Книга: Святые окопы
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания

Эпилог

Эмир Аслан аль-Мурари проводил в качестве командующего операцией уже далеко не первую акцию. Не все они, конечно, были удачными, были и поражения, и потери, и отступления, близкие к бегству, но никогда еще он не нес столь катастрофических потерь. А теперь ему из-за предательства придется набирать новый отряд. Аслан не винил в гибели отряда спецназовцев. Они делали свое дело, и делали хорошо, и не они виноваты, что их сюда направили. Подсказку дал предатель. В результате погибли и спецназовцы, и почти весь отряд Аслана аль-Мурари. Но он-то сам остался! А победителем считается тот, кто остался в живых! Хотя такой горечи после победы он еще не испытывал…
И вот, как он посчитал, завершена для него очередная операция. Причем завершена одновременно и неудачно, и удачно, потому что противника практически вообще не осталось, кроме одного человека, придумавшего и организовавшего все это. Правда, осталась невыполненной и основная задача, которую со своими наличными силами выполнить Аслан аль-Мурари не в состоянии. Отчет в этом эмир себе отдавал полный. Конечно, он сумел бы и с этими силами провести один или даже несколько взрывов. Четыре человека, четыре опытных и испытанных бойца-моджахеда – это действенная и сильная боевая группа. Только, говоря честно, особого желания претворять в жизнь планы своего предполагаемого убийцы он не желал. Офицер ЦРУ Камаль Суфатан заплел такую интригу ради изначального срыва и последующего выполнения своего задания, что сам, кажется, запутался, не предполагая, чем все это может обернуться. Аслан аль-Мурари помог ему запутаться. А обернуться это все должно самым простым образом – позорной смертью самого офицера ЦРУ. Аслан даже смерть для него придумал. Камаль Суфатан очень любит джипы. И всегда, в любой стране разъезжает на мощном и проходимом джипе «Ренглер». Аль-Мурари привяжет его за одну ногу к машине и покатает по горным дорогам. До тех пор будет катать, пока привязанной к машине не останется одна лишь нога. Смерть, достойная негодяя и предателя.
А пока требовалось завершить необходимое. Аслан аль-Мурари обойдет систему минирования, откроет «схрон», заберет свои деньги, а «схрон» снова заминирует. На выходе из ущелья его уже могут встретить джамааты местных бандитов. Но с ними будет проще, с ними необязательно воевать. Аль-Мурари просто обманет их, он скажет, что знает об их прибытии, и отправит в глубину ущелья. Там, скажет он, сейчас должны будут вскрывать «схрон» с деньгами и взрывчаткой, а он отправился выключить «глушилку» сотовой связи. «Глушилка» все еще работает, и связи все еще нет. Пусть бойцы местных джамаатов сами убедятся в этом. Местные джамааты войдут в ущелье, найдут там тела тех, кто пригласил их, но преследовать аль-Мурари будет уже поздно. Они не знают, каким путем он прибыл, и не знают, каким путем он уйдет в ночь вместе с деньгами. А если попробуют сами открыть «схрон», то еще и взорвутся. Тогда и преследовать будет некому. А он уйдет прямой дорогой в Азербайджан. И вместе со своими тремя оставшимися людьми найдет Камаля Суфатана, щедро оплатившего собственное уничтожение. Аслан аль-Мурари – человек от природы не жадный и не зарится на то, что ему не принадлежит. Как ему было обещано четверть от всей суммы, так он четверть и возьмет себе. И каждому из его моджахедов останется еще по четверти. Они такого, конечно, не ожидают, за такую плату будут благодарны своему эмиру и пойдут выполнять все, что он прикажет. И даже не догадаются, что он поведет их убивать предателя, который собственное убийство и оплатил…

 

Конечно, Аслан аль-Мурари хотел бы найти еще и эмира спецназовцев, и того старшего сержанта, что голыми руками убил пехлевана Субхи. Вместе со своими моджахедами он осмотрел все тела убитых спецназовцев, насчитал двадцать пять тел, но не знал, сколько всего бойцов было в отряде, и потому не знал, сколько человек ему искать. Оборонительных позиций было всего три. Осмотрены были все три. Тела командира и старшего сержанта найдены не были, но ночью трудно искать, тем более что ущелье маленькое и темное. И фонари не помогают, потому что не могут заменить собой солнечный свет и осветить все. Спецназовцы могут увидеть фонари и загодя перейдут в другое место. Придется с ними тогда всю ночь в прятки играть. До тех пор, пока в ущелье не войдут уставшие ждать местные джамааты. И не при них же вскрывать «схрон»!
Один из моджахедов знал русский язык. Как сам он сказал, знал его отлично. И на русском громко звал эмира. Но тот не отозвался. Не захотел общаться. Это его дело. Пусть прячется, пусть сидит, как мышь в норе. Аслан аль-Мурари все равно победил его и дошел до «схрона».
– Ладно. Хорошо спрятались, пусть живут. Аллах все равно накажет того, кого захочет наказать. У нас еще дела есть. За мной…
Он первым уверенно пошел в сторону «схрона», подсвечивая себе путь фонариком. Раньше, рассматривая карту, где «схрон» был отмечен, и слушая разговоры тех, кто его закладывал, Аслан думал, что он значительно ближе. И вообще ущелье казалось более тесным, чем указано на карте. Но это, должно быть, было ночным заблуждением. Ночь искажает действительность и в сознании людей, и в расстоянии. Тем более что идти пришлось уже по камням, устилавшим дно ущелья, и без фонариков здесь вообще не пройти. Но они не боялись пользоваться фонариками, хотя постоянно светили в разные стороны, чтобы не нарваться на автоматную очередь спецназовцев, если, конечно, они еще живы. Их могли добить те, что пошли в третью атаку первыми. Ведь кто-то выставлял на стену фонари, ведь кто-то забросал гранатами отряд кавказцев Хамида аль-Таки. А потом сами эти кавказцы добили спецназовцев. Они активно стреляли. Сначала, после гранатной атаки, их осталось восемь человек. Это Аслан слышал по звукам их автоматов. Наверняка они видели противника, в которого стреляли. И противник в них стрелял. И еще троих убил, оставив пятерых моджахедам аль-Мурари.
Но среди убитых не было ни эмира спецназа, ни старшего сержанта. Возможно, их похоронили, как убитых раньше… Но это уже неважно. Важно то, что сам он, эмир Аслан, добрался до «схрона», возьмет сейчас то, что ему полагается, и уйдет. А все остальное пусть хоть полностью из памяти истекает и никогда больше не вспоминается. Даже смерть верного Субхи лучше забыть, чтобы не тосковать потом по его взгляду.
«Схрон» нашелся быстро. Неподалеку от него было кострище, рядом с которым лежало пять тел. Моджахеды посветили в лица убитым.
– Это наши. Из тех, что первыми вышли…
– Хорошо, что они в «схрон» не забрались. – Эмир встал рядом с местом, где должна была располагаться приваленная камнями и хорошо замаскированная крышка люка, посветил фонарем. Вот и камень, про который ему говорили. Провод, ведущий к взрывателю, расположен под этим камнем. Камень не на крышке, а рядом с ней.
Эмир двумя руками перекатил камень. Под ним, в самом деле, проходили два провода, хотя ему говорили только про один. Но это было не важно. Аслан аль-Мурари вытащил из кармана «разгрузки» щипчики и одним движением перекусил оба провода.
Все. Разминировано.
Рука зацепилась за край крышки.
– Мансур, убери вон тот камень. Он мешает больше других…
Мансур ухватил камень двумя руками и поднял…

 

Сначала пришел не грохот взрыва. Сначала вздрогнули камни, на которых сидели спецназовцы. И так сильно вздрогнули, что у них в ранах это вздрагивание отдалось ударом и весь склон под ними заколебался. Это было настоящее землетрясение. А потом стремительно стал нарастать гул, за пару секунд превратившийся в мощный грохот. «Камень-банкир», впрочем, даже не пошатнулся и прикрыл спецназовцев от взрывной волны, что пронеслась мимо. А еще через пару секунд в ущелье стало светлее, чем было днем. Столб бело-красного пламени поднялся, кажется, выше хребтов. И грохот усилился. Это сами хребты обвалились на «схрон», но тот каменный мешок, где воевали спецназовцы, обвалом не достало. Только отдельные камни, поднятые и выброшенные взрывом, полетели в разные стороны. Некоторые даже пролетели над головой старшего лейтенанта и его солдат и упали на скалы неподалеку.
Спецназовцы сидели притихшие, словно опасались что-то сказать, чтобы бандиты их не услышали. Но оцепенение быстро проходило.
– Прилично грохнуло, – со знанием дела произнес ефрейтор Жулудков.
Кому, как не ему, саперу, знать, какой взрыв можно устроить, используя полтонны пластита. Конечно, пластит, это не чистый гексоген. Пластификаторы сильно снижают его взрывную способность, тем не менее в зависимости от марки пластита обычно он бывает сильнее обыкновенных тротиловых шашек.
– Шум сильный в ухе, – сказал старший сержант Ломаченко, трогая свое единственное оставшееся целым ухо.
– У меня в обоих шумит, – признался старший лейтенант. – И непонятный шум. Что там еще взорваться могло?
– Это не там. Это в стороне шум, – настороженно прислушиваясь, сказал ефрейтор Жулудков. – Мне вообще кажется, что это в небе.
– Вертолеты летят, – определил младший сержант Вацземниекс.
– Точно, – согласился командир взвода. – Помощь пришла с опозданием, но и за то спасибо.
И тут с неба донесся грохот. А потом что-то взорвалось на соседнем отроге. И не просто взорвалось, а даже загорелось.
– НУРСом шмальнули, – определил Старицын. – Только куда – я не понял.
Что-то звякнуло в кармане младшего сержанта. Он узнал звук и объяснил, куда стрелял вертолет:
– «Глушилку» бандитскую «погасили». Она тепло излучала. Тепловизором обнаружили и долбанули. Нас, случаем, не долбанут?
Вертолеты вылетели из-за соседнего хребта. Определить в темноте, что это за машины, было трудно. Старицын ждал обещанных «Ночных охотников» и вскочил, замахав руками, но тут же сел – на радостях забыл про рану в плече. Но не забыл сквозь стон подсказать:
– Машите руками, сигнализируйте.
Вертолеты же выходили на боевое пикирование. Не сразу, но все же стало понятно, что пикировать они собираются не на спецназовцев. Поначалу старший лейтенант даже заметил:
– Хреново нам придется…
Однако уже через пару секунд вертолеты пролетели над входом в ущелье. Одновременно ударили и НУРСы, и пушки, и пулеметы. А следом за первыми двумя вертолетами в небе показались еще три машины. Эти не стреляли, но откровенно шли на снижение.
– Спускаемся, – дал команду командир взвода. – У входа, видимо, еще банда собралась. Ее сейчас раздолбают вертолеты. И десант высадят. Занимаем оборону. Не дадим бандитам прорваться в ущелье…

 

Но в ущелье никто не прорывался. Начиненные напалмом НУРСы, видимо, сразу отсекли этот путь. И даже оборонявшие ущелье спецназовцы из-за горения напалма сразу выйти не смогли, хотя по другую сторону огня их уже ждали свои. Это ожидание дало возможность младшему сержанту Вацземниексу и ефрейтору Жулудкову снова подняться на склон и забрать из-под камня санитарные сумки с долларами и картами.
Ожидая полного освобождения пути от пламени, Владислав Григорьевич запустил руку в одну из сумок, вытащил пачку долларов и стал рассматривать.
– Подсветите-ка… – попросил он.
Ему подсветили. Старший лейтенант рассматривал недолго, после чего весело рассмеялся и небрежно сунул пачку снова в сумку.
– За что только бандиты так в ущелье ломились…
– А что, товарищ старший лейтенант, – спросил Ломаченко, – что-то не так?
– Эти «баксы» стоят дешевле бумаги, на которой их печатали. Простым принтером гнали. На что уж я не специалист, и то принтерную бумагу отличаю.
– Ну-ка… – Вацземниекс сунул руку в сумку, вытащил пачку и тоже стал рассматривать. – Точно. Но упаковка американская. Долларовая…

notes

Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания