами достать доски. Мы быстро покинули башню, чтобы предупредить взвод, и сразу направились навстречу, подгоняя перед собой пленников, которым развязали ноги. При этом Варламов подгонял пленников пинками, а мы со Скворечней, поочередно меняя друг друга, то посылали гранаты в сторону камней, где засели боевики, то обстреливали эти камни автоматными очередями. Но взвод уже понял задачу и с марша включился в тот же обстрел.
Все же я надеялся, что бандиты решат занять нашу башню. И они вскоре решились на это, перебежками устремились к ней. Но виной поиску нового укрытия был не я и не мой взвод. Из облаков послышался звук вертолетного двигателя, а потом на открытое пространство вылетел и сам вертолет. Должно быть, электроника позволяла «Ночному охотнику» видеть все даже в облачности.
— Варламов, «трассу», — приказал я.
Константин сменил на автомате магазин, обернулся и длинной очередью обозначил башню, заходящих в нее и боевиков. Вертолет качнулся, показывая, что экипаж понял подсказку, развернулся над нами, опустил нос и устремился в атаку. В окно башни высунулось что-то. Кажется, это был «Стингер». И ракета, оставляя за собой хвост пламени, устремилась в сторону вертолета. Но «Ночной охотник» ответил тремя залпами яркого одноцветного салюта. Ракета «Стингера» стала рыскать носом, что было заметно даже невооруженным глазом, и замедлила движение. Потом резко сменила курс и устремилась вверх. Самоликвидация произошла где-то в облаках, которые ветром и взрывной волной сразу разнесло в стороны, показав нам яркое голубое небо. Однако проплешина стала быстро затягиваться. А сам вертолет, выйдя на позицию атаки, мощно ударил НУРСами в первый этаж башни. Одного только залпа хватило с избытком, и высокое историческое сооружение тут же рухнуло, похоронив под обломками четверых бандитов.
«Ночной охотник» и в дневное время не промахивался. Он покачал нам короткими крылами и лег на обратный курс…
Назад: Глава двенадцатая. Рядовой Константин Варламов Отражение прорыва
Дальше: Глава четырнадцатая. Рядовой Константин Варламов Я знаю, как его искать