От монитора я не отрывался, и хорошо видел, как группа капитана Строева выдвигалась, рассредоточившись веером, чтобы блокировать разведчиков неизвестного отряда. И «переговорку» постоянно держал включенной, чтобы слышать все разговоры внутри группы. Даже подвесил ее на стойке палатки. Так можно сказать что-то, не отрываясь от дела и не занимая рук.

– Они в сотне метров впереди и на пятнадцать градусов правее вас. Берите левее, чтобы не разминуться… И чуть-чуть темпа добавьте… Иначе с двух сторон обхватить не успеете…

– Понял, – коротко отозвался капитан Строев.

Я высунулся из палатки.

– Гимаев, Ефимов, – крикнул в темноту и услышал быстрые шаги. Старшие лейтенанты, командиры взводов, спешили на зов.

Я махнул рукой, зазывая их в палатку, и там посветил фонарем на карту, хотя оба старших лейтенанта стремились не в нее смотреть, а в монитор.

– Сюда глазеть, «краповые»! – пресек я их любопытство. Вообще-то они парни «тертые» и в службе толк знают. Если в кого-то вцепятся, ни на шаг не отпустят. Одним словом, волкодавы… – Вот, смотрите… Группа – одиннадцать человек – выходит отсюда… С нашим прежним маршрутом они не пересекаются – следуют параллельным курсом… Возвращаетесь той же тропой, которой сюда шли. На опушке выжидаете, запускаете боевиков в лес и запираете…

Мой палец очертил примерные контуры оцепления.

– Задача понятна?

– Так точно, товарищ майор, – тихо ответил Гимаев. – А это… – показал на монитор. – Оно самое и есть?

– Оно самое… Я контролирую ваше передвижение и передвижение противника. Вы – постоянно на связи… Если что-то пойдет не так, я предупрежу…

– Разрешите приступать?

– Вперед, и галопом…

В галоп они с места не сорвались, но неторопливости тоже не показали. Сидя в палатке, я шума сборов не слышал, но между тем знал, что два взвода, каждый по двадцать восемь человек вместе с командирами, вышли на выполнение задачи.

– Садовников, Крысин… – позвал я.

Еще два командира взвода появились в палатке.

Им задача ставилась проще – лейтенанту Паше Садовникову, которому по возрасту и по заслугам давно пора быть капитаном и ротой командовать, я приказал занять позицию на выходе из леса с правого крыла группы противника. Старшему лейтенанту Крысину велел подготовиться и слегка выдвинуться, чтобы по команде блокировать левый фланг.

На Пашу Садовникова я полностью полагался. Несмотря на то, что он не то что капитаном, а даже старшим лейтенантом не стал. Пьет, зараза, больше, чем я в молодости… На него дважды представление писали, и оба раза он накануне решения напивался и в какой-то скандал попадал. Представление, естественно, с размашистой резолюцией летело в мусорную корзину… Однажды, когда на базаре пьяный Паша один избил толпу наглых торговцев-азеров, даже встал вопрос о лишении его «крапового берета". Я с трудом отстоял его. Но было за что отстаивать. В бою ни с самим Пашей, ни с его взводом, лучшим по подготовке, никто из моего отряда сравниться не мог… А вот старший лейтенант Крысин звезд с неба не хватал и был, пожалуй, самым слабым звеном у нас. Потому и задачу я ему поставил попроще…

Сам я, с документами и драгоценным ноутбуком, остался под прикрытием маленького взвода обеспечения – радисты, саперы, санинструкторы. Но главное прикрытие обеспечивал спутник. Поэтому у меня не было ощущения риска…

Риск возник чуть позже, когда, глянув в очередной раз на монитор, я увидел, как сбоку, примерно по тому же пути, где прошли мы, выдвигается к лесу еще одна неизвестная группа. Эти шли кучно, разведку вперед не выслали и передвигались достаточно уверенно. Впечатление складывалось такое, что их вел опытный проводник. Изображение на мониторе показывало, что в группе восемнадцать человек. Это уже большой отряд, с которым придется повозиться…

Я сориентировался быстро.

– Сергей Борисович! Принимай команду в работе с первой группой. Вторая приближается… Я забираю Гимаева и Ефимова…

– Понял…

– Что у тебя там?

– Их разведчики передали по «переговорке» сигнал. Сейчас сидят на поваленном стволе, ждут основную группу, чтобы по открытому месту двинуться всем вместе. Но, кажется, думают здесь же и отдохнуть. По крайней мере, набрали хвороста для костра. Правда, пока не зажигают…

– Тропу выхода определил?

– Они только по одной могут идти прямо. Но я не знаю – вдруг попетлять, как зайцы, захотят… Тогда что-то накрутят… Только я причины не вижу петлять…

– Заминируй тропу. Управляемые детонаторы. Чтобы раньше времени не начать… Если раньше моего сигнала пройдут, пропустите по минам и сопровождайте до выхода из леса. Я выдвигаю на вторую группу два взвода… Вторая группа идет по прямой и должна раньше попасть в заварушку. Если твои до мин не дотянут, не атакуй, жди, когда они на бой среагируют. А они должны среагировать. Если попытаются к нам двинуть, можешь атаковать. Если пойдут своим маршрутом, доводи их до заминированного участка.

– Сколько человек во второй группе?

– Восемнадцать…

– Хороший отряд… А если еще кто-то появится?

– Не каркай… Гимаев, Ефимов… Вы все слышали?

– Так точно, товарищ майор… – Гимаев любит эту фразу и говорит ее к месту и не к месту. Даже за столом, когда ему тост предлагают сказать, воспринимает это, как приказ, и отвечает по-уставному.

– Выдвигаетесь на нашу тропу. Пропускаете группу боевиков, прижимаетесь к ним «хвостом», и с флангов обхватываете. Близко не подходить… Я минирую тропу… Атаковать только по моей команде, после моего обстрела… Вопросы?

– «Газонокосилка»…

– «Газонокосилка»… Не попадите под обстрел…

– Больше вопросов нет, товарищ майор…

– Гоните лошадей…

Я высунулся из палатки.

– Скорцени! – позвал негромко.

Старшего прапорщика Шкурко мы звали Скорцени за сходство с почетным и любимым диверсантом третьего рейха.

– Сережа, помнишь всю тропу, где мы шли?

– Не всю, но местами… В горах все тропы похожи…

– Я имею в виду здесь, в лесу…

– Эту помню хорошо…

– Где бы мины поставил?

– В ямке… Рядом с болотиной… Там для засады место – лучше не придумаешь…

– И не придумывай… Заминируй тропу и жди меня там… – я говорил громко, чтобы через переговорку были слышны мои указания. Теперь, имея в противниках две группы, мы были в относительной опасности, хотя противник и уступал нам по численности. Но никто не гарантировал, что на подходе не топчется и третья группа, и даже четвертая.

Старшего лейтенанта Мореева я позвал последним. Уже после того, как отдал приказ санинструкторам готовить перевязочные материалы, потому что перевязывать обязательно будет кого. И, зная ситуацию не понаслышке, запретил колоть раненым боевикам парамидол, как бы они ни просили. А просить они будут обязательно, всегда просят…

Мореева я усадил за стол, на свое место.

– Вот это, – ткнул я пальцем и заговорил голосом прокурора, – ММК-джойстики. Если к ним прикоснешься, расстреляю без суда и следствия… Дальше… Сидишь здесь и посматриваешь в монитор. Смотри сейчас… Вот первая группа боевиков… Вот вторая группа… Все остальные точки – это наши… Вот это – ты в моей палатке… Рядом санинструкторы… Контролируешь все передвижения боевиков. Смотришь на весь экран – не появится ли еще кто-то. Если какие-то кардинальные изменения, сразу докладываешь по «переговорке»… Понял?…

– Понял… – улыбнулся Мореев. – Без суда и следствия расстреливать меня не придется, торжественно обещаю…

– Когда ты с группой спецназа ГРУ связываешься?

Старший лейтенант на часы посмотрел.

– Через два с половиной часа…

– Мы за это время три с половиной раза управимся…

Я прицепил к поясу патронташ с гранатами и поднял свою «газонокосилку».

– Вы, товарищ майор, с этим гранатометом на терминатора похожи…

Я сначала прорычал что-то, потом сделал страшную физиономию. Комплимент мне не слишком понравился. Пример терминатора многих потенциальных бойцов в свое время погубил – когда следовало пригнуться и стрелять из-за укрытия, они в полный рост вставали и грудь по глупости под пули подставляли. Красовались, любовались собой, но – не долго, потому что пуля дураков любит…

– Я на двенадцать сантиметров выше Шварценеггера. Ему просто напарников в кино подбирают ростом пониже, чтобы он большим казался… И ты меня таким сравнением, старлей, обидеть можешь…

Но гранатомет я все же легко перебросил из одной руки в другую. А он весит почти шесть килограммов. Не думаю, что Шварценеггер смог бы сделать это так же легко, как я…

– Гимаев, что у тебя? – я засунул «переговорку» в карман «разгрузки» на плече. У меня разгрузка хорошая. Не на каждой такой карман есть. Здесь, чуть голову повернешь, и разговаривать можно. И все слышно. Удобно, и руки освобождает.

– Они проследовали, товарищ майор…

– Уверен, что это не наши?

– Если наши полковники носят бороды до середины живота, то можно сомневаться…

– Ефимов! – потребовал я на связь второго командира взвода.

– Закрыл фланг. В сторону им не уйти. Где будем работать, товарищ майор?

– В низинке… Мы проходили ее ночью… Тропа мокрая…

– Товарищ майор, – вмешался в разговор старший лейтенант Мореев. – С поля туман ползет… Вот-вот нас накроет… Если в лес заберется, не увидите, в кого стрелять…

– Понял, спасибо за предупреждение… Рассвет скоро… Рассосется…

– Если бы так… – Я даже представил, как Мореев покачал круглой головой. – Он такой густющий, что… Кисель молочный, а не туман…

– Нас уже достает немного… – посетовал и капитан Строев. – Но у нас не густой… Обычный, предутренний…

– Короче, всем! – принял я решение. – Стрелять только наверняка. Сначала, сразу после взрыва мины, забросать гранатами. Потом, если стрелять будет нельзя, в рукопашку… Здесь мы сильнее… Только темпа не терять… Чтобы не опомнились… Сергей Борисович…

– Слушаю?

– Что твоя группа?

– Готовится костер разводить. Похоже, они собираются большой привал устроить. Лес им кажется безопасным…

– Посмотри сам, по обстановке… Может, решишь спящих атаковать… Тогда и без мин обойдешься… Только мины на тропе не оставляй… Они еще могут пригодиться…

– Товарищ майор, метров пятьдесят осталось, – Шкурко напомнил, что пора делом заниматься.

– Занять позицию… И не высовываться под мои осколки… и шли бы побыстрее, пока туманом не накрыло…

Позицию для себя я нашел очень подходящую. Из «газонокосилки» удобно стрелять из положения стоя или хотя бы с колена. Лежа это не слишком удобно. И тут как раз подвернулось дерево с развилкой, в которой ствол гранатомета хорошо уместился. Там я и устроился, не видимый со стороны тропы. Единственная опасность – взрыв мины на тропе. Осколки вполне могли до меня долететь, поэтому я решил голову и руки спрятать за дерево. А корпус бронежилет прикроет. Минный осколок для него не страшен. Зря что ли такую тяжесть на себе таскаю…

Мне с моего места идущих по тропе не было видно. Слишком темно было, как всегда бывает перед рассветом, да и туман мешал.

Я все же всматривался и пытался уловить хоть какое-то движение, хоть какой-то звук на тропе. Но шли там, видимо, боевики опытные. Ни звука не издавали. Но зато раздался голос старшего прапорщика Шкурко:

– …дец…

Видимо, сразу за этим Скорцени нажал кнопку пульта дистанционного взрывателя, потому что один за другим глухо ухнули три взрыва.

Я вовремя успел убрать голову за ствол. Почувствовал, как несколько легких осколков ударили меня в бронежилет. Да и стволу дерева досталось.

– Не высовываться! – рявкнул я в «переговорку» и поднял "газонокосилку». Если мне и не видно было тропу, то я хорошо помнил место, где она проходит. Гранаты одна за другой выстраивали ленточку взрывов до тех пор, пока я не опорожнил весь барабан. И только после этого я дал команду:

– Огонь!

Затрещали автоматы, а я отвернулся, сел, прислонившись спиной к развилке дерева, и стал набивать барабан новыми гранатами из патронташа. Потом спросил в «переговорку»:

– Сергей Борисович! Как твои подопечные себя ведут?

– Совещаются… – ответил капитан Строев. – Похоже, намереваются выступать…

– В какую сторону? Надеюсь, не к нам?

– Они умные. В противоположную…

– Ты готов к встрече?

– Вполне…

– Тогда работай… – сказал я и встал, потому что автоматный огонь стал двусторонним.

– Внимание! – сказал я. – Всем укрыться… Начинаю работать… Второй заход…

– Готовы! – сказал Гимаев.

– Пластом лежим… – доложил Ефимов.

Гранатомет стал подпрыгивать в моих руках, посылая на тропу одну гранату за другой, пока опять не истощил весь свой запас.

– Огонь! – скомандовал я.

Автоматные очереди ударили с новой силой, но теперь уже, кажется, из низинки, где проходила тропа, никто не отвечал.

– …дец… – любимым словом охарактеризовал ситуацию Скорцени…

Обыскали убитых. Все восемнадцать человек, которых определил спутник. Ни один не ушел. У всех оказались при себе документы граждан Грузии, но лица были откровенно не грузинские.

– Хоть у одного на груди крест найдите… – приказал я.

Поискали. Крестов не оказалось. Ни у одного. Будь это грузины, христиане то есть, хотя бы у одного обязательно нашелся крест.

– Аджарцы, кстати, мусульмане… – напомнил старший лейтенант Гимаев.

– Но они тоже грузины… На лицо хотя бы… А кто эти? Индусы, пакистанцы, иранцы, иракцы? Кто они?

– Не наше дело разбираться… – старший лейтенант Ефимов набивал рожок автомата. – Вызовем вертолет, пусть везут и разбираются в прокуратуре…

– Надо было хотя бы одного пленного захватить… – посетовал я.

В это время в стороне прогремели три взрыва. Вслед за ними – шквал автоматного огня, перекрываемый взрывами гранат. Это начала действовать группа капитана Строева.

– Сергей Борисович, постарайся хотя бы одного пленного взять… – торопливо гаркнул я в «переговорку».

– Пленного надо было раньше заказывать… – за капитана ответил капитан Садовников. – Была возможность перехватить отставшего.

– Не перехватили?

– В него мой парень лопатку бросил… Не перехватили, значит…

– И с остальными, кажется, уже все… – добавил капитан. – Разве что раненого найдем…

– Ищите раненого…

– Товарищ майор… – старший лейтенант Мореев, судя по голосу, был обеспокоен. – Три группы выдвигаются со стороны гор. По разным маршрутам. Еще одна, маленькая, идет со стороны села… Как увеличить изображение?… Посмотреть, сколько там человек…

– Не трогай джойстики… Я иду… Группы, идущие со стороны гор, далеко?

– Только-только на мониторе появились…

– Значит, километров десять… Стрельбу могли и не услышать… Друг друга они видят?

– Нет… Идут разными тропами. Но две могут сойтись близко. Там тропы змеями вьются… Тогда увидят…

– Ладно, компьютер не трогай. Я иду…

Дожидаясь возвращения майора Бобрынина и не слишком, впрочем, волнуясь за происходящее рядом, я внимательно вслушивался в далекую стрельбу. Надо признать, она вызвала у меня основательное недоумение. Определять силы по плотности огня я, как профессионал, мог достаточно точно. И сразу высчитал, что стрельбу сначала вели не менее семидесяти человек, а потом еще человек пятьдесят. Я даже звук автоматического гранатомета выделил. Страшная это штука… И одиночный выстрел из «подствольника» неприятностей несет немало. А от автоматического вообще трудно укрыться, если заранее окопы не вырыл.

И откуда же здесь взялись такие силы и кого они представляют? Это был вопрос не только интересный, но и жизненно важный.

Туман стоял плотный и искажал все существующие представления о расстоянии. Но, поразмыслив какое-то время над картой, я пришел к выводу, что стреляют несомненно в лесу, где-то километрах в пяти от нас. Монитор леса не показывал, но он был на карте и отделял горы от села.

Вопросов возникло сразу множество, и разрешить их предстояло как можно быстрее. Иначе можно в такую переделку угодить, что радости жизни надолго ощущать разучишься…

– Давай-ка увеличение… – потребовал я у лейтенанта со странной фамилией Димка, сидящего за монитором. Молоденький совсем, мальчишка, хотя и крепкий физически. Ну-да, десантники все крепкие, их так гоняют на занятиях, что против воли крепким станешь…

Лейтенант взялся за джойстики. А тут еще новая стрельба добавилась. Пулемет заговорил оттуда, откуда я совсем не ожидал…

– «Приштина», что там у тебя?

– Похоже, с аванпоста кто-то стреляет…

– Вы захватили человека?

– Ушел… Я пытался захватить, на меня в это время собака напала…

– Я собаку уложил… – сказал Парамоша, оправдываясь.

– Значит, не уложил… – сердито возразил майор. – Собака вся в крови была… Ты только ранил ее… А она меня подрала, теперь я весь в крови, и не пойму, где моя кровь, где собачья…

– Сильно подрала? – спросил я.

– Руки, плечо… Зверь сильный…

– Уложил?

– Убежала… – он ответил без сожаления, даже с каким-то восторгом, как будто оттого, что схватка с лютым зверем закончилась вничью.

– Как же так, майор… – высказал я короткий упрек. – Надо было стрелять в собаку, а потом беглецу вдогонку… Теперь в селе будут знать, что мы здесь…

– А вот так… Я на человека из тумана, а собака на меня из тумана… Невозможно среагировать… Ни выстрелить, ни нож выхватить… Хорошо хоть, горло закрыть успел – и чуть без руки не остался…

Бобрынин, похоже, обозлился на упрек. Голос показывал это.

– Бывает… Собака – зверь быстрый… Даже раненая… – постарался я смягчить ситуацию. – «Спартак», твоя вина…

– Вина пули, товарищ подполковник… – Парамоша тоже вину признать не желал. – В голову в движении стрелять рискованно, в корпус стреляешь – пуля навылет…

– Где вы все сейчас?

– Возвращаемся… – ответил старший прапорщик Луценко. – Я сейчас майора перевяжу, и возвращаемся… Старшего лейтенанта я не вижу…

– Я тоже возвращаюсь… – сказал Парамоша.

– Жду… – я повернулся в сторону монитора. – Тут еще одна беда у нас… Надо разбираться… Подходите быстрее…

– Уже идем…

– Две точки боя… – сообщил лейтенант Димка. – И еще группа поменьше в стороне. Бой не ведет… Оттуда, наверное, идет координация действий… Вот это слабое пятнышко рядом с ярким… Какой-то электронный прибор рядом с человеком…

– Тебя как зовут, лейтенант?

– Сергей, товарищ подполковник.

– Попробуй, Сережа, максимальное увеличение. Чтобы силы определить…

– По отдельности? Каждую группу?

– По отдельности… Одну, другую, третью…

Лейтенант стал щелкать мышью. Потом мы стали считать людей.

– У меня получилось сто девятнадцать… – сказал я.

– У меня – сто двадцать, товарищ подполковник.

Я отмахнулся.

– Разница невелика, поскольку не все из них уже сейчас живы. А мы не знаем, кто убит, а кто нет… Как долго аппаратура принимает мертвых за живых?

– Нам инструктор говорил, что спутник в инфракрасном режиме даже скелеты показывает. Любая органическая материя излучает тепло. Только с разной интенсивностью. Но мы определить разницу не сможем. Нужна специальная программа. Но она еще в стадии разработки…

– Значит, у нас сейчас – что мертвые, что живые – все одно…

– Так точно, товарищ подполковник…

– Плохо. Значит, будем ориентироваться по движению точек…

Группа Бобрынина вернулась. Первым старший лейтенант Парамонов. Заглянул в палатку, чтобы отметиться, но ни про женщин не спросил, ни чаю не потребовал. Значит, чувствует вину. Будь его выстрел по собаке удачнее, над нами не висела бы сейчас угроза. И майор не пострадал бы.

Бобрынин и Луценко пришли через пару минут. Майор был зол. Жестом выпроводил из палатки лейтенанта Димку, бронежилет у входа бросил – снял его, должно быть, при перевязке. Свежие бинты уже пропитались кровью.

– Раны хорошо обработал?

– Луценко на меня два флакона хлоргексидина вылил, – проворчал майор. – Правда, он от бешенства не защитит, а собака справку о прививке предъявить не успела…

– Здесь людей бешеных больше, чем бешеных собак… А с бешеными людьми трудно работать… – сказал я с намеком. Как-то привык, что у нас в группе претензии каждый только себе предъявляет. – Собаку из винтовки в самом деле трудно подстрелить… И Парамоша не виноват…

– Я не из-за этого расстраиваюсь… – примирительно сказал майор, оглянулся на полог и отключил «подснежник».

Опыта работы с «подснежником» у майора мало. Я свой отключать не стал, просто микрофон на гибком «пальце» убрал в сторону. Этого достаточно, чтобытебя никто не услышал.

– Что случилось?

– Человек… Который бежал…

– Что? – спросил я, уже сообразив, о чем пойдет разговор.

– Я только секунду его видел… Но мне показалось, что это брат… Я даже позвать его попытался…

– Я слышал, как ты кричал… Думал, ты Луценко зовешь…

– Луценко – Константин… Я Саньку звал…

– И что?

– Не знаю… Может, это не он был… Но это был русский человек… Может, не русский, но не кавказец – это точно… Светловолосый…

– Да… – сказал я, слегка растерянно. – А из пулемета кто шмалял?

– Не знаю… В ту сторону он как раз побежал… Потом, когда меня перевязывали, оттуда еще пистолетные выстрелы слышались…

– Переводи изображение туда… Будем смотреть, что там делается… Двинуться оттуда против нас тоже могут…

– Не двинутся… Они будут америций охранять… – у майора была твердая точка зрения.

– Может быть, ты прав. Наших сил они не знают и на рожон не попрут. Главное, чтобы не вывезли америций…

– И это сделать могут… Даже не вывезти, а просто перепрятать…

– На кладбище… – подсказал я. – Захоронить…

Изображение медленно перетекало через темное пустое поле. Потом появились точки – тела погибших боевиков из афганского отряда.

– Дальше… Дальше…

– Подожди-ка… – майор включил «подснежник». – Луценко…

– Слушаю, товарищ майор… – отозвался старший прапорщик.

– Луценко? Когда вы со старшим лейтенантом стреляли… Ты попал в своего?

– Видел, как в грудь попал… – категорично заявил старший прапорщик. – В область сердца… Сразу свалил…

– А старший лейтенант? Парамонов?

– Слушаю, товарищ майор… – Парамоша без радости ответил.

– Ты в своего попал?

– В лоб… Видел, как попал… Полголовы снес…

– Одного сейчас там нет… Один лежит, второй исчез…

– С пулей в голове не ползают… – старлей рассудил здраво, и я бы его поддержал, потому что знаю, как Парамоша стреляет. Неудача с собакой не показатель.

– С пулей в сердце тоже бегать не любят… – возразил старший прапорщик.

– Тем не менее, кто-то из вас смазал… И еще один ушел…

– Правый или левый?

– А как сейчас определишь?…

Изображение на мониторе поползло дальше.

– Четыре трупа… И еще два… – сказал майор. – И… И… Мне кажется, что это человек с собакой… Рядышком лежат…

– Раненный снайпером дополз, и собака доползла… – предположил я.

– Собака от меня не уползла, она убежала большими скачками… И могла, по моему мнению, добежать до села…

– Может быть, они живые? – высказал я новый вариант. – Раненый без сознания. Раненая собака нашла его и не бросает, лежит рядом… Как определить?

– Через спутник это невозможно…

Внезапно в наушниках раздался голос часового лейтенанта Стогова:

– Стой, кто идет!.. Оружие бросай…

– Что там, «Радуга»? – спросил я и отогнул полог. Уже светало, но туман пока и не думал рассеиваться. Слабый ветерок никак не мог с ним справиться.

– Старший лейтенант Бобрынин, из десантуры… – доложил лейтенант. – Пулеметчик, так сказать… Это он, похоже, и постреливал…

Мы с майором выскочили из палатки, чуть не сбив подпорки…

Я выделил братьям на объятия и объяснения пять минут. А потом предложил удалиться для совместной беседы.

За ноутбук мы усадили лейтенанта Димку, чтобы он контролировал положение в лесу, а сами отошли в сторону.

Уселись прямо на землю. Младший брат стал менять старшему повязку на руке – бинты уже насквозь пропитались кровью. Пришлось истратить еще два пластиковых флакончика хлоргексидина, чтобы промыть глубокие раны от собачьих зубов.

Докладывать стал Бобрынин-старший, как обладатель информации с двух сторон.

– Ситуация у нас, Александр Андреевич, сложная… По просьбе подполковника дагестанского управления ФСБ Магометова Саша внедрился к чеченам с целью выяснить, зачем им понадобился специалист по радиохимической защите. Внедриться оказалось нетрудно, поскольку у Саши – близкие отношения с Мадиной Астамировой, точнее – он на ней женился. А она – родственница тех, кто занимался вербовкой. Что же касается Магометова, то он должен был решить с командованием все вопросы. Однако подполковник Магометов в день пропажи Саши был убит неизвестными бандитами вместе со всей семьей. А несколькими часами раньше были убиты два сотрудника из отдела Магометова, которые могли знать о том, что Саша получил задание. Я подозреваю, что к убийствам причастен Ачемез Астамиров, но разбираться с этим – дело следствия. Зачем чеченам специалист по радиохимической защите, мы уже знаем. Знает об этом, естественно, и мой брат. Все время нахождения в доме Астамировых он ждал появления связного от Магометова, поскольку о его гибели узнал только от меня. Но связной так и не появился. Магометов просто не успел его подготовить, как, впрочем, и не успел оформить документы на задание, которое дал Саше. Правда, есть вероятность, что он все-таки это сделал, поскольку во время убийства у подполковника была папка с документами, и убийцы ее забрали. Можно предположить, что там были и бумаги, касающиеся Саши.

Майор поморщился от боли, когда Александр стал отдирать присохший бинт с его плеча.

– С моей стороны все. Остальное доложит Саша…

– Мой доклад будет краток, – обрабатывая рану, сказал старший лейтенант. – Пару часов назад я разговаривал по телефону…

– По какому телефону? – спросил я.

– Спутниковый телефон у Хамзата…

– А где сам Хамзат?

– Там, на пригорке, рядом со вторым пулеметом… Я, кстати, с пулемета затвор снял. А второй пулемет принес сюда…

– Я не понял, – сказал я. – Что там делает Хамзат?

– По порядку расскажи… Кто он такой? – спросил майор.

– Хамзат – помощник Мовсара Астамирова, брата Мадины. Он обычно оставался старшим, когда уезжал Мовсар. В этот раз Мовсар оставил старшим меня. Днем привезли контейнер с америцием…

– Это мы знаем, мы за вами наблюдали…

– Ночью пришел юродивый Ибрагим и сказал, что в холмах кого-то убивают… Ибрагим немного ясновидящий… Я опросил часовых. Они сказали, что сильно беспокоится Шухрат… Это собака, кавказская овчарка… Мы взяли Шухрата и пошли в разведку. По дороге позвонил Мовсар. Интересовался, где разместили америций. Хамзат что-то объяснил ему, потом мне передал трубку. Мовсар сказал, что завтра ночью состоится аукцион. Он вместе с Ачемезом хочет продать америций. Я подозреваю, что террористам, желающим применить его против американцев. Так, по крайней мере, намекнул мне Мовсар. И предупредил, что прибудут несколько групп. Некоторые, возможно, захотят захватить америций вместо того, чтобы покупать. Поэтому я должен подготовиться и не допустить захвата…

– Какую цену хочет получить Ачемез? – спросил старший Бобрынин.

– Не знаю… Думаю, несколько миллионов баксов. Это я по своим понятиям сужу… Со мной относительно цены не консультировались… Но Мовсар сказал, что я буду представлять товар покупателям, как человек, знающий, что такое америций. Сказал, что привезет специальную литературу для меня. А утром должно прибыть подкрепление для охраны двора…

– Хорошо, – сказал я. – Вы пошли в разведку… Дальше…

– Пошли втроем… Одного убили снайперы… Хамзату пуля попала в цепь Шухрата. Он ее на себя повесил. Ему только ребра поломало. Я не знал, кто стреляет. Решил, что это одна из тех банд, про которые говорил Мовсар. И отвлек внимание от Хамзата, чтобы он смог выбраться. Чуть с Виктором не столкнулся, но помешал Шухрат… Он был верным псом…

– Был? – спросил я.

– Был… – ответил старший лейтенант. – Хамзат догнал меня на пригорке, около убитых пулеметчиков. И сообщил, что видел человека в голубом берете. Десантника… Я удивился, но понял, что это для меня единственная возможность рассказать об америции. Я сказал, что пойду посмотреть, но Хамзат, видимо, догадался… Если они убили Магометова, то они должны были знать о нашей договоренности. И постоянно ждали, когда я буду искать связь. Меня одного, практически, не оставляли. Вот, значит… Хамзат поднял пистолет и приказал мне лечь на землю. Но голос у него был слишком угрожающим, и на него напал Шухрат. За меня вступился… Хамзат трижды выстрелил в собаку и один раз в меня, – Саша пальцем ткнул в дыру на куртке, – но было уже поздно… Шухрат ему сонную артерию порвал… И сам на нем умер…

– А телефон?…

– В кармане на рукаве Хамзата…

– Пошлю сейчас человека, – объяснил я майору Бобрынину, – пусть позвонит на мой телефон… Передам в Москву номер трубки Хамзата. Пусть контролируют, может, определят телефон Мовсара… Трубку лучше оставить на месте… Ею еще будут пользоваться, и нам это пригодится… Так, старлей, запоминай… Трубку Хамзата ты в руки не бери… Если будет необходимость, воспользуешься ситуацией… Трубка зафиксирует звонок на мой телефон… Пусть кто-то из боевиков мне позвонит, а я по определителю номер увижу… Отвечу: «Подполковник Разин, спецназ ГРУ»… И ты всегда сможешь свалить на Хамзата, что он сдавал мне своих.

– Да, это хорошая мысль… – согласился старший лейтенант. – И это может мне понадобиться… Почти наверняка понадобится, потому что мне не все поверят…

– Товарищ подполковник, – подошел к нам лейтенант Стогов. – Время… Сеанс связи…

– Работай, – приказал я. – Сейчас подойду, продиктую сообщение…