Чеченцы провели неудачную акцию.

Они поверили утверждениям Рембо, что именно на этой горной базе содержится психотронное оружие. И хотя в прошлый раз оно в самом деле доставлялось непосредственно отсюда – в этом они убедились, допросив пленных американцев, – постоянно содержалось где-то в другом месте. Вот только не удалось узнать, где конкретно. Сержанты американской охраны этого не знали сами, иначе непременно сказали бы. Допрашивать чеченцы умели. Они оставили на базе труп своего убитого товарища, положив ему в карман удостоверение югославского военнослужащего. Это для публичного скандала, как и обговаривали раньше с Рембо. Обычная практика сепаратистов. Шестерых других убитых и двух тяжелых раненых забрали с собой. Чтобы не оставлять явных следов национальной принадлежности. Все убитые имели татуировки, которые делают только в русских тюрьмах.

Слава после боя на плато расстроился больше всех. Он надеялся самостоятельно добыть генераторы. Это был бы большой успех «команды теней». И для него самого возможность дальнейшего роста. Слава написал не так давно рапорт и докладную записку о необходимости создания бригады спецназа, которую надеялся, в случае удачных боевых действий «команды», возглавить. В записке он ссылался на опыт действий аналогичных советских подразделений в Афганистане – по сути дела, единственных подразделений, кто умел афганцев побеждать, на опыт спецподразделений других стран. То есть он предлагал свое умение поставить на массовые рельсы.

Согрин успокоил капитана:

– Не волнуйся. Так и так генераторы добудут твои «тени». Вся операция рассчитана на их мобильность и точные действия.

– Рассказывай, – потребовал Слава уже заинтересованно. – Если б ты знал, как мне это надо.

Они сняли каски, чтобы не разошлись по всем ушам через микрофоны данные о разработанном в Москве плане.

– Завтра начнется новое наступление сербов.

– Ерунда! Откуда такие данные? Я бы знал еще вчера.

– Вчера сами сербы об этом не знали. Костомаров уговорил вчера Милошевича.

– Костомаров здесь?

– Да. В Белграде.

– Но сейчас же бомбят адски. Любое наступление завалить, к чертям собачьим, могут...

– Потому и пришлось решать через самого Милошевича. Обязательно будут новые бомбардировки. Не без этого. И, естественно, неизбежны жертвы.

– Кажется, понял... И все это только ради того...

– Только ради того, чтобы американцы снова вывезли свои генераторы на полевые испытания. Ни одни испытания – сам знаешь! – не проводятся единично. Иначе трудно получить объективную картину.

– Откуда мы знаем, где они будут их ставить? Так запросто снова попадем под действие. И никакого толку не будет. Нужна большая подготовка. Очень большая. Обширные разведданные.

Слава покачал в сомнении головой и даже слегка стукнул кулаком по кевларовой каске. В досаде.

– За это отвечает Тарханов. Он будет наблюдать с той стороны. Там уже постарались Яблочкин с Иващенко. Яблочкин через родственные связи набрал целую группу молодых ребят, готовых работать против американцев. Что-то вроде «пятой колонны». Вернее, не набрал, они сами свою организацию создавали. А он их использует. Иващенко навербовал группу из офицеров разведуправления македонского генштаба. Эти дают техническое обеспечение. Тарханов знает место дислокации части, которая испытывала генераторы. За частью следят.

– А наша задача?

– Нас – мы трое поступаем под твою команду – разбросают по районам возможного проникновения американцев. Скорее всего они, как и в первый раз, захотят работать с Рембо. Ни к чему лишних людей посвящать.

– Рембо больше не существует. По крайней мере, не существует его лагеря и большей части людей.

– То есть?

– Я позаботился.

– Поторопился.

– Знать бы...

– Ладно. Ничего, надеюсь, страшного, хотя лишние хлопоты нам обеспечены. С кем-то они все равно действовать будут. И в месте проникновения мы должны их перехватить.

– Это понятно. Но кто тебе сказал, что они будут выходить в Косово через Македонию? А что, если через Албанию?

– Вот здесь ты, как командир «теней», и должен продумать свою тактику. Ты лучше знаешь обстановку. Соображай.

Тарханов встретился в ресторане с Сержем. Разговаривали через несколько столиков.

– Привет, старина. Ты куда запропастился в последние дни? Кстати, мы так и не выпили коньяк, который ты грозился поставить.

– Так я же поставил.

– А разве моя вина, что мы его не выпили?

Француз улыбнулся, капитулируя, поднял с улыбкой руки.

– Вечером. В пресс-баре. Уговорил.

– Годится.

Ригана-Валомбрез в самом деле был сильно занят. Он чувствовал, что в одиночестве может потерять контроль за ситуацией, а потому вынужден был раскрыться и обратиться за помощью к французскому командованию в Македонии – естественно, с разрешения своего непосредственного руководства. Поступили сведения о готовящемся новом наступлении сербов на позиции сепаратистов. Это наступление было логичным, потому что при предыдущем сербы практически не понесли ни затрат, кроме сожженного бензина и дизтоплива, ни потерь. Они вообще не понимали, почему наступление сорвалось – в прессе еще не появилось сообщений о применении психотронного оружия. И полковник предположил, что американцы проведут при сербском наступлении повторные испытания. Чтобы уследить за этим, сил одного человека явно не хватало. И командование выделило ему несколько толковых солдат-помощников. Привлекать к этому делу русских, зная их активную заинтересованность в вопросе, Валомбрез не желал. И сейчас он согласился на свидание в пресс-баре, заранее зная, что будет занят и не придет туда нынешним вечером. Пусть русский подождет. Нынешний вечер, по предположениям Сержа, самое удобное время для перевозки психотронных генераторов и для подготовки их к использованию. Более того, он умудрился познакомиться с албанцем, не желающим воевать, но вовсе не по причине своей трусости или же любви к сербам. Этот албанец промышлял каким-то рискованным бизнесом. В одиночку что-то проносил через разные границы. Валомбрез предполагал, что тот занимается наркотиками, но это к делу не относилось. Албанец за определенную сумму согласился проводить самого герцога на территорию Косово в час «Ч», то есть когда будут испытывать генератор.

Тарханов тоже не собирался приходить вечером в пресс-бар. Он договаривался о свидании только с целью засадить там на весь вечер Ригана, чтобы не надоедал и не мешал. Яблочкин и Иващенко уже расставили своих людей по точкам наблюдения. Отсчет времени, по сути дела, уже начался. И каждую минуту следовало ждать сообщения. Американцы, конечно, понимают, что к испытанию оружия проявляется повышенный интерес с разных сторон. Не вовремя вмешались чеченцы. Могли бы просто-напросто спугнуть испытателей. Переправленная Макаровым видеозапись допроса пленного чеченца отвергла обвинения, выдвинутые против сербов, – пленка, размноженная и распространенная среди журналистов, имела большой резонанс.

Тарханов обедал за одним столом с поляками, Ригана – с русским и итальянцем. Сотовые телефоны у того и у другого зазвонили почти одновременно. Это Артем заметил. Ригана, получив сообщение, завершать обед не стал, что было вообще-то не в его привычках, оставил на столе деньги и направился к выходу, помахав Тарханову рукой.

На американской базе началось шевеление. Загнали в ангар грузовик, вокруг ангара выставили усиленную охрану. Но вот что подняло в то же самое время из-за стола француза, Артем не знал, а такое совпадение звонков и торопливость Сержа заставляли задуматься. Ригана ведет свою игру? Он имеет своих осведомителей? Возможно. Но за эту тему, как истый журналист, он ухватился мертвой хваткой. Пока не следует ему подбрасывать лишних фактов, чтобы под ногами не путался. Может ненароком узнать то, что ему не полагается знать.

Артем не хотел вызвать лишние подозрения и суетливости не показал – тем более что машина уже запущена и ему остается только ждать. Он неторопливо закончил обед, пять минут еще поболтал с поляками и вышел из ресторана с явно скучающим видом. Он прошелся по улицам, проверяя, нет ли «хвоста». После инцидента в ресторане его могли и должны бы были проверять. Хотя основную роль там все-таки играл Иващенко.

Слежки он опять не обнаружил. Это было, по правде говоря, даже странно. В обоснование приходило на ум не много – во-первых, американцы попытались психологически просчитать варианты. Будет разведчик вести себя так вызывающе, будет он привлекать к себе повышенное внимание и вступать в конфликты? Естественно – нет. Американцы, как и большинство других, считают, что по такому сложному делу должен работать агент. И не предполагают действия спецназа. Силовая акция – слишком наглая вещь.

Тот старый «Фольксваген», что предоставил группе Любомир Котлас, сейчас в распоряжении Яблочкина. И ходить приходится пешком. Расстараться относительно еще одной машины Котлас не то чтобы не смог, просто не захотел. Местный резидент явно дистанционировался от спецназовцев. Он осел в Скопье много лет назад, еще до отделения страны от Югославии. Осел, как казалось, прочно. Свою работу считал более тонкой и более важной. И элементарно боялся засветиться на связи со спецназовцами, которые действовали, на его взгляд, слишком откровенно. А уж после случая в пресс-баре и в ресторане Котлас вообще постарался прервать всякое знакомство.

Тарханов его понимал и не осуждал. Каждому свое. Он сам бы ни при каких обстоятельствах не взял с собой Котласа на боевую операцию. Аналогично, только со своей точки зрения, размышляет и резидент.

По дороге к дому Артем заглянул в натовский штаб и взял в отделе связи с общественностью утренний пресс-релиз. Пробежал глазами и усмехнулся. Дело доходит до смешного. Слишком уж явно не совпадают данные НАТО и югославских служб о потерях союзнической авиации. Даже анекдоты на эту тему появились. Приходят к воротам рая три человека. Святой Петр спрашивает, кто они такие. Пилоты отвечают, что они натовские летчики, защищали идеалы демократии в Югославии и были сбиты. Ключник просит пилотов подождать и уходит. Возвращается через несколько минут. Посылает пилотов подальше – к распахнутым воротам ада. Он выяснил. По данным командования НАТО, сбитых самолетов нет.

Генеральный штаб македонской армии, хотя и не регулярно, но выпускал свой пресс-релиз. Артем зашел и туда. Было сообщение, что во время бомбардировки югославского города Прешево одна из ракет угодила на территорию Македонии и повредила дома в приграничной деревне. Натовский пресс-релиз об этом, естественно, молчал.

Дома, понимая, что, возможно, после сегодняшней ночи, на которую, предположительно, и намечалась операция, он не вернется сюда, Тарханов тщательным образом проверил каждый угол – не осталось ли следов, которые могут хоть косвенно указать на национальность жильцов. После этого заглянул в большой дом к хозяину и расплатился с ним за неделю вперед, сказав между делом, что получил деньги. Чтобы не выглядело это прощанием.

Теперь оставалось только сидеть и ждать с нетерпением телефонных звонков, поглядывая на трубку. Ждать, к счастью, пришлось недолго.

– Артем, машины выезжают с базы. Направление – на Скопье, – сообщил Яблочкин. – Я их обгоняю и ухожу вперед. Передаю другому посту.

– Хорошо. Продолжай. Еще что есть?

– Есть. И очень интересное. Но об этом сообщит тебе Иван. Жди звонка.

Иван позвонил почти сразу же.

– Командир. Я могу тебя обрадовать...

– Что такое?

– Около базы вертелись какие-то люди. Потом к ним присоединился наш общий друг Серж Ригана. Они тоже следят. У нас дистанционные микрофоны. Мы прослушали милую беседу. Французский я знаю на уровне «шерше ля фам» – не больше, но вот мои македонские друзья переводят более качественно. Они говорят, что Ригана называют «господин полковник», и в его отсутствие несколько раз было произнесено слово «герцог», но явно – это слово относится к нему. Сержа сфотографировали в профиль и анфас. Сейчас выясняют, что это за птица. Может, нам тоже запросить? Если это полковник, то на него вполне может быть досье.

– Уже поздно. Французы направились вслед за американцами?

– Нет, они выехали в сторону Куманова. Там стоит французская часть. И, вот мне подсказывают, есть там и вертолетная площадка. Обеспечение у них, конечно, получше нашего. Мы за вертолетом уследить не в состоянии. Для этого следует работать официально, а моим друзьям такое не позволяется. Они и на запрос-то пошли – как левой ногой правое ухо почесали... Со своим руководством ругаться тоже пока не хотят.

– Хорошо. Иван, как считаешь, – Тарханову пришла вдруг мысль в голову, – есть у Сержа чувство благодарности?

– Если он в самом деле благородных кровей, то хочется верить, что есть. Я тебя понял. Предложить ему работать в открытую?

– Может, стоит попробовать?

Иващенко несколько секунд помолчал.

– Руководство не одобрит. Это точно. А вообще, сермяжная правда в этом есть. Поэтому если решишься, то не запрашивай разрешения. На свой страх и риск. На наш то есть...

– Договорились. Сейчас ему позвоню.

– Подожди несколько минут. Может, сообщение принесут. Лучше сразу знать, что это за птица. А вдруг он и не француз, а еще кто-то? Французский язык еще ничего не значит. Так, нарвешься на Моссад, а тебя и спросят – что вы сделали с нашим парнем? Или, еще хуже, на чеченцев. Те голову отрежут и будут ее допрашивать. Вот, машина пришла. Сейчас скажут.

Иван положил трубку. Тарханову слышно было, как хлопнула дверца в его микроавтобусе. Вышел. Еще раз хлопнула. Вернулся.

– Алло, Артем! Могу тебя поздравить вполне серьезно. Мы умудрились в прошлый раз выручить не какого-то там малоизвестного журналиста, а его сиятельство герцога де Валомбреза, полковника французской разведки. Кстати, подсказывают вот мне, что восьмидесятипятилетний отец герцога, герой французского Сопротивления и личный друг де Голля, лежит при смерти, и по его кончине наш друг Серж станет принцем. Очень приятно иметь таких знакомых. До этого у меня был среди знакомых только один принц, да и тот африканский, хотя и наследный. Вот теперь звони.

– Спасибо. Ты меня обрадовал.

Тарханов в самом деле улыбнулся и набрал номер телефона Ригана.

– Да, слушаю вас.

Слышно было довольно плохо. Серж находился в вертолете, и шум винтов мешал разговору.

– Я могу поговорить с его сиятельством?

– Слушаю, слушаю... – Серж почти кричал.

– У меня для вас, господин полковник, есть довольно любопытное предложение. Только не торопитесь его сразу отвергать.

– Кто это говорит?

– Нехорошо не узнавать старых друзей. Тем более что вы обещали с ними выпить сегодня вечером бутылку коньяка.

Ригана на несколько секунд замолчал. Но ситуацией овладел быстро.

– Тарханов? – спросил он. – Извини, не узнал твой голос. Тут слишком шумно.

Теперь, в свою очередь, замолчал изумленный Артем. Оказывается, герцог знает даже его настоящую фамилию, хотя и ставит ударение по-французски на последнюю гласную.

– Да, это я. Послушай, Серж. Мне очень хотелось бы с тобой встретиться. И обсудить возможность совместных действий.

– Наших совместных действий или совместных действий наших ведомств?

– Наших. Я не поставил в известность свое руководство о контакте с тобой.

– Хорошо. Но у меня сейчас очень трудно со свободным временем. Вечером в баре и поговорим.

– Меня не будет вечером в баре. Впрочем, думаю, как и тебя.

– Но я сейчас далековато от тебя.

– Ты сейчас летишь в сторону столицы. А я как раз в ней и нахожусь.

– Ты это знаешь?

– Да.

– Интересно. Что ты еще знаешь?

– Много. Но чтобы нам начать работать совместно, мне следует знать твою конечную цель.

– Сбор данных.

– Это точно?

– Точно.

– Я рискну тебе поверить и буду готов этими данными поделиться и дальше, как делился раньше. Но мне надо от тебя и ответную услугу. Ты делишься своими.

– Годится.

– Откуда будет осуществляться вывоз оборудования?

– С горной базы.

– Она разгромлена чеченцами.

– Там громить было нечего. Перебросили новых людей и новые вертолеты. Вот и все.

– Дорога до базы контролируется?

– Да. Усиленные армейские патрули. Наготове три эскадрильи вертолетов «Апач». Во всех близлежащих американских частях состояние повышенной боевой готовности. Попытка захвата обречена на провал.

– Понимаю. А на той стороне?

– На той стороне обеспечение безопасности взяли на себя албанцы.

– Место перехода границы?

– Прямо против горного лагеря. Там должно быть плато, где раньше размещалась югославская база для горного туризма.

– Это данные точные?

– Из штаба сепаратистов.

– Спасибо. А зачем ты тогда сопровождаешь груз?

– Кто тебе сказал, что я его сопровождаю? Я не собираюсь попадать под их «стингер». Мне было неизвестно время проведения операции. Сейчас я могу приблизительно ориентироваться. Тебя устроили мои данные?

– Да.

– Тогда ответная услуга.

– Говори.

– Я должен все видеть.

– Что – все?

– Я хотел бы увидеть действие оружия. Но этого, как я понимаю, может и не быть.

– Скорее всего не будет.

– Тогда я хочу видеть все остальное. В том числе и генераторы.

– Это я попробую тебе устроить. Прилетай. Я жду тебя в Скопье. Но опять же – условие. Никто не должен знать, кто здесь действовал. Я имею в виду прессу.

– Согласен. Я уже почти прилетел. Моя машина на аэродроме. Заходим на посадку.

Выслав две тройки для встречи группы Тарханова, Слава с Согриным засели за карту, стараясь предусмотреть действия албанцев. Естественно, что после крупного шума, поднятого Славой в лагере Рембо, после уничтожения отряда чеченцев руководство АОК должно быть предельно осторожным. Тем не менее следовать они должны, по всей видимости, колонной. А колонна может пройти только по дороге. Лесистые склоны, такие удобные для засады, албанцы наверняка постараются прочистить основательно и выставят там пикеты. И займутся этим, видимо, в ближайшие часы, если уже не занялись. На этот случай разведчиков Слава уже разослал. Но сообщений от них еще не поступало.

– Помнишь, командир, в Афгане было...

– Помню, – улыбнулся Согрин. – Норы...

Тогда, в Афганистане, Сохно умудрился так замаскировать взвод спецназовцев прямо на караванной тропе, что караван попросту проехал почти по нему, не остановившись и не заметив.

Подозвали Сохно. Спросили мнение, не предупредив о том, что только что обсуждали.

– Тут и думать нечего, – Толик был привычно насмешливо-категоричен. – Вот этот склон горы. Здесь здравомыслящий человек делать засаду не будет. Его сразу заметят.

– Будем нездравомыслящими? – улыбнулся Согрин.

– Будем, – согласился Слава.

До нужного склона сорок минут хода. В марш поднялись быстро. Едва успели закопать консервные банки после обеда. Только двинулись, пришло сообщение:

– Первый! Как слышите? Я Поиск-три.

– Слышу нормально. Как дела?

– Группа албанцев. Около взвода. Прочесывают склон горы около развилки дорог. Еще один взвод с дороги поднимается на противоположный склон. Там вчера были мины. Я сам их обходил. Ищут, как иголку в стоге сена. Каждый куст раздвигают.

– Другие группы. Что у вас?

– Я Поиск-один. У меня тишина.

– Я Поиск-два. У меня шесть человек проходят по дороге. С миноискателями. Может, с ними разобраться?

– Я Первый. Отставить все разборки. Можем спугнуть. Никаких конфликтов. Только в случае, если вас заметят. Свидетелей не оставлять. Включая гражданских лиц. Все. Докладывать каждое изменение обстановки. Поиск-два, как далеко от нас группа с миноискателями?

– Будут минут через тридцать.

– Ясно. Конец связи.

Макаров глянул на Согрина.

– Естественно, пропускаем.

– Как бы на обратном пути они чего не заметили.

– Выставим дозор. Вперед.

Пошли они опять не по дороге, где могли бы встретить группу албанских минеров. Горы начали уже утомлять. Но морально сильнее, чем физически. Тем не менее воины «тени» были испытанные и не роптали. Те же албанские добровольцы на такое были бы не способны.

– Первый! Я Поиск-три. У меня подошла машина. Привезли мины. Минируют и второй склон. Здесь потом даже курица не пролетит, столько «бухал» понавтыкали. Вот! Молодцы. Кто-то на своей мине взорвался. Помочь бы им...

– Наблюдать!

Снова в гору, снова с горы. Подниматься гораздо легче. При спуске приходится очень внимательно следить за каждым шагом. Свалиться можно без проблем.

– Первый! Как слышите? Я Проводник.

– Я Первый. Слышу нормально. Как дела?

– Встретил группу из четырех человек. Веду.

– Мы сдвигаемся строго на север. Корректируй путь. Туда, где голый склон. Помнишь?

– Понял. Сворачиваю.

– Кстати, – вступил в разговор Согрин. – Почему четверых? Группа состоит из трех человек.

– Проводник! Слышал вопрос?

– Слышал. Передаю связь командиру группы.

Потрескивание в эфире. Проводник снимал каску.

– Я Тарханов. С кем говорю?

– Макараджич. Почему вас четверо?

– С нами француз.

– Журналист?

– Он не журналист. Он полковник французской разведки. Работает совместно с нами. Операция проводится по его данным.

– Ни себе хрена! Только французов нам и не хватало. Ты в нем хоть уверен?

– Уверен я только в себе и в своих людях. Просто наши интересы в этой операции сильно совпадают.

– А оставить его никак нельзя? Ты же понимаешь, что может подняться, если он побывает среди «теней» и поймет, что это за часть югославской армии. По национальности – что за часть... Это же может в международный скандал вылиться.

– Он не понимает по-русски. По-сербски тоже. Еле-еле по-македонски. Нужно быть предельно осторожными. Но иначе мы не получили бы сведений. Это было его условие.

– Как отнесся к этому Костомаров?

– Он не в курсе.

– Мне тоже держать его не в курсе?

– Если можешь.

– Понял, – усмехнулся Слава. – Сам не проговорись. И особенно если встретишься с Ратковичем. Они тайну нашего существования сильно хранят. Сильнее, чем мы. Раткович узнает, твоего француза можно уже живого хоронить. Все! Топайте сюда быстрее. Работы полно.

Прибыв на место, Макаров тут же выставил пикеты по обеим сторонам дороги, по склонам правой и левой гор и снял маршевые дозоры. Когда сепаратисты рядом, промедление и небрежность подобны бегу трусцой с завязанными глазами и спиной вперед – по этим самым горам. И, только обеспечив безопасность, стал вместе с Согриным осматривать место предполагаемой засады.

Склон достаточно крутой. Наспех подготовленным албанцам – по сути дела, их и готовить было некому, разве что отставным сержантам вроде Рембо – атаковать его слишком сложно. Маловероятно, чтобы боевики, получив удар отсюда, решились выбить засаду прямым нападением. А если решаться, то это будет для них последняя атака в жизни. Но и, произведя обстрел, самим идти вниз в атаку – все равно что снежным комом с горы катиться. Поэтому решили спрятать «под землю» только треть «команды». Самых лучших стрелков, чтобы могли без промаха отстреливать в первую очередь американцев – только по ногам, а потом и ближних к машинам боевиков – этих в головы. Дистанция для ведения такой именно прицельной стрельбы идеальная. С авангардом и арьергардом предстояло разобраться другим. Слава сразу выделил людей, которым предстояло занять позицию на склоне. Другие, как заведено в «команде», в рытье окопов должны помогать, чтобы сэкономить время и силы.

Подошел Сохно, в руках грязная лопатка. Время не терял...

– Успеем сделать?

– Это как посмотреть... Мы же не знаем точно, когда они появятся. С одной стороны, времени нет... С другой стороны – куда денешься... Надо успеть! Лучше всего – по Чечне еще знаю – под корнями копать. Но здесь деревьев на всех не напасешься – бог пожалел. Многим придется под камни, как червям, забираться. И сразу выгребную землю так раскидывать, чтобы не видно было, если какой хрен раньше времени объявится.

Он говорил умышленно в микрофон каски, чтобы слышали все. Делился опытом. Работа закипела. В основном каждый окоп копали по двое, по трое. И сам Макаров, и Согрин со своей группой работали лопатками наравне со всеми. Маленький перерыв сделали, когда подошла группа проводников с новоприбывшими. Приветствие было чисто деловым. И сразу к делу. Макаров не забыл обещания – сгонял Хаймлета снять одежду с убитых чеченцев. Тарханов, Иващенко и Яблочкин надевали окровавленные камуфляжные мундиры спокойно. Они к крови привычны, как любитель кошек к царапинам. Валомбрез долго сомневался и морщился. Слава даже прикрикнул на него по-французски галантно:

– Быстрее, мать твою!

И тут же сунул лопатку в руки.

Быстрее всех справился со своей задачей Сохно, хотя работал в одиночестве. Окоп у него получился сидячий. С одной стороны забираешься под камень, в отверстие с другой стороны выставляешь ствол. И издали, с дороги, невозможно разобрать, что здесь кто-то потрудился над созданием укрепления.

– Гудрон-бабай, – позвал он Хаймлета. – Куда ты, пушкинское отродье, ноги в таком окопчике прятать будешь. Сам-то, пожалуй, поместишься. А ноги снаружи оставишь. Так?

Хаймлет сверкнул зубами и посмотрел на свои длинные ноги.

– А здесь не я, здесь напарник сидеть будет. Он того... – показал рукой рост. – Он поместится.

Хаймлету очень нравилась новая кличка, хотя он и не знал, что она означает. А Сохно пошел по склону дальше. Проверять выполнение наряда, как главный специалист по рытью нор. В нескольких местах он терпеливо выравнивал и исправлял чужую работу, объясняя, почему делает так, а не иначе. А больше всего придирался к маскировке. Окоп должен быть незаметен. Иначе все дело насмарку.

– Первый, как слышишь? Я Левый.

– Я Первый. Слышу нормально. Как дела?

– Минеры возвращаться не собираются. Они на плато. Сейчас перетаскивают чеченцев вниз. Обыскивают карманы и, издали похоже, сильно на нас матерятся. У них переговорное устройство. Связались со своими. Думаю, затребовали транспорт для вывоза тел. Будьте готовы, может пройти машина.

– Понял. Продолжайте наблюдение. Правый! Как слышишь?

– Я Правый. Нормально, командир. У нас пока тишина. Здешняя компания лес по склонам минами выложила, как площадь брусчаткой. Самим им не пройти. Мне интересно, в охранении они будут или другие?

– Какая разница?

– Если другие, то хорошо бы их туда и загнать.

– Посмотрим. Лучше их туда и не допустить. За дорогой внимательно смотри.

– Понял. Дорога у нас – объект номер один.

Начали медленно сгущаться сумерки. А подготовка еще не закончена. Основной группе «теней» задача выпала самая сложная. Им предстояло за короткое время преодолеть довольно сложный спуск с соседней горы, в стороне от дороги. Эту гору проверять никто не будет. Слишком далеко. Но укрыться там возможность есть. А после спуска на скорости пролететь по невысокому перевалу. И умудриться попасть на дорогу именно в тот момент, когда там только пройдет колонна.

Слава посмотрел на часы.

– Пятьдесят человек. Проводим эксперимент.

И назначил испытателей. «Тени» под командованием Юрьева, с полной экипировкой, молча направились вниз по склону, а затем вверх, на соседнюю гору, почти до самой середины подъема, где деревья и кусты скрывали их достаточно хорошо. Но шли они медленно, высматривая, вымеряя спуск, который им предстояло совершить предположительно в темноте и на максимально возможной скорости. Ставили растяжки из веревок, чтобы в самом опасном месте с помощью этих растяжек затормозить бег и свернуть в сторону. Оставили внизу или на половине дороги кое-что из вещей – рюкзаки, камуфлированные бушлаты, подсумки с запасными обоймами и гранатами, кое-кто даже бронежилеты. Они готовились работать так, как было бы им удобно. А для каждого это удобство свое. Прикидывали, будет ли выигрыш во времени, если оставить бронежилет внизу. Ведь на бегу его надевать не слишком удобно. Тем более что дальнейший бег будет идти уже в гору. Но каждый поступал по-своему.

– Готовы? – спросил Слава.

– Готовы, – ответил Юрьев.

– Первый, как слышите? Я Правый.

– Слышу нормально. Что у тебя?

– Два грузовика на дороге. Похоже, похоронная команда. Двигаются быстро в вашу сторону.

– Всем замаскироваться.

И пяти минут не прошло, как грузовики пропылили мимо. Кузовы крыты брезентом, и кто там внутри – не видно.

– Юрьев. Вперед! – Слава дал команду и засек по часам время.

Это была не тренировка. Это был расчет, чтобы потом дать Юрьеву команду строго в нужный момент. И тогда Юрьев появится на участке боя как раз, когда начнется основная заварушка.

– Левый. Я Первый. Как слышите?

– Я Левый. Слышу хорошо.

– Что там у вас?

– Грузовики приближаются.

– Пусть грузят. Как только двинутся в обратный путь, сообщи. Мне нужно вычислить время.

– Понял. Продолжаю наблюдение.

– Правый. Я Первый. Что у тебя?

– Минеры грузятся на свою машину. Собираются уезжать. Считаю людей.

– Внимательно смотри. Чтобы не оставили пикет.

– Все убывают. Командир разговаривает с кем-то по связи. Докладывает. Все. Поехали.

– Продолжай наблюдение.

Теперь самая сложная задача. И выполнить ее надо, пока не стемнело. Делом занялись Яблочкин и Сохно. Поскольку свои мины кончились в операции против чеченцев, решено было разминировать участок леса, только что обработанный косоварами, и использовать эти мины в своих целях. К счастью, косовары устанавливали и противопехотные, и противотанковые мины. Очевидно, просто вынуждены были использовать весь подручный материал за неимением времени на подвоз другого. Майор и старший лейтенант работали быстро. Десять противотанковых мин вытащили и замаскировали в камнях у дороги. Взрыватели Сохно положил вообще в стороне, от греха подальше.

– Первый! Как слышите? Я Правый.

– Я Первый. Слышу нормально. Как дела?

– Очень медленно по дороге движутся два бронетранспортера. Осматривают дорогу и склоны в ПНВ. Я полагаю, это дозор. Очень медленно движутся. Осмотр тщательный.

– Всем внимание. Полная маскировка! Наблюдение не вести. Кто высунется, сам нос отстрелю!

Потянулись минуты ожидания. Только через полчаса, когда глаза до слез устали всматриваться в темноту, появились два бронетранспортера М-2 «бредли» с потушенными фарами. Они – громадные, неуклюжие в сравнении с российскими подвижными бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты, выползли из-за поворота угрюмыми ископаемыми броненосцами. Неторопливо, методично давили гусеницами утрамбованную колею. Все медленное действо напоминало какой-то из американских фильмов о нашествии инопланетян на Землю. Люки «бредли» откинуты, над каждым – только голова и локти человека. К глазам прижат бинокль с ПНВ. На башне медленно вращается бортовой ПНВ. Осмотр действительно тщательный. Настолько тщательный, что сомнение закралось – не умеют албанцы так основательно воевать. Вполне возможно, экипажами БТРов командуют американцы.

– Первый. Как слышите? Я Левый.

Славе, сидящему в маленьком окопчике, даже отвечать не хотелось. Психологически казалось, что люди в бэтээрах не только осматривают окрестности, но и вслушиваются в тишину. Но он отлично знал, что это только кажется. Услышать его никто, кроме своих, не может.

– Я Первый. Что нового?

– Автомобили вышли.

– Понял. Засекаю время.

Бронетранспортеры долго, основательно, как тракторы, проползали участок дороги перед «Командой». Все сошло благополучно. «Тени» знали, что при «взгляде» ПНВ следует укрыться за бруствером. Даже сам Слава рискнул всего несколько раз, выглядывая из своей норы на пару секунд и снова скрываясь.

И только они подошли к выступу скалы, за которой их уже будет не видно, как дорога осветилась, показались грузовики. Встретившиеся остановились. Очевидно, разговаривали. Долго. Делились впечатлениями о разгроме чеченского отряда. Через минуту машины тронулись, но не успели они скрыться за поворотом, как снова пришло сообщение.

– Первый, как слышите? Я Правый.

– Слушаю. Я Первый.

– Колонна. Пять грузовиков «Ивеко». Движется с малой скоростью.

– Понятно. Наблюдай дальше.

Пять грузовиков. Это не более ста пятидесяти человек. А скорее всего меньше. Одна машина должна предназначаться для американцев и их груза. Слава ожидал встретить более сильную охрану. Поскольку танков у сепаратистов нет, даже бронетранспортеры появились, видимо, только-только, они могли выставить защитный кордон только живой силой.

– Ладно. Посмотрим... Посмотрим...