Долговязый майор Яковлев взял с собой двух башкирских собровцев Сулейманова и Скобцева и еще трех сотрудников отделения, чтобы присутствовать на похоронах убитых ментов. Сами пошли к дому старшего прапорщика Хромова, отправив остальных к дому лейтенанта Куркаева.

Яковлев понимал, что погибшие сотрудники – это всегда утрата не только для семьи, но и для отделения. И одновременно с этим понимал, что косые взгляды в его сторону неизбежно будут присутствовать. Он ответственен за тех, кто в бой идет, он не уберег… Тем не менее долговязый мент пошел, потому что вину с себя снимать не хотел. Бой есть бой, и он сам мог бы погибнуть… И еще готовился сказать что-то перед тем, как будут опускать тело в могилу. Он – начальник, и сказать доброе слово о подчиненном – это прямая обязанность начальника…

В дом они не входили, дожидались вместе с соседями у ворот, когда вынесут носилки с телом. Носилки выносили медленно, под плач женщин. Тело старшего прапорщика Хромова, завернутое в белые материи, несли высоко, так, что даже майору с его ростом невозможно было посмотреть в лицо погибшему. Он, впрочем, и не рвался, близко не подходил. Носилки поставили за воротами на дороге. Там родственники и друзья стали подходить по одному, что-то шептать, впрочем, не для других, а для покойника, и никто не слышал того, что шептали другие. Потом подошел имам, стал читать над телом молитву, провожающую погибшего воина в последний путь. После молитвы носилки трижды поднимали и опускали. Это, как понял Яковлев, тоже какой-то обычай. И только после этого носилки понесли в сторону кладбища. По поселковым меркам путь был не самый близкий, однако никаких машин не было, весь путь предстояло преодолеть пешком. Женщины остались около ворот, провожая старшего прапорщика Хромова только взглядами и слезами.

Долговязый мент спросил какого-то пожилого чеченца, распоряжавшегося похоронами:

– Надо сменить носильщиков? – и показал на себя и башкирских собровцев.

– Вам – нельзя… – сказал чечен. – Вы – неверные…

Глянул коротко на старшего лейтенанта Сулейманова, носителя откровенного азиатского типа лица, признал, видимо, в нем представителя магометанской веры, но не поправился. Настаивать Яковлев не стал.

Почти одновременно с первой процессией к воротам кладбища приблизилась и процессия с телом Мусы Бачаева. Третья процессия с телом лейтенанта Куркаева только еще появилась в конце улицы. Яковлев подумал, что при входе в ворота, если две процессии встретятся, может возникнуть спор о том, кому идти первому. И этот спор вполне вероятно мог перерасти в настоящее побоище, вовсе не подходящее месту и траурной торжественности момента. Но какую процессию останавливать? Ни одна не захочет уступить другой, потому что каждая готова обвинить другую в гибели своего человека.

Видимо, поняли положение и Разин с Известьевым. По крайней мере, они вышли за ворота и обеспокоенно посматривали в одну и в другую сторону. Но тут в процессии с телом Мусы Бачаева нашлась какая-то разумная голова, должно быть, прозвучала команда, и процессия стала двигаться заметно медленнее, чтобы пропустить носилки с телом старшего прапорщика Хромова. Тут же и майор Яковлев спохватился, что надо меры принимать. Он опять подошел к тому пожилому чечену, что в процессии распоряжался, и теперь уже не попросил, а сказал строго, как и положено говорить менту:

– Скажите носильщикам, чтобы добавили шага… Надо развести две процессии…

Чечен, как понял долговязый майор, тоже не желал испортить траурную торжественность и сразу подчинился, сказал что-то носильщикам, те пошли быстрее…

– Я же говорил, они сами не пожелают обострения ситуации, – сказал подполковник Разин. – Им есть чем рисковать, и в такой момент они все свои чувства и горскую гордость спрячут в задницу, иначе им придется потом эту же задницу подставлять хозяевам героина…

– Оцепление, значит, можно было бы и не выставлять… – качнул могучей головой старший лейтенант Васильевс.

– Тогда уже мы повели бы себя не так, как должны себя повести, и это показалось бы подозрительным… Они показывают нам концерт, а мы должны показать им цирк, как я уже говорил… И будем продолжать показывать, пока не подойдет время вытащить из «цилиндра фокусника», то бишь из могилы, груз…

– Нет уж, – сказал майор Паутов. – Пусть сами вытаскивают, чтобы нас потом не обвинили в надругательстве над мертвыми…

– Тоже верно, – согласился Разин и пошел внутрь кладбища, чтобы не загораживать дорогу процессии.

Офицеры двинулись за подполковником.

– Известьев… – Разин позвал, не поворачиваясь.

Майор догнал.

– Какие участки контролировал бы ты, если сидел бы в наблюдателях у бандитов… Как должны они считать, откуда ты имеешь возможность проникнуть на кладбище?

– Все заборы…

– Следовательно, проникать следует через ворота… Здесь нет сторожа…

Известьев кивнул.

– Я тоже об этом думал… Но здесь в трех домах во дворах большие фонари… Если на ночь их не выключат, мы будем как в телевизоре…

– Значит, следует выключить на время телевизор… Телевизоры то есть… – подсказал майор Паутов. – Это делается просто…

– Надо обеспечить аварию на линии электропередач, – пояснил подполковник. – В крайнем случае, следует БТРом наехать на столб… Попроси на ночь БТР у ментов. Яковлев не откажет, лишь бы ему не пришлось самому столбы сшибать…

– Могу я сделать, – согласился майор Ялаев, желающий быть хоть чем-то полезным. – Только сами выбирайте столб, чтобы сразу всю линию отключить… Я электрику знаю еще хуже, чем литературу…

– Ты нам на кладбище будешь нужен… – возразил Разин. – Единственный у нас спец…

– Я сразу после этого могу и на кладбище попасть… Возьму с собой кого-то из своих старлеев, они потом БТР отгонят… Главное, чтобы столб был подходящим и не слишком бетонным… БТР тяжелый, конечно, но тоже не с каждым столбом целуется с удовольствием…

– Найдем схему электроснабжения поселка. В поселковой администрации должна быть… – решил Известьев.

– Один вопрос с плеч долой, – сказал Разин. – Следующий из иной оперы… Кто знает, салют будут давать?

– Яковлев не взял с собой наряд…

– Яковлев недогадливый. Погибших при исполнении служебного долга хоронить полагается с салютом. Пусть есть сомнения относительно одного, но второй погиб рядом с нами. И его память следует почтить… Известьев – надо уважить публику… Чечены любят, когда много стреляют. Три залпа… А лучше… Лучше по три короткие очереди… Понимаешь… По три короткие очереди у каждой могилы, в разных местах почти одновременно… А я кое за кем понаблюдаю…

– Понял вас, товарищ подполковник… Сделаем… – согласился майор и кивнул старшему лейтенанту Васильевсу, таким образом переадресовывая распоряжение к исполнению.

Похороны прошли спокойно. А салют понадобился подполковнику Разину не только для того, чтобы уважить погибших, хотя это уже само по себе причина для салюта. В то время, когда все салюта ждали, его не ждали около могилы Мусы Бачаева, поскольку те похороны были скрыты кустами. И Разин вместе с майором Паутовым специально в сторону отошел и встал за кустом, чтобы, оставаясь невидимым, наблюдать за последними похоронами. Хотелось проверить реакцию на автоматные очереди. И реакция последовала незамедлительно…

Салют ничуть не напоминал обычное траурное мероприятие, когда по команде стреляют залпом трижды. Майор Известьев и старший лейтенант Васильевс поняли подполковника правильно. И со стороны салют слышался короткой перестрелкой. И сразу несколько человек возле могилы Мусы Бачаева выскочили из толпы. Откуда-то из травы вытащили автоматы и сразу залегли за чужие могилы, чтобы не найти здесь же свою. Стволы смотрели в ту сторону, откуда раздалась стрельба. Проверка удалась полностью. Не стали бы вооруженные люди охранять могилу, если бы там нечего было охранять. Желающих занять чужое место в земле пока не предвиделось…

Потом кто-то отдал команду. Из толпы вышел Ваха и торопливо перебежал через кусты, чтобы посмотреть, что происходит на другом участке кладбища. Одного взгляда хватило, чтобы понять причину. Ваха вернулся, автоматы были спрятаны, но теперь уже не в траву, а под одежду. Причем под одежду не тем, кто готовился применить при необходимости оружие, а старикам. Их национальная одежда вполне подходит для того, чтобы автомат спрятать. Вблизи оружие можно, конечно, увидеть, если присматриваться. Но можно вооруженных стариков и умело прикрыть, спрятать в середину толпы, чтобы никто их не увидел…

Вот теперь сомнений у Разина не осталось. Ошибиться было невозможно. Оружие люди берут с собой только в случае необходимости. Какая может быть необходимость в данном конкретном случае. Подполковник видел только три варианта. Первый – желание родственников отомстить за убитого Мусу. Но это уже пытался сделать Ваха, причем вместе с ментами и при их помощи, кроме того, тело Мусы привез родственникам мент Джабраилов, и они должны быть ему благодарны. Старший лейтенант Бурураев убит и по ветру развеян взрывной волной так, что останков не соберешь. И мстить, получается, некому. Да и стволов парней в «краповых беретах» здесь достаточно, чтобы погасить любую жажду мести. Нереально такое развитие событий, – решил подполковник… Второе – среди родственников был кто-то влиятельный, скрывающийся от федералов, и потому пришел он с охраной. Но в таком случае, во-первых, Разин наверняка бы уже знал, что у Мусы Бачаева есть влиятельные родственники, имеющие охрану, во-вторых, действие охраны было бы заметно. Охраняемого обязательно бы попытались укрыть, пригнуть, спрятать, затолкать в глубину толпы. Ничего подобного не наблюдалось. И автоматы были вытащены из травы рядом с могилой, следовательно, они лежали здесь, под рукой тех же людей, что могилу охраняли. А с какой целью бандиты могли охранять могилу – Разин раньше обоснованно предполагал, а теперь уже знал точно.

– Ты все понял? – спросил подполковник.

– Что ж тут непонятного… – зевнул майор. – Фронт работ предоставлен… Открываем боевой фронт…

Они не стали ждать, когда все похоронные мероприятия закончатся. Двинулись к выходу с кладбища. Следом за ними, заметив это, двинулись майор Ялаев с майором Известьевым. Старший лейтенант Васильевс вертел головой шестьдесят четвертого размера, но за старшими офицерами не направился, понимая, что ему здесь, на кладбище, командовать.

Кабинет Яковлева оказался закрытым на ключ, и дежурный заявил, что майор ключ забрал с собой на похороны. Немного подождали перед закрытой дверью, потом решили, что Яковлев и на поминки после похорон пошел, следовательно, наверняка задержится за столом, и решили перебраться в штаб «краповых», где вообще обстановка и без того более штабная, следовательно, более приемлемая для работы, по крайней мере, более привычная. Только успели из отделения выйти, как долговязый майор, показавшись из-за угла, окликнул их. Сам выглядел хмурым и даже слегка растерянным. Вместе с Яковлевым шли все те же два башкирских собровца и сосредоточенный лейтенант Джабраилов.

– Новости есть… – на ходу сказал Яковлев. – И странные…

Он сразу прошел в здание, остальные двинулись за ним. За стол сел только сам хозяин кабинета, остальные ждали сообщения. Странного, как выразился долговязый майор.

– Докладывай… – кивнул Яковлев лейтенанту Джабраилову.

Тот, подчеркивая торжественность момента, даже кашлянул в кулак.

– Я нашел героин… – сообщил, с гордостью оглядывая всех собравшихся и понимая, какое действие вызовет его сообщение.

– То есть… – не понял Разин. – Мы уже, кажется, определили место, где героин находится… А ты что нашел? Подземный ход в могилу? Выкладывай-ка, лейтенант…

– Я из машины наблюдал за всей улицей. В бинокль, чтобы так видно не было… Все мужчины с этой стороны поселка ушли на похороны… И из дома, где был убит Муса Бачаев, тоже ушли… Я сам видел… Три человека из дома вышли, оглянулись, меня в машине не увидели и ушли на кладбище…

– Что, хозяева вернулись?

– Нет… Это не местные… Я не знаю их… – Джабраилов головой замотал. – Просто три человека, бородатые, в «камуфляжке»… Внешне – посмотришь мельком – и сразу взглядом ищешь, куда они автомат спрятали… Характерные парни… Привычные для определения… Сразу подозрение вызывают…

– Дальше… – майор Известьев был человеком действия и не любил впечатляющих пауз, а потому подогнал лейтенанта, портя весь эффект от заранее, похоже, продуманной речи.

– Я не знал, есть ли кто еще в доме… Там могли женщину оставить… Но все же рискнул, пошел… В крайнем случае, спросить что-то можно было бы… Про Мусу… Все-таки я его оттуда забирал… Дом оставили открытым, только дверь притворили, но там никого не было. Я по комнатам пробежался, три автомата нашел… Меня же больше закрытый сарай интересовал. А ключи от замка дома на столе оставались. Естественно, я полюбопытствовал… Я там уже бывал как-то раз… И помню, что в сарае подвал есть… Посмотрел, а крышка подвала заложена кирпичами так, что ее не видно… Зачем, спрашивается… Одному все разобрать – работы на час… Но героин должен быть там…

– Хорошая задача… – Подполковник Разин руки в карманы камуфлированных штанов засунул – поза, как знали бойцы группы, выражающая растерянность командира. – И что ты предлагаешь?

– Эти трое вернулись в дом… – в дополнение добавил лейтенант Джабраилов. – Они, похоже, до конца похорон не дождались и на поминки не пошли… Просто отдали дань уважения Мусе, и все, сразу ушли… Но им с поминок большую сумку принесли, чтобы на месте помянули… И я не зря спешил побыстрее оттуда убраться…

– Значит, ты ничего не предлагаешь… – сделал вывод майор Паутов. – И я при этом варианте не вижу никаких указаний на то, что в доме, в подвале сарая то есть, действительно хранится героин… У нас нет оснований так предполагать…

– Еду с общего стола доставляют на пост, чтобы люди не отлучались… – Майор Яковлев, кажется, желал разделить точку зрения лейтенанта Джабраилова.

– Но они же отлучались… – возразил майор Паутов. – Ходили на похороны и ничуть не смутились отлучкой…

– Похороны – это дело святое… – отстаивал лейтенант свое мнение. – Ушли ненадолго… У боевиков нет такой дисциплины, как в армии…

– И ключи оставили на столе, словно специально для лейтенанта Джабраилова… И специально для него наложили на крышку люка кучу кирпичей… – Майор Известьев тоже не спешил с ментами согласиться…

– Я, кстати, обратил внимание… – сказал, хмурясь, подполковник Разин. – Пришли трое. Им что-то там высказали, похоже, достаточно резко, и они ушли… Был такой момент… И хорошо, что лейтенант успел уложиться по времени. Если бы застали его в сарае, могла бы возникнуть перестрелка. На перестрелку мы не можем не отреагировать. И тогда неизвестно, чем бы все дело закончилось. А теперь нам поставили, как это в шахматах называется, «вилку»…

– «Вилка» в шахматах, – возразил Известьев, – это когда приходится выбирать по своему усмотрению, но неизбежно чем-то жертвовать… Нам поставлена другая проблема… Мы вынуждены будем распылять силы…

– Если решим, что вопрос стоит волнения, – все еще сомневался майор Паутов. – А это нам еще предстоит общими усилиями выяснить… Может быть, и не надо так суетиться под клиентом… Меня лично действия бандитов на кладбище, кажется, вполне убедили, что там есть что охранять…

– А если у них командир умный? – вдруг спросил подполковник Разин.

Паутов замолчал…

Лейтенант Джабраилов, может быть, лучше, чем кто-то другой, знал боевиков. Он сам в первую чеченскую войну, будучи еще мальчишкой, взял автомат и пошел драться с федералами. А уже к началу второй чеченской войны воевать не захотел. И по вполне осознанным причинам. Он был не просто ментом, он был еще и сыном мента. Правда, отец Джабраилова не дослужился до высоких чинов и погиб, оставшись старшиной, еще в советское время, но ментовскую натуру он сыну передал вместе с кровью. Мент по натуре, младший Джабраилов не принял ту жизнь, которую навязывали новые власти Чечни. И потому, когда ситуация переменилась, он стал, как и отец, ментом, чтобы соответствовать тому идеалу порядка, что был в него заложен родителем. Наличие порядка было для лейтенанта обязательным. Правда, и в этом порядке он снова быстро разочаровался. Те же люди, что были у власти при Дудаеве, правили и теперь и устанавливали выгодный для себя порядок. Оказаться среди них Джабраилов не мог, он был из тейпа, не имеющего влияния, и никогда близко не подходящего к власти. Но и званию лейтенанта мент был рад, потому что сумел обогнать своего отца. Однако хотелось большего…

Сам он считал, что не просто хорошо знает боевиков и бандитов, но, более того, чувствует их. И эти чувства подсказывали лейтенанту, что его предположения имеют под собой основание, но, не владея русским языком достаточно, он не мог найти подходящих слов, чтобы объяснить свои ощущения. И потому оставалось только надеяться, что самые опытные из присутствующих обладают таким же нюхом и почувствуют его правоту.

– Если командир у них умный, он заставит нас носом вертеть в одну и в другую сторону, чтобы мы не понимали, откуда ветер дует, – сказал подполковник Разин, всерьез воспринявший сообщение лейтенанта Джабраилова.

– Умных командиров у них уже не осталось, – сказал майор Известьев. – Всех умных вовремя извели. А те, что остались, умеют только глотки резать и убегать быстрее, чем кто-то хватится…

– Здесь я могу согласиться и не согласиться. – Разин пододвинул себе стул и наконец-то сел, но и садился медленно и вдумчиво, даже движениями тела соответствуя мыслям, таким же вдумчивым. – Согласиться, что стоящих полевых командиров в лесах и горах не осталось, я могу… Или сложили оружие, или за границу перебрались… Но стоит присмотреться к тем, про кого говорят, что они оружие сдали. Эти – самые умные… Ситуацию прочувствовали… Потому и сдали… Но тут же получили в руки новое, и получили официально, из рук нынешней чеченской власти… И именно они сейчас нам противостоят… Мне так кажется… Поэтому ожидать можно самой изощренной игры, и следует быть к ней готовым…

– С такой расстановкой, пожалуй, и я соглашусь… – И майор Паутов тоже сел, только, в отличие от своего командира, как обычно, верхом на стул и локти поставил на спинку, а тяжелый подбородок уткнул в раскрытые ладони. – Тогда нам следует срочно просчитывать оба варианта… Один из них откровенно подставной… сумеем определить – молодцы, не сумеем, будем ужами на сковороде вертеться…

– Свалились они на нашу голову… – проворчал майор Известьев и потер крепкую шею. Такая шея голову удержит, даже если на нее и что-то потяжелее свалится. – Но полностью блокировать два направления мы все равно не сможем. Сил не хватит… Заходи, чего стесняешься…

Последние слова были адресованы старшему лейтенанту Васильевсу, заглянувшему в дверь. Старший лейтенант вошел и встал недалеко от стола.

– Тогда работать будем по иному принципу, – решил Разин, продолжая разговор и не обращая внимания на старшего лейтенанта. – Блокировка, конечно, девяносто девять процентов успеха. Остальные варианты – пятьдесят на пятьдесят… Но сначала все же давайте соображать…

Майор Паутов, зажав стул между коленями, вместе с ним пододвинулся ближе к столу, где все еще лежала раскрытой планкарта поселка.

– Мне лично кладбищенские страсти показались достаточно правдоподобными. Особенно когда раздался салют…

– А что там было? – спросил долговязый майор Яковлев, который реакцию родственников и друзей Мусы Бачаева на салют не наблюдал.

Паутов коротко объяснил. Яковлев на объяснения отреагировал традиционно – любимым жестом, и крякнул:

– Да, ситуация… И как выбирать?

– А выбирать надо бы… – сказал Разин. – Давайте еще раз все аргументы пережуем… В том и другом варианте. И будем искать контраргументы… Но сначала сделаем все же предположение, что против нас работает умный командир… Почему мы обязаны сделать такое предположение, думаю, всем понятно…

– Почему? – непонятливым оказался майор Яковлев.

В дверь постучали. И сразу после стука заглянул дежурный капитан с повязкой на рукаве.

– Что тебе, Асланбек? – спросил Яковлев.

– Может, помощь какая-то нужна? – Капитан ревниво посмотрел на лейтенанта Джабраилова, заседающего с начальством.

– Нет, спасибо… Если будут вопросы, я позову тебя…

Асланбек плечами пожал и вышел.

– Что за тип? – спросил майор Паутов.

– Еще один из местных кадров. Асланбек Асланбеков… Претендует на роль местного начальника отделения. Хочет быть в курсе всех дел. И очень ревнует, когда кто-то другой работает… – долговязый майор кивнул в сторону лейтенанта. – Теперь будет искать способ обгадить Джабраилова. Уже не в первый раз. Только кто-то чуть начинает стараться, Асланбеков ищет, к чему придраться… Я его пока на дистанции держу… Слишком любопытный и скользкий… Хочет большую карьеру сделать… Итак, я не понял выводов товарища подполковника… Почему?

– Потому что нам готовят что-то, готовят изощренно, продуманно и целенаправленно. Это однозначно. Существование двух вариантов уже предполагает многоходовую операцию, которая должна поставить нас в тупик. Возможно, что и более чем двухходовую комбинацию… Без этого они обязательно старались бы действовать тихо, незаметно, ни в коем случае не лезли бы на рожон… Я понятно объяснил?

– В принципе, я готов согласиться… – Майору ничего иного не оставалось, как согласиться.

– Есть у меня еще отдельные мысли, но об этом потом… Лучше будем идти по порядку событийности. Итак… Что мы имеем по кладбищу? – продолжил подполковник. – Мы имеем Ваху Бачаева, который совершил на мопеде с прицепом три рейса от дома своих родственников до могилы, перевозя стройматериалы, которые для сооружения могилы не нужны… По крайней мере, не нужны в таком количестве… Есть у нас обоснованное предположение, что под видом алебастра Ваха возил героин, который в настоящее время спрятан в могиле, с тем чтобы ночью неизвестными лицами, пришедшими со стороны, был оттуда изъят… В подтверждение этого варианта мы имеем несколько внешних признаков, как, например, нежелание людей, охраняющих, иначе не скажешь, могилу, подпустить нас туда. Причем сопротивление желанию посмотреть на могилу было достаточно агрессивным. В дополнение мы имеем наблюдения со стороны, подтверждающие, что охраняющие могилу люди были вооружены. Я ничего не забыл?

– Вы, товарищ подполковник, не все сказали, потому что не все знали… – сказал старший лейтенант Васильевс, по-бычьи наклоняя могучую голову. – Помните, я говорил, что Ваха возил в прицепе доски…

– Говорил… – подтвердил майор Известьев.

– И они не понадобились, кажется… Когда процессия ушла, я подошел к могиле. Там рядом доски остались… Чуть ли не все, которые Ваха привез…

– Все остаться не могли, – сказал лейтенант Джабраилов. – Когда тело уложат в могилу, на уступы кладут доски, а на доски уже насыпают землю… Если на доски они положили героин, то должны сверху прикрыть другими досками. Иначе потом, когда будут откапывать, могут повредить пакеты лопатами…

– Но досок Ваха привез много… – сказал старший лейтенант Васильевс. – Зачем столько досок?

– Может быть, он хочет сделать бетонное окаймление могилы и доски нужны для опалубки? – предположил майор Паутов.

– Для опалубки всегда можно привезти доски позже… – Васильевс красиво почесал большую голову.

– Еще одна задача… Нечаянная или продуманная? Это меня сейчас очень даже волнует… – спросил подполковник общее мнение.

– Возможно, что и продуманная, – предположил майор Известьев. – Чем больше вещей, которые вводят нас в недоумение, тем меньше мы понимаем в сути дела. Это известная отвлекающая тактика…

– Ну, хорошо… – Разин сел прямее. – Что мы имеем против этой версии? Мой заместитель всегда может найти как нужные «за», так и нужные «против»… – И посмотрел на майора Паутова.

– Да сколько угодно и чего только душа пожелает…

– Выкладывай на стол… – сказал майор Яковлев, принимая общий тон разговора, и даже про жест свой забыл.

– Получите скандал… – согласился Паутов. – Сколько людей было в похоронной процессии?

– Около пятидесяти… – ответил старший лейтенант Васильевс. – Может быть, чуть больше. Скажем так – от пятидесяти до шестидесяти…

– Заметим, одни мужчины… Даже если не привлекать всех, то по паре пакетов под одеждой пронести можно было бы без проблем… Принести и сложить в могилу… Это незаметно и полностью отвечает всем правилам конспирации, кроме одного. Слишком много людей знало бы о героине… Однако это правило и без того было наверняка нарушено, поскольку героин должны были прятать за спинами всей похоронной процессии… Но наши оппоненты так не сделали… Вместо этого Ваха на глазах у патруля разъезжает по поселку на мопеде, привлекает к себе и к своему грузу внимание… Зачем? Ответ ясен – именно для того, чтобы привлечь наше внимание и дать нам намек… Есть возражения?

– Логично… – согласился подполковник Разин. – Продолжай, если тебе есть, что еще сказать…

– Я многословный… – угрюмо ответил Паутов. – Дальнейшее понятно. Отвлекаются все наши силы, готовится засада, а в это время группа проникает в поселок и без проблем вывозит всю партию…

– Но ведь Ваха возил не алебастр, а героин… – возразил старший лейтенант Васильевс. – Вы, товарищ майор, сами мне показывали алебастр, он другого цвета…

– А кто тебе сказал, что Ваха выгружал его на кладбище? Он и возил его только для того, чтобы показать. А потом вернул на место… Допускаешь такую вероятность?

– Допускаю, – согласился Васильевс. – Мне это кажется даже правдоподобным…

– Меня одно смущает, – сказал майор Известьев. – Не слишком ли они рисковали? А что, если бы мы сразу хватились и героин реквизировали?

– А здесь уже работает репутация нашего командира… – возразил Паутов. – Они знали, кто против них действует, если даже на жену Александра Андреевича пытались надавить… Они в курсе всего, и методы оперативной деятельности подполковника Разина знают прекрасно. Наш подполковник никогда не хватается с разбегу за мелочи, но старается брать товар оптом, вместе с основными продавцами… То есть они понимали, что Разин будет охотиться не за героином, а за теми людьми, что за героином заявятся…

– Рискованно, но красиво… В замысле есть артистизм… Если это действительно так, против нас работает человек с фантазией…

– По-моему, слишком мудрено даже для богатого восточного воображения, – не согласился майор Ялаев. – Я тоже человек восточный по крови, но чувствую явный перебор…

– А мы уже много раз за последние годы с подобным сталкивались, – сказал Разин. – Особенно в начале войны… Сейчас противник с фантазией – редкость… Но я поддерживаю возражения майора Паутова, хотя знаю, что он может предложить и возражения против собственных возражений… Но в этом, мне кажется, сейчас необходимости нет. Необходимость есть в другом… Я раньше уже обещал сказать про еще один важный, может быть, даже ключевой момент… Сейчас у меня нет никаких данных, но я предполагаю, что эти данные можно найти, и найти их попрошу лейтенанта Джабраилова…

– Слушаю, товарищ подполковник… – Лейтенант показал готовность.

– Надо найти фотографа…

– Фотографа? – переспросил долговязый ментовский майор.

– Откуда вы знаете про фотографа? – спросил удивленный Джабраилов.

– Так что, есть все же фотограф? – Разин даже привстал, сам удивляясь собственной прозорливости.

– Есть… Я сегодня его встретил… Друг детства Мусы Бачаева… На похороны приехал… Вообще-то, наверное, приехал не на похороны специально, просто попал на похороны… Он в Грозном работает – Завгат Мамаев…

– Значит, все становится на свои места… – подполковник Разин даже улыбнулся. – Я предполагал многоходовую комбинацию, в том числе и многоцелевую. Основную цель мы обсудили, но попутно можно достичь и еще одной, которая тоже обещает стать важной, и устранить с поля деятельности и спецназ ГРУ, и «краповых»…

– Они очень к этому стремились… – согласился майор Яковлев.

– Да-да, именно так… Наш противник собирался не только отвлечь нас от главного места событий, он собирался еще и устроить грандиозный скандал… А выглядеть все должно было так… Мы устраиваем на кладбище засаду, приходят какие-то люди, обязательно одетые в камуфлированную форму, может быть, в бронежилеты, обязательно «разгрузка» поверху… Приходят и раскапывают могилу… Тут в дело вступаем мы. Одновременно на кладбище появится толпа людей в национальных одеждах, может быть, не только мужчины, но и женщины… Поднимется шум, нас обвинят в надругательстве над могилами… И непременно сфотографируют для западных газет… Те люди, что в действительности раскопают могилу, будут, как я уже сказал, в «камуфляжке», и их невозможно будет отличить от федералов… А остальные чеченцы будут непременно в национальной одежде, чтобы на фотографии была видна разница… Наглядная… А современная фототехника в состоянии даже ночью сделать качественный снимок… И хорошо бы мы там выглядели…

– Но, как вы так про фотографа, товарищ подполковник… – все не переставал удивляться лейтенант Джабраилов.

– «Элементарно, Ватсон»…

– Что, товарищ подполковник? – не понял Джабраилов.

– Ничего… Наличие фотографа не обязательно, но желательно, иначе мероприятие теряет международный уровень… А им именно такой уровень нужен, чтобы организовать первоклассную провокацию, потому что убрать нас со своего уровня они не сумели и перспективы не предвиделось…

– Так что, – майор Известьев был человеком более деловым, чем ментовский лейтенант, и потому на удивление время предпочитал не тратить, – значит, работа на кладбище отменяется?

– Не будем спешить, – предложил Разин. – Давайте с разных сторон обсудим и второй вариант. Что мы там имеем? Джабраилов…

Лейтенант встал для доклада.

– Мы имеем трех вооруженных боевиков в доме родственников убитого Мусы Бачаева. И подвал в сарае, с заложенной кирпичами крышкой. Причем крышка не у стены… Если бы была необходимость сложить кирпичи, их складывали бы у стены, а не посредине… Они, кстати, раньше и были сложены у стены… Там кирпичная пыль…

– Да, – включился в обсуждение подполковник. – Мы имеем трех бандитов в доме, в котором им нечего делать… Причем появились они, надо полагать, после зачистки, проводимой «краповыми» сразу после ночного боя в поселке…

– Не обязательно, – возразил старший лейтенант Васильевс. – Я был в том дворе во время зачистки… Дом был закрыт… У калитки море крови… Соседи сказали нам, что в доме уже несколько лет никто не живет… Взламывать дверь у нас оснований не было… А те трое как раз и могли за закрытой дверью отсиживаться…

– Нет, – не согласился Джабраилов. – Им там нечего было делать. Они не местные, открыть дверь своим ключом не могли. Дверь им открыли родственники Мусы… Может быть, сам Ваха. Они позже пришли…

– Это не влияет на развитие событий, – сказал Разин. – Итак, есть три человека, которые что-то охраняют… Что они охраняют, мы можем предположить… Но я хотел бы услышать возражения и против этого варианта. У нас есть профессиональный специалист по возражениям… Паутов…

– Основное – зачем они оставили пост?

– На похороны пошли… – вставил слово майор Яковлев.

– Не верю… Могу предположить, что они видели лейтенанта Джабраилова и потому решили заманить его в дом. И именно для этого оставили на столе ключи от сарая… А все остальное было выполнено точно так же демонстративно, как и на кладбище. И именно для этого им принесли в дом еду с поминального стола, а не позвали за него… Только здесь уже фотограф своей роли сыграть не может, и потому его нет. А переложить кирпичи от стены на крышку люка – разве это сложно, когда есть такая необходимость… И вернулись с кладбища они как раз вовремя, чтобы не дать возможность лейтенанту, – Паутов кивнул в сторону Джабраилова, – переложить кирпичи и проверить подвал… Резонно?

– Резонно… – согласился подполковник со своим заместителем. – Настолько резонно, что просто верится, что героина в этом подвале нет… Но тогда где же он?

– Может быть, сложен под поминальным столом… Или вообще в постороннем месте… А все остальное – просто отвлекающие моменты, распыляющие наши силы и не дающие нам возможности действовать четко и конкретно…

– Конкретно можно действовать только тогда, когда знаешь точное направление, – сказал майор Известьев. – А ты нас лишаешь последней надежды…

– Лично я никогда не оставил бы ключи на столе и не оставил бы дом с оружием открытым, уходя даже на похороны… – твердо сказал Паутов. – И они, думаю, не настолько безалаберны, чтобы так поступить… Иначе им не доверили бы даже автомат… Это очевидная подстава…

– В таком случае получается, что мы не знаем, где героин? – сказал Разин.

– Получается так…

– Но мы хотя бы знаем, где его нет, хотя и показывают нам, что он есть там… – здраво рассудил майор Ялаев. – Значит, таранить мачту с электропроводкой мне не придется… А жаль, я уже настроился на боевой таран… Ладно… И что будем делать? У нас не больше трех часов до наступления темноты…

– Что делать? – переспросил подполковник. – Отсыпаться, скорее всего… Все, кто будет занят в ночной операции, должны отдохнуть… Предварительно выделить разведгруппу. Пусть присматривает за домами, близкими к лесистому склону. Там наиболее вероятный участок проникновения группы в поселок. Пусть по улицам проходят под видом патруля. Сейчас пройдут и позже пару раз. Необходимо запомнить, в каких дворах лают собаки, в каких потом лаять перестанут или изменится характер лая. Собак могут посадить в сарай, чтобы освободить бандитам проход… Это не обязательное явление, но вероятное развитие событий… Мы должны рассматривать обстановку так, словно работаем на чужой территории…

– Это сделаем… – кивнул «краповый» майор.

– Перед наступлением темноты менты занимают блокпосты и готовятся к обороне. Мы не знаем, какие силы пожалуют… Дорогу, пожалуй, минировать не будем… Такая сильная подготовка велась внутри вовсе не для того, чтобы осуществить прорыв… Значит, прорыв может быть только отступлением от общей тактики и состоится только в том случае, если что-то пойдет не так, как было задумано. Но для этого следует заранее перебросить сюда значительные силы. А это сложно, потому что ехать предстоит мимо армейских блокпостов. Если все же будет попытка прорыва, задача стоит – остановить… Не будет попытки, еще лучше… Так… С ментами все просто и ясно… С «краповыми» сложнее… Они будут демонстративно выполнять оцепление кладбища… Так, чтобы вроде бы и стремятся сделать это скрытно, но и показать им себя при этом необходимо… Но – малыми силами… И, обязательное условие, на кладбище не входить… И к дому родственников Мусы Бачаева необходимо присматриваться… Тоже малыми силами… Если будет необходимость, можно будет дом блокировать и устроить проверку документов. Но я уверен, что все трое там, в доме, предъявят удостоверения сотрудников службы безопасности Чечни… А основные силы – я имею в виду свою группу и аналогичную по численности группу «краповых» – держим в резерве до поступления данных со спутника… А когда данные появятся, мы разделимся…

– Для чего? – спросил Известьев, для которого новый и, видимо, импровизационный план подполковника оказался тоже неожиданностью.

– «Краповые» по указке Управления космической разведки ГРУ будут блокировать тех, кто заявится за героином… Численно это будет, я думаю, небольшой отряд, от трех до пяти человек, и будет проникать в город скрытно. А я со своей группой буду атаковать тех, кто будет ждать первых за пределами поселка…

– А такие будут? – Майор Известьев не понимал уверенности Разина, поскольку не видел происхождения этой уверенности.

– Такие будут обязательно. И это будут наверняка какие-то официальные должностные лица нынешней Чечни… Иначе на нас не было бы такого сильного давления… Они побоятся действовать самостоятельно, чтобы не угодить в скандал, и пошлют простых бандитов. А сами будут дожидаться результата…

– Могут быть неприятные последствия… – предупредил майор Яковлев. – Они потом заявят, что были без причины атакованы подразделением спецназа ГРУ…

– Вот потому я и иду на этот этап операции только со своими бойцами… Они знают, что надо делать, чтобы не было последствий…

– Приказ на уничтожение? – спросил с сомнением в голосе Известьев.

– У нас есть право на уничтожение… – голос Разина прозвучал твердо. – Это наша самозащита… Это защита наших детей… Если мы их выпустим, наркота так же будет идти в Россию рекой… Следовательно, мы их не выпустим… И не допустим до судебного разбирательства, потому что судебное разбирательство обязательно будет проходить на местном уровне и судьями будут близкие родственники подозреваемых… С подобным мы все уже сталкивались и больше сталкиваться не захотим…

– Нам, следовательно, тоже работать на уничтожение… – не спросил, а сказал майор Известьев.

– Конечно… Как обычно…