ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Подполковник Сохно, когда отпрыгивал в сторону, не знал еще не только того, кто находится за его спиной, он не знал даже, где этот некто находится. Но, если в него не стреляли, а бросали нож, значит, кому-то не хочется поднимать лишний шум. Метательный нож слишком ненадежное оружие, чтобы на него надеяться, если есть другое оружие. Только отдельные специалисты владеют им так, что не промахиваются. А у Сохно под «разгрузкой» был стандартный армейский бронежилет, который такой бросок выдержит без труда. «Разгрузка» с карманами только спереди бронежилет прикрывает, сзади она состоит лишь из широких резинок, и резинки эти бронежилет ничуть не скрывают. Но человек бросал нож прицельно, надеясь, очевидно, не бронежилет пробить, а попасть в шею. И если бы не реакция подполковника, нож мог бы свалить его. Но он реакцию продемонстрировал. И поддержал игру, не стреляя сразу в ответ, хотя, даже еще не обернувшись, уже по выстроенной в голове траектории полета ножа определил местонахождение противника. Ствол цель нашел сразу, но палец задержался на спусковом крючке, чтобы дать глазу «оценить» ситуацию.
Противник стремительно приближался, он был невысокого роста, крепкий, с типично азиатскими чертами лица. Но автомат держал на ремне за спиной, предпочитая действовать ножом – теперь уже не метательным, а длинным и тяжелым боевым.
Выбор у Сохно был. Он мог выстрелить навстречу двигавшемуся противнику. И, скорее всего, попал бы в голову, потому что тело тоже прикрывалось бронежилетом, и в тело стрелять бесполезно. Но мог и промахнуться, потому что движение противника было слишком стремительным. Думать было некогда, и Сохно выбрал другой вариант – совершил еще один быстрый прыжок в сторону, и за ним следующий, еще на пару метров. Необходимость такого выбора была продиктована еще и тем, что подполковник стремился оказаться между неизвестным боевиком и девушкой, которая так и стояла на тропе, замерев от напряжения.
Промахнувшись и во второй атаке, боевик все же не упал, но самым немыслимым образом расставил в стороны руки, как крылья, и одновременно сделал широкое круговое движение ногой, поднятой почти до уровня руки – балет, да и только. Движение ноги создало энергию противоположного направления, развернув тело, и позволив человеку устоять на ногах. И уже по одному этому движению стало сразу ясно, перед подполковником Сохно был противник, владеющий какой-то неизвестной ему системой рукопашного боя, позволяющей за счет непривычных для простого глаза, но по своему логичных движений управлять своим телом. И неплохо управлять.
Сохно ждать дальнейшего развития событий не стал, и сам прыгнул вперед, сокращая дистанцию. Противник опять совершил не то, что полагалось бы совершить по логике, – он не в сторону отпрыгнул, чтобы со стороны попытаться выйти хотя бы на равное по высоте положение, а вверх, при этом отталкиваясь от земли сразу двумя ногами, и приближаясь. Теперь между противниками было только три метра. Боевик даже руку к автомату не тянул, но, видя в руке у подполковника пистолет, начал раскачивать корпус из стороны в сторону. Обычный «маятник», который предполагает в определенный момент имитацию рывка вперед, чтобы вызвать выстрел, но корпус в сам момент выстрела убирается, и следует атака на сближение. Азбучные истины любого спецназа любой страны.
Сохно не просчитывал варианты, он принимал их готовыми, многократно оттренированными и потому не раздумывал над тем, что ему самому делать в такой ситуации. И, вместо того чтобы стрелять, когда противник показал, что делает рывок вперед, Сохно выждал две секунды, дожидаясь, когда тело примет неудобное для возврата положения, и сам вперед прыгнул, используя преимущество верхней позиции и нанося удар ногой. Вообще Сохно не любил бить ногой выше пояса. Разве что в ближнем бою левым коленом в печень. Удар рукой всегда более эффективен и точен. Но сейчас, с верхней позиции, удобно было бить в корпус чуть ниже уровня груди, и Сохно ударил ногой, заставив противника свалиться. Но и падал тот достаточно своеобразно. Не сопротивляясь силе удара, а гася ее, вовремя сгибая и отводя корпус. А при падении каким-то немыслимым образом умудрился еще перекатиться через свою выставленную руку, и снова оказаться на ногах. И опять не попытался снять автомат.
Сохно был уверен, что снова выхватит пистолет раньше, чем боевик до автомата дотянется, и потому пистолет неторопливо убрал в кобуру. И при этом не забывал об осторожности, ощупывая взглядом пояс и карманы противника – чем тот еще вооружен.
Боевик «поиграл» ножом, и вдруг вытащил из кармана совсем уж экзотическое для здешних мест оружие – нунчаки, и со свистом прокрутил ими перед собой.
Сохно, видя, как довооружается противник, свой нож доставать не стал, но вытащил свою привычную и более страшную лопатку, которую взял в левую руку, а правой захватил смотанную кольцами веревку. Ту самую, которую пожалел для связывания своей «попутчицы», надеясь, что она еще сгодится ему. И сгодилась…
Противник вдруг сделал выпад, которым достать подполковника, естественно, не сумел, но возвратиться из выпада в нормальную стойку не захотел, а фехтовал в воздухе одновременно ножом в правой руке и нунчаками в левой. И покачивался на вытянутых почти в полушпагате ногах.
Сохно с любопытством наблюдал за этой красивой и эффектной картиной, достойной фильма с участием мастеров восточных единоборств, но скоро любоваться ему надоело, и он просто шагнул навстречу противнику. Тот подтянул оставленную позади ногу, атаковал сначала нунчаками, которые сразу запутались в мотке веревки и стали бесполезными, а потом ножом. Но вот к этому второму удару Сохно подготовился заранее, приготовив отточенную лопатку. Он не стал защищаться, а ударил навстречу ножу, используя преимущество длины черенка. И рука с ножом основанием кисти напоролась прямо на лезвие лопатки.
Нож выпал… Нунчаки остались висеть на веревке…
А теперь атаковал Сохно. Лопатка перевернулась черенком вперед, и быстрый выпад выбросил округлую оконечность черенка прямо в лоб противнику. Удар не самый смертельный, но за ним последовал и более серьезный – с близкого расстояния локтем сбоку в острую смуглую скулу.
Сохно сам не ожидал, что его удар получится настолько мощным, что швырнет противника со склона. В бессознательном состоянии совершать вращательные движения руками и ногами боевика никто не научил. И потому тот просто катился до самого обрыва, с которого и сорвался, с треском ломая кусты. Высота там, как помнил подполковник, побольше двадцати метров. Можно, конечно, сконцентрироваться и удачно приземлиться даже при такой высоте. Но для этого необходимо иметь за спиной парашют.
С боевиком все было кончено.
Подполковник вытащил из кармана белоснежный платок и вытер им пот со лба. И только после этого посмотрел на свою «попутчицу». Та неподвижно замерла в самом начале схватки и до сих пор так и стояла.
– Напугалась? – кивнул Сохно. – Отдышись. Сейчас дальше двинем.
– Чайна, – сказала вдруг она, глядя на обрыв, с которого упал недавний противник подполковника.
– Что-что? – Сохно, конечно, знал, что «чайна» по-английски означает «китаец». – Откуда здесь чайна?
Она опять заговорила. Многое сказала, но он ничего не понял. Но слово «чайна» она повторила несколько раз.
– Рапсодия, я – Бандит!
– Догоняешь? – спросил полковник так, словно не сомневался в утвердительном ответе.
– Притормозил. В себя прихожу.
– Споткнулся что ли? – в привычной манере поинтересовался Кордебалет.
– Не я споткнулся. Тут место такое, споткнешься – в пропасть полетишь.
– «Попутчица»? – спросил Согрин.
– Попутчик. Еле отбился. Выскочил, как черт из табакерки. Метательным ножом в спину швырнул. «Попутчица» спасла. А потом он споткнулся, и в пропасть упал.
– Конечности себе не поломал?
– Он – наверняка. А я нет… аккуратно локтем бил.
– Новая банда? – В голосе Согрина послышалось откровенное беспокойство.
– Хуже. Моя «попутчица» видела этого человека. Она называет его «чайна» и пытается что-то объяснить.
– Откуда здесь китайцы?..
– Вот… Теперь она показывает три раза по три пальца и опять повторяет то же самое. Я так понимаю, что где-то здесь еще восемь китайцев ножами бросаются. А, может быть, и еще девять. Я не знаю, плюсует она моего или списала его со счета.
– Будь осторожнее. Как бы твою мадам разговорить?
– Только, если ты по телефону со штабом свяжешься. У них есть переводчики.
– Дело, – сразу согласился Согрин. – Хотя твою хитрость я понимаю. Я торможу, Кордебалет продолжает наблюдение, Толик с мадам движется к спуску. Внизу встречаемся.
– Мы зайдем с другой стороны обрыва. Хочу посмотреть на своего «чайника». Может, документы при нем есть?
– Добро. Я подожду. Долго не задерживайся…
2
Полковник Доусон на короткое мгновение оглянулся, чтобы посмотреть сквозь заднее стекло на машины. Память привычно запечатлела ситуацию. Когда он через пять минут снова обернулся, ситуация не изменилась.
– Темно-синяя «Сьерра» с помятым левым крылом… – сказал полковник, тоном требуя дополнительной информации.
– Я вижу ее уже третий день, – согласился Дэн. – Назойливая машина.
– Это могут быть грузинские спецслужбы?
– Едва ли… Спецслужбы знают о вашем приезде. Мы с ними очень даже дружим.
– Русские? С русскими вы не очень даже дружите?
– Возможно. Но тоже едва ли… У русских здесь сильная база и хорошие спецы. Остались еще со времен Советского Союза, по национальности грузины, и вычислить их сложно. Но они, при своих возможностях, могли бы передавать нас от машины к машине и остаться незамеченными. От этих я позавчера, когда на базу ездил, без проблем оторвался. У меня спортивный форсированный двигатель с двойным турбонаддувом. Машина сделана по спецзаказу. Во всей Грузии за мной ни одна машина не угонится. Эти, я думаю, действуют так или из-за наглости, или по необходимости, потому что не имеют собственной базы, или умышленно нас пугают…
– Тогда – кто они?
– Не знаю. Стекла сильно тонированы. Лиц не рассмотреть…
– Что-то предлагаете?
– Вести себя естественно. Если они за нами едут, значит, они знают, за кем едут. Если они знают, за кем едут, они понимают, что мы их засекли. Хотелось бы узнать, что им надо… Появились они до вашего приезда, следовательно, слежка вовсе не обязательно с ним связана. Хотя они могли начать следить заранее…
– Вы говорите, что дружите со спецслужбами?
– Конечно. Коллеги все-таки. – В голосе Дэна звучали самодовольные нотки.
Но полковнику это самодовольство не понравилось. Вернее, ему не понравилось то, что местные спецслужбы знают о его приезде, и потому Доусон сказал почти резко:
– Почему же тогда вы не подключите их? Позвоните сейчас же и запросите данные на машину. Им выяснить принадлежность гораздо проще, чем нам.
Дэн без возражений принял упрек, притормозил и остановился рядом с тротуаром. Достал мобильник и по памяти номер набрал. Доусон сразу заметил, что номер набирается не из записной книжки трубки, а по памяти. Это могло бы говорить о тесном сотрудничестве. А ему тесно сотрудничать без острой на то необходимости ни с кем посторонним не хотелось.
Дэн разговаривал по-грузински, и полковник не понял из разговора ни слова. Клер в этот раз переводчицей быть не захотела, и Доусону оставалось только молчаливо ждать, когда капитан сам сообщит результат переговоров.
Тот убрал трубку в чехол:
– Они выяснят и позвонят. Предлагают свою помощь по блокированию машины. Я пока отказался. У нас есть свои силы, которые в состоянии это сделать, и тогда можно будет обладать приоритетом или даже эксклюзивным правом на данные допроса.
Машина снова тронулась. Клер глазела по сторонам с детским восторгом, но Доусону сейчас было не до нее. Он еще дважды оборачивался, проверяя, на месте ли преследователи. Те держались не слишком близко, через две-три машины, но и не отставали.
Наконец-то Дэну позвонили. Разговор опять велся по-грузински. Но сейчас он был коротким.
– Такого номера в природе не существует, – перевел капитан сообщение. – Это может быть только в двух случаях, когда номер фальшивый и когда он принадлежит администрации президента страны.
– Едва ли «Сьерру» будут держать в гараже президента, – высказала свое мнение Клер. – Машина уже слишком много набегала, чтобы на нее можно было положиться.
– В этом вы, наверное, правы, – согласился и капитан. – Что они, наглецы, делают?..
Доусон понял, что Дэн глянул в зеркало и что-то в поведении преследователей его смутило, и обернулся к заднему стеклу. «Сьерра» пересекла сдвоенную сплошную разделительную линию и пошла на обгон по встречной полосе движения. Доусон увидел, как опускается стекло в правой задней дверце. Опыт помог ему прочувствовать ситуацию.
– В правый ряд! – не сказал, а рявкнул он.
Капитан хорошо среагировал, но сразу перестроиться ему помешала машина, идущая справа. Но Дэн не зря хвастался форсированным двигателем. Резкое нажатие на педаль акселератора выбросило «Мондео» вперед и позволило капитану уйти вправо в первый ряд. Но «Сьерра» тоже уже набрала скорость. И поскольку Дэн дальше не гнал, машины быстро поравнялись.
Наблюдая за ситуацией, Доусон тоже среагировал, но по-своему. Он довольно грубо и бесцеремонно схватил в охапку Клер и прижал ее к сиденью. И как раз вовремя, потому что из открытого окна «Сьерры» высунулся короткий ствол автомата, и последовало несколько очередей. Полетели стекла.
Стреляли явно не в Дэна, а в пассажиров на заднем сиденье. Но капитан резко затормозил, сбивая с прицела стрелявших. Полковник был не вооружен, а в левой руке капитана, как по волшебству, вдруг появился пистолет, и он успел трижды выстрелить в проскочившую вперед «Сьерру». Впрочем, результата выстрелов за тонированными стеклами видно не было, а сама машина резко ушла вперед. Дэн не стал догонять ее.
Полковник сел прямо, а Клер выпрямиться не спешила.
– Это даже интересно… Не успели вы сообщить грузинским спецслужбам, что мы заинтересовались машиной, как из этой машины начали в нас стрелять. В нас с Клер, прошу заметить. Мне это не нравится… Можно будет прояснить ситуацию скрытно? И не по телефону…
– Я попробую, мистер Доусон, – тотчас согласился капитан, должно быть, мысли у него текли по тому же руслу, что и у полковника. – Вы увидели кого-нибудь в машине?
– Водителя не видел. А стрелял какой-то азиат… Может быть, вьетнамец… Впрочем, мне после вьетнамской войны вьетнамцы много лет снились, и я в каждом азиате готов видеть вьетнамца… Просто – азиат… В России ведь тоже есть азиаты…
– Я не был в России, мистер Доусон. Я раньше работал по Ирану. И только чуть-чуть соприкасался с проблемами Грузии. Но командование посчитало это основанием для моего перевода, и вот я уже третий год здесь… Я тоже обратил внимание на то, что в меня не стреляли. Должно быть, они не подумали, что у меня может быть оружие. Но я должен был попасть в того, кто стрелял. Даже сквозь темное стекло. По крайней мере, мне показалось, автоматчика я ранил. Я вообще-то неплохо стреляю.
– Да, они не отстреливались, – рассудила Клер.
Она совсем не выглядела напуганной, и это полковника обнадежило. Там, куда они отправляются, не только мужчинам, но и женщине требуется мужество.
Дэн свернул за угол на тихую кривую улочку, резко уходящую вверх, и остановил машину, чтобы осмотреть повреждения. Вместе с капитаном вышел и полковник.
Не считая стекла, три пули попали в дверцу, но не пробили ее насквозь, иначе Клер могла бы пострадать. Одна пуля попала в водительскую дверцу рядом с замком, ее пробила, но застряла в сиденье. Дэн даже не почувствовал удара.
– Надо же, в меня, оказывается, чуть не попали. Что будем делать, мистер Доусон?
– Вы предлагаете продолжить экскурсию по городу? Вот… Я тоже думаю, что нам лучше отсидеться в тихом месте. Ваш дом надежен?
– Вполне. Там есть охрана.
– Тогда – едем.
3
Майор Яблочкин позвонил в Москву и передал номер телефона, оставленного большим толстым человеком. Судя по тому, что объяснять Яблочкину ничего не пришлось, в Москве уже ждали этого звонка.
– Так что же мы имеем на настоящий момент? – спросил генерал Воронов, как только Яблочкин убрал трубку.
– В настоящий момент, товарищ генерал, мы должны рассматривать два возможных варианта развития событий, – сказал Яблочкин, сосредоточенно морща лоб. – Конечно, я догадываюсь, что вариантов может существовать гораздо больше, но два мне кажутся приоритетными, и потому работать предлагаю исходя из них.
– Слушаю тебя. – Генерал Воронов собственной инициативы не проявлял, и в этом, конечно, была его большая заслуга.
– Первый вариант. Мы рассматриваем базовый аспект. Тот самый, что первоначально планировался при подготовке и проведении этой затянувшейся на десятилетия операции. Согласно этому варианту Доктор Шин является этническим колумбийцем американского происхождения доктором Хуахином Шинкуа. Доктора Шинкуа ввели в состояние временной амнезии, вывезли с территории Соединенных Штатов, чтобы использовать его научный потенциал, но при попытке вывода в нормальное состояние произошел непредвиденный сбой. Что мы имеем в наличии в этом случае? В этом случае мы имеем в наличии частичное самопроизвольное возвращение памяти. Вернее, и не памяти вовсе, а научных способностей и наработанных инженерно-конструкторских навыков. Какие действия мы должны предпринять в этом случае? К настоящему моменту в научно-исследовательских лабораториях ГРУ разработан препарат, способный вывести доктора Шинкуа из состояния амнезии. Но необходимо ли нам это? Его знания, существенные на момент похищения, к настоящему времени не представляют ценности. Российские ученые ушли далеко вперед, хотя для американцев доктор Шинкуа мог бы представлять интерес. Мне кажется, гораздо проще дать господину Шинкуа постепенно возвращаться к какому-то серединному состоянию, в котором приблизительно он и находится сейчас, и позволить ему работать на нашу государственную оборонку в качестве простого научного сотрудника. Так от него будет польза… Что бы ни говорил главный врач, а доктор Шинкуа, как утверждает полковник Студенцов, которому я верю, – гений. Разбрасываться гениями – это преступление против человечества… И против обороноспособности страны тоже… Это все, что касается первого варианта.
– Вариант вполне логичный, – согласился генерал Воронов, которого погоны заставляли подводить итог и говорить решающее слово, – однако я не вижу вариантов проверки состояния доктора Шинкуа. Если ему вводить антидот, тогда будет гарантия. Тогда мы будем точно знать все, точно так же, как он сам.
– Не совсем так, товарищ генерал, – возразил полковник. – Конечно, так проще, и не надо ломать себе голову. Однако существует множество различных «но»… Во-первых, тогда возникает угроза вывода ситуации из-под контроля. Кто знает, как и когда доктор Шинкуа, притом что он гений, сможет найти выход на, скажем, посольство США… Это грозит серьезным межгосударственным скандалом. Во-вторых, у нас нет никакой гарантии, что он согласится работать в полную силу своих способностей на вчерашнего своего противника, а не вредить ему умышленными ошибками, которые гений всегда сумеет замаскировать. В-третьих… Третье возражение, я думаю, будет перекликаться с предложением майора Яблочкина, поэтому пока предоставим ему слово…
– Я слушаю, – с уважением к себе кивнул генерал Воронов и закашлялся, как закаркал.
Яблочкин почти минуту сосредотачивался, мысленно формулируя аргументы, наконец, сказал, поглядывая при этом на полковника Студенцова:
– Первая непредвиденность, произошедшая после неудачной попытки введения антидота доктору Шинкуа, это его проявившаяся способность разговаривать по-китайски. И не просто разговаривать, а грамотно писать и читать. Согласно заключению специалиста-лингвиста он строит речь, как натуральный китаец из южных провинций Китая. Хотя и несколько старомодно. Может быть, как говорит лингвист, излишне правильно. Так иногда говорят в совершенстве владеющие китайским языком иностранцы, иногда говорят сами китайцы, обладающие высокой культурой и мощным интеллектуальным развитием. При этом специалистами ГРУ и некоторыми другими привлеченными специалистами рассматривались вопросы аналогов. Наука знает отдельные, правда, очень редкие случаи, когда вследствие или физической травмы, или сильнейшего шокового состояния люди вдруг начинали или говорить на иностранных языках, или проявляли какие-то совершенно невероятные иные способности. Так, после автомобильной аварии, одна жительница Австралии стала считать быстрее электронно-вычислительных машин. Но способность говорить на иностранных языках, причем совершенно незнакомых объектам ранее, встречалась науке чаще всего. И есть предположение, что с доктором Шинкуа произошло нечто подобное. Однако доказать это практически невозможно. Тем более что существует другая версия произошедшего… Мы вполне обоснованно имеем возможность предположить, что доктор Шинкуа является совершенно иным лицом. По всей вероятности, сотрудником китайской разведки, что не мешает ему быть гениальным ученым. И наши спецслужбы, выкрав его из американской лаборатории, больше помогли американцам и помешали китайцам. В этом случае сразу встает вопрос: соответствует ли действительное медицинское состояние доктора Шинкуа, или Доктора Шина, как во втором варианте называть его будет правильнее, мнению, высказанному о нем нашими врачами…
– Не верю я этому, извини за выражение, медицинскому работнику, – почти, как Станиславский, сказал генерал Воронов. – Не верю…
– У нас есть свои медицинские работники, которые будут в состоянии с ним разобраться, – сказал полковник Студенцов.
– А вот в этом я сомневаюсь, – не согласился майор Яблочкин. – Психология – вещь настолько тонкая, что полностью быть уверенным в результатах экспертизы невозможно. У меня даже есть подозрения, что Доктор Шин давно уже дурачит и нас, и главного врача.
– У меня такое подозрение только сегодня появилось, – сказал полковник Студенцов. – Когда мы от автосервиса отъезжали, китаец в окно смотрел. На меня… И впечатление такое создалось, что он меня узнал.
– Я так понимаю, сказал генерал Воронов, что тебя, полковник, специально привезли, чтобы этому китайцу, если он китаец, показать.
– Что-то вроде этого, товарищ генерал, – согласился полковник.
– Вот и показали. И еще показать надо. Только сначала следует решение принять.
– Сначала нам следует, товарищ генерал, узнать, что наши хакеры смогли найти в компьютере Доктора Шина, – сказал Яблочкин, вытаскивая трубку, едва слышно потрескивающую от виброзвонка. – Как раз, наверное, по этому поводу и звонят. Быстро сработали. Извините. Я слушаю, майор Яблочкин.
Майору долго и тщательно что-то объясняли, он несколько раз прерывал объяснения только словом «так», показывая, что слушает, а когда убрал трубку в чехол на поясе, посмотрел на генерала с полковником с видом победителя.
– И что там? – первым не выдержал генерал.
– Они сумели забраться в его компьютер и запустили туда на будущее «троянского коня».
– Чего-чего?.. – не понял Воронов.
– «Троянский конь»… Это общее название компьютерных вирусов, которые скачивают данные с компьютера по какому-то определенному адресу. Кроме того, наши спецы просмотрели файлы, над которыми Доктор Шин в последнее время работал. И уверенно заявляют, что он проектировал генератор неравномерной плазмы. Здесь есть один тонкий момент. Он проектировал такой генератор, который невозможно построить в кустарных условиях автомастерской. Мог бы сконструировать и более простой. Но он сконструировал именно такой, какой можно на самолеты устанавливать. Спрашивается – для чего? Он же выполнял, как сказал Виктору Викторовичу, заказ. Следовательно, должен был сделать простейший генератор.
– Для чего? – спросил генерал.
– Это же у меня в Москве спросили. Я не знал, что ответить, и только сейчас мысль в голову пришла.
– Могу спорить, что эта же мысль и у меня вертится, – вмешался в рассказ полковник Студенцов. – Сказать?
– Скажите, товарищ полковник, – усмехнулся Яблочкин.
– Доктор Шин ждет нашего прихода. И напоминает нам, что он способен на многое.
– Для чего ему это напоминать? – не понял генерал.
– Но это же очевидно, товарищ генерал. – В голосе полковника даже прозвучал упрек.
– Шин надеется, что на него обратят внимание и заберут в настоящую лабораторию, где он будет работать с настоящими самолетами. – За полковника ответил майор, показывая, что думают со Студенцовым они одинаково. – То есть он сам хочет того же, что планировали мы в соответствии с первым вариантом. И он правильно просчитал, что мы заинтересуемся содержанием жесткого диска его компьютера…
– И что это значит? – спросил непонятливый генерал.
– Это значит, что он хочет иметь доступ к разработкам российских военных авиаконструкторов. Не помогать им хочет, а хочет иметь доступ, – объяснил полковник.
– Я, кстати, еще не закончил. Так вот, что самое интересное… – Сережа Яблочкин в душе всегда был хорошим артистом и паузы умел выдерживать впечатляющие. – Что самое интересное… Многие, если не все файлы, касающиеся связи через Интернет, Доктор Шин старательно уничтожает. Естественный вопрос – зачем, если в них нет ничего секретного? Ответ напрашивается сам собой: значит, в них было что-то секретное. Он, конечно, быстро освоил современную технику, и с компьютером общается вполне сносно. Однако не на уровне высших спецов. А высшие спецы могут определить следы, как собаки… Нюх у них, что ли, особый… Короче, следы нашлись легко, но вызвали удивление…
Теперь полковник с генералом молча ждали продолжения, и Яблочкину пришлось объяснить, так и не дождавшись вопроса:
– Доктор Шин работал с китайской раскладкой клавиатуры…
– Что это такое? – спросил Воронов.
– Долго объяснять, товарищ генерал. Если коротко, то так… Клавиатура имеет обычно две раскладки. С алфавитом страны пользователя и с дополнительным, как правило, латинским. Но этот дополнительный может быть в принципе любым. Китайская клавиатура существует в двух вариантах. В первом ею пользуются только в Китае, и насчитывает она около пяти тысяч клавишей. Очень сложная система. И не всегда умеющая работать бесконфликтно с обычной раскладкой. Но есть и упрощенная система, привязанная к стандартной клавиатуре. На ней может работать только тот, кто хорошо знаком с китайским компьютерным жаргоном. Так вот, оказывается, Доктор Шин этот китайский компьютерный жаргон хорошо знает. Выучил… А для чего ему это надо, спрашивается? Только для того, чтобы поддерживать постоянную связь с какими-то адресатами в Китае!
– Это все интересно, – согласился генерал Воронов. – Но что это дает нам в конкретной ситуации? Как нам сейчас поступать?
– Я думаю, мы не имеем полномочий для принятия самостоятельного решения, – сказал полковник Студенцов. – Надо звонить генерал-лейтенанту Спиридонову, пусть он как руководитель операции и решает…
– Будем звонить? – спросил майор Яблочкин.
– Звони, – согласился генерал.