Эпилог

«Захарыч. На парней моих не обижайся. Они мне уже звонили. Ты же не предупредил, что это какой-то суперпуперспец. Сказал, что офицер. Но не каждый офицер может таких молодцов отделать. Парни они неплохие. И готовы на все, за что их и ценю. К тебе они решили не заезжать. Им сказали, что тебя взорвали. Да и побоялись предстать пред светлые очи. Твое письмо говорит, что ты жив, чему я рад.

Что касается «посылки». Я сумел сам дозвониться. Посылка получена в полном объеме – восемь экземпляров. Можешь не беспокоиться. Она уже в составе группы ждет команды на выезд. Встречать будут, как я понял, по московской трассе на границе вашей области у поста ГАИ. Проследи, чтобы все было нормально и чтобы «посылка» не пострадала. Чтобы хотя бы одного заменить, нужно время. И на подготовку тоже. Даже ускоренный курс две недели занимает. Не оставляй это дело без контроля. Про первую «посылку» мне уже все известно. Два экземпляра уже прошли полный ввод и устроились на месте. Надеюсь, с остальными все тоже будет в порядке. Клиент хорошо работает и умеет просчитать все варианты.

Не терпится узнать, как все прошло. Жду твоих сообщений.

Тут и думать было уже нечего. Письмо красноречиво говорило обо всем, что произошло и что должно было произойти в ближайшем будущем. Не теряя времени, я быстро перезагрузил компьютер и вошел в свою операционную систему. Теперь я уже не собирался отправлять все данные с «флэшки», а отправил только папку с фотографиями сотрудников ФСО. Естественно, написал от себя: «Серега, если найдешь здесь знакомые лица, позвони мне. Дело срочное и касается твоей службы. Никому из этих людей их фотографии не показывай. Это очень важно».

Мне показалось, что это все написанное выглядело убедительно и Сережа Ковальчук должен на мое письмо отреагировать сразу, как только получит его. На всякий случай я еще и перестраховался. Вытащил трубку и отправил Сергею Платоновичу Ковальчуку, полковнику ФСО, SMS-сообщение с коротким текстом: «Срочно посмотри электронную почту». Теперь можно было надеяться, что решение вопроса не затянется.

А я пока должен был другие вопросы разрешить по мере своих возможностей.

Особый мой интерес, естественно, вызвала первая «посылка». Казалось бы, случайно попавший мне в руки факт. Но при каких-то обстоятельствах он может оказаться чуть ли не главным. Можно было догадаться, что речь шла о клонах. Первая «посылка» – два клона. Вторая – восемь. О первых двух Василь сообщает важную информацию. Так что, подмена уже произошла, и два клона уже работают в охране? Понять можно было именно так. И именно так я собирался докладывать полковнику Ковальчуку, когда он позвонит.

Предстояло еще решить вопрос о том, кто и кого встречает на въезде в область. Судя по словам, там, возможно, готовится засада. Я бы лично так подумал, хотя мое воображение сильно затуманено событиями на Северном Кавказе, в которых я был непосредственным участником. И, возможно, какой-то простой вопрос я привычно стараюсь увидеть в траурной рамке. Но события вокруг разворачиваются совсем не радостные, и у меня нет причин видеть отдельные эпизоды в радужном сиянии. Наверное, и на траурную рамку я имею право. Но это пока определить не в моих силах. Значит, и тратить время не стоит. Другие есть дела. И срочные.

Я вспомнил, зачем включал компьютер изначально. И снова перезагрузил его, чтобы в электронной подписи посмотреть номера телефонов майора Лукьянца. Номера я запомнил. Не люблю записывать лишнее. Некоторые, наоборот, предпочитают бумаге доверять. Но мне не нравится искать по карманам нужные листочки. Лучше уж довериться памяти, которая никогда не подводила. Не должна была подвести и в этот раз.

Звонить со своей трубки я не стал. Вышел к дежурному по штабу. Старший лейтенант при моем появлении встал из-за стола и вытянулся.

– У тебя «мобильник» с собой?

– Так точно, товарищ подполковник. С собой.

– Громкая у тебя трубка? Звук громкий?

– Если на полную громкость включить, можно к уху не подносить.

– Хорошо, сейчас поможешь мне. Умеешь пьяным голосом разговаривать?

– Я не пью, товарищ подполковник.

– А я и не предлагаю. Я предлагаю только говорить пьяным голосом. Или ты не слышал, как пьяные говорят?

– Слышал, товарищ подполковник. Я сумею.

Старлей вытащил трубку.

– Спросишь Вадима. Независимо от того, кто и что тебе ответит, будешь требовать Вадима. Невменяемо требовать.

– Я понял, – старлей нашел клавишу регулировки звука и прибавил громкости.

Я продиктовал номер. Он стал набирать. Каждое нажатие уже издавало громкий писк. Если и голос будут слышен так же, это хорошо.

– Вызываю?

– Вызывай!

Ответили не сразу. Видимо, человек, у которого была трубка, был чем-то занят. Может быть, за рулем сидел, а трубка была где-то в глубине карманов. Я уже начал надеяться, что вообще не ответят. И это, по моему сугубому мнению, было бы хорошо. Но все-таки ответили:

– Слушаю, майор Лукьянец.

– Вадима мне надо, – настолько пьяно сказал старший лейтенант, что мне захотелось посмотреть ему в глаза для проверки, а потом отправить его строевым шагом под домашний арест, поскольку гауптвахты у нас в бригаде нет. – Это ты, Вадюха?

– Я, кажется, представился… – сурово произнес Юрий Захарович.

Ошибиться было невозможно. Я узнал голос.

– Позови Вадюху! – потребовал старший лейтенант. – И быстро, шевелись…

Лукьянец отключился от разговора.

– Молодец, – похвалил я старшего лейтенанта. – Номер запомнил?

– Так точно. Забыть?

– Нет. Помни. Если он позвонит для проверки, говори с ним так же пьяно. Невнятное что-нибудь придумай. Заяви, что ты вообще никому не звонил, что ты за рулем сидишь. Посмеши человека. Пусть порадуется.

Я же не сильно обрадовался. Я вообще не знал, был ли взрыв кабинета майора Лукьянца. А если взрыв был, кто в кабинете уничтожен? Сам майор или его клон, который в данной ситуации тоже может засветиться на горизонте. Хотя это и маловероятно. Но ведь майор Лукьянец вместе с отставным майором Салтыковым отправляли на задание украинских бандитов уже после того, как отставной капитан Чукабаров взорвал Лукьянца в своем кабинете? И что из этого получается? Кто-то водит за нос на коротком поводке и Владимира Николаевича, и меня? Или Владимир Николаевич вместе с Лукьянцем считают, что они водят меня за нос. И вообще, Владимир Николаевич со мной общался половину ночи или его клон?

К сожалению, я понятия не имел о том, как отличить клона от человека. Когда они двое лежали передо мной на полу, я выбрал того, кто имеет шрам на руке. Знакомый мне шрам. У второго шрама не было. Это точно. Но долго ли сделать шрам клону? Единственно, требуется знать, где и какой формы этот шрам.

У меня возникла мысль, что телефон Елизаветы Николаевны мог быть поставлен на прослушку. Она звонила мне, говорила, что у тела в морге нет шрама. Если разговор прослушивался, то мне могли подсунуть подготовленный клон. Значит, следует проверить, есть ли «прослушка». Моих собственных знаний для определения этого не хватало. Я знал, что есть какие-то приборы, измеряющие силу тока в проводах телефонной линии и определяющие наличие подслушивающей аппаратуры. Но сам я с такими приборами не работал, да и линию искать было долго. Для этого требовалось хотя бы в гости в Елизавете Николаевне отправиться. Еще была возможность проверить через аппаратуру космического управления ГРУ. Это, конечно, было дороже для государства, но и надежнее. На язык Елизаветы Николаевны я тоже сильно не надеялся.

Подумав, что и моя трубка может быть на прослушке, я звонить с нее не решился, и даже не решился звонить со своего стационарного служебного телефона. Наверное, следовало позвонить из штаба бригады по телефону ЗАСнапрямую командующему, потому что никто, кроме него, не может обратиться в управление космической разведки с такой просьбой.

Я посмотрел на часы. Скоро начинался рабочий день. Как только начнется, сразу пойду звонить. Я уже даже вспомнил номер командующего. И тут понял, что мне звонить и не нужно…

Вчера утром мне звонила Елизавета Николаевна. Звонила со своего домашнего телефона. Но откуда она могла узнать мой номер. Номер моей трубки? Я купил себе смартфон только перед поездкой в командировку, чтобы и там, в горных районах, иметь выход в Интернет. И тогда же купил новую sim-карту. Не могла Елизавета Николаевна знать мой номер, как не мог его знать и сам Владимир Николаевич. Впрочем, Владимиру Николаевичу это узнать было просто. Только позвонить кому-то из знакомых офицеров бригады. А общих знакомых у нас много. Но он позвонил мне вскоре после того, как мы с Елизаветой Николаевной вышли из его квартиры. И не сказал, что с трудом нашел мой номер. Он позвонил так, словно номер мой хорошо знал. Значит, и Елизавете Николаевне его сообщил он же. Значит, Елизавета Николаевна в курсе всего происходящего и играет вместе с братом в опасную игру. А безопасной игру против подполковника военной разведки считать нельзя никогда. Вот уже два прокола со стороны Владимира Николаевича. Вернее, даже три. Обман со взрывом майора Лукьянца, знание им и его сестрой номера моей трубки, который они знать не должны, и неувязка во времени взрыва и во времени инструктажа Лукьянцем украинских бандитов. Этих проколов достаточно для того, чтобы свернуть Владимиру Николаевичу шею. Есть и четвертый, но еще не прокол, а очень подозрительный момент. Чукабаров очень хотел затащить меня на территорию НПО «Химера». Зачем? Скормить своим зверям? Тогда какой смысл вообще был втравливать меня в эту историю? Нет, дело совсем другое. И в чем была суть вопроса, мне было пока не ясно. Ясно было только одно – меня хотели каким-то образом использовать.

Телефонный звонок прервал мои размышления. Я посмотрел на определитель. Звонил Сережа Ковальчук. Видимо, и эсэмэску получил, и электронную почту уже проверил.

– Здравствуй, друг дорогой, здравствуй, – с места в карьер начал Сережа. – Получил я твои фотографии. Но не понимаю, каким образом они у тебя оказались. И даже я там есть.

– Здравствуй. Хорошо, что посмотрел фотографии. Еще лучше, что себя узнал. Но это не ты. Это твой клон.

Фраза могла испугать кого угодно. Сережа на длительное время замолчал. Потом спросил:

– Что ты мне хочешь сказать?

Голос его звучал напряженно. Видимо, он был в курсе того, что готовились президентские клоны. И теперь выплывали еще и другие. Это не могло не заинтересовать профессионального охранника, не могло не вызвать его подозрений.

– Других людей на снимках ты тоже узнал?

– Это вся наша бригада. Эту неделю не мы работаем. Но мы все на службе. В запасной смене. Все те люди, что на фотографиях. Так что ты про клона сказал?

– Про клонов…

– Это все клоны?

– Это клоны…

– Конкретнее будь. Без загадок.

А я уже все понял. Я понял, какую роль отводила мне вся эта компания Лукьянца и других, кто в деле замешан. Но они не понимают, что подполковник военной разведки, даже приняв на себя роль мавра, делает дело до конца, а не уходит сразу. И делает его так, как ему кажется правильным, а не как Яго заставляет мавра. И я начал контригру, надеясь все же, что мой телефон прослушивается.

– Если без загадок, то требуется твой приезд с официальными полномочиями в составе, может быть, всей бригады. Предполагаю, что предстоит несколько арестов. И без стрельбы не обойдется. Но давай-ка я тебе сейчас по телефону ЗАС перезвоню. Номер мне не сообщишь?

Он назвал номер.

– Жди. В пределах пяти минут.

Отключившись от разговора, я сразу, даже не выключив компьютер, закрыл кабинет и отправился в соседний подъезд. Узел связи штаба бригады располагался на первом этаже. Пожав руку дежурному, я сказал, куда иду, и прошел, куда хотел.

Начальник смены засовцев, здоровенный старший прапорщик Саша, в ответ на мое требование сразу задал вопрос:

– Звонок личный или служебный?

– Служебный. В Москву, в Федеральную службу охраны.

– Разговор нужен без свидетелей? – прозвучал второй вопрос.

– Желательно.

– Можете из моего кабинета звонить, товарищ подполковник, я выйду, – предложил Саша.

И вышел. Я сел за его стол, чтобы воспользоваться телефонным аппаратом, которым мне уже несколько раз приходилось пользоваться. Сергей Платонович моего звонка ждал и ответил сразу. И я начал выкладывать. Впрочем, «выкладывал» я по-армейски коротко, конкретно и ясно. Приучен так докладывать. Убеждать Сережу, что я с ума не сдвинулся, не пришлось, поскольку историю с президентскими клонами, с шестью, он знал. А создание седьмого пусть и удивило его, но не настолько, чтобы он мне не поверил. И про существование НПО «Химера» в Припяти Сережа тоже знал. Приятно иметь дело с информированным человеком. Неприятным моментом для него оказалось мое утверждение, что двое сотрудников его бригады уже, вероятно, клоны. А прототипы этих клонов уже, вероятно, погибли. Но и это не помешало нам обсудить возможные совместные меры.

– Кто-то из клонов будет сообщать, когда вы отправитесь к нам в город, – дал я возможность проверки своей информации.

– Понял. Организуем прослушку. Двое, чьи фотографии в отдельной папке?

– Да.

– Со старшим этой пары я вчера на рыбалку ездил. Впрочем, это неважно. Клону не сложно изобразить любовь к зимней рыбалке. Только опьянел он уж очень быстро. Со ста граммов. Ладно. Что от меня еще требуется?

– Ввести в курс дела моего командира бригады или начальника штаба. А лучше выйти сразу на командующего. Он уже должен быть на месте. Пусть командующий прикажет выделить мне роту из моего батальона. Без приказа сверху я поднять людей не имею права.

– Я позвоню…

Я вернулся в свой кабинет. И позвонил Владимиру Николаевичу.

– Слушаю, Андрей Васильевич, – сразу отозвался Чукабаров. – Я тебя жду…

– Владимир Николаевич, я посмотрел материалы с диска майора. И позвонил своему другу.

– В ФСО? – спросил Чукабаров.

– В ФСО.

– И что?

– Собираются. Выезжают к нам в течение часа. Всей бригадой. Все, кто на фотографиях. Это, оказывается, отдельная бригада. Я вообще-то не знал, что они бригадами работают. Но выезжают. На своем микроавтобусе. «Фольксваген Крафтер». Быстро ездит. Обещают быть у нас часов через пять.

– Это хорошо, – согласился Владимир Николаевич. – Нас они с собой возьмут? Без моего приказа Чупакабры могут бед натворить…

– Обещал Сережа. Заедут сразу к нам в городок, а дальше вместе двинем.

– Сколько их человек?

– Десять.

– Думаешь, десяти хватит?

– Хватит. Они специалисты.

– Будем ждать. Я тогда спать лягу.

– Хорошо. Мне тоже отдохнуть не грех.

Отключившись от разговора, я подождал около минуты и снова набрал номер Чукабарова. И услышал короткие гудки. Владимир Николаевич докладывал, что ловушка сработала.

Но мне почти сразу после этого самому позвонили.

– Доброе утро, Андрей Васильевич.

Я узнал голос следователя.

– Доброе утро, Константин Викторович. Как ваши дела?

– Извините, я к вам сегодня приехать, как обещал, не смогу.

– Обыск закончили?

– Обыск идет. Только там, в квартире, оказался труп второго Чукабарова. Соседи его опознали. А потом мы нашли проход из квартиры Владимира Николаевича в соседнюю квартиру. Вы не знали об этом проходе?

– Нет.

– А с соседом вы не знакомы?

– Там, кажется, с одной стороны соседка… Это за стеной комнаты, а с другой, за стеной кухни и туалета с ванной, молодая супружеская пара c малолетним ребенком. Куда проход сделан?

В дешевые ловушки я не попадаюсь.

– Проход из комнаты. Только, как я узнал, в той квартире живет одинокий мужчина средних лет – Николай Николаевич Николаев. Легко запомнить. Все соседи его знают.

– Тогда я что-то напутал. Мне казалось, там женщина. Да, как-то видел, как женщина ту квартиру своим ключом открывает. Правда, это давно было. Но к Николаю Николаевичу Николаеву может же кто-то приходить. И даже имея свой ключ. Разве это запрещено?

– Да-да… – следователь явно расстроился, что я не попался в его ловушку. – Я только хотел предупредить, что я не смогу с вами встретиться.

– Меня тоже на службу отозвали. Значит, встретимся позже. Надеюсь, окажусь вам полезным, – пообещал я, как пригрозил…

– Получай роту, – сказал, заглянув в кабинет, начальник штаба бригады. – Я не в курсе, никакой операции не разрабатывал, оперативный отдел вообще спокойно спал. А роту тебе выделяем. Командующий позвонил комбригу и приказал.

Начальник штаба сердился. Начальство принципиально не любит, когда какие-то дела делаются в обход и без согласования. Пришлось утешить.

– Я тоже ничего не разрабатывал. Операция проводится силами ФСО, а роту они запросили в поддержку. Поскольку операцией командует мой старый товарищ, он и пожелал задействовать меня.

– Тогда – ладно, тогда – живи, – сказал начальник штаба. – Пойду командира утешу. А то он рассердился, что не в курсе. Приказ получил и меня к тебе погнал. Сам даже видеть тебя не захотел. Скажу, пусть не волнуется. Когда выезжаешь?

– Немедленно.

– В гараж я уже позвонил. Машины готовят. Объявляй, комбат, тревогу для роты. Какую роту с собой берешь?

– Первую. Шесть взводов. Еще есть дело, Павел Сергеич. Персональная моя просьба к тебе.

– Говори. В ход этой операции я нечаянно оказался вовлеченным. Помимо своей воли. Это я сознаюсь тебе лично, комбригу можешь не говорить. А вовлек меня, чтобы крупно подставить, и даже с последующим уничтожением, бывший наш капитан, из бригады.

– Кто?

– Чукабаров.

– Собачник?

– Он самый. Он сейчас сидит в собачьем питомнике. Я тебя попрошу на время операции задержать его и изолировать. Потом за ним приедут из ФСО. И спасибо тебе скажут. Большущее…

– Нет проблем, – согласился начальник штаба. – Сам я, конечно, не пойду. Но сейчас позвоню начальнику караула…

Обычно армейские колонны грузовиков едут не быстро. Но в этот раз я, сидя рядом с водителем головной машины, постоянно подгонял его, подталкивая стволом автомата под ребра:

– Быстрее не можешь?

«КамАЗ» – машина оборотистая, и разгоняться умеет. Поэтому до границы области по московской трассе мы добрались быстро. Я сам по этой трассе много раз ездил, и ни разу не видел, чтобы все двери и окна стационарного поста ДПС были закрыты металлическими ставнями. И самих инспекторов видно не было. И машин их след простыл. А пост этот считался всегда самым вредным и злобным, даже зверским. Водители здешних ментов не любили, потому что они взятки не брали и на все нарушения реагировали по закону. Начальник, говорили, у них зверь, и они такие же.

Видимо, майор Лукьянец имеет действительные и сильные рычаги, способные давить на властные и силовые структуры. Не зря мне при первой еще встрече показалось, что он держится очень уверенно, и единственное, чего он тогда опасался, что я начну бить его до того, как разберусь, кто передо мной.

Мы высадились на асфальтированной площадке перед бетонным корпусом ДПС. Задачу командирам взводов я поставил еще перед выездом. И потому, не дожидаясь команды, три взвода перебежали дорогу. Солдаты сразу рассредоточились по каменистым россыпям за обочиной. Три других взвода, повинуясь моему жесту и командам своих командиров, заняли лесок позади поста, окружив полностью асфальтированную площадку. Если Владимир Николаевич сообщил, что микроавтобус с офицерами ФСО прибудет в город через пять часов, то здесь он должен был оказаться часа через два. И вот-вот на пост ДПС кто-то должен будет пожаловать.

Но пожаловали только через час. Я уже нервничал, не «прокола» в своем поведении ожидая, а опасаясь за здоровье солдат. Подмораживало, и лежать без движений в снегу долго не очень приятно. Но мальчишки умели терпеть. Только мы с командиром роты позволяли себе прогулки позади будки поста, остальным прогулки были запрещены, чтобы не утаптывать снег на опушке леса. Но через час все же подъехал большой туристический автобус с тонированными стеклами. К моему удивлению, автобус прибыл со стороны Москвы. Может быть, даже из самой Первопрестольной. И первыми из автобуса вышли менты. Полицейские то есть дорожно-патрульной службы. Они по-хозяйски стали открывать двери и окна поста. Здесь же, на улице, надевали сигнальные жилеты. И только чуть позже, очень неторопливо, автобус покинула группа из пятнадцати автоматчиков в зимнем камуфляже. Но камуфляж был тоже ментовский. Полицейский то есть. Пять человек сразу ушли подальше по дороге. Метров, наверное, на пятьдесят, до последних стволов моей роты. Пятеро остались на площадке, пятеро зашли в здание поста. И только после всех автобус покинули восемь человек в гражданской одежде, но с откровенными манерами военных людей. Осанка у них была военная. Я поднял бинокль и стал рассматривать знакомые лица. Все правильно. Значит, я не ошибся. Восемь клонов. А это значит, что два клона едут в микроавтобусе. Если, конечно, их не «повязали» еще в Москве. Впрочем, не должны были. Мало ли что? Вдруг клоны должны на подъездах к посту ДПС дать какой-то сигнал. Позвонить или еще что-то. Видимо, клоны пока оставались на свободе. А сигнал все же был дан, потому что люди перед постом засуетились. Менты вышли к дороге. Полицейские то есть. Но пока не останавливали другие машины, которых шло вообще-то достаточно много. Восемь клонов спрятались в своем автобусе. А водитель встал рядом с одним из инспекторов, не знаю уж, настоящим или лицедеем, и держал в руках какие-то бумаги. Все выглядело натурально. Менты работают. Полицейские то есть.

Я сделал знак командиру роты. Рядом с ним находилось одно отделение с готовыми к работе телескопическими лестницами. Капитан знаком позвал солдат за собой. И уже через тридцать секунд отделение оказалось лежащим на крыше поста ДПС. Капитан, ползая по крыше, проверял крепления приспособлений, с помощью которых солдаты готовы были влететь в фонарь панорамного окна. Все было сделано тихо и незаметно. Другие солдаты тут же убрали лестницы. Осталось дождаться финала.

Финал микроавтобуса «Фольксваген Крафтер» приближался. Завидев его, сияющего черным лакированным металликом, сразу трое ментов двинулись к дороге. Полицейских то есть, а не ментов. И одновременно поднялись два жезла.

Микроавтобус остановился. Я поднял автомат. Один из ментов, полицейских то есть, заглянул в салон и дал громкую и, видимо, хамскую команду. И, похоже, тут же получил в лицо что-то более существенное. По крайней мере, он за нос схватился, откинулся и упал на спину.

Началось. Пятеро автоматчиков, что оставались на площадке, уже бежали вперед с поднятым оружием.

– Огонь! – дал я громкую команду.

Что такое пятеро автоматчиков против девяноста стволов? Пули сразу разнесли их в клочья. А я уже услышал, что стрельба идет и на дороге. Там тоже было пять автоматчиков. Наверное, и по ним нашлось много желающих пострелять. Менты растерялись и не знали, то ли им на асфальт ложиться лицом вниз, то ли стоять с поднятыми руками. Полицейские то есть, а не менты.

Последняя пятерка автоматчиков сдуру выскочила из здания. Я понял, что вступать в бой они не собираются и только озираются испуганно. Скорее всего, это были какие-нибудь охранники типа тех, с которыми я два последние дня встречался.

– Бросай оружие… – громко попросил я.

Они оказались вежливыми, автоматы бросили сразу и дружно подняли руки за голову.

Я не мог наблюдать за всем, что происходит. Но меня подстраховал командир роты. Потом только я узнал, что водителя большого туристического автобуса какой-то клон просто выбросил через дверцу. И сам сел за руль. Но командир роты у меня сообразительный. Водительское стекло было не тонированным. Поэтому одна короткая очередь оставила для следствия только семь клонов. А настоящие офицеры ФСО уже выбили гранатометом заднюю дверь большого автобуса и что-то кричали внутрь.

Клоны начали выходить по одному и протягивать руки. Наручники щелкали, наверное, очень громко и торжествующе, словно гимн исполняли. И хотя я был далеко, мне показалось, я слышу этот звук…