Вот так всегда и бывает…

Только удачно начнешь работу, только добьешься стопроцентного результата, а стопроцентный результат в наших действиях – это когда противник уничтожен, а в твоем отряде обошлось без потерь, тут же поступает другой приказ, отменяющий прежний…

Не люблю такого… На войне должна быть ясность и конкретность…

Впрочем, мы не совсем на войне… Официально мы на контртеррористической операции, где события, как и приказы, меняться могут с катастрофической быстротой. И к этой быстроте следует приспосабливаться.

Сначала, когда меня позвал старший лейтенант Мореев, чтобы я на экран ноутбука глянул, я решил, что наша боевая активность заставила боевиков из села выслать разведку.

Но изображение меня сильно смутило. Я его увеличил и смутился еще больше…

– Ты уверен, что это люди?

– А кто же еще? – Мореев всем своим видом показывал, что с инопланетянами он до сих пор не встречался, но встретиться был бы весьма даже рад. Глаза его так и горели любопытством.

– Где ты их засек?

– Из угла выскочили, как черт из табакерки. И к нам…

Из угла – это значит, со стороны села…

– Давно?

– Как выскочили, я сразу и сообщил.

– И они все время шли с той же скоростью?

– Куда…

Три светящиеся точки двигались целенаправленно и стремительно. Так только спортсмены-стайеры могут… перемещаться в пространстве. Сплошная телепортация… Времени совсем ничего прошло, а они уже рядом…

– Олимпийская сборная села тренируется… – решил я. – Паша? Ты свободен?

– Я не только свободен, командир, я еще и безобразно трезв… – лейтенант Садовников что-то нервничал, я это еще раньше заметил.

– Два расстрела на месте… Не забывай! Загляни-ка в палатку…

Паша появился через десять секунд. Равнодушно на монитор посмотрел. Он электронике не доверяет, считая, что чем проще – тем надежнее, и предпочитая экскаватору лопату.

– Вот здесь то ли три человека бегут в нашу сторону, то ли три собаки, потому что не могут люди так быстро и так долго бежать. Ну, разве что мы с тобой за ними погонимся… Короче, возьми десять человек, встреть их… Это или разведка из села, или, судя по бешеному темпу, спецназ ГРУ решил посмотреть, как мы воюем… Поэтому сразу не расстреливай, даже если у них выпить ничего не найдется…

– Понял, – мрачно кивнул Паша и вышел из палатки.

Я по монитору наблюдал за действиями своих подопечных. Паша решил сделать стандартную «коробочку» – по три человека запустил с флангов, а по одному из этих троек должны были замкнуть тыл. Сам он занял фронтальную позицию. Туман позволял провести маневр. Но бегущие разведчики каким-то потусторонним нюхом Пашу почувствовали и рассыпались веером. Двое прошли через разрывы во фланговом оцеплении, а третий пер прямо на Пашу. Так они и встретились.

– Командир, спецназ ГРУ в гости к нам… – Паша не зря электронику не любил, потому что эта нелюбовь была взаимной. У него даже «переговорка» трещала так, как ни у кого не трещала. – Я их поймал…

– Тащи их сюда…

– А они меня не пускают…

Мы привычно шутили с лейтенантом, и до того, что гости могли нас неправильно понять, дела нам было мало.

Через пять минут Паша привел троих спецназовцев. Один из них представился:

– Майор Паутов…

Фамилия всегда отражает сущность человека. Паутов своей фамилии очень даже соответствовал. Мрачный, необъятно широкоплечий, пугающий, только не жужжит сердито.

– Майор Ярилин… – козырнул я.

– Не навоевался, майор? – спросил Паутов.

– Нет, майор… Нравится мне это дело…

– Придется все же сворачиваться…

– По какой причине? – Мне это не понравилось. Я поставленную задачу выполняю, и указчиков у меня своих предостаточно.

– Срочно свяжись с Москвой, со своим прямым руководством. Они уже в курсе… В РОШ данные только передают, и пока они еще расшевелятся… Обстоятельства изменились…

– Понял… – лениво воспринял я подсказку.

Мореев здесь же, в палатке, сидел за своей рацией.

– Выходи сразу на штаб внутренних войск… – сказал я ему.

Рация запищала морзянкой.

– Что там у вас произошло? – поинтересовался я. – Присесть не предлагаю, поскольку некуда…

– Торговля идет… Сегодня ночью аукцион будет… Тебе надо покупателей пропустить… А потом вместе будем их отлавливать… Уже после аукциона… И подальше от села, чтобы там не слышали. А то ты сильно набезобразничал – переполох поднял…

– Зато уничтожил две банды… – улыбнулся я.

– Сколько у тебя человек в отряде?

– Девяносто…

– В среднем по ноль целых тридцать две сотых человека на бойца… – Паутов показал, что он хороший математик. – Нас девять, и мы уничтожили банду в двадцать два человека. Коэффициент – две целых четыре десятых. А кто нас слышал?… Правда, нам десантура помогала, три человека… Но они только одного ранили… И не из этой банды… Это не в счет… Вот так и будем вместе работать… Только завтра…

– Товарищ майор, – доложил Мореев. – Передают изменение задачи. Приказ – всех пропускать и никого не выпускать. Поступаем в распоряжение подполковника Разина из спецназа ГРУ.

Вот чего я не люблю, так это поступать в распоряжение представителей других родов войск. Нас бы еще танкистам подчинили, чтобы мы им танковые траки до блеска надраивали…

– Ответь, что приказ принят к исполнению…

Должно быть, голос выдал мои чувства. Паутов улыбнулся.

– Не расстраивайся, майор. Подполковник Разин не самый плохой командир, и предоставит тебе полную самостоятельность при согласованности действий… Только придется, как мы это делаем, больше ползать и чаще бить руками, лопатками, ножами и прикладами, чем стрелять… Короче, придется быть более незаметным…

– Попробуем, хотя с моим ростом незаметным быть трудно…

– Сколько? – Паутов спросил с уважением.

– Сто девяносто девять…

– «Двести минус один»… – повторил он ментовское прозвище. – Так легче запоминается…

Если представитель совершенно другого рода войск повторяет то, что говорят коллеги, значит это и вправду легче запоминается. Буду иметь в виду и постараюсь не обижаться…

– Сергей Борисович! – сказал я в «переговорку». – Выводи всех в сторону палатки. Снимаемся… Новая задача…

– Понял…

– Товарищ майор, – доложил Мореев, – РОШ на связи, подтверждают приказ Москвы и передают связь с подполковником Разиным…

– Давай его сюда…

Когда нас отправляли в Чечню, я морщился от упоминания числа «девяносто». Казалось, что мне дают слишком мало бойцов для проведения какой-то полноценной операции, где есть возможность развернуться, и применить все, что применять умеешь. На такой отряд обычно даже ни одного миномета не выделяют. А я бы с удовольствием взял с собой парочку… Сейчас я морщился, обдумывая, как, имея в наличии девяносто человек, пропустить мимо себя банды боевиков и спрятать при этом своих бойцов так, чтобы их никто не заметил…

Поставило командование задачку, нечего сказать…

Палатку мы замаскировали не только стандартной маскировочной сеткой, но и еловыми лапами. Со стороны посмотреть – бурелом сплошной. Еще завалили падшим сухостоем тропу, по которой можно было к нам подойти. Место получилось хорошо укрытое. Но здесь пространства мало, и всех вокруг палатки не спрячешь. Я даже тех, кого вынужден был с собой оставить, пластом на землю положил, и по подсказке майора Паутова рожи велел грязью испачкать. Впрочем, последнее относилось ко всем.

Я сел за компьютер, не в самом лучшем расположении духа. Одно радовало – небо начало проясняться, и появилась надежда, что работать будем не со светящимися точками на мониторе, а с полноценным изображением. Я включил обычный режим и попробовал проконтролировать вход банд в лес. Получилось, хотя видимость пока была далека от идеала. Я снова вернулся к инфракрасному изображению, потому что, во-первых, ближе к нам в небе стояли плотные тучи, а во-вторых, лес был густой, и сверху, при нормальном изображении не просматривался.

– Паша, отойди назад со своими… Метров на двадцать… Близко, козлы, проходят…

– Вижу их… Руки чешутся… И ствол у автомата чешется… – лейтенант Садовников зол… Как бы дел не натворил, он порой срывается…

На другой тропе, где два отряда в один объединились и большой толпой перлись, положение было еще хуже…

– Крысин, прикажи всему взводу лежать и не дышать… Тишина полная… Не то всех на месяц выпивки лишу… – последняя угроза, как я знаю, самая действенная.

Майор Паутов через мое плечо смотрел. Придерживал рукой около рта микрофон «подснежника» и координировал передвижение своих ребят, которым в чистом поле встречаться с боевиками очень не хотелось. Но они подошли к лесу слишком поздно. Боевики уже к выходу из него приближались.

– Командир, смещайся к пригорку… Вправо, еще чуть правее… Вот так, залегай, и сетку над собой… Они по ту сторону пригорка пойдут… Место такое, что на вас и не посмотрят… Слишком открытое для засады… В таких местах все невнимательны, даже я…

Спецназовцев всего пять человек пришло. Сначала трое, и теперь пятеро, хотя Паутов говорил, что их девять. Где-то одного потеряли. Надеюсь, не по дороге, и он боевикам навстречу не попадется…

– Хорошо, командир, залегайте. Да, вот так и отдыхайте… Замрите… Они уже выходят…

Майор мог ориентироваться по монитору. Конечно, функция наложения карты основательно выручала. Без нее невозможно было бы полноценно осуществить управление таким сложным разводом. Здесь работа не для регулировщика с московских улиц, которому нужно только жезлом махать…

– Крысин… А ты куда полез?

– Они уже прошли…

– Я разве давал отбой? Два человека еще не прошли… Чуть-чуть отстали… Хотя… Хотя, знаешь-ка что, давайте, «завалите» их, только тихо… Вперед! Пошли… Так, так, нормально… Я ничего не слышал… И не видел… Тела занесите поглубже в лес… Подальше от тропы…

Майор Паутов коротко посмотрел в мою сторону. Для него, похоже, приказ пропустить группы означает, что вообще нельзя высовываться. А я имею привычку все приказы трактовать вольно, как мне бывает удобно. Группы я пропустил? Пропустил… Значит, приказ выполнил… А отставших пропускать не обязывался… И вообще я всегда придерживаюсь собственной теории – если есть возможность уничтожить противника, надо это сделать. В дальнейшем проблем будет меньше, и больше человеческих жизней в итоге будет спасено. Вот так, анонимно, спасаешь кого-то, и удовлетворение от этого чувствуешь… И пусть меня уверяют, что это не наши боевики, что это иностранцы, и воюют они с американцами за свою свободу… Да, я согласен – двух последних американских президентов можно судить и повесить. Одного за Югославию, второго за Афганистан и Ирак… Но когда из-за негодяев собираются взрывать и уничтожать города, это я за справедливое возмездие признать не могу… И поэтому по мере своих сил мешаю жить всем террористам – и нашим, и ихним, независимо от целей, которые они преследуют, и мотивов, которыми они руководствуются…

Боевики вышли в поле.

– А там кто? – спросил я майора Паутова.

Недалеко от села, на возвышенности, светилась еще одна точка.

– Там десантура… Наблюдает…

– Сколько человек?

– Трое. И наш один… Подполковник Разин оставил им подкрепление…

С подполковником Разиным мы встретились только после того, как собрался уже весь мой отряд. Я сам вышел в расположение восьмерых спецназовцев ГРУ, потому что они задержались на окраине леса, где проводили какой-то сеанс связи. Пищала рация, посылающая сигналы в эфир.

– Здравия желаю, товарищ подполковник… – протянул я руку.

Разин посмотрел с уважением, отметив мою комплекцию, и пожал руку.

– Будем вместе работать, майор. Давай сразу на «ты», так проще.

– Договорились… Я только не очень понимаю разделение функций. Мне передали приказ: я поступаю в ваше… в твое распоряжение… Майор Паутов говорит, что соединения сил вроде бы как не предвидится? Тогда кто какие функции будет выполнять?

– Я не любитель командовать большим количеством людей, – улыбнулся подполковник. – Давай ограничимся тем, что воюем мы каждый самостоятельно, но действия координируем, чтобы не вышло накладки. Вот карта, давай посмотрим… Нам предстоит выяснить, каким маршрутом боевики двинут уже с грузом…

Скажу честно, внимания карте я уделил мало.

– Мне кажется, располагая такой техникой, сориентироваться мы сможем уже при приближении боевиков…

– Ты предлагаешь догонять их? – спросил подполковник.

Топот бегущего к ним человека не дал мне ответить. Я оглянулся. Приближался старший лейтенант Мореев.

– Товарищ майор… Еще боевики… Много… Четыре группы… Пока еще далеко, с гор не спустились…

– Пойдем, товарищ подполковник, к компьютеру…

Разин согласился без возражений.

– Новые формирования – это как раз то, чего я опасался. Они могут объединиться и попробовать прорваться к границе единым составом. Мы со своими силами сдержать их здесь не сможем… Я даже уверен, что они будут так действовать…

– Будем надеяться на то, что группы эти не только разные по национальному составу, но и по убеждениям, – я предпочитал быть оптимистом до тех пор, пока обстоятельства не заставят меня стать пессимистом.

Монитор компьютера светился ярким скоплением точек.

– Похоже, наши пограничники спят… – сказал я.

– Если только им не дали приказ пропустить боевиков, чтобы запереть их здесь, – возразил Разин. – Мы тоже первоначально не хотели никого подпускать к селу… И даже уничтожили банду афганцев. А потом оказалось необходимым пропустить остальных…

– Паутов говорил о пленных…

– Да… Есть трое… В яме сидят. Вечером пойдем кормить и поить…

– Взяли себе заботу на голову…

– Если бы не эта забота, мы бы многого не узнали…

– Ладно… Давай обсудим план действий на завтра… Здесь засады устраивать – наиприятнейшее дело… Я бы хотел здесь остаться и не пускать боевиков в лес… Других троп здесь нет… Нужно быть скалолазом, чтобы обойти лес… Есть другие предложения?…

– Извини… – подполковник прижал в ухе едва заметный наушник «подснежника», слушая какое-то сообщение. – «Радуга», я понял. Передай подтверждение…

И повернулся ко мне.

Мне просто любопытно было послушать, что предложит этот подполковник. Легенд о спецназе ГРУ я слышал много. И хотелось посмотреть на этих бравых ребят в действии…

Майор Ярилин, кажется, так и не понял еще, что с лесом ему придется расстаться. Если какое-то место приносит удачу, покидать его не хочется. Но ситуация у нас поменялась кардинально…

– Попробуй сначала подсчитать, сколько человек идет на аукцион…

– Это не проблема, – хмуро пробасил майор.

С его весом и ростом невозможно не быть хмурым и басовитым. И он старается иногда даже чересчур. По крайней мере, мне так показалось.

Пальцы легли на ММК-джойстики уверенно и решительно. Ярилин быстро перегнал изображение с множеством объектов в центр монитора. После этого стал давать увеличение. Потом последовала еще одна корректировка, чтобы в центре оказался крайний справа отряд. Опять увеличение… Затем мы принялись считать. Насчитали тридцать четыре человека. Ярилин перевел камеру спутника на соседний отряд. Там оказалось двенадцать боевиков. В третьем отряде – тридцать. До четвертого добирались долго, потому что он шел со стороны Дагестана и на значительном расстоянии от трех первых. Тридцать шесть боевиков.

– Итого – сто двенадцать человек… А сколько было в трех первых отрядах?

– Шестьдесят два… То есть… Шестьдесят… Двоих отставших мои ребята подобрали…

– Значит, мы имеем сто семьдесят два боевика… – я говорил медленно, потому что арифметику не любил с начальных классов школы. – Если они объединятся, это будет большая сила… И каким образом ты думаешь задержать их в лесу?… У тебя в наличии…

– Девяносто…

– Плюс нас в десять раз меньше… Устраивать засаду – это значит самим попасть в окружение и понести большие потери… Кроме того, я вообще не планировал участия своей группы в подобной операции…

– И что ты предлагаешь? – голос майора был откровенно недовольным.

Ему трудно было смириться с необходимостью уступить кому-то. Он очень хотел отличиться, и к тому же был окрылен первыми удачными действиями. Но тогда у него было численное превосходство. Здесь же все наоборот. Но главное даже не в этом…

– Ты знаешь, что это будет за аукцион?

– Какое-то радиоактивное вещество…

– Переработанный оружейный плутоний, грубо говоря… «Тихую атомную бомбу» – вот что планируется продать… – я сделал ударение на «атомной бомбе». – За нее заплатят большие деньги…

– Надо полагать…

– И, заплатив, ее просто так, как знамя борьбы против американцев, выносить не будут… Обойдутся, думаю, без праздничной демонстрации…

Майор головой помотал.

– Не очень понимаю… Давай без образов…

– Давай без образов… – согласился я. – А без образов это будет выглядеть так, что основная группа, которую ты будешь понемножку сдерживать, не будет иметь при себе ценного груза… Понимаешь?

– Почти… Ты считаешь, что они объединяться, чтобы дать возможность тем, кто выиграет аукцион, потихоньку вынести товар?

– Я почти уверен в этом… Это будет, я думаю, условием аукциона… Наши аналитики в срочном порядке изучили все материалы, связанные с деятельностью Ачемеза Астамирова, и пришли к выводу, что он в оперативной работе, по большому счету, шахматист, почти гроссмейстер…

– То есть…

– То есть он всегда просчитывает любую операцию, любое мероприятие на множество ходов вперед, всегда имеет несколько вариантов и прекрасно маскирует свои истинные цели… Ачемез – достойный противник. Просто никто раньше не занимался изучением его деятельности серьезно, а когда занялись, ахнули… Аналитики в один голос твердят, что Ачемез в качестве отвлекающего маневра пустит большую группу, где не будет товара, а товар уйдет с маленькой, внешне совсем не защищенной командой.

– И ты со своими ребятами…

– Я со своими ребятами пойду по следу того, кто понесет контейнер. Ты же со своим отрядом сделаешь вид, что пытаешься сдержать противника, хотя ты его пропустишь…

– Зачем? Если мне подбросят подкрепление, я смогу их всех здесь положить…

– Ачемез, предположительно, сначала вспомогательный отряд выпустит. Если его будут сдерживать большие силы, то станет понятно, что его аукцион раскрыт, и он не выпустит со двора контейнер или даже вывезет его на своей машине под охраной службы безопасности Чечни. Попробуй тогда отнять… А если отряд прорвется, это будет означать, что о его планах ничего не известно. И, Ачемез отправит груз с небольшой группой…

– Но как же выпускать… – Майор от сознания своего обязательного поражения готов был заплакать.

– Не волнуйся… Ты будешь иметь возможность преследовать… Вдоль границы выставлен мобильный заслон, который перекроет все тропы. В горах уже снег выпал. Правда, небольшой… Тропы все будут обозначены, и никого не потеряют из вида. Как только выйдет группа с грузом, тебе сообщат, и ты начнешь преследование. Раньше ты выходить не должен. Будешь делать вид, что зализываешь раны…

– Дурацкая комбинация… – проворчал Ярилин.

– Не все в жизни просто. А комбинация необходимая, потому что операция на этом не заканчивается… Еще предстоит второй этап…

– И там мне тоже отведена роль мальчика для битья?

– Там ты уже участвовать не будешь…

Майор демонстративно, с облегчением вздохнул.

– Еще вот что… – я продиктовал майору номер спутниковой трубки Хамзата. – Введи в компьютер… Надо записать всех, кто будет звонить на этот номер, и отслеживать их разговоры. У тебя у самого спутниковая трубка есть?

Ярилин похлопал себя по карману разгрузки.

Я достал свой телефон.

– Запоминай номер. Обо всем мне докладывай, о любом изменении ситуации.

– Ну вот, а говорил, что не любишь командовать… – майор усмехнулся. – А сам меня полностью «запряг»…

– Я не «запряг». Я распределил обязанности в связи с оперативной необходимостью. У меня таких обязанностей ничуть не меньше, чем у тебя, и я тоже докладываю штабу о каждом изменении положения. Оттуда ведется весь контроль за операцией. Я же координирую действия на месте, следовательно, ты докладываешь мне. Без этого ни одна операция не проводится…

Майор добродушно в общем-то, хотя с легкой грустью склонил голову.

– Я согласен, и все это понимаю… Просто так болтаю, по инерции… Привык на своих ворчать, и на тебя тоже… Слегка…

– Ладно… Этот вопрос уяснили… Теперь еще один. Подполковника Турбина из Управления космической разведки ГРУ помнишь?

– Помню. Великий вождь и учитель…

– Именно от него идет инициатива. Ты в своем отряде единственный человек, который может управиться с компьютерной программой. Это упущение, и сейчас его исправить можно только одним способом. В пяти километрах отсюда за таким же почти компьютером сидят трое. Одного решено откомандировать к тебе. Лейтенант Димка…

– Дмитрий?

– Нет, Сергей… Сергей Димка… Фамилия такая… Он работал против тебя на учениях в паре с майором Бобрыниным. Взамен ты должен отправить кого-то из своих офицеров, потому что там работа будет идти круглосуточная, и им необходимо меняться.

– Давай… Хоть от компьютера отойти смогу… Я лейтенанта Садовникова отправлю. Боец он отличный… Ему, главное, выпить не наливать… Как найти их пост?

– Мой офицер, капитан Ростовцев, приведет Димку и заберет Садовникова…

– Договорились…

– Теперь – последнее… Тщательно продумай план, согласно которому ты будешь действовать, когда попрут боевики. Доложишь на дневном сеансе связи с РОШем. Я пока отбываю по своим делам, а вечером встретимся, обсудим твой план, и, может быть, мне понадобится твоя помощь…

Мои офицеры легки на подъем. И сразу взяли такой темп, что я опасался догнать ушедших далеко вперед боевиков. И при этом не опасался, что меня догонят те, что только еще спускались с гор.

У меня было слишком много неотложных дел, чтобы позволить себе тратить время на разговоры с майором Ярилиным. Наверное, хорошим воякой, но слишком уж прямолинейным. Он представлял собой спецназ внутренних войск, а там – свои методы работы. Этот спецназ создавался тогда, когда «зоны» с заключенными и тюрьмы охраняли не войска министерства юстиции, а внутренние войска. Первоначально спецназ внутренних войск предназначался для подавления бунтов на «зонах» и в тюрьмах. Потом уже, чуть позже, на них возложили функцию контроля за гражданскими волнениями, которых в первые годы перестройки было много. Но везде и всюду главным в спецназе внутренних войск считалось умение стремительно атаковать. Хоть с автоматом в руке, хоть с дубинкой и пластиковым щитом. Только война в Чечне дала другое направление в развитии спецназа внутренних войск. Но все равно, поскольку внутривойсковикам никогда не ставились разведывательные задачи, в сложной операции, наподобие нынешней, пришлось долго втолковывать командиру отряда, как надо действовать и почему именно так.

Мы шли быстро и примерно в середине пути разделились. Я отправил Паутова на встречу с осведомителем, а по пути майор еще должен был заглянуть к Бобрынину. С Паутовым я послал лейтенанта Сокольникова и капитана Юрлова.

– «Волга», я – «Приштина», вижу тебя на мониторе… У меня Паутов с остальными. Как слышишь?

– Нормально слышу… Расстояние большое, говори чуть громче, а так – нормально. Есть вопросы?

– Лейтенант Димка…

– Это не моя инициатива. Приказ сверху… Майору Ярилину необходим дублер… Тебе дадут от Ярилина помощника – Ростовцев приведет лейтенанта Садовникова. Говорят, хороший боец, но ему нельзя ни грамма выпивки давать…

– Добро… Спасибо за наблюдательный пункт…

Наблюдательный пункт для десантуры сделали на славу. Выкопали яму на четверых, сверху накрыли ветками и дерном. На три стороны щели для наблюдения. Четвертая сторона – выход.

– Мы постараемся вернуться через несколько часов. Возможно, к вам заглянем…

– Здесь лучше не светиться… – возразил майор. – Можно и так переговорить.

– Добро… Не говорю «до встречи», говорю – до разговора… Кстати, можешь проконтролировать нашу работу… Загляни через спутник на плато, где ты высаживался. Там должен быть вертолет. Подскажи, сколько там человек?

Про вертолет нам сообщили во время сеанса связи. Он пересек границу с Грузией и углубился в российскую территорию. Его засекли пограничники, но потом потеряли. Нашли его благодаря Управлению космической разведки ГРУ. Она контролировала этот район плотно. Естественно, сразу возникло подозрение, что машина зафрахтована для вывоза контейнера с америцием. Данные передали нам. К сожалению, ничего не сказали о количестве людей. И мы пошли на уничтожение воздушного судна противника, по сути дела, наобум…

– Это минут пять займет… – сказал Бобрынин. – За это время вы из зоны связи выйдете…

– Мы отдохнем… – решил я. – Потом наверстаем…

Следовало знать, идем мы в бой или на акт ликвидации. Если в вертолете несколько человек, они могут укрыться в нем и сдерживать нашу атаку, а то и взлететь, чтобы контратаковать нас сверху. Если же там один или двое – это акт ликвидации, то есть работа для снайпера. Старший лейтенант Парамонов в высокогорье стреляет не хуже, чем на равнине, хотя сам он говорит, что там стрелять хуже…

Майор Бобрынин провозился около десяти минут. Все-таки опыта работы с системой ему явно не хватало, как он и сам признавал.

– «Волга», я нашел вертолет. Погода ясная. Наблюдал в режиме прямого видения, с большим приближением. В вертолете два человека… Насколько я понял, один из них – пленник. Похоже, пилот… Вертолет пятиместный, кажется. Пилот прикован к ручке над окном. Находится на заднем сиденье… Европеец, похоже… Без бороды… Второй – бородатый боевик, может быть, чечен. То садится слева от пилотского места , дверцу не закрывает, то вокруг вертолета гуляет… Мне показалось, он нервничает, смотрит на небо. Может быть, просто ждать не любит… Плато высокое, вертолету туда трудно забраться, еще труднее будет улететь – воздух разрежен, лопастям зацепиться не за что. Когда нас забрасывали, пилоты жаловались… Нормальный пилот туда не полетит… Думаю, этого принудили…

– Добро… Спасибо… Информация исчерпывающая. Мы работаем… До связи…

– «Волга», с тобой пытался связаться «Кречет», но он вне пределов связи. Информация от осведомителя: приехали Мовсар с Ачемезом. С ними охрана около сорока человек. Всего в селе собралось около сотни чеченцев и полторы сотни пришлых. Пришлых разоружают… Со скандалом…

– Я понял. Так и должно было быть… Скоро еще прибудут. Человек двести… Как Искандер?

– Утром мне показалось, он захватил власть. Сейчас власть, естественно, у Ачемеза. Сашу не видно… «Багира», кстати, оставил осведомителю свой «подснежник», чтобы Саше передал…

– Я такого приказа не давал, но беда не большая. Новый получит. Ладно, продолжай наблюдения. Нам пора…

Нам действительно следовало поторопиться, чтобы вовремя вернуться к месту основных событий, и контролировать происходящее в селе. Нет никакой гарантии, что мы правильно просчитали действия Ачемеза. Он, как всякий талантливый человек, непредсказуем в своих действиях. И потому темп мы взяли высокий. Положение усугублялось еще и тем, что предстояло забираться высоко в горы. Но мы шли и, по подсказке лейтенанта Сосненко, уже знакомого с тропой, дважды срезали путь, выбирая при этом крутые подъемы. Но тем самым мы сократили путь на несколько километров, хотя и замучились основательно. Но физическая подготовка в группе была хорошая, курящих я у себя не держал, и с задачей мы справились, даже с небольшим запасом уложившись в отведенное время.

Остановились на перевале, чтобы перевести дыхание. Только дыхание здесь, на высоте, переводить трудно. Его переводишь, а оно не переводится… Даже смешно было друг на друга смотреть, потому что походили мы на рыб, выброшенных на берег…

– Далеко до плато? – спросил я.

– Через сто пятьдесят метров спуск начнется… – ответил Сосненко.

Но нам спускаться надобности не было. Нам необходимо было только до крайней точки перевала дойти, чтобы рассмотреть плато сверху. Дальность эффективного огня «винтореза» Парамоши с дневным оптическим прицелом около четырехсот метров . Этого вполне должно было хватить. И я не зря приказал капитану Решетникову забрать на подъеме у Парамоши рюкзак. Снайперу следовало беречь дыхание…

– Двигаем к самому краю… На краю земли легче отдыхается… – я решил не устраивать привал раньше, чем мы дойдем до нужного места.

Снег был неглубокий, слежавшийся, похоже, и летом не сходивший, поэтому идти было легко, ноги почти не проваливались. Сто пятьдесят метров преодолели быстро, хотя после этого опять пришлось дыхание переводить… С тем же, впрочем, успехом, что и раньше…

Остановились перед каменной грядой, высотой метра в три. Словно кто-то специально крепостную стену возводил…

Мы с Парамошей взобрались на ее вершину.

– Вот он, красавец… И женщин не видно…

– Согревай пока руки…

Наверху было прохладно, даже перчатки не спасали. А для снайпера замерзшие руки чреваты промахом. Парамоша послушался и сунул руки в штаны, к внутренней стороне бедер – в самое теплое место человеческого тела. Северные оленеводы всегда так руки греют. И мы по их примеру…

Вертолет находился прямо под нами. Спуск здесь был крутой. Но обзорность отсюда была хорошая. Расстояние до вертолета метров сто двадцать. Для снайпера идеальная дальность. Парамоша на такой дистанции обычно промахов не допускает. Тем более после случая с собакой, он чувствует вину, и рвется доказать, что он по-прежнему отличный снайпер.

Людей нам заметить не удалось. Если там кто-то и был, то наверняка в кабине. И уйти отсюда им некуда…

– Работаем так… – предложил я вариант. – Выбираешь цель, если она появится… Мы спускаемся там, в стороне. Как только дойдем до позиции, тебе сообщаем. Стреляешь только после команды. Если никто не покажется, стреляешь в вертолет… Куда-нибудь, чтобы грохот от пули был посильнее… Кто-то наверняка выскочит посмотреть… Тогда стреляешь в него… Лучше, чтобы это был человек с бородой…

– Понял, командир… А если это будет женщина?

– Ты любишь небритых женщин?

Парамоша промолчал…

Мне почему-то показалось, что небритых женщин он любит не очень…

В принципе, операция была не сложная. Вся трудность сводилась к точному попаданию снайпера, а на старшего лейтенанта и на его мастерство я всегда полагался смело. Оставив рюкзаки на перевале, мы начали спускаться и, выйдя на позицию, подготовились к возможному рывку в сторону вертолета. До него было метров пятьдесят. Быстро добежим…

– «Спартак», готов? – спросил я.

– Готов… Жду команды…

– А я разве не командую?…

– Понял…

Около вертолета никого не было. Я поднял бинокль. Сквозь слабо тонированное стекло смутно видно было человека на заднем сиденье. Впереди сидел бородач и, похоже, подремывал.

– «Спартак», объект спит… Пора будить…

Старший лейтенант не ответил. Ответил его «винторез»… Выстрела слышно не было, потому что слабый звук, который издал мощный глушитель, слился со звуком ударившей в корпус вертолета пули. Пуля вскользь ударила по обшивке, оцарапала. Парамоша не пожелал вертолет портить. Но звук был резкий, словно что-то треснуло. Человек на переднем сиденье проснулся и растерянно посмотрел по сторонам. Спросил что-то у второго и после этого дверцу распахнул, выпрыгнул на снег. Осмотреть вертолет он не успел – Парамоша в очередной раз продемонстрировал свой профессионализм.

– Вперед!

Мы устремились к вертолету. Решетников со Стоговым к упавшему боевику, мы с Сосненко – к распахнутой дверце салона. Пилот действительно был прикован к ручке над окном – как только умудрился увидеть это Бобрынин со спутника! Это был, мне показалось, не европеец, может быть, араб, но с крашеными волосами. Цвет волос, должно быть, и ввел в заблуждение майора.

– Ключ от «браслетов»… – дал я команду, Сосненко передал ее Решетникову. – Что с бородачом?

– Наповал… В сердце…

Ключ нашли сразу. Я отстегнул наручники. Пилот смотрел на нас с испугом.

– Откуда ты взялся, дружище… – я спросил вполне миролюбиво.

Он в ответ затараторил что-то так быстро, что я даже не понял, на каком языке. Впрочем, даже при медленной речи я не понял бы ни слова, потому что говорил он на незнакомом наречии. Но явно не по-чеченски.

– Стогов! – скомандовал я. – Разворачивай рацию. Доложи, что вертолет захвачен. Боевик убит, пилот жив. Пусть погранцы прилетают и забирают нарушителя. И пилота пусть не забудут, чтобы вертолет отогнать… И скажи, чтобы не забыли привезти «подснежник» для Бобрынина…

Я открыл странный ящик, стоящий на заднем сиденье. Крышка поднялась с трудом. Было похоже, что она свинцовая или еще из какого-то подобного металла, хотя обшита пластиком. Внутри ящика ничего не оказалось…

Похоже, он предназначался для перевозки контейнера с америцием… Дополнительная защита. Я попытался ящик поднять. Поднять можно, но с трудом. Никак не меньше шестидесяти, а то и семидесяти килограммов…

Скорее всего, мои предположения оправдываются…