ГЛАВА 3
1
– Все готовы? – задал вопрос подполковник Варнаков, взявший на себя общее командование по предварительной договоренности. Именно по договоренности, а не по приказу, поскольку среди других офицерских групп, работающих в настоящее время в регионе, группа Варнакова отличалась особенно сильным составом, да и сам командир группы у коллег пользовался авторитетом. В этом случае приказа и не требуется.
– Готов, – ответил майор Канарейкин.
– Готов, – подтвердил подполковник Сакратов.
– На счет пять, – прозвучала команда.
Исполнение на определенный счет синхронизирует ничуть не хуже, чем прямая команда к действию.
Каждый из командиров групп, заранее приготовив световые гранаты, мысленно отсчитал до пяти и одну за другой сбросил гранаты туда, куда показал ему снайпер группы. Сразу смотреть на взрывы никто не стал. И только через десяток секунд бойцы высунулись и начали отыскивать цели. Кусты, покрывающие склон, голые зимой, почти не мешали смотреть. А посмотреть было на что. Внизу началась паника.
– «Мухи»! Полетели! – скомандовал подполковник Варнаков. – «Подствольники» следом...
Гранатометы были уже подготовлены к стрельбе. И заявили о своем появлении громогласно. А взрывы после шести одновременных выстрелов в тесном пространстве урочища показались, наверное, взрывом многотонной авиационной бомбы. И сразу же за этим заговорили подствольные гранатометы. Казалось, выжить после такого количества осколков внизу никто не имел возможности. Однако толком ничего видно не было, так что стрелять из автоматов не имело смысла. Только наушники «подснежников» доносили одиночные выстрелы снайперов, для ночных прицелов которых поднятая снежная пыль не была помехой. Стрелять прекратили прежде, чем осела снежная пыль, но все же успели произвести по три-четыре выстрела. А это уже значило, что на всех осколков не хватило...
– Снайперам доложить обстановку! – скомандовал Варнаков.
Доклады последовали один за другим, причем в группе Канарейкина было два снайпера, и докладывали оба поочередно. Согласно этим докладам, внизу оставались только убитые и раненые, причем все раненые были тяжелыми и небоеспособными.
– Спускаемся, – прозвучала следующая команда. – На подходе по общей команде бросаем еще по световой гранате. Сразу обращаем внимание на оружие в руках раненых. Предельная внимательность.
Подполковник Сакратов в своей группе оказался ближайшим к одной из двух тропинок и потому пошел первым. Спуск по второй возглавил майор Литовченко. Каждый уже на середине тропинки подготовил по световой гранате. За несколько шагов до окончания спуска офицеры остановились.
– Внимание! Бросаем гранаты! – предупредил Сакратов.
– Приказ по Министерству обороны, – добавил Литовченко, – всем живым зажмуриться.
– Бросаем на счет пять, – подтвердил подполковник Варнаков.
– Мы готовы, – согласился майор Канарейкин.
– Счет...
Через пять секунд еще шесть гранат взорвались ярким белым пламенем, а еще через десять секунд пламя превратилось в устойчивое и не такое слепящее, и можно было спускаться дальше. Первый раненый, совсем мальчишка, зажимающий живот двумя руками и что-то безостановочно и плаксиво говорящий на своем языке, попался на глаза Сакратову сразу, как закончилась тропа.
– Перевяжи его... – приказал подполковник идущему след в след за командиром Субботину.
Старший лейтенант склонился над раненым и сразу выпрямился.
– Бесполезно, товарищ подполковник. У него все кишки вывалились... Через пять минут кончится. Он знал, куда шел.
– Ума нажить не успел, потому и пошел, – вздохнул Максим Васильевич.
– Отсутствие ума не помешало бы ему пустить очередь в любого из нас, да и не из нас тоже. Мальчишки хуже всего, они ответственности не чувствуют.
– Да, – вмешался в разговор майор Канарейкин, – еще кто-то из больших философов девятнадцатого века, помнится, такую фразу сказал: «Жестокий, как ребенок»...
Подполковник Сакратов любые разговоры о философии относил к уколам в адрес своей фамилии и позывного, который сам себе выбрал, но не обижался и иногда даже отвечал в тон. Ответил и в этот раз:
– Философы разные бывают. И верить им – себе дороже. Возьми Ницше. Изуродовал образ Заратуштры. Такого по глупости на него навешал, что все учение зороастризма с ног на голову поставил...
– Вот уж не нашел время для прочтения, – посетовал Варнаков.
– А я несколько раз пробовал, – сознался Канарейкин. – Больше двух десятков страниц осилить не могу...
– Значит, Сократ самый умный, – сделал вывод майор Литовченко. – Внимание...
И тут же раздалась автоматная очередь.
– Спасибо, Михал Саныч, – сказал Варнаков. – Он, кажется, в меня целился.
– Мне тоже так показалось, – подтвердил Литовченко, здороваясь за руку с подошедшим командиром соседней группы.
* * *
Раненых, у которых была надежда выжить, было всего трое из тридцати восьми бандитов, оказавшихся на базе и попавших в эту бойню. Им оказали посильную помощь, а это перевязка и укол промедола, снимающего на время боль.
Подполковник Варнаков уже доложил результаты полковнику Савельеву и порекомендовал снять не успевший к началу боя взвод вертолетом. Савельев обещал прислать вертолет за взводом вместе с вертушками следственной бригады и передал приказ группе подполковника Сакратова: отбыть с места проведения операции с первым же улетающим бортом. Сам Сакратов тем временем отключил микрофон «подснежника» и позвонил Ледогорову.
– Новости появились, Максим Васильевич? – без приветствия поинтересовался московский подполковник.
– Так точно, Валерий Юрьевич, появились. Операция завершена. Бандиты уничтожены. Потерь в личном составе не имеется. Готовы приступить к... Что там нас ожидает?.. По крайней мере, готовы вылететь согласно приказу в любом направлении.
– Быстро вы справились... Мы не ожидали, что вы начнете атаку раньше утра. Но это и к лучшему. Высылаем за вами вертолет.
– Утром должны прилететь вертолеты за взводом и в дополнение привезут следственную бригаду. Следственная бригада обычно прилетает двумя вертолетами. Они без охраны работать не любят.
– Они по своим делам полетят, а вы по своим. Чуть-чуть в другую сторону... Чтобы вступить в дело как можно скорее.
– Нам бы на базу хоть на часок заглянуть. Патроны, аккумуляторы...
– Пополнение материального запаса произведете прямо на месте. Уже есть приказ полностью обеспечить вас всем необходимым. На месте поступите в распоряжение подполковника Шерстобитова – он все знает и все расскажет. Не знакомы с ним?
– Даже не слышал.
– Познакомитесь. Михал Федорович его зовут. С ним можно работать. Педант, но человек интересный. Я иногда думаю, что при проработке операции он просчитывает даже дыхание бойцов и способность каждого к проявлению той или иной реакции... Никогда и ничего не упускает. Впрочем, ваш вариант будет особым, там невозможно просчитать большинство ситуаций, и потому предвидятся сложности, которые придется преодолевать уже на месте.
– Понятно. Куда лететь, не спрашиваю...
– Здесь секрета нет. Во Владикавказ. Не в сам город, а рядом... И вертолет оттуда прилетит. Ваши координаты мы дадим. Предлагаю вам выйти на площадку, пригодную для посадки вертолета, и передать нам точные координаты. А то вертолетчики любят свое нежелание перебарывать сложности сваливать на наше неумение удобно себя подставить.
– Понял. К рассвету транспорт будет?
– Вылетит до восхода. Это я могу обещать. До вас недалеко. Следовательно, минут через сорок после рассвета ждите.
– Все. Понял. Выходим искать ровную площадку.
* * *
Такое простое, казалось бы, дело, как поиск площадки, удобной для посадки вертолета, в действительности оказалось не таким уж простым, да в дополнение следовало учесть темное время суток, что тоже не способствовало поиску. К тому же сажать необходимо было не один вертолет, а несколько. И подполковник Варнаков с майором Канарейкиным получили от полковника Савельева точно такое же задание. Следовало развести вертолеты так, чтобы они не мешали один другому. Хорошо еще, что Канарейкин сразу вспомнил, что встречал по пути вполне удобную для одной машины площадку, и сразу повел свою группу туда, чтобы окончательно проверить ее пригодность и выставить хоть какие-то опознавательные знаки.
Варнаков с Сакратовым долго колдовали над картой, чтобы не выбрать одну и ту же площадку для посадки двух разных вертолетов. Но местность по эту сторону хребта была предельно неровной, и склон доходил практически до самого ельника; следовательно, вертолету сесть было некуда. И карта не показывала поблизости подходящих полян.
– Я пока вижу единственную возможность... – почесал затылок Максим Васильевич. – Перевал мы проходили невысокий, вертолетного потолка хватит...
– Я как раз про твой перевал думал. Но следаки спуститься, боюсь, не смогут. Пожалуй, нам надежнее будет принимать вертолеты по одному на поляну Владим Саныча. А что сделаешь? Не могу же я ради следственной бригады лес под корень вырубить.
– А что... Лопатками... – подсказал майор Литовченко. – Запросто.
– Я бы тебе, Михал Саныч, это поручил. Ты бы справился. Боюсь только, твой командир тебя затребует в другое место. А без тебя мы, как без лопаток...
На том и порешили. Попрощались с группой Варнакова, заочно и с группой Канарейкина, переключили «подснежники» на привычный внутренний диапазон и двинулись по уже пройденной тропе к перевалу. По дороге Максим Васильевич снова позвонил подполковнику Ледогорову и объяснил, куда следует послать вертолет. Валерий Юрьевич согласился.
– К рассвету подняться успеете? – Ледогорова по-прежнему волновали вопросы времени.
– Мы еще на самом перевале выспаться успеем, – заверил Сакратов. – Боя у нас больше не предвидится. И вообще взбираться на перевал легче, чем спускаться.
Относительно того, что группа успеет выспаться, Максим Васильевич приврал. По его расчетам выходило, что в запасе у них будет минут сорок. За это время выспаться невозможно, но немного отдохнуть все же реально. И потому группа сразу пошла ходко, в высоком темпе, понимая, что от скорости их передвижения зависит продолжительность сна до прилета вертолета. И вскоре военные разведчики оказались среди хорошо знакомых скал, где недавно устраивали засаду. Но не задержались там, быстро прошли мимо тел убитых боевиков. Все они чувствовали себя как-то неуютно оттого, что убитые, пусть и враги, так вот и брошены на тропе до прилета следственной бригады. Смерть всегда требует к себе уважительного отношения. Но терять время на похороны нельзя было ни днем, ни тем более сейчас. Оставалось надеяться, что в этих голых горах нет хищных животных, которые погрызут тела. Да и до прилета следственной бригады времени оставалось уже не так и много.
Выйдя из скал на открытый склон, группа не поленилась и обулась в «траки». С шипованными подошвами можно было идти даже без страховочной веревки, и это тоже придавало скорости.
Останавливаться на отдых не стали, решив преодолеть путь одним маршем. Как оказалось, Сакратов слегка ошибся в своих расчетах, и к перевалу они вышли на целый час раньше, чем ожидалось, – так спешили... Но это никого не расстроило, поскольку давало возможность поспать чуть больше.
Группа оставалась без полноценного сна уже около двух суток. Это не так много для привычных людей, но тем не менее утомляло. Неизвестно было, что за операция предстоит в недалеком будущем и когда удастся выспаться. А перед каждой новой операцией хотелось бы иметь свежую голову, чтобы четко соображать и правильно войти в дело.
* * *
Группу разбудил низкий звук вертолетного двигателя, далеко разносящийся над окрестными горами. Вертолет проблем с подъемом на перевал не испытал и легко сел на относительно ровной площадке, хотя и продавил выветренный наст колесами. Винты при этом продолжали вращаться и подняли такой ветер, какого здесь никогда не было. Шестерым спецназовцам не требовалось много времени на загрузку. Через минуту уже все были в воздухе.
Пилоты не показывались; спецназовцев встретил только бортмеханик, прокричавший на ухо майору Литовченко:
– Подполковник Сакратов?
Литовченко молча показал на Максима Васильевича. Бортмеханик удовлетворенно кивнул. Погон под бронежилетом и «разгрузкой» видно не было, но бортмеханику не было и надобности разговаривать с командиром группы. Ему требовалось только определить, тех ли людей они приняли на борт.
Обещанные сорок минут полета тоже можно было провести с пользой для себя, и потому, поудобнее устроившись, военные разведчики продолжили важное дело, которым занимались перед прилетом за ними воздушного извозчика, – погрузились в сон. Здесь уже даже часового выставлять не требовалось. Но проснулись все дружно, как только уменьшились обороты двигателя, что говорило о совершенной посадке.
Только после приземления в салон вышел один из пилотов, безошибочно, в отличие от бортмеханика, определил командира, поздоровался за руку и сообщил:
– Около здания диспетчерской службы вас ждет пассажирский автобус. Там и сопровождающий, капитан какой-то... фамилию я не запомнил. Счастливого пути!
Бортмеханик уже открыл люк и опустил лесенку. Спецназовцы начали высадку еще до того, как винты полностью остановились.
На аэродроме мела жесткая поземка, но где-то над горами уже вставало в белесом мареве солнце, и это обещало, возможно, погожий день. В горах погожих дней всегда больше, чем непогожих, и они радуют сердце, хотя мешают работе. Настроение в такие дни праздничное. И вообще непогода спецназу ближе. В непогоду глаза не раскрываются слишком широко, и потому больше вероятность остаться невидимым, если в этом есть необходимость.
Здание диспетчерской службы выделялось тем, что второй этаж был полностью остеклен. Наверное, это остекление уже никому и не нужно, потому что сами диспетчеры смотрят не в окно, а в монитор компьютера. Тем не менее традиция сохраняется. Автобус стоял рядом с входом в здание. Навстречу группе военных разведчиков из раскрытой двери вышел коренастый капитан, обладающий носом, по форме схожим с картошкой, но имеющим редкий, почти свекольный, цвет. Только подойдя ближе, Сакратов понял, что сам нос, возможно, имел и другой цвет, но на носу светился шрам от ожога. Над таким смеяться было бы грешным делом.
– Капитан Ратниченко, – козырнул капитан. – Подполковник Сакратов?
– Я, – ответил Максим Васильевич. – Куда едем?
– В расположение, – прозвучал почти исчерпывающий ответ.
– И в распоряжение... – добавил майор Литовченко.
– И в распоряжение подполковника Шерстобитова, – согласился капитан и показал рукой на дверь автобуса, поторапливая спецназовцев с посадкой.
Оказалось, в сам Владикавказ спецназовцев везти не собирались: около указателя автобус повернул прямо в противоположную сторону. Дорога заняла около часа, и, когда впереди стали видны локаторы, Сакратов вспомнил вопрос полковника Савельева относительно наличия в группе офицеров, знакомых с радиоделом. Значит, везут именно туда. Но с какой целью, этого пока, видимо, не мог сказать даже капитан Ратниченко.
* * *
Встретить автобус вышел подполковник Шерстобитов. Об этом военным разведчикам сообщил Ратниченко. Знаки различия капитана показывали его принадлежность к радиолокационной части, а вовсе не к военной разведке. На рукаве же бушлата подполковника была видна эмблема с летучей мышью. Да и подполковник Ледогоров, предупреждая Сакратова, говорил о Шерстобитове так, как о военном разведчике. По крайней мере, Сакратов понял именно так.
– Максим Васильевич? – сразу спросил Шерстобитов командира ОМОГ, первым покинувшего автобус.
– Он самый... Михаил Федорович?
– Да, – Шерстобитов протянул руку для пожатия и поздоровался со всеми вышедшими офицерами. – Отдельного казарменного помещения для вашей группы, к сожалению, не нашлось, но я договорился, чтобы вам в штабе выделили комнату. Туда только что кровати поставили. Сейчас матрацы принесут и постельное белье...
– Вы надолго намереваетесь нас здесь устроить? – спросил майор Литовченко.
– Я намереваюсь дать вашей группе полноценный отдых перед тем, как вы приступите к выполнению сложного задания. Отдых после ночной операции вам всем необходим, и потому я даже в курс дела группу буду вводить только после того, как вы отдохнете. Чтобы головы были свежими и задача лучше усваивалась.
– Я думаю, с нашей стороны возражений не последует, – улыбнулся Максим Васильевич, который перед рассветом взял на себя роль часового на перевале, когда группа отдыхала в ожидании вертолета. И потому командир теперь нуждался в отдыхе даже больше, чем другие бойцы.
– Как проснетесь, меня можно будет найти в кабинете... Он предпоследний на втором этаже, на правой стороне. Если не застанете на месте, можно спросить у дежурного. Он всегда в курсе, где я. Место дежурного вы увидите. Это рядом с вашей комнатой отдыха.
– Часового на время отдыха можно не выставлять?
– Нет необходимости. Штабной корпус – охраняемая территория... Отдыхайте спокойно.
2
Михаил Михайлович Бабалетов, тридцатидвухлетний доктор физико-математических наук, профессор, любил, чтобы старшие по возрасту, не говоря уже о младших или о студентах, которым он преподавал физику, относились к нему с серьезностью и уважением, и ради этого он постоянно держал свои тяжелые брови насупленными. Уважения Бабалетову хотелось с детства. Он всегда чувствовал, что знает и понимает больше сверстников, всегда в школьные годы был победителем различных олимпиад и конкурсов и, казалось бы, заслуживал уважения. Но сверстники не относились к нему серьезно. У них были другие приоритеты, и мало кто мог считать учебу главным для себя занятием. И Бабалетов мечтал доказать всем, что он превосходит их в развитии. Но насупленные с детства брови стали неотъемлемой частью его лица, и избавиться от этого было уже невозможно.
Михаил Федорович застал Бабалетова перед монитором компьютера, где тот изучал трехмерный макет местности, на которой предстояло проводить испытания. Трехмерные макеты с помощью спутниковых систем наблюдения стали делать совсем недавно. Стоило такое удовольствие, естественно, в пять с лишним раз дороже обычной карты, поскольку съемка изначально производилась с пяти спутников или с трех спутников, пролетающих над местностью пять раз. Данные космической съемки обрабатывались созданной специально для этого компьютерной программой, и результат слегка напоминал трехмерные изображения автомобильных навигационных систем, созданных, в принципе, по похожей схеме, но с использованием умения художников, а не мощных спутниковых объективов. Однако спутниковое изображение существенно отличалось точностью и подробностью и было лишено условностей. Одновременно на другом мониторе того же самого компьютера была изображена какая-то странная сеть, которую профессор время от времени, ухватив курсором мыши, переносил на трехмерный план, просматривал и убирал обратно, чтобы исправить.
– Должно же у меня получиться... Как вы думаете, получится?
Вопрос прозвучал почти весело и относился к вошедшему в кабинет подполковнику военной разведки, показывая, что у Михаила Михайловича и без того все получается и оттого он находится в прекрасном расположении духа. А нахмуренные брови никакого отношения к настроению не имеют, потому что лицо Бабалетова давно привыкло к такому выражению и не изменялось под влиянием эмоций. Профессор работал. Однако в этой работе подполковник Шерстобитов ничего не понимал, да и не пытался понять, справедливо считая, что профессор Бабалетов ничего не понимает в боевых действиях, и потому пусть он занимается своим делом, а военные разведчики – своим. Такая договоренность существовала сразу и устраивала обе стороны.
– А что мне, собственно, Михал Михалыч, над этим думать... Мое дело – организовывать конкретные действия для получения строго определенного результата. А думать о решении технической стороны вопроса – ваша прерогатива. На мониторе, как я понимаю, то самое место...
– То самое... Программа смоделировала местность в формате 3D. Это удобно для работы. Вам тоже, кстати, требуется заиметь такую модель. Так ориентироваться легче, чем на карте. Непосредственные исполнители прибыли?
– Я только что отправил их отсыпаться. Они двое суток проводили боевую операцию, после нее требуется отдохнуть. Можете этот макет на мой компьютер сбросить?
– Вот только сетку подгоню под размеры, закрою программу и сразу сброшу. Это через пару часов. Устроит?
– Вполне. Заодно меня интересуют весовые характеристики груза. Отдельно самого груза и отдельно механизма самоликвидации. Тоже, пожалуйста, перебросьте.
– Я же еще вчера...
– Вы вчера мне только габариты дали. Длина, ширина, высота... Эти параметры устраивают. Но интересно было бы узнать и вес. По отдельности... Людям придется тащить на себе груз, и я должен рассчитать дневные переходы. Каждый переход всегда определяется из расчета груза, который приходится нести, профиля местности, по которой проходит маршрут, и подготовленности личного состава. Без этих характеристик произвести расчеты невозможно.
– А без таких расчетов они до места не дойдут?
– Дойдут. Но могут идти или слишком быстро, или слишком долго. Перебросьте весовые характеристики...
– Хорошо. Я думал, я все перебросил...
– Чай будете?
– Кофе.
– Я распоряжусь, чтобы вам принесли. А себе закажу чай. Все равно этот кофе – не кофе... Если что, я в кабинете буду.
Подполковник вышел, аккуратно и без стука прикрыв за собой дверь. Профессор проводил его взглядом, нахмуренными бровями пошевелил, усмехнулся и вернулся к своей работе. Это для него было интереснее, чем размышления о дневных переходах военных разведчиков...
* * *
Разработки лаборатории профессора Бабалетова, как предполагал Михаил Михайлович, могли бы в идеале перевернуть всю современную военную теорию и практику. Конечно, пока еще это начало, но настолько многообещающее, что в дальнейшем сама тема имеет возможность перерасти в теорию войны нового типа, где противник будет уничтожаться без привычного огнестрельного оружия, где отпадет надобность в артиллерии, где ракеты будут бессильны, а самолеты и танки бесполезны – что в защите, что в нападении. И где не только человек будет не в состоянии управлять какими-то боевыми действиями, но даже компьютер заработает неправильно, если к нему подвести соответствующее инфразвуковое колебание.
Но все это в будущем. Все это когда-то сможет развиться и выделиться из скромного участка физики звука в отдельную область военно-прикладной науки. Сейчас же следует положить начало в этой области, дать первый толчок, импульс, который когда-то и кому-то укажет нужное направление. Физика звука существует много лет, и уже много лет ученые умы разных стран пытаются использовать звук как оружие. Еще ученые гитлеровской Германии разработали операцию по уничтожению жителей Англии, наложив на обыкновенные грампластинки с записью популярного в Великобритании певца инфразвуковые колебания, которые должны были бы убить слушателей. Однако эффекта не было. Как потом выяснилось, воспроизводящая аппаратура оказалась не в состоянии создать звук нужного диапазона колебаний. Позже многие ученые разных стран пытались использовать звук в качестве оружия, и с разной степенью успеха. Были созданы мощные генераторы, но они были слишком энергоемки и громоздки для боевого использования. Только в последние десятилетия вместе с широким применением цифровой аппаратуры этим исследованиям стал сопутствовать успех. Оцифрованный звук легко переносился и легко воспроизводился, не теряя при этом заложенного высокого качества, не вырываясь за пределы запланированного диапазона. И это открывало перед ученым миром новые перспективы. Следовало только уметь их видеть. Михаил Михайлович, как ему самому казалось, увидел их четко, и это его видение опиралось не только на собственные разработки (именно в этом была ошибка большинства экспериментаторов), а и на современные разработки в смежных областях науки. В данном случае профессор Бабалетов сделал умелый и своевременный заказ специалистам в области нанотехнологий. И ему сумели создать мембраны, обладающие уникальными свойствами. С помощью этих мембран простой бытовой репродуктор сможет вызвать своим звучанием землетрясение. Это, конечно, утрированное сравнение, тем не менее успех обещал быть огромным, но, естественно, не при использовании репродуктора.
* * *
Когда группа подполковника Сакратова зашла в комнату, солдаты местной части застилали гостям постели. Для шести кроватей комнатка была тесноватой, и выставлять их пришлось в два яруса, как во многих старых казармах; тем не менее выспаться не на голой земле и даже не на полу, подложив под голову рюкзак, можно было полноценно. Офицеры все сразу стали устраиваться на кроватях, и лишь старший лейтенант Веретенников занялся установкой на зарядку аккумуляторов, хотя командир предупредил, что материально-техническое обеспечение им обещано по полной программе. Однако Веретенников привык полагаться на себя. Получат новые аккумуляторы – хорошо, он старые все равно не сдаст. И только после этого снайпер тоже устроился на отдых.
Первым проснулся, как и полагается, командир, посчитавший, что отдохнул уже достаточно. Поднявшись, чтобы не потревожить бойцов группы, подполковник оделся и вышел. Хотелось уже узнать, в какую операцию будет включена его группа, какие задачи предстоит выполнять и где предстоит работать. Изначально показалось странным, что боевую группу перебросили из сложного района в Ингушетии, где бойцам всегда найдется много участков для применения сил, в относительно спокойную, по сравнению с другими районами Северного Кавказа, Северную Осетию. Тем не менее командование всегда знает, что делает, – этот непреложный дисциплинарный армейский принцип подполковник Сакратов принимал безоговорочно. Следовательно, оставалось только положиться на знание командованием обстановки и дождаться момента, когда группе будет поставлена задача.
Стойка дежурного по штабу, расположенная на первом этаже слева от входа, напоминала стойку бара; для полного соответствия перед ней не хватало только высоких табуретов и стеллажа с бутылками за спиной дежурного.
– Где находится подполковник Шерстобитов? – спросил Максим Васильевич дежурного капитана со знаками различия, показывающими принадлежность к радиотехническим войскам.
– У себя, товарищ подполковник.
– Спасибо... – Сакратов развернулся и направился к лестнице.
Кабинет Шерстобитова располагался рядом с туалетом и слегка отдавал туалетными ароматами, что самого подполковника, видимо, не слишком удручало, поскольку здесь он обосновался временно.
– Как вы, Михаил Федорович, такую атмосферу здесь терпите? – войдя в дверь после короткого стука и ответного приглашения, спросил Сакратов.
– Я за свою недолгую жизнь шесть раз нос ломал. Вернее, мне ломали... И, кстати, все в течение одного года. Потому к любым запахам отношусь спокойно, поскольку плохо их ощущаю. Тем не менее в кабинете тоже стараюсь находиться как можно меньше, только по необходимости.
Демонстрируя эту самую необходимость, Шерстобитов показал на большой двадцатичетырехдюймовый монитор компьютера, перед которым сидел.
– Занимаетесь 3D-моделированием?
– Хуже. Моделированием по результатам спутниковой съемки занималась специальная программа. Я только изучаю район ваших будущих боевых действий.
– Это уже интереснее. И вам, и мне. Разрешите?
Максим Васильевич шагнул вперед еще до того, как Шерстобитов в знак согласия кивнул, и всмотрелся в монитор с более приемлемой для рассматривания дистанции.
– Присаживайтесь. Можете повертеть изображение простым захватом курсора, чтобы рассмотреть со всех сторон.
– Это, как я понимаю, РЛС? – Курсор, вместо того чтобы вертеть изображение, сделал виртуальный круг над тем, что было выставлено на вершине одной из трех гор, что присутствовали на макете.
– Так точно. Радиолокационные станции системы ПВО Грузии. Системы среднего уровня обнаружения. Системы ближнего обнаружения, оснащенные ракетами, стоят чуть дальше – полтора десятка километров в сторону Гори, и до них мы доберемся чуть позже, если вообще будем добираться. Это вопрос еще не решенный.
Итак, определился один аспект, который волновал Сакратова. Значит, командировка заграничная и обещает мало приятных минут, поскольку Грузия с некоторых пор стала отнюдь не дружественной страной.
– Значит, нам предстоит работать в Грузии?
– Именно так.
Международного конфликта, похожего на тот, что был в августе две тысячи восьмого года, кажется, пока не предвиделось. По крайней мере, сам Сакратов об этом ничего не слышал, хотя подготовку войск к боевым действиям скрыть от самих военных практически невозможно. Значит, не будет и открытых столкновений. Но военная разведка для того и существует, чтобы принимать участие в скрытных столкновениях и даже вести скрытные боевые действия.
– Без прикрытия, я полагаю...
– Правильно полагаете, Максим Васильевич. Полная автономность. Пойдете даже без действительных документов. Ну, документы южноосетинской стороны мы, думаю, сможем вам выбить, если они будут нужны. Это несложный в практическом решении вопрос. Хотя, как мне кажется, лучше вообще обойтись без них. По крайней мере, в данной общественно-политической ситуации. В случае провала к людям без документов отнесутся более лояльно, чем к людям с документами южноосетинской стороны. Но о провале лучше не думать. Не нужно, чтобы мысль о нем сидела в голове у ваших офицеров...
– С этим я действительно могу согласиться. Не нужно, – кивнул Максим Васильевич. – Нам что, ставится задача по уничтожению станций системы среднего уровня оповещения?
Вопрос был задан не из праздного любопытства. Положительный ответ значил бы начало развернутой подготовки к широкомасштабной войсковой операции с применением авиации. Не дело, конечно, каждого подполковника обсуждать или осуждать такие мероприятия; тем не менее становиться их активным участником тоже не слишком приятно, хотя приказ всегда остается для военного человека приказом, и его следует выполнять.
– Нет. Ваша задача гораздо у́же, сложнее и требует предельно выверенных, осторожных, аккуратных, незаметных со стороны действий. В данном случае нам нужны не диверсанты, а военные разведчики... А наш спецназ – это одновременно и военные разведчики, и диверсанты. Но, повторяю, про второй аспект своей деятельности вам следует забыть.
Сакратов пока еще ничего не понимал и потому не задавал вопросов, ожидая, когда подполковник Шерстобитов приступит к конкретным и четким объяснениям. То есть начнет, как и полагается, ставить боевую задачу. А тот, в свою очередь, то ли ждал вопросов со стороны командира ОМОГ, то ли собирался с мыслями и потому не спешил с объяснениями. Но пауза была недолгой.
– Мы проводим испытания новейших видов оружия, причем оружия бескровного, вызывающего только существенные помехи в системе наблюдения ПВО противника. Для испытания новейших видов инфразвуковых генераторов вашей группе ставится первоочередная задача по выставлению этих генераторов под определенным углом к грузинским локаторам, причем выставлять предстоит в непосредственной близости, и это создает определенные трудности. Но сейчас в районе испытаний сошел снег, и задача видится вполне реальной. По крайней мере, лично я не вижу непреодолимых препятствий, способных помешать вам.
– Размеры генераторов? – поинтересовался Сакратов.
– Грубо говоря, два средних по размерам ноутбука, поставленные один на другой. Плюс устройство самоликвидации на случай обнаружения, примерно вполовину самого прибора, и такого же размера блок питания. Дистанция для установки не менее двухсот метров от локаторов – чем ближе, тем лучше. Допускаются средства маскировки. Они не будут экранировать, поскольку инфразвук обладает высокой способностью проникновения через препятствия. Средства маскировки для вас готовят и сегодня должны доставить.
– Не вижу сложности, – сказал Сакратов.
– Сложность в том, что блок питания следует менять через двое суток. Два генератора, через двое суток в каждом следует менять блок питания – или же проводить к месту кабельную линию электропитания. Генератор имеет возможность работать через выпрямитель и от сети. Допустимое напряжение сто десять вольт, двести двадцать вольт, триста восемьдесят вольт...
– А время испытаний?
– Десять дней. Если вдруг выпадет нелетная погода, чего в этих местах практически не бывает, на дни нелетной погоды испытания продляются.
– Сложности есть, но преодолимые, – заявил Максим Васильевич, ожидавший чего-то более серьезного и опасного для выполнения.
– Это только первая, самая простая часть задачи. Вторая тоже выполнима, но...
Выдержанная подполковником пауза должна была произвести впечатление. И еще большее впечатление должна была бы произвести кривая ухмылка Шерстобитова при произнесении слова «выполнима».
– Я слушаю, – прервал Сакратов эту паузу, показывая, что ждет не эффектов, а делового разговора.
– Вторичная, но не менее важная задача – это необходимость отследить реакцию персонала РЛС на внешнее воздействие генераторов, иначе испытания потеряют смысл. А для этого вашей группе не просто желательно, а необходимо поставить подслушивающие устройства, и не куда-нибудь, а в рабочий зал станции. Как это сделать, я, признаться, не знаю. И вы, Максим Васильевич, не знаете, хотя я надеюсь, что сможете изыскать такую возможность. Но все возможные новейшие технические средства вашей группе будут переданы. Разумеется, не для того, чтобы все их использовать, а использовать лишь то, что будет соответствовать моменту. Если таковой представится. Наши специалисты желали бы поставить к вам в группу своего человека, который смог бы совладать со всей этой техникой.
Максим Васильевич сразу поднял руку, словно отгораживаясь от предложения.
– Да-да, я примерно так и предполагал. Технический специалист при том уровне сложности работы, что вас ожидает, будет не только обузой, но и может провалить операцию. И мы с полковником Мочиловым сумели отстоять состав группы в неприкосновенности. И даже переводчика вам не придали, поскольку у вас есть, кажется, человек, владеющий грузинским. Кто-то там у вас родился и вырос в Грузии.
– Мой заместитель майор Литовченко. Владеет несколькими диалектами грузинского языка. В телефонном разговоре грузины принимают его за своего. Переводчик, стало быть, не требуется.
– Вот и прекрасно. Я всегда придерживаюсь той точки зрения, что над каждым вопросом должны работать специалисты. Но здесь ситуация такая, что требуется специалист в двух областях, а такого у нас нет. Приходится выбирать, что выгоднее. Вам и без того, вероятно, придется взять с собой постороннего человека. Но без этого, кажется, никак не обойтись. Боюсь, что временами придется тащить его на себе. Будьте готовы...
– Скверно. Что за человек?
– Старший лейтенант Муравьев, компьютерщик. Иначе говоря – хакер. Персонал грузинской РЛС имеет связь со своим командным пунктом в Гори не посредством радио или сети Интернет, а посредством кабеля. Где он проложен, нам известно. Старший лейтенант Муравьев должен будет подключить свой компьютер к кабелю, записывать разговоры и отправлять на расшифровку, поскольку связь осуществляется в кодированном режиме. Что касается подготовленности ваших людей... Согласно данным управления кадров ГРУ, у вас в группе два человека по гражданской профессии радиоинженеры.
– Данные неверные. Капитан Агарев когда-то окончил радиотехнический техникум и работал на радиозаводе. Но он вообще-то у нас считается специалистом широкого профиля, все знает и умеет. Кстати, и радиолюбитель в прошлом. Но вообще, с любой техникой, если показать, справится сразу. Если не показывать, разберется через полчаса. Это проверено... Есть еще старший лейтенант Субботин. Этот окончил приборостроительный факультет технического университета, согласно диплому, радиоинженер, но по специальности не работал. Хотя радиоделом увлекался с детства. Это все, что у нас имеется по этому профилю...
– В официальных документах отмечено, что у вас в группе два радиоинженера. Давайте будем считать так, чтобы не возникло новых возражений со стороны руководства. Иначе всунут-таки кого-нибудь в группу.
– Давайте будем считать, – согласился подполковник Сакратов с меньшим, как ему казалось, из зол. – Мои парни смогут разобраться с любой техникой. Субботин подкован теоретически, Агарев – практик с широким кругом навыков.
– Хорошо. Когда группа будет готова к инструктажу?
– Инструктаж будет проводиться с группой или только с командиром?
– Мы планировали вести разговор с группой. Вам это чем-то не нравится?
– Обычно задание получает командир. Но это не имеет принципиального значения. Если разговор будет с группой, значит, это покажется парням дополнительной накачкой чувством ответственности. Пусть будет так. Я могу поднять их прямо сейчас, хотя, возможно, они уже сами поднялись...
– Если они отдохнули, то давайте будем приступать к работе. Я пока подготовлю специалистов, которые будут проводить инструктаж по своему профилю. Давайте договоримся, что через полчаса вы всей группой поднимаетесь на третий этаж, направо. Кабинет без указателя. Дверь обита уплотнителем. Там одна такая дверь...
– Через полчаса, – подтвердил Сакратов, посмотрев на часы.
Он вышел из вонючего кабинета подполковника Шерстобитова, радуясь тому, что инструктаж группы будет проводиться в другом помещении и никому не придется морщить нос в то время, когда будет необходимость слушать с полным вниманием.
Спустившись на первый этаж, Максим Васильевич толкнул дверь отведенной группе комнаты и увидел, как встают при виде командира его бойцы, уже полностью экипированные, в бронежилетах и «разгрузках» и готовые к скорейшему выступлению.
– Отставить готовность, – улыбнулся Сакратов. – Сначала инструктаж. И еще кое-что... Разоблачайтесь!