Эпилог

Но последняя банда повела себя странно. Перед ущельем она остановилась, бандиты собрались в круг, что-то обсудили, и из одиннадцати человек в ущелье вошли только трое, а восемь бандитов сначала просто провожали ушедших взглядами, потом полезли вверх по склону, желая, видимо, занять позицию сверху. Все талибы остались во второй группе.

— Как хорошо, что мы не выставили на склоне наблюдателя! — сказал капитан. — Я как раз этот для подъема просматривал маршрут. Они бы сейчас на него точно и нарвались. Казалось бы, все продумали, а такого варианта не предвидели.

— Вы уверены, Валерий Николаевич, что всегда все продумываете? — со скепсисом спросил Игорь Илларионович.

— У нас без этого нельзя, товарищ полковник. Служба такая.

— У меня служба другая. Я человек науки и профессионально занимаюсь психологией. И могу вам сказать, что, согласно данным мировой психологии, все обстоит иначе. Нам всем просто нравится думать, будто наши решения продуманы и тщательно контролируются, но исследования ученых говорят о том, что подавляющее большинство решений на самом деле являются подсознательными, и у этого есть объективная причина. Дело в том, что каждую секунду наш мозг атакуют больше одиннадцати миллионов индивидуальных единиц данных, и, так как мы не можем все это тщательно проверить, наше подсознание нам помогает принимать решение. И мы действуем, согласуясь с мнением подсознания. Если только оно у нас не отключено. А отключается оно как раз под воздействием электромагнитного излучения нашего генератора.

— Может быть, и так, я не буду спорить с наукой, — согласился капитан. — Скажу только, что в действительности все тщательно продуманные планы часто бывают и правда несостоятельными. И действовать нам приходится, исходя из обстановки. Мы и солдат так учим — действовать по обстановке. Вот как сейчас. Была одна банда, стало две группы. Обстановка изменилась.

— А зачем они разделились? — не понял Игорь Илларионович, возвращаясь с высот науки к бренному боевому миру.

— Банды друг другу не доверяют. Опасаются ловушки. Но что мы будем делать, товарищ полковник? Мы на виду у бандитов. Локатор будем ставить?

— Мы в пределах досягаемости обстрела?

— Если только у них есть снайпер. Снайперская винтовка достанет. «Калаш» — разве что шальной пулей. Прицельная стрельба с такой дистанции невозможна. Наши пистолеты-пулеметы — тем более не достанут. А вообще талибов лучше бы снять, во избежание риска… Горбушкин, слышал? — капитан повернулся в сторону снайпера, и тот сразу лег грудью на камень и попрочнее устроил на его поверхности локти.

— Хотя бы пару человек надо оставить, — потребовал Игорь Илларионович. — как мы иначе проверим генератор. Я про знание языка говорю…

— Горбушкин! Слышал? «Скушай» пару талибов…

Мощный глушитель «винтореза» сделал звук выстрела для противника неслышимым. И даже невооруженным глазом было видно, как вскинул руки, уронил автомат и сорвался с обрыва один из талибов. Следом за ним, с интервалом в две секунды, в точности повторил движения первого и второй. Остальные бандиты остановились в растерянности, но тут же предприняли попытку залечь за камни. Опыт подсказал, что снайпер стреляет издалека. Но снайпер больше не стрелял. Тем не менее бандиты не двигались и выжидали чего-то. Может быть, морского тумана, который придет в горы? Или просто боялись, и никто не желал стать очередной мишенью.

— Горбушкин! У бандитов есть снайпер? — спросил командир роты.

— Снайпер был. По крайней мере, бандит со снайперской винтовкой «СВД». Я на него долго смотрел. Ушел с первой группой в ущелье.

— Тактическая ошибка их эмира, — сделал вывод капитан. — Даже без нашей атаки снайпер смог бы прикрыть первую группу лучше, чем все вместе взятые автоматчики.

— Мне показалось, товарищ капитан, — добавил рядовой Горбушкин, — что со снайперской винтовкой был сам эмир. Он отдавал распоряжения и даже руками размахивал. Любит жестикулировать. Хотя мог бы кому-то другому винтовку оставить. Правда, с оптическим прицелом не каждый справится. Но надо было раньше научить. Теперь поздно.

— Они до ночи будут так сидеть? — словно самому себе задавал вопрос капитан. — Под пули их теперь калачом не выманишь. Будут на месте дожидаться, пока внизу все не закончится и из ущелья кто-то выйдет. В моей практике произошел случай, когда пятеро бандитов так вот сидели четверо суток. Правда, у меня тогда было три снайпера.

— Как ни странно это звучит, Валерий Николаевич, но они жить, наверное, хотят, — сказал Игорь Илларионович. — Выставим локатор и прекратим их мучения. Первое испытание техники в боевой обстановке…

Профессор отстегнул металлические замки-застежки на крышке ящика с генератором и извлек из корпуса интегрированные туда приспособления.

— Если можно, Валерий Николаевич, мне бы посмотреть на 3D-макет места, где сидят бандиты. Конечно, волна их и так накроет, но лучше, если она отразится от какой-нибудь скалы. Двойной эффект получится.

Капитан взял с одного камня планшетный компьютер с макетом входа в ущелье на дисплее и передвинул изображение в сторону, показывая профессору то, что получилось.

— Понятно. Отражаться не от чего. Отраженный луч уйдет вверх. Будем надеяться, что над нами в этот момент не будет пролетать никакой самолет. Тем не менее мы с удовольствием все сделаем и без отражения.

Игорь Илларионович по своей старой привычке сам с собой разговаривал, комментируя то, что он делает. Обычно это раздражало только профессора Торсисяна, но в своей лаборатории все привыкли к манерам своего руководителя и не обращали на это внимания.

Солдаты тем временем поставили локатор и приблизительно направили его в сторону бандитов. Однако приблизительное направление профессора не устроило. Один из приборов, интегрированных в генератор, внешне был похож на бинокль. Игорь Илларионович присоединил кабель транслирующего локатора к самому генератору, взял свой «бинокль», соединенный с генератором намертво, щелкнул каким-то тумблером, включая прибор, и поднес «бинокль» к глазам. По мере того как профессор поворачивал колесико на корпусе «бинокля», локатор сам автоматически поворачивался, выходя в боевое положение.

— Капитан, помните из процесса обучения, что должно произойти, когда луч локатора и луч наводящей системы совпадут в конечной точке?

— Зеленая точка сменится на красную.

— Вот и прекрасно. Все готово. Теперь подскажите, какую команду дать бандитам.

— Бросить оружие, поднять руки и сдаться. Нет… Отставить… Захватить их — значит, через месяц-два-три-четыре снова придется ловить. Лучше их уничтожить. Сами смотрите, как…

Игорь Илларионович с хитроватым видом хмыкнул, вытащил из корпуса генератора микрофон со спирально согнутым шнуром, и, отвернувшись, стал что-то говорить. Много времени это не заняло. Ветер дул профессору в спину, и стоящим за его спиной капитану и солдатам не было слышно слов профессора, пока он к ним не повернулся.

— Теперь задача — переложить речь в электромагнитные колебания, — прокомментировал Страхов свои действия.

Его руки работали не хуже, чем у профессионального фокусника, так быстро и ловко он управлялся с генератором даже без панели управления. Конечно, не имеющие его навыков офицеры не сумели бы это повторить. Даже самому профессору, одному из создателей генератора, потребовалось больше года, чтобы эти навыки приобрести.

Из ящика была извлечена коробка, которую профессор тут же раскрыл и вытащил что-то напоминающее принадлежность новогоднего костюма.

— А это попрошу всех надеть под головной убор. Техника безопасности требует.

— Что это? — не понял командир роты.

— Шапочки из алюминиевой фольги. Как раз полный комплект, каждому по одной.

— Зачем? — не понял Чанышев.

— Я же говорю, техника безопасности…

Капитан Чанышев позвонил комбату Разумовскому:

— Товарищ подполковник, мы начинаем?

— С богом. У остальных все в порядке.

Командир роты убрал трубку и посмотрел на Страхова:

— Комбат дает «Добро!». Можем начинать…

Профессор посмотрел в монитор «планшетника», лежащего на камне. Сейчас, когда уже полностью рассвело, можно не опасаться, что свет монитора привлечет чье-то внимание, и капитан сделал изображение ярким.

— А где собираются остальные бандиты?

Чанышев пальцами передвинул изображение, одновременно увеличив масштаб, и показал:

— Наши наблюдатели видели вот здесь, прямо под обрывом, где залегли последние бандиты, большой костер и шесть палаток вокруг него. Очень близко к самому склону, вплотную к скале. Если бы не последние бандиты, можно было бы на склон хребта подняться и сбросить сверху несколько гранат.

— Зачем?

— Просто так. В качестве мелкого хулиганства. Повеселиться и посмотреть, как бандиты запрыгают. Они обычно считают себя людьми очень серьезными и грозными. Уверены, что их все должны бояться. В действительности же, как показывает практика, годны для боев против пенсионеров, которые их с двустволками в селах иногда встречают, но не больше. Даже пара полицейских с автоматами обычно заставляют их отступить. А мне лично всегда нравится смотреть, как пугаются слишком уж серьезные и самоуверенные люди. Честное слово, это бывает забавным.

— А зачем тогда нужен генератор?

— Чтобы вы могли его испытать.

— По большому случаю, в данной обстановке, я с вами согласен. Наверное, вы и без генератора справились бы.

— Наверное. Но испытывать же генератор где-то нужно!

— Вот именно. И потому будем веселиться с генератором. При мелком профессорском хулиганстве. Начнем?

— Дело только за вами.

Игорь Илларионович сделал глубокие вдох и выдох и только после этого подступил к самому аппарату. Руки его работали быстро и уверенно. Процесс прогрева занял не больше минуты.

— Тяжелая артиллерия к бою готова. Запускаю… Понаблюдайте за бандитами в бинокль…

Командир роты послушно поднял к глазам бинокль.

Генератор во время прогрева слабо гудел, как электронная трубка старого телевизора, но, как только Игорь Илларионович перевел «ползунок» реостата на середину катушки, звук резко усилился и превратился в сплошной гул.

— Пошло-поехало. Ждем результата…

Ждать пришлось меньше минуты. За бандитами на склоне наблюдали командир роты в бинокль и снайпер — в оптический прицел своей винтовки.

— Есть результат, — доложил рядовой Горбушкин. — Четверо встали. Талибы прячутся.

— Что четверо первых делают?

— Стоят в растерянности… — ответил капитан Чанышев.

— Ни у кого неприятных ощущений нет?

— В голове легкое покалывание, — сказал командир роты.

— В затылке, — уточнил снайпер.

Другие солдаты промолчали.

— Это естественное явление. Электромагнитные завихрения. Они не страшны. Один знакомый иеромонах говорил мне, что у него всегда такое ощущение во время молитвы. У меня самого сейчас то же самое. Кто умеет, рекомендую молиться. Хотя бы «Господи, помилуй» твердите. Лучше «Отче наш», если знаете. Через пару минут ощущения будут сильнее, не пугайтесь, шапочка из фольги вас защитит. Добавляю уровень сигнала…

Профессор Страхов перевел «ползунок» реостата выше. Гудение генератора стало нарастать. Он шумел уже, как сварочный аппарат.

— Талибы встали, — сообщил снайпер.

— И их достало, хотя языка не знают, — добавил Чанышев почти радостно.

— Стрелять? — спросил Горбушкин.

— Побереги патроны, — посоветовал профессор. — В другой раз сгодятся. Здесь эксперимент идет. Испытания…

— Куда они пошли? — непонятно кого спросил командир роты, не отрывая бинокля от глаз, но левую руку, от бинокля свободную, положил себе на затылок. Поверх шапочки из фольги у капитана была повязана теплая бандана из толстой камуфлированной ткани. Но, видимо, непривычные ощущения в голове капитана тревожили.

Игорь Илларионович все это замечал, но не реагировал. У него у самого были такие же ощущения, но он уже знал, что они бесследно проходят. После каждого пробного сеанса работы с генератором в своей лаборатории он проходил обязательное медицинское освидетельствование. Отклонений медицинские приборы не фиксировали.

— Они выполняют мой приказ, — сказал Страхов.

— Талибы остались на месте, — сообщил снайпер. — Им непонятен приказ. Надо бы как-то попробовать донести…

— Я не разговариваю ни на пушту, ни на дари, — возразил профессор. — Арабского тоже не знаю. Чуть позже я просто смогу убить их без винтовки… Сначала местные бандиты. Что они делают, Валерий Николаевич?

— Подошли к краю пропасти. Выглядывают. Что-то увидели. Похоже, своих. Обмениваются мнениями. На кого-то показывают пальцем. А это что?

— Что? — спросил профессор с улыбкой, заранее зная, что должно произойти, потому что он наговаривал звуковые команды, впоследствии преобразованные в электромагнитные колебания.

— Встали на самом краю и… Мочатся на головы тех, что внизу. Сдурели, что ли?..

— Все правильно. Я отдал такой приказ, чтобы проверить дословность выполнения. Сейчас спрыгнут. Штаны застегнут и спрыгнут в свои лужи. Какая там высота?

— Метров двадцать пять или даже почти тридцать, — сказал капитан.

— Спрыгнули, — сообщил снайпер. — Переговорили друг с другом и дружно вместе спрыгнули. А талибы этого даже не поняли, только стоят и друг на друга временами посматривают.

— Внимание. Сейчас в ушах появится шум, но без боли. Не волнуйтесь. Ваш мозг защищен. Даю полную мощность генератора…

«Ползунок» перешел на самый край катушки, отчего генератор даже задрожал мелкой дрожью.

— Что там? — спросил профессор.

— Один из талибов схватился за уши и присел. Что-то кричит. Похоже, визжит… — рассказал командир роты.

— Все, — добавил снайпер, — второй завопил, бросил автомат, тоже схватился за уши и побежал… Помчался по склону большими скачками. Как мячик скачет, отталкивается. Все. Споткнулся или просто ноги не выдержали. Кувыркается. Там скалы острые, выщербленные. Вряд ли выживет.

— Первый упал на спину, — продолжил говорить капитан. — Дрожь по всему телу, словно от высокого напряжения трясет… И… Кровь изо рта… Все. Перестал биться. А кровь все бежит ручьем… И даже не интересно, насколько его хватит. Похоже, разрыв аорты… Жалко, нижние этого не видели. Это бы всех впечатлило.

— С верхними покончено, — сказал профессор Страхов. — Внимание. Важный момент. Создается перепад атмосферного давления вокруг нас. И кровяного тоже. Все расслабились, иначе будет головная боль. Полностью расслабились. Совершенно. Стали аморфными. Пять минут всем на восстановление. Валерий Николаевич, засеките время. Я выключаю генератор. Если через пять минут будут болевые ощущения, обращайтесь ко мне, я сниму боль…

За помощью к профессору никто не обратился. Только снайпер вдруг пожаловался:

— Я вообще-то по природе своей мало сплю. Я и на гражданке мало спал, и в армии. Для меня даже четыре часа — много. А сейчас вдруг так в сон потянуло. Еле держусь…

— Постпсихический синдром, — объяснил Игорь Илларионович. — Нервное напряжение плюс влияние близко расположенного генератора. Я попрошу вашего командира роты дать вам отдохнуть по возвращении.

— В лазарет уложу. Пусть пару суток спит, — согласился Чанышев. — А здесь — разуй глаза и смотри в прицел. Что делаем, товарищ полковник?

Профессор снова вытащил из корпуса генератора интегрированный прибор, похожий на бинокль, и навел его на вход в ущелье.

— Товарищ полковник, но теперь-то нам можно наблюдателя поднять наверх? Туда, где бандиты с талибами были?

— Вы хотите заставить наблюдателя помочиться на бандитов? — спокойно спросил Страхов. — Или рассчитываете, что солдат спецназа благодаря своей подготовке при прыжке со скалы не разобьется?

— А нельзя луч сделать уже? Чтобы он доверху не доставал? Это я уже не к тому, чтобы наблюдателя выставлять, а просто в качестве обучения.

— Если в качестве обучения, могу объяснить. Вода, когда стекает со склона, куда стремится?

— Вниз.

— Это даже я, тугодумный, понимаю. Но почему вниз? Только не объясняйте мне законы гравитации. Если проще — почему? Какой путь она выбирает?

— Где ей легче дальше бежать.

— Вот. Электромагнитные волны не подчиняются законам земного притяжения. Они не признают гравитацию. И именно поэтому часто случается, что космонавты в космосе слышат Землю, а на Земле их слышат плохо. Есть у электромагнитных волн некоторая характерная способность кверху подниматься. Волна тоже будет искать путь, где меньшее сопротивление. Мы, конечно, направляем ее и заставляем биться о скалы. Но значительная часть волны все же будет стремиться подняться, чтобы уйти в беспрепятственный полет. Честно говоря, я не физик, чтобы объяснять эти явления, я только доктор медицинских наук, в отличие от своего коллеги профессора Торсисяна. Но из практики знаю, что волна колебаний при переходе в верхние слои нами не контролируется. По ширине и по дальности контролировать ее мы умеем. Когда направляем вертикально вверх, контролируем все четыре стороны, но уже не можем контролировать дальность. И неизвестно, какой сигнал мы посылаем спутникам. Кстати, похожим генератором в прошлом году китайцы успешно сбили свой собственный спутник. А наш генератор в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году заставил американский космический пилотируемый корабль изменить траекторию полета и миновать Советский Союз стороной. Тогда на космическом челноке на несколько часов отключилось все оборудование, и сам астронавт чуть не сошел с ума. И в течение нескольких часов было достигнуто соглашение, что американцы не летают над нашей территорией, а мы не испытываем на их космических кораблях свои генераторы. Я ничего не знаю про китайский генератор, но наш советский был полностью неуправляемым по границам прохождения волны. Испытывать его в тех условиях было слишком рискованно. Могли пострадать пассажирские самолеты. Но Бог проявил к ним милость. Наша модель менее сильная, но более удачная. Создать такую же, но с большей мощностью, можно без проблем. Однако при этом мы опять сможем управлять волной только по четырем направлениям. Пятое нам никак не поддается. И ни я, ни мой коллега профессор Торсисян не видим пока света в конце тоннеля.

— Я представляю, что могло бы быть, если бы такой генератор попал в руки террористов, — сказал Чанышев. — А мы с вами так спокойно, без охраны, везли его за полторы тысячи километров.

— Ничего бы не было, — категорично сказал Игорь Илларионович. — Включив его, террористы уничтожили бы сами себя. С генератором в мире пока могут справиться два человека — я и мой коллега. С генератором без панели управления — только я один. Это создает миру какую-то гарантию безопасности. Кстати, если вам так уж необходимо посмотреть за действиями бандитов, не за действиями, а за реакцией на работу генератора, — так будет точнее… Мы можем поднять туда, на склон, и сам генератор, и локатор. Но опять же нет гарантии, что направленный вниз луч обратным ударом не достанет нас самих. Наша волна эластична, но обладает хорошими способностями для рикошета.

— Тогда лучше оставить эту идею потомкам, — согласился капитан Чанышев.

— Отлично. Но мы будем работать по ущелью или нет?..

— Обязательно, товарищ полковник.

— Тогда давайте продолжим, иначе не только рядовой Горбушкин, я сам усну…

Навели электромагнитную волну генератора по лазерному лучу на вход в ущелье. Профессор умышленно выбрал для установки такое место, где волна попадала бы в передний склон, отражалась от него и, совершая рикошет за рикошетом, захватила всю нижнюю часть ущелья.

— Какие действия нам видятся предпочтительнее для бандитов? — спросил он.

— Для начала общая драка без огнестрельного оружия. Можно это организовать?

— Не вижу серьезных препятствий. И драку устрою, и запрет на применение огнестрельного оружия дам. А дальше?

— Причем драка капитальная, до полной победы. Когда один останется, а все остальные пластом лежать будут. Это можно организовать?

— Я же сказал, что сделаю. Я подарю им всем ярость диких хищников. Я слышал, что солдаты спецназа ГРУ любят рукопашный бой. Но я не советовал бы встречаться с облученными генератором дикими хищниками. Пусть они хоть горло друг другу перегрызают. А потом? Мне нужно перевести вербальное задание в другую категорию, но я могу это сделать только сразу. Если потом поступит новое задание, мне придется записывать его поверх старого. Говорите, что еще. До конечного результата.

— Конечный результат должен быть простым. Только после того, как все будут лежать, один оставшийся имеет право взять в руки автомат и перестрелять всех чужих, оставив только свой джамаат. Но у меня вопрос, товарищ полковник: через какое время после остановки генератора мы можем безбоязненно войти в ущелье?

— Практически сразу… Если вы выключаете телевизор, вы уже ничего не видите и не слышите, и никто вас не программирует. Точно то же происходит и здесь.

— В каком смысле программирует? — спросил снайпер, с трудом поднимая веки. Глаза у рядового Горбушкина основательно слипались.

— В самом прямом. На телевидении всего мира используются более слабые аналоги нашего генератора. Если хотите всегда оставаться самим собой и поступать согласно собственному желанию, а не так, как кому-то надо, не подходите близко к телевизору. Телевизионный посыл, конечно, слаб. Но в мировой психологии существует так называемый принцип привычки. Этот принцип определяет, когда у отдельного человека вырабатывается какая-то устойчивая привычка. Так вот, чтобы привычка, скажем, курить выработалась и стала устойчивой, человеку достаточно выкурить шестьдесят шесть сигарет. Чтобы у вас выработалась привычка голосовать за какого-то конкретного человека на выборах или, скажем, за какую-то конкретную партию, вам нужно шестьдесят шесть раз убедиться, что голосовать следует только за этого человека или за эту партию. Повторят вам шестьдесят шесть раз одно и то же, и вы уже проголосуете за того, за кого следует, а не за того, за кого хотели вначале. И, самое главное, вы даже не услышите, за кого вам необходимо будет проголосовать. Вы будете смотреть футбольный репортаж или, скажем, репортаж о поединке боксеров за звание чемпиона мира и не заметите, что на текст комментатора накладывается на другой скорости иной текст. Ваше подсознание услышит нужную фамилию и выделит ее отдельно от репортажа. Выделит даже из громкой музыки, которая забивает все остальные звуки в природе. И вы после этого с чистой совестью пойдете голосовать за кого-то, будучи абсолютно уверены, что это ваш выбор. Свободный выбор. Зомби обычно не знают и не ощущают того, что они зомбированы. И всего-то нужно, чтобы вы шестьдесят шесть раз услышали. А сколько передач вы успеваете посмотреть за любую предвыборную кампанию? Наверняка больше сотни. Значит, ваш выбор уже не просто устойчивый, он уже неуклонный. Психологи не зря свой хлеб едят.

Завершив монолог, Игорь Илларионович вытащил из корпуса генератора микрофон с кабелем, эмоционально надиктовал требуемые действия и включил систему конвертации речи в электромагнитные колебания. Завершив работу, он повернулся к спецназовцам.

— Товарищ полковник, можно вопрос? — спросил Чанышев, все еще оставаясь под впечатлением от только что произнесенного монолога Страхова.

— Бога ради…

— В отношении числа шестьдесят шесть… Насколько это серьезно?

— Вполне серьезно. Правда, здесь есть много «но». Само число «шестьдесят шесть» взято как усредненная величина. При этом разные специалисты по-разному преподают его. Одни говорят о шестидесяти шести днях. Другие о шестидесяти шести повторениях, пусть даже по одному разу в день. Но все сходятся в одном — чем сложнее задание, тем большее число повторений требуется. Например, чтобы привить человеку устойчивую привычку к сильным физическим нагрузкам, скажем, к изнурительным тренировкам или к изнурительному труду, требуется в полтора раза больше времени. И после этого времени человек перестает уставать от такого труда и ему уже трудно существовать без изнурительных тренировок. А вас что, Валерий Николаевич, волнует в этом вопросе?

— Обучение солдат. Приобретение солдатами устойчивых навыков в каких-то отдельных аспектах боевой подготовки.

— Тяжелые нагрузки, как я сказал, требуют в полтора раза больше времени. Не шестьдесят шесть, скажем, дней, а девяносто девять. На сотый день солдаты сами пожелают выполнить это упражнение. Оно войдет у них в привычку. Если вам интересно и если у вас есть номер электронной почты, я вам пришлю главу из моей книги, посвященную этому вопросу. Для воспитания солдат оттуда есть что взять.

Командир роты продиктовал свой электронный адрес.

— Естественно, все латинскими буквами.

— Еще один аспект из психологии, касательно адреса. Тоже, кстати, в моей книге упоминается, хотя это и не мое изыскание, а уже известная норма. В психологии существует понятие «магического числа семь плюс-минус два». Что это такое. Человек не может хранить в голове одновременно больше пяти — девяти блоков информации. И вообще большая часть информации сохраняется в короткой памяти двадцать — тридцать секунд, после чего мы ее с чистой совестью забываем, если не повторяем снова и снова. Именно по этой причине телефонные номера разбиваются на блоки цифр. Блоками мы можем запомнить номер. Но не отдельными цифрами. Большинство людей вообще-то способны удержать в памяти семь цифр, а люди с гениальной памятью помнят даже до десяти. А с буквами все обстоит сложнее просто потому, что в алфавите букв гораздо больше, чем цифр. Так что запомнить ваш электронный адрес я не смогу. Лучше напишите мне его потом на бумажке. Мы же не сию минуту расстаемся. А сейчас давайте будем работать…

Но работать Игорю Илларионовичу опять не позволили. На сей раз зазвонил в кармане телефон. На душе у профессора все же было неспокойно, когда он оставил дома дочь одну, и постоянно ждал какого-нибудь тревожного сообщения, хотя пытался сам себя успокоить, убедить, что у Алины все в порядке. Но в этот раз определитель номера показал, что звонил почти гениальный профессор Торсисян. Этому если не ответишь даже среди ночи, он будет звонить без конца всю ночь, а потом невинно спросит: «Я тебя, случайно, не разбудил?»

— Слушаю тебя, Арсен Эмильевич. Только, если можно, покороче. У нас идет боевая операция. Первую задачу выполнили, теперь приступаем ко второй.

— И как первая? Генератор не подвел?

— Не подвел. Я привезу полный отчет. Познакомишься.

— Хорошо. А у меня завтра уже будет готова панель управления. Представляешь?

— Не представляю. Но, в любом случае, мы уже без нее обошлись. Сделаешь, я ее себе заберу. Ты давно обещал.

— Наверное, придется тебе отдать, поскольку ты хоть и не преднамеренно, но стал косвенным участником моего успеха.

— Я стал косвенным участником твоего успеха! Каким это образом? Может, объяснишь?

— Мне тут один человек рассказал, какой ты позавчера эксперимент проводил. Данных я, к сожалению, в твоей лаборатории не нашел…

— И не найдешь. От тебя специально спрятал, чтобы не мешался.

— А я вот помешался. Мне рассказали, что этот твой подопытный компьютерщик Лева может, и я сразу подумал, что он так же может восстановить мне панель управления. Дальше дело пошло проще. Ты ему пропуск выписывал. Я нашел данные, а мои друзья из ФСБ нашли координаты. Я позвонил, пригласил, поставил задачу. И он мне на десять дней сократил работу. И все данные с его мозга я заодно записал. Попросил у тебя в лаборатории аппаратуру и записал. Интересно получается. Большущая перспектива. Хочу заняться разработкой темы.

Это уже было ударом ниже пояса.

— Слушай, куда ты лезешь? Тебе что, своих забот не хватает? У меня тема уже разрабатывается. Как вернусь, мы с Левой продолжим работу. Имей, в конце-то концов, совесть, гений непризнанный! — взбеленился Игорь Илларионович.

— А что ты сердишься? Я не понимаю… Ты же не говорил про свою новую тему. Я сам для себя тему раскопал и сам заявку в ученый совет написал. Твоей заявки там нет. Здесь закон на моей стороне. Я просто тебя обогнал, и все.

— Короче говоря, так, уважаемый гений. Я сейчас звоню в свою лабораторию и категорически запрещаю сотрудникам всякие контакты с тобой. Если узнаю про кого-то, сразу уволю. И запрещаю давать тебе свое оборудование. Все. Разговор окончен.

— Подожди, не нервничай… — пытался вставить слово Торсисян.

— Ох, и надоел ты мне со своим нахальством… — сказал Страхов и отключился от разговора.

Капитан Чанышев внимательно смотрел на профессора.

— Неприятности, товарищ полковник?

— Производственные. Предают, как говорят, только свои… Ладно. Разберемся…

Мобильник снова зазвонил. Игорь Илларионович взглянул на дисплей. Звонил Торсисян. Разговаривать с гением Страхов не стал. Сбросил вызов и набрал номер компьютерщика Левы.

— Извините, Валерий Николаевич, — сказал он Чанышеву. — У меня минутный разговор…

Приказать Леве профессор Страхов не мог. Мог только попросить. Но Лева мог и отказаться. И никакой возможности давления на него у Игоря Илларионовича не существовало. Молодой компьютерщик вправе сам выбирать, с кем ему работать удобнее и приятнее.

— Слушаю вас, Игорь Илларионович. Увидел на дисплее номер вашего телефона, вспомнил ваши слова и заулыбался, честное слово, — проговорил Лева. — Мне сказали, что вы на Северном Кавказе.

— Да, на Кавказе. И я очень рад, что вы научились улыбаться. Так легче будет жить, поверьте мне. Но я по делу звоню, причем в разгар боевой операции по уничтожению нескольких вместе собравшихся банд боевиков. Выделите мне время?

— Я слушаю вас, Игорь Илларионович.

— Вас вчера снова вызывали в наш институт?

— Меня не просто вызывали. За мной приехали на машине с синей «сигналкой» двое сотрудников ФСБ и отвезли туда. Там передали с рук на руки профессору Торсисяну Арсену Эмильевичу. Я помог ему кое в чем. Правда, это был не компьютер, но цепи «прозвонить» я сумел и нашел много физических повреждений. Кажется, их устранили. Арсен Эмильевич сказал, что это важная для вас работа.

— Для меня эта работа уже не важная. Она была бы важной в том случае, если была бы завершена до моего отъезда. А так мне пришлось самому ехать на Северный Кавказ и самому принимать участие в боевых действиях, о чем я, впрочем, не жалею. Я со многими прекрасными людьми здесь познакомился. Это тоже полезно. Но у меня к вам, Лева, большая просьба. Профессор Торсисян приглашал вас к себе снова?

— Да, он хочет провести исследование электрических потоков моего мозга в момент ремонта компьютера, как он сказал, «втемную».

— Извините, Лева, но я уже начал работать над этой темой, а профессор Торсисян пытается у меня эту тему перехватить, основываясь на том, что я из-за командировки не успел подать заявку на разработку в ученый совет института. По моему мнению, Арсен Эмильевич ведет себя крайне непорядочно.

— Да, он мне тоже не показался скромным человеком, — неожиданно сказал Лева. — И со мной разговаривал так, словно я обязан стать его подопытным кроликом. Мне это было не слишком приятно.

— Лева, я не имею права вами командовать, но я хотел бы попросить вас не сотрудничать больше с Торсисяном. Вы можете мне что-то на это сказать?

— Я могу сказать вам спасибо за ваш совет про улыбку. С улыбкой легче даже Торсисяна воспринимать. Правда, тогда улыбка перерастает в ухмылку. Но я обещаю вам, что дождусь вашего возвращения и буду сотрудничать только с вами. Это мое последнее слово.

— Спасибо, Лева. Я надеялся на вас. Побольше улыбайтесь. Всего хорошего. Я прощаюсь, меня ждут. У нас сложная обстановка.

Лева первым отключился от разговора.

Профессор посмотрел на командира роты и показал на мобильник.

— Звоните, звоните, товарищ полковник. Мы подождем. Бандиты проживут на несколько минут дольше и будут вам за это благодарны.

Игорь Илларионович набрал номер телефона заместителя генерального директора по научной работе Лукина. Тот ответил сразу вопросом:

— Как успехи, Игорь Илларионович?

— Спасибо. Вашими молитвами, Иосиф Викторович. Первую часть операции провели успешно. Работа прибора с моей стороны оценивается на «отлично». Думаю, и спецназ меня в этой оценке поддержит. Готовимся начать второй этап. Но мне тут, как всегда не вовремя, позвонили…

— Всегда не вовремя у нас звонит только профессор Торсисян. Что он сообщил?

— Сообщил, что вчера подал заявку на новую тему.

— Подал. При мне это было.

— Дело в том, что это моя тема, я уже собираю материалы и провел первый эксперимент. Заявку же не успел подать только из-за срочной командировки и всей той запарки последних дней. А человек, которого Торсисян исследовал, — мой клиент. Я только что с ним разговаривал, объяснил ситуацию, и он твердо пообещал мне, что работать с Торсисяном не будет.

— Понятно. А что от меня требуется?

— Чтобы до моего возвращения не рассматривали заявку Торсисяна.

— Это в моих силах. Когда думаете вернуться?

— Как мне говорили, сегодня первая операция. А всего планируется три операции в течение двух недель. Вероятно, через две недели и вернусь.

— Ну, вы же знаете, некоторые заявки у нас по два, если не по три месяца лежат. Не переживайте, работайте. Главное, чтобы привезли с собой хороший отзыв о приборе. До встречи. Удачи вам, Игорь Илларионович.

— Спасибо. До встречи…

Проблема разрешилась как-то удивительно легко. Но легко решаются проблемы, как знал Игорь Илларионович, которые уже имеют тенденцию к решению помимо нас и наших аргументов. Обычно это называется «попасть в струю». Каким образом он сам попал в струю, профессор Страхов не знал. Но пока это его и не волновало, и отвлекаться от работы с генератором на гипотетические ответы на несформированные из-за недостатка фактов вопросы не стоило. Сам генератор и дело были важнее этих ответов.

— Валерий Николаевич, будем начинать?

Капитан Чанышев кивнул:

— Пора. Кстати, товарищ полковник, на какое максимально близкое расстояние солдаты могут безопасно подойти к ущелью?

— Думаю, метров на сорок — пятьдесят. Только лучше с двух сторон, но не против самого выхода. Хотя, конечно, здесь обратного удара ожидать не следует, тем не менее.

— Я хотел бы первым войти в ущелье. Впереди солдат. Вы справитесь здесь без меня?

— Думаю, да.

— Какое время продолжится работа генератора?

— Пять минут максимум. Этого будет достаточно. Да, я так таймер и выставлю на пять минут. Даже на семь, на всякий случай.

— Думаете, бандиты успеют подраться?

— Они успеют друг друга основательно изуродовать.

— А как будет развиваться конфликт? Кто начнет и по какому поводу?

— Как в том анекдоте: «Дай закурить!» — «Я не курю». — «Куда-куда ты меня послал? К какой матери?» И здесь будет так же. В первую очередь произойдет воздействие на самых агрессивных. Потом подключатся остальные.

— Но ведь в других бандах тоже могут оказаться иностранные наемники, не знающие русского языка. Что с ними?

— Мне кажется, их просто хорошенько побьют, а потом, может быть, застрелят. Кто не бьет первым, того бьют много раз. Это аксиома.

— Пусть так. Тогда я побежал к солдатам, — сказал командир роты.

— С богом. Сверьте часы с таймером генератора. После выключения генератора я попрошу солдат дать сигнал очередью.

— Хорошо. Можете и сами дать. У вас свой пистолет-пулемет имеется.

Капитан глянул на таймер, потом на свои «командирские» часы, кивнул с удовлетворением и, спустившись со скалы, понесся в сторону, где располагались окопы его солдат. Откуда-то из-под земли вдруг выросла человеческая фигура, поднялась в полный рост и замахала капитану рукой. Чанышев свернул в сторону под углом в семьдесят градусов и уже через две минуты сам исчез под землей.

Профессор посмотрел на снайпера. Тот, казалось, спал. Но помощники сейчас профессору были и не нужны. Транслирующий локатор настроен и правильно направлен, и Игорь Илларионович без сомнений запустил генератор. Причем не стал, как в первый раз, добавлять мощность излучения в три этапа, а сразу, хотя и плавно, перевел «ползунок» реостата в крайнее верхнее положение. Генератор сразу затрясло. Гудение аппарата было громким, и рядовой Горбушкин проснулся. Он виновато посмотрел по сторонам, но не нашел взглядом командира роты.

— А где наш капитан?

Профессор Страхов за шумом генератора вопроса не расслышал. Занятый своими мыслями, он даже не посмотрел на снайпера. Ответил другой солдат, сидящий на камне:

— В атаку пошел. Попробую, говорит, на себе действие…

Горбушкин понял, что над ним смеются, и не ответил.

Генератор по-прежнему работал на полную мощность, и гудел, и дрожал, и, как казалось, был готов развалиться от вибраций. Но он имел прочный корпус, и если уж даже автомобильную аварию пережил без существенных поломок, то от вибраций вообще не имел права развалиться.

Чтобы время прошло быстрее, Игорь Илларионович пытался представить себе ситуацию, в которой спокойно и даже величаво сидят талибы, чувствуют звон в ушах, но не понимают, откуда этот звон исходит. И вдруг кто-то из этих местных парней вскакивает и начинает дубасить талибов по головам. В республиках Северного Кавказа, как слышал Страхов, хорошо развиваются разные виды боевых единоборств, в том числе и так называемые бои без правил. Наверняка и среди бандитов есть такие, кто прошел какую-то школу подготовки. И вот эти, чувствуя в кулаках неизрасходованную силу, начинают первыми. Потом идет всеобщая потасовка, в которой невозможно понять, кто кого и за что бьет. И все это напоминает пародию на американские вестерны, когда в салуне ковбои устраивают массовую драку без стрельбы. Но стрельба началась. Причем отчетливо было слышно эхо. Стреляли два автомата. Потом один из них затих. А вскоре и генератор, выключенный автоматикой, перестал гудеть и дрожать.

Страхов поднял одной рукой пистолет-пулемет. Предохранитель опустился легко. Сигнальная очередь в ситуации, когда уши у всех на скале были заложены, словно ватой, шумом и излучением генератора, прозвучала совсем негромко. Тем не менее в окопах ее услышали. Из-под земли выросла сначала фигура капитана Чанышева, что-то прокричавшего, потом, одновременно, более сотни солдат, окруживших вход в ущелье полукольцом, ворвались туда. Эхо принесло только две слившиеся в одну автоматные очереди. А вдогонку за четырьмя взводами откуда-то со стороны большой скалы бежали еще около десяти человек, среди которых профессор Страхов увидел и подполковника Разумовского, и выделяющегося своим ростом подполковника ФСБ Юрьева, которому предстояло выполнить еще и задачу, поставленную ему профессором Торсисяном…

В военный городок возвращались тем же микроавтобусом, только теперь в качестве пассажиров кроме Игоря Илларионовича в него сели капитан Чанышев и подполковник Юрьев. По телефонному звонку подполковника к скале вернулись грузовики в сопровождении боевой машины пехоты. Солдаты расселись в кузовах, и только один взвод остался охранять убитых и раненых до прибытия следственной бригады военного следственного управления. Генератор и локатор загрузили во второй микроавтобус, который прятался здесь же между скал.

Обратная дорога показалась более короткой.

— Есть здесь где-нибудь душ? — спросил Игорь Илларионович командира роты. — Насквозь, кажется, пропылился. Вымыться надо бы.

— В казарме есть. Только нужно включить нагреватели, чтобы нагреть воду. Как нагреется, я прибегу за вами. Отдыхайте пока.

Профессор Страхов прошел в свою комнату, разделся и сразу включил ноутбук, чтобы написать, основываясь на свежих впечатлениях, отчет об испытаниях. Но подумав, что дочь могла что-то написать ему на электронную почту, вставил в USB-порт модем и вышел в Интернет. В его почтовом ящике лежало письмо, но не от дочери, а от профессора Торсисяна.

Арсен Эмильевич писал, что получил от заместителя директора по научной работе Лукина срочный приказ к завтрашнему дню закончить монтаж панели управления генератора и отправить ее машиной Игорю Илларионовичу. Монтировать панель предстояло самому профессору Страхову, но монтаж был несложным. Контакты можно было соединить только нужные с нужными, потому что клеммы одних контактов не совпадали с клеммами других.

Про разногласия по поводу открытия новой исследовательской темы профессор Торсисян не написал ни слова. Видимо, получил «накачку» от Иосифа Викторовича и затих. Но это, насколько Страхов знал Торсисяна, могло быть затишьем перед бурей. И, чтобы успеть принять до бури меры, Страхов решил, что, как только поставит панель управления на генератор, проведет с офицерами несколько занятий, оставит им технику, как и планировалось ранее, сам срочно вернется в институт. Новая тема уже манила его.