Машина уже стояла у центрального входа.

Вениамин Вениаминович глянул на часы, торопливо спустился по лестнице и укоризненно качнул головой при виде часового у дверей, который тут же виновато закрыл журнал в яркой обложке и вытянулся по стойке «смирно». Перешагивая через две ступени, профессор уже миновал крыльцо и готовился взяться за ручку дверцы машины, когда какая-то женщина схватила его за локоть и остановила таким сильным движением, что с профессора чуть не слетели очки. Он, погруженный в свои мысли и возбужденный телефонным звонком, который и заставил его срочно вызвать машину, сначала растерялся и даже почти испугался, но быстро вспомнил ее. Женщина просто сильно располнела. До такой степени располнела, что и узнать сейчас трудно.

Тогда, полгода назад, она была сухой хворостиной из веника – в состоянии полного нервного истощения. Психосоматическая дистрофия, которую сейчас модно называть СПИДом-2, или еще синдромом хронической усталости. Человек с таким диагнозом не только не в состоянии жить, как все, как все ходить на работу, он не в состоянии даже питаться самостоятельно. Кормить его приходится с ложечки. Человек, когда его укладывают в постель, будет замерзать, но не найдет в себе силы натянуть одеяло на дрожащее тело.

Он поднял эту женщину на ноги. Сумел! А врачи бились с ней почти год, и все было бесполезно.

Вообще-то профессор Вениамин Вениаминович Самойлов не занимается врачебной практикой. Он вообще никогда не был врачом, хотя дополнительно к основному образованию получил еще и медицинское. Он – физик. Но тогда, в случае с этой женщиной, к нему обратились за помощью коллеги из Института судебной психиатрии имени Сербского. Женщина могла дать ценные свидетельские показания по нашумевшему делу о массовом зомбировании людей в одной из сект. И требовалось восстановить ее нервно-мыслительные процессы хотя бы до состояния возможности естественных рефлексов. Да, она была типичным зомби. Сколько их, этих зомби, расплодилось тогда по стране. Сколько их появляется сейчас, каждый день, каждый час...

– Вениамин Вениаминович! – Женщина, казалось, готова обнять и расцеловать его. – Дорогой вы мой, спаситель вы мой... – Она сунула ему в руки громадный букет цветов и пластиковый пакет, в котором легко угадывалась бутылка шампанского, еще какая-то бутылка и большая коробка конфет.

При всей своей занятости профессор вынужден был задержаться. И слова такие слышать, что уж греха таить, приятно, и дело своих рук наглядно лицезреть – тоже важный фактор для любого творческого человека.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, профессор, спасибо вам. У меня все хорошо. Вон, – она кивнула в сторону, – моя мама... Мы с ней приехали. Она хочет вас поблагодарить.

Приблизилась пожилая женщина. Она тоже стала что-то говорить. Но слова, даже если это слова благодарности, и даже особенно, если это слова благодарности, всю информацию несут в первом предложении. Остальное уже ненужное.

– Я рад был вас увидеть в хорошей форме, – сказал Вениамин Вениаминович. – А сейчас, извините, у меня срочная и очень важная встреча. Я спешу. Извините. – Он отеческим движением потрепал женщину по плечу, улыбнулся ее матери и сел в машину.

– На Хорошевку, в управление, – сказал водителю и откинулся на спинку сиденья.

Встреча с пациенткой не отвлекла его мысли от сегодняшней встречи. Данные, что в Югославии американцы использовали психотронное оружие, принесли еще вчера. И, судя по результатам, а Вениамин Вениаминович мог судить, как специалист, был применен очень мощный генератор. Полковник Стариков, с которым профессор Самойлов сотрудничал, давно уже обещает выслать группу на место события, которое ожидали, по данным ГРУ, уже второй месяц. Вениамин Вениаминович постоянно торопит полковника, но вот только сегодня позвонили и сказали, что группа собрана. С ней профессор и должен встретиться.

Постоянного пропуска в управление он не имел, хотя и числился официально начальником лаборатории психоэнергетики при ГРУ. И потому пришлось опять ждать, пока выпишут уже заказанный пропуск. Ладно хоть не требуют сопровождающего, чтобы пройти через здание, как это было раньше. Такое отношение к себе профессора несколько обижало, но в целом он был выше мелочных недоразумений и понимал, что ему, заходящему в Службу один раз в два-три месяца, постоянный пропуск и не обязателен. Тем более что сам он посещать это заведение никогда не стремился, приезжал только в случае необходимости.

Стариков встретил профессора в дверях отдела и сразу провел в кабинет к генералу Костомарову. С генералом Самойлов раньше не встречался, только недавно, перед обсуждением возможности совместной работы, познакомился. Тогда Владимир Андреевич произвел приятное впечатление своей вдумчивостью, стремлением уяснить мелкие детали, которые могут сыграть при каких-то обстоятельствах важную роль.

– Профессор Самойлов – наша основная голова, – генерал представил пришедшего.

Профессор поздоровался за руку и с самим генералом, и с тремя людьми, сидящими за длинным приставным столом. Двое из них были в десантной форме – смуглый старший лейтенант и очень хмурый чернявый капитан. Третий, с угрюмым взглядом и седым ежиком коротких волос, одет в гражданское, но офицерская выправка в нем чувствуется. Вениамин Вениаминович отметил это сразу и сразу выделил человека в гражданском среди других. Тот производил впечатление в первую очередь умным сосредоточенным взглядом.

Представилась и группа:

– Майор Тарханов.

– Капитан Иващенко.

– Старший лейтенант Яблочкин.

Сели на свои места.

– Приступим сразу к делу, профессор, – начал полковник Стариков, – потому что времени у нас мало.

Генерал кивнул. Кивнул и профессор.

– У меня тоже. С чего будем начинать? – Самойлов занял место у стены, чтобы видеть и оценить всех по внешнему впечатлению. Хотя он в делах разведки и дилетант, но, по сути дела, в данной операции является основным лицом, заказчиком программы, грубо говоря. И ему очень хотелось бы знать, насколько можно положиться на отправляемых с заданием офицеров. Он предполагал, что успех операции зависит не только от боевых качеств разведчиков, но и во многом от их интеллекта.

– С самого начала, если можно, – предложил полковник. – Товарищи офицеры почти не в курсе вопроса.

– С самого начала – это непозволительно долго. Я только перескажу суть. – Вениамин Вениаминович сухо улыбнулся, положил на стол перед собой кожаную папку и похлопал по ней рукой, словно давал понять, что там у него содержится большое количество материалов по теме. На самом деле в папке не было и быть не могло документов, многие из которых носили гриф «особой важности», то есть более высокий, чем «совершенно секретно».

– Уже много лет во всех без исключения технологически развитых странах ведутся изыскания по созданию психотронного оружия. Могу вас успокоить – у нас в том числе. В последние годы, правда, появилось много препятствий, но работы тем не менее со скрипом движутся. Существует несколько направлений в этих изысканиях. Мы не будем касаться всех, остановимся только на том, по которому вам и предстоит работать. Это – инфразвуковые генераторы.

Но предварительно хотелось бы объяснить суть вопроса. Отдельные части человеческого тела – печень, почки, легкие, сердце, мозг – это, с точки зрения физики звука, не что иное, как обыкновенные резонаторы, восприимчивые к звуковым колебаниям различной частоты. Так, скажем, сердце настроено на частоту порядка 6 герц, глаза – от 40 до 100 герц, вестибулярный аппарат – от 0,5 до 1,3 герц и так далее. Солдат вражеской армии, оказавшись в зоне действия инфразвукового генератора, попадает под его воздействие. Отдельные части организма начинают активно резонировать, и солдат ощущает при этом различные неприятные или же болевые ощущения. При определенной настройке генератора можно заставить вражескую армию бегом бежать не в атаку, а в туалет – всех схватит понос. Или же начнутся массовые сердечные приступы, или все потеряют зрение, или произойдет еще что-то подобное. Как люди военные, вы представляете последствия такого воздействия на армию.

За всех кивнул майор Тарханов.

– Поражение...

– Почти... – продолжил профессор. – Беда только в том, что трудно создать генераторы, которые смогли бы иметь достаточную мощность, чтобы охватить большую группу. Потому что воздействием на одного или нескольких солдат невозможно решить судьбу наступления.

Специалисты почти во всех странах пришли к одинаковому выводу – по целому ряду параметров гораздо целесообразнее использовать колебания малой мощности, которые не способны нести значительные разрушительные действия для человеческого организма, но тоже действуют весьма своеобразно.

Профессор замолчал, оглядывая слушателей, ожидая вопросов. Но офицеры ждали продолжения.

– Я понятно объясняю?

– Понятно, – ответил Тарханов. – Слухи об этом до нас тоже доходили. Но чтобы нам сориентироваться, чтобы лучше понять, я думаю, вопросы мы будем задавать потом.

– Хорошо. Я продолжаю. Колебания малой мощности при определенной настройке вызывают у людей безотчетное и не контролируемое сознанием чувство страха. Иногда даже переходящее в панику. Особенно это действенно, когда колебания направлены на толпу. Или просто на большое скопление людей. Скажем, на наступающую воинскую часть.

– Почему именно на толпу? – спросил капитан.

– Потому что у толпы имеется – как бы вам поточнее выразить мысль? – общее сознание, стадный, что ли, инстинкт. Толпа – это тоже единый организм, и ему свойственно все то, что свойственно одному человеку, только в прогрессии. Если в толпе испугается один, то он способен этим страхом заразить остальных. Так и возникает классическая паника.

Причем внешне действие психотронных генераторов никак не выражается. Человеческое ухо не слышит инфразвук. И потому страх кажется неестественным. Людям свойственно приписывать это нехорошему предчувствию, еще чему-то.

Вот основные принципы работы инфразвукового генератора. Это все мое вступление. Теперь основная часть. По имеющимся у нас данным, американцы из сил НАТО, которые квартируются в Македонии, не поставив в известность даже своих собратьев по блоку, готовились провести испытание такого оружия в Югославии. И совсем недавно пришло известие, что первое испытание было проведено. Судя по всему, результат превзошел все ожидания. Мало того, насколько я могу судить в соответствии со своими познаниями в этой области, оружие было применено значительной силы. Что потребовало и значительных энергозатрат. Мы к таким разработкам пока даже не приблизились. Это не может не вызвать беспокойства. И у меня, и, думаю, у вас тоже. Вот теперь все! Я жду ваших вопросов.

– Существуют ли средства защиты? – спросил Тарханов.

– Существуют. Встречное направление инфразвука. Но тогда в зоне столкновения могут произойти сильнейшие резонансные колебания. И я просто не завидую тому, кто окажется в этой зоне. Там даже землетрясение может произойти. Или возникнуть цунами...

– А индивидуальные средства?

– Нет. Пока – нет. Но индивидуальные средства защиты – это как раз и есть та тема, над которой я работаю. И именно для разработки этих средств мне необходимо иметь максимум данных о работе американцев.

– Но можно же спрятаться в танк, в бетонный бункер, наконец. Ведь современные бункеры способны защитить даже от радиации.

– От радиации – да. Но инфразвук имеет способность проникать и сквозь броню, и сквозь бетон.

– Но что-то может его сдерживать?

Профессор несколько секунд помолчал.

– Ветер. Пока – только ветер служит какой-то защитой. Частично уносит звук. Но вы представляете, какие нужны вентиляторы, чтобы этот звук повернуть в обратную сторону? Это просто нереально.

– Меня интересует более конкретная постановка задачи, – сказал Тарханов. – Что мы должны искать?

– Все, что относится к новому оружию. Все, что сможете. Данные, вплоть до сплетен... Фотографии... Внешнее описание... Рассказы очевидцев... Люди, обслуживающие генераторы... Конструкторы оружия... Сами генераторы – в идеале... Короче – все...

– Широкая сфера деятельности, – усмехнулся старший лейтенант.

– Об остальном, товарищи офицеры, мы поговорим отдельно, – поднялся полковник Стариков. – Профессор человек сильно занятой, и, если не будет вопросов по существу, мы отпустим гостя.

– Последний вопрос, – Тарханов тоже встал. – Какие могут быть последствия применения такого оружия?

– Все зависит от индивидуума. Одноразовое применение практически не даст значительного влияния на нервную систему. Длительное и многократное воздействие может привести к плачевным результатам. Вплоть до разрушения всей нервной системы человека.

Профессор уехал. Полковник Стариков проводил его до лестницы и вернулся в кабинет.

Генерал молча набивал трубку, повернувшись по привычке лицом к окну. Говорил что-то Тарханов, но при полковнике замолчал. Словно жаловался только что.

Полковник это заметил. Естественно, это ему не понравилось, но он постарался не подать виду.

– Теперь обсудим ваши действия в период операции, – предложил он.

– Я только что говорил товарищу генералу, – Тарханов оставался вежлив и зол, каким показался полковнику сразу по приезде в управление, – что по всем нормативам группе требуется на подготовку два месяца.

– Что будет через два месяца – это одному богу известно, – усмехнулся Стариков. – Я уважаю существующие нормативы, но в настоящее время обстановка складывается так, что приступать к выполнению задачи следует немедленно.

– Полковник, – спросил старший лейтенант, – вы хоть раз пробовали сырое сердце леопарда? – Он помолчал после своей красивой и непонятной фразы и расшифровал: – Я имею в виду – ходили в боевой обстановке во вражеский тыл?

Тарханов посмотрел на Яблочкина с симпатией. Парень молодой и с характером, и высокие штабные чины не слишком его стесняют.

– Это не имеет никакого для вас значения.

– Для нас имеет значение другое, – тяжелым голосом поддержал товарищей и капитан. – Как я могу идти на боевое задание, когда я впервые сегодня вижу командира группы. Я не буду говорить о психологической совместимости, без которой операция обречена на провал. Я о другом. Если бы вы знали работу спецназовцев, то, без сомнения, поняли бы меня. Люди должны притереться, должны чувствовать друг друга в темноте, должны слышать друг друга, когда не произносится ни звука. Знаете ли вы, что это такое? – вот что спросил у вас старший лейтенант Яблочкин. Вы этого не знаете. Как же вы берете на себя смелость планировать операцию, если совершенно не знакомы со спецификой диверсионной работы?

Полковник опешил. Он не привык, чтобы младшие по званию так напористо отчитывали его. Не просто высказывали свои пожелания, а прямо и открыто высказывали ему свое недоверие.

– Товарищи офицеры, мне кажется, вы забываете, что служите в армии.

– Они правильно говорят... – генерал повернулся от окна и пустил перед собой целое облако темного слоистого дыма. – И я не раз говорил то же самое – работу спецназа следует знать, прежде чем планировать операцию. Ты, полковник, просто не справился с задачей. И я не продумал, хотя следовало бы.

– Каждый член группы, – продолжил Тарханов, – обязательно должен пройти тестирование по физическим и психологическим нормативам. У меня нет сомнения в членах группы. Но я не могу поручиться за себя. Нужно время, чтобы приобрести необходимую кондицию. Хорош будет командир, которого подчиненные во время марш-броска потащат на себе.

– Я еще раз повторяю, – Стариков начал злиться. – Вы забываете, что в армии существует субординация. И выполнение приказа командования не обсуждается.

– Вот-вот, – генерал решительно сел в кресло и пододвинул к себе красный телефонный аппарат без номерного диска. – Я говорю то же самое. Приказ! Полковник Стариков, я отстраняю вас от руководства операцией. Вы просто не справились и с самого начала поставили выполнение под угрозу.

Стариков опешил:

– Я... Я напишу рапорт.

– Обязательно. Как и положено в армии – по инстанции. То есть на мое имя. А я уже посмотрю, что с ним делать.

Владимир Андреевич снял трубку. На другом конце провода ответили не сразу. Длинные гудки слышны были в кабинете всем.

– Петр Григорьевич, – наконец сказал генерал, услышав ответ, – принять меня сейчас можешь? Осложнения... Да, дело срочное. Я отстранил Старикова. Сам буду вести. Есть. Поднимаюсь.

– Полковник Стариков, – сказал он строго, по-командному. – Подготовьте все документы по операции для передачи мне. Не забудьте заполнить опись. Я к начальнику управления.

– Есть, – ответил полковник.

Он сильно покраснел и спросил, как и полагается по уставу:

– Разрешите идти?

Владимир Андреевич просто махнул рукой, отпуская. И добавил, обращаясь к спецназовцам:

– А вы меня дожидайтесь. Анекдоты пока потравите. Чтобы не скучать....

Генерал отсутствовал около часа. Он вернулся в кабинет потный, раскрасневшийся, но улыбающийся и довольный.

– Мне пришлось из-за вас, парни, выдержать сейчас «битву на Курской дуге». Это когда танком таранят танк. Не доводилось такое лицезреть? Мне вообще-то тоже... А вот сейчас умудрился поучаствовать.

Он сел и раскурил трубку. Офицеры группы молча ждали продолжения рассказа. С генералом они чувствовали себя свободнее, чем с полковником. Как-никак, а генерал сам бывший спецназовец.

– Я начальнику управления все выложил, привел аргументы, вдруг – звонят из Генштаба. Управление кадров. Полковник наш уже успел сообщить покровителям, настучал, что его сильно обижают. И понеслась душа в рай... Боюсь, что я начальнику плохую услугу оказал. Долго он доказывал, что Стариков профессионально непригоден к должности. Потом кончилось тем, что он пригрозил к начальнику Генштаба на прием с этим вопросом пойти. А Квашнин мужик суровый. Он сам повоевал и за воевавших всегда горой встанет. Короче, принял я всю операцию на себя. Значит, будем работать.

– Сроки? – коротко спросил Тарханов.

– Сроки менять нельзя. Я, конечно, понимаю вас. Но и вы тоже поймите, что обстановка в Югославии сейчас боевая. Оттягивать операцию нельзя ни на один день. К тому же, Артем Петрович, за тобой остается идейное руководство операцией. В Югославии к вам подключится «Команда теней» – отряд спецназа ихней разведки. Капитан Славко Макараджич обещал мне помощь. Никто его не знал по старым временам?

– Макараджича? – спросил Иващенко удивленно.

– Макарова. Капитан Вячеслав Макаров. Наш. В спецназе с семьдесят второго года. В Афгане пропал без вести, совершил после этого кругосветное путешествие и где только не повоевал. Не слышали?

– Кажется, помню по Афгану... – сказал Тарханов. – Такой квадратный – в ширину, как в высоту. Метр восемьдесят примерно на метр восемьдесят...

Все засмеялись.

– Если и не знакомы, там познакомитесь. А теперь шутки в сторону. Начинаем работать. Полетите завтра или послезавтра ночью с самолетом МЧС. Гуманитарную помощь повезете албанцам.

– Есть вылететь, – сказал Артем. – Только лучше бы проникать туда по отдельности.

– Обсудим. Предлагай варианты. Кстати, до вашего вылета будет подготовлен приказ о восстановлении тебя в должности. И о присвоении очередного звания, – вроде бы между делом сказал Владимир Андреевич.

Тарханов внешне никак не показал своего отношения к сообщению. Он уже был целиком настроен на «вычесывание блох», как называли разведчики на своем жаргоне обсуждение планов и различную интерпретацию каждого возможного события.