Конечно, когда бьют – это неприятно и иногда даже больно. Но чеченские боевики бить умеют не хуже, чем менты. Однако, когда осознанно на это настроишься, можно принять любое избиение как должное, как плату за заработанные семьсот пятьдесят тысяч баксов... Не так, кстати, и дорого, чесс-слово...

– Что-то друг дорогой задерживается... – посетовал Онуфрий, глядя на часы. – Надеюсь, его не повязали раньше времени еще за какие-то делишки...

Я в окно посматривал, чтобы быть в курсе происходящего во дворе. Мало ли каких неприятностей можно ждать от парней из тех двух «Ауди». Надо подстраховаться...

Подполковник Петров пожаловал вовремя, чуть притормозил рядом с «Ауди», должно быть, дал какой-то знак. Из машины парень вышел, потянулся, но к «Лексусу» подполковника не подошел. Только сказал что-то своим, в машине сидящим...

Петров дальше проехал, не задерживаясь. Машину против подъезда поставил и на «Ауди» оглянулся. Тот парень, что из машины вышел, там и стоял рядом, смотрел. Подполковник, прихватив из машины большую спортивную сумку, в подъезд пошел, считая, что за ним тут же эскорт двинется. Но эскорт оказался понятливым, обстоятельные доводы Онуфрия принял к сведению, и, как только дверь за подполковником захлопнулась, две «Ауди» неторопливо стали из двора выбираться. Но вот «Газель» с задернутыми шторками на окнах им в противовес прямо у подъезда остановилась, рядом с «Лексусом». Однако из машины никто не вышел. Менты не торопятся и дают Сергею Михайловичу время, чтобы развернуться...

Звонок в дверь заставил меня от окна отойти, чтобы Сергея Михайловича сильно не смущать. Подполковник иногда имеет привычку смущаться... Как сегодня – сильно смутился, и в результате Онуфрий вынужден был ему глушителем в пузо дать...

– Как наши дела? – голос у Петрова радостный и счастливый.

– Хреново ваши дела... – не принял Онуфрий доброжелательных отношений. – Развод, товарищ подполковник, будем осуществлять на визуальном уровне, поскольку мы сосуществовали гражданским браком... Так и разбежимся, чтобы не узнавать больше друг друга...

Онуфрий его, похоже, дальше коридорчика решил не пускать. Я только из любопытства приблизился. Посмотреть на жадную рожу подполковника.

– Зря обиделся... – сказал Петров спокойно. – Подумай еще, может, сгодимся друг другу...

И это после того, как он прислал к нам ребят с «Ауди»!..

– Я вообще-то перспективы в сотрудничестве не вижу... – вяло позевывая, сказал я.

– Ну-ну... – Петров не сильно смутился. – Что – делить будем?

– Забирай... Здесь твоя доля... – Онуфрий раскрыл рюкзак.

– Деньги счет любят... – Петров хотел время потянуть и заметно прислушивался к звукам в подъезде. И до меня тоже какие-то звуки донеслись. Шаги... И не одного человека... Должно быть, парни из «Газели» в машине замерзли. – Я пересчитаю...

– Дома пересчитаешь... Там запечатанные упаковки... Забирай и уматывай! К нам вот-вот женщины приедут... Если что не так, я тебе возмещу...

– Не бросайся словами... Обязательно будет не так... – сказал я. – Подполковник у нас плохо считает, всегда в свою пользу ошибиться норовит...

Это уже случалось пару раз, когда считали деньги вместе.

– Давай-давай, быстрее...

Петров плечами пожал. Его удовлетворили шаги в подъезде. И он быстро стал перекладывать упаковки из рюкзака в сумку.

– На этом будем прощаться... Гуляй, пока не посадят... А ждать осталось недолго...

Онуфрий, который тоже шаги слышал, как фокусник в цирке, положил руку на дверь, замок щелкнул, дверь распахнулась, и в нее сразу шагнуло несколько человек с автоматами наперевес. Все в масках «ночь»... Через три секунды стволы уперлись в грудь нам с Онуфрием и подполковнику Петрову... Мы к такому явлению спокойно отнеслись, Петров ерепениться попытался:

– Что за хамство такое... Я подполковник милиции...

– Подполковник Петров Сергей Михайлович... – спокойно, даже как-то размеренно, словно читал с протокола, сказал, входя в дверь, ментовский майор. – Хорошо, что вы сами представились... Пройдите, пожалуйста, в квартиру...

После этого «пожалуйста» бойцы СОБРа затолкали нас в квартиру стволами автоматов, не дожидаясь, когда мы сами осознаем положение и пройдем, согласно вежливой просьбе майора.

– Чего толкаешься, – возразил теперь уже я. – Не нас же пригласили, а подполковника... Его и толкай...

Шутку один Онуфрий оценил. Ну, может быть, и ментовский майор, но этот принял ее с холодным равнодушием природного меланхолика.

– И вам тоже пройти следует...

Мы с Онуфрием послушались и даже удобнее в креслах устроились, настраиваясь на продолжительную беседу, во время которой нам предстоит молча смеяться, а всем остальным, включая ментов, громко горевать. Петров остался гордо стоять. Ментовский майор тоже сел, но на диван.

– Скажите-ка нам, Сергей Михайлович, зачем вы пожаловали в эту квартиру и что вы здесь сейчас делали? – обратился он к подполковнику.

– Документы предъявите... – потребовал Петров.

– Это пожалуйста... – гость, чувствующий себя хозяином, развернул удостоверение перед Петровым и сам представился, должно быть, нам. – Майор Николаев из службы собственной безопасности городского управления. Будем знакомы... Итак, Сергей Михайлович, вам повторить вопрос?

– Я заглянул к бывшим сослуживцам своего брата, погибшего вчера, чтобы они помогли с похоронами...

– Удовлетворительный ответ. Тогда скажите, что у вас в этой сумке?

Петров побледнел. Он уже все понял и отпираться не захотел. Знал, что ему не выкрутиться, и бросил сумку на пол.

– Смотрите сами...

В квартиру вошли еще три мента в форме и протолкнули на середину комнаты двоих соседей, супружескую пару. Как я понял – понятых. Сами менты остановились в дверях, чтобы послушать.

– Посмотрите в сумке... – распорядился майор. – И понятым покажите, чтобы видели...

Собровец, стоящий ближе, расстегнул замок-«молнию» и вытащил один за другим пять увесистых пакетов.

– Что это? – спросил майор Николаев. – Сами скажете, Сергей Михайлович? Или будем вскрывать?

– Деньги... Доллары... – выдавил из себя Петров.

– Доллары... – раздумчиво повторил майор. – А не подскажете ли нам происхождение этих долларов. Откуда они взялись, как к вам попали?

– Эти деньги покойный капитан Петров привез из Чечни, когда еще воевал там... – сказал я, сам для себя совершенно неожиданно сымпровизировав. – Он оставил у меня на хранение, чтобы жена не пожелала их истратить... Сейчас мы захотели передать их жене капитана...

Подполковник Петров посмотрел на меня с благодарностью.

– А почему покойный капитан Петров не желал, чтобы жена деньги тратила? – совершенно невинно спросил майор.

– Откуда нам это знать... – сказал Онуфрий, легко включаясь в новый вариант развития событий и создавая новую тему для разговора. – Мы можем только предположить, что с этими деньгами что-то не совсем чисто... Я знаю только, что это воинский трофей... Достался капитану Петрову во время рейда в первые дни первой чеченской войны. Трофей он с собой не взял, спрятал где-то в чеченском селе у надежного человека. Потом наш отряд в полном составе попал в плен... После плена капитана Петрова комиссовали, и он сумел привезти деньги только год назад, так кажется...

Год назад капитан Петров, как мы все знали, ездил в Чечню с делегацией ветеранов.

– И какова же сумма? – спросил, довольно ухмыляясь, майор Николаев. – В долларах...

– Я не только не вскрывал пакеты... Я даже не прикасался к ним... – пусть кто-нибудь попробует обвинить меня в бесчестности. Я сказал сущую правду. К пакетам я не прикасался. – Они у меня в коробке от пылесоса лежали... Сначала в гараже, потом сюда перевез...

– Распечатайте... – приказал майор.

Пакеты распечатали. Майор взял в руки бумажку не глядя.

– Прибор... – потребовал.

Те менты, что пришли последними, откуда-то из-за спин подали прибор – обычный, какой в каждой уважающей себя магазинной кассе стоит. Провод в розетку воткнули. Прибор включили.

– Полюбопытствуйте... – пригласил понятых. Те шеи вытянули, хотя вперед и не шагнули...

Прибор ничего не высвечивал. Майор сел прямее. Потом очки достал, натянул на нос и внимательно бумажку рассмотрел, пальцами потер. Дошло до него наконец-то, что бумага откровенно другая.

– Что это? – спросил он.

– Не высвечивает ничего... – сказал я. – Наверно, фальшивка... В долларах какие-то отражающие элементы есть, я слышал...

– Какая фальшивка! – фыркнул майор. – Откуда здесь фальшивка?!.

– Из Чечни... – включился наконец-то в игру и подполковник. – Брат подозревал, потому и не хотел жене показывать... Все ясно...

Майор одну за другой пропустил через прибор с десяток фальшивых банкнот. Результат остался прежним.

– Где остальные деньги? – спросил, упершись растерянным взглядом в Онуфрия.

Онуфрий взгляд во взгляд упер. Кажется, майор задрожал.

– Какие остальные деньги? О чем вы?

– Еще миллион... Нет, где все полтора миллиона долларов... Те полтора миллиона, что вы привезли сюда...

– Дайте их мне хотя бы посмотреть... – сказал Онуфрий и захохотал.

Майор побледнел.

– Это государственные средства, выделенные банком под гарантию городского управления! Это не деньги Анжелины Михайловны Качуриной! Вы понимаете, во что вы пытаетесь влипнуть...

– Вы о чем, товарищ майор? И при чем здесь Анжелина Качурина? Я не понимаю вас...

– Где деньги? – майор взвизгнул.

Онуфрий не ответил и откинулся на спинку кресла.

– Начинайте обыск... – распорядился майор. – Возьмите у него ключи от машины... Обыщите машину... Он вынес деньги из «Евразии»... Я своими глазами видел... Он зашел с полупустым рюкзаком, а вышел с полным...

– Минеральная вода... Я купил в буфете минеральную воду без газа... Люблю такую... – Онуфрий смеялся откровенно...

Единственное, что дал обыск в моей маленькой квартирке, менты нашли патрон от автомата «АК-74». Обыкновенный патрон, в пуле просверлена дырка и продета толстая нитка. Сувенир о чеченской войне. В протокол патрон занесли, но мои объяснения приняли серьезно и без возражений. За такое привлекать к ответственности никто не будет... Да ментам было и не до патрона, когда они потеряли полтора миллиона баксов. Знали, что домой Онуфрий не заезжал. Но все же решили и к нему с обыском пожаловать. На руки нам всем троим все же нацепили наручники и повели к выходу. На выходе уже стоял автобус – десять шагов до него. Мы вышли из подъезда, первыми два собровца, по бокам два собровца и позади два собровца. А посредине первым шел подполковник Петров, за ним я, потом Онуфрий. Выстрела никто не слышал. Да и трудно услышать, когда стреляют из оружия с глушителем. Но прямо передо мной развалился вдруг череп подполковника Петрова, обрызгав меня кровью. По военной привычке я среагировал сразу и прыгнул в сторону, чтобы залечь. В ту же сторону прыгнул и Онуфрий, сообразивший, что здесь мы прячемся за автобус и становимся невидимыми для половины окон дома напротив. Только собровцы стоять остались, ощетинившись автоматами и не понимая, куда им следует стрелять...

– Подполковник Угаров... – успел я шепнуть Онуфрию. – Тетрадь ищет... В нас стрелять, наверное, не будет... Думал, тетрадь у Петрова...

Майор Николаев размахивал пистолетом и по сторонам оглядывался.

– В автобус, в автобус их...

Ни в Николаева, ни в собровцев никто не стрелял. А мы добровольно скользнули в автобус, где нас за шторками видно не было...

Из-за чрезвычайных обстоятельств, вызванных убийством подполковника Петрова, мы не поехали на обыск на квартиру Онуфрия. Майор Николаев, кажется, вообще об этом обыске на время забыл. Нас отвезли в какую-то ментовскую контору без вывески, где допрашивать начали снова. Но Николаеву множество раз звонили, прерывая допрос и самого допрашивая об обстоятельствах смерти подполковника Петрова. И, как мы поняли, просили не отпускать от себя задержанных, поскольку и нас будут еще допрашивать по тому же вопросу. Помещение представляло из себя только коридор и две комнаты, разделенные стеклянной перегородкой. Разговоры в любой из комнат были слышны в любом месте. И потому нас с Онуфрием даже разделять не стали. Допрашивали сразу двоих, хотя вопросы задавали, по сути дела, одному Онуфрию...

– А почему сюда-то нас привезли? – спросил я. – Здесь что, отделение?

– Отделение отделения... Я вам, дуракам, шанс даю... Отвезу в управление, все... Вас оттуда уже не выпустят...

– Ну, поехали, коли так, в управление... – заявил Онуфрий.

– Успеем...

И вообще, допрос майором Николаевым выливался, по сути дела, в пререкания, хотя протокол и писался.

– Почему вы не зашли в кабинет Качуриной для получения денег?

– Я никаких денег от Качуриной не получал... Во что вы пытаетесь меня втравить, я не понимаю... Лучше спрашивайте по существу... Что вас интересует...

– Вы приезжали сегодня в офис «Евразии»?

– Приезжал. У меня хорошие приятельские отношения с Анжелиной Михайловной Качуриной.

– Почему вы попросили ее выйти в коридор, а не сами зашли в кабинет?

– Я не просил. Я поднимался к ней и встретился с Анжелиной в коридоре. Но я порой звоню ей, когда заезжаю, и прошу выйти в коридор. Чтобы не мешать ей работать. У нее почти всегда бывают люди. В этот раз я не звонил... Я даже подумал, что она меня в окно увидела и потому сама вышла...

– С какой целью вообще вы к ней приезжали.

– Сказать, что я вечером буду дома... Она собиралась прийти в гости, но я днем еще предупредил, что буду занят. Это связано с похоронами капитана Петрова... А потом выяснилось, что вечером я свободен. И я заехал... Чтобы сказать...

– А сказать это по телефону вы не могли?

– Мог... Но мне хотелось увидеть ее лично... – Онуфрий так улыбнулся, что майор вздрогнул и чуть было не отшатнулся.

– Ну ты и волк... – сказал, переходя на «ты». – Как только такого волка бабы терпят...

– Они волков любят... – возразил я майору. – Волк сильный и умный, характером твердый... Это то, что женщине надо в наше волчье время...

– Ты-то от предков Волк... – вздохнул майор. – И что вы, парни, со мной делаете... Если я деньги не найду – что со мной будет?

– А где же мы тебе найдем, товарищ майор... – Онуфрий посочувствовал и ответно заговорил по-свойски. – Да все равно ведь ты не из своего кармана отдавать будешь...

– Не из своего, понятно... У меня откуда такие... Там какая-то страховка, говорили, есть... Но все равно по головке не погладят...

– Тогда вообще не переживай... – Онуфрий, кажется, готов был расстроенного майора по плечу похлопать. Но он сам по себе сдержанный и потому не похлопал. А майор вынес бы это без претензий и, может быть, с благодарностью. Люди любят, когда им сочувствуют. – Если есть страховка, пусть страховая компания и платит. Страховые компании – это же первые паразиты всякого общества... Ни за что деньги стригут с людей, а как выплачивать, так попробуй-ка, вытряси с них... Ваши-то вытрясут... А простому человеку это в большие проблемы выливается...

– Мне, понимаешь, представление на подполковника подписали уже... Теперь похерят...

– Все равно похерят... – подытожил я. – Из-за подполковника Петрова... Не уберег ты его...

Я тоже нечаянно на «ты» перешел. Да как с хорошим человеком не перейти...

– Как думаете, кто его мог? – поинтересовался майор вроде бы между делом.

– Мне кажется, что это не я... – сказал Онуфрий. – Хотя я с удовольствием бы...

– И не я, – добавил я. – И я тоже с удовольствием бы...

– Что, такой хреновый мент?..

– Мент как мент... – изрек Онуфрий. – Обычный...

– Да... – майор со вздохом, но, кажется, согласился. А как не согласишься, когда с тобой по душам говорят...