На всякий случай мы все же рассредоточились по двору, чтобы иметь возможность держать под контролем все въезжающие во двор с разных сторон транспортные средства. Хорошо, что пистолет-пулеметы «ПП-2000» имеют такой хороший глушитель. Никто в стороне, на улице или в соседних дворах, не догадался о произошедшем здесь кровопролитном бое с активным применением огнестрельного оружия. Если бы стреляли из обычного оружия, наверняка уже прибыла бы целая толпа ментов, поскольку этот пригород Грозного давно считается чиновничье-элитным.

Пока не прибыл полковник Дакашев, я снова вытащил мобильник и позвонил полковнику Переславцеву для доклада и консультации. И для получения совета, естественно.

– Здравия желаю, товарищ полковник. Успели выспаться? Если нет, сейчас разбужу… – почти пригрозил я.

– Я, Паша, в курсе твоих событий. Только что прочитал распечатку твоего разговора с полковником Дакашевым. И перевод рассказа его жены.

– Именно по этому поводу я и хотел задать вопрос. Мой телефон прослушивается?

– Прослушивается. Я же предупреждал.

– А при прослушивании с вашей стороны определяется посторонняя прослушка?

– Обязательно. Я понял твой вопрос. Нет, тебя не прослушивают. И полковника Дакашева не прослушивают. Ты озабочен тем, как узнали о твоем приезде?

– Так точно.

– И мы тут тоже этой ситуацией озабочены. Тоже ломаем голову, но ответа пока нет. Судя по поведению самого Абали Беслановича – а о нем мы можем судить по его разговорам, – для него это тоже сюрприз. Попали вы в переплет. Встреться с Дакашевым. Вместе вам легче прояснить ситуацию.

– Розов действует?

– В том-то и дело, что Артур Юрьевич еще ничего не знает об этих событиях. И ФСБ ничего об этом не знает. Мы контролируем мобильники Розова и Саламбекова.

– А это кто?

– Опер из республиканского ФСБ. Он руководил захватом твоей группы в первый раз, сейчас занимается твоим розыском, вместе с Артуром Юрьевичем, хотя идут они по разному следу. Артур Юрьевич надеется на Майрбекова. Саламбеков на Майрбекова тоже надеется, но разыскивает тебя по другой причине. Он уверен, что ты взорвал машину с сотрудниками ФСБ. Я тебе об этом говорил. Считает твои действия местью, и за себя беспокоится. И, исходя из своих понятий о мести, переживает за свою семью. У подполковника молодая красавица жена, беременная первым ребенком. За нее боится. Первая жена у него умерла два года назад, дети уже живут самостоятельно, взрослые. За них Фуртанбек Хаджибекарович не переживает, они за себя постоять в состоянии. А за молодую жену боится. Предупреждает ее по телефону о сложности положения и просит никому дверь не открывать, даже если от него приедут. Если от него кто-то приедет, то он предупредит. Это, кстати, говорит о том, что он собирается куда-то отправить молодую жену с городской квартиры. Подумай, если понадобится, можно будет использовать ситуацию.

– Если случай представится.

– Мы отследим ее местонахождение со спутника. Я тебе сообщу.

– Все, Антон Павлович. Ворота открываются.

– До связи.

Кажется, полковник Дакашев не зря назывался заместителем министра внутренних дел по боевой подготовке личного состава. Он сразу оценил наше расположение «веером», когда мы полностью взяли под контроль въезд во двор. И на пистолет-пулеметы взгляд бросил.

– Рисковые вы ребята… Оружие с собой везли?

– Обижаете, товарищ полковник. В вашем доме вооружились, – скромно ответил я. – Хорошие штуки. У этих бандитов вкус в выборе оружия есть.

– Да, штука хорошая. Мы опробовали их, отлично себя показывают. Где Камсари?

– В доме.

– Извините, Павел Валентинович. Сами понимаете, ситуация… Я с женой поговорю, потом с вами, – и он заспешил к крыльцу.

Из машины сопровождения вышли водитель и четыре охранника. Вышел и водитель из машины полковника. На нас посмотрели косо. Около крыльца остановились, рассматривая тела убитых, стали снимать бронежилеты и обыскивать карманы.

Вадим с Вальтером военное дело знали хорошо, и потому остались на своих позициях, а я подошел к охранникам. К моему удивлению, мне показалось, что охрана у полковника милиции вовсе не из ментов. Конечно, я мог и ошибиться; тем не менее, такое впечатление сложилось хотя бы по тому, как непрофессионально они осматривали трупы. Они даже деньги, которые вынимали из карманов вместе с документами, сложили отдельной кучкой на ступеньке крыльца и придавили тремя стреляными гильзами, чтобы легкий ветерок купюры не унес.

Я протянул руку и поднял лежащую рядом стопку документов.

– Внутри дома дополнение к этим есть. Полюбопытствуйте. Глядишь, знакомых встретите…

Они глянули на меня без выражения, и двое двинулись внутрь дома. Водитель из машины сопровождения и водитель машины полковника остались на крыльце. Я стал просматривать документы. Два паспорта оказались старого, еще советского образца, с серпасто-молоткастым гербом. Даже я знал, что такие паспорта имеют чаще всего бандиты, живущие в лесу. А те, кто перебрался в город, бандиты они или не бандиты – если такие есть среди мирного населения Чечни, – паспорта давно уже сменили. Больше всего я хотел, чтобы у убитых не было удостоверений офицеров ФСБ. И быстро успокоился. У этих четверых, к счастью, удостоверений не нашлось. Значит, прослушивание, осуществляемое управлением космической разведки ГРУ, не обманывает заказчиков в своих утверждениях. Старший следователь по особо важным делам Розов, действительно, не имеет к засаде никакого отношения. Да и силы ФСБ, как мне думается, выставили бы более профессиональные, и в большем количестве, с двойной, а то и с тройной подстраховкой. И мы не смогли бы выпутаться из сложного положения настолько удачно. Подготовленный офицер любого спецназа в состоянии оказать достойное сопротивление. И не всегда при столкновении удается выйти из него без потерь. Даже менты – и те, при всем своем неумении, что-то тоже могут, о чем говорит факт недавнего ранения старшего прапорщика Вальтера Хоста. А уж о бойцах спецназа ФСБ и говорить не приходится. Тогда кто же это? В Чечне надеяться только на одни данные паспорта невозможно. Здесь проверка требуется более основательная.

Из дома вынесли остальных, попавших к нам, грубо говоря, под горячую руку, в том числе и красивую лже-Камсари, которая сразу вызвала своим присутствием всеобщее внимание и оживление. Впрочем, причину оживления мы понять не могли, поскольку обсуждение шло на чеченском языке, но, кажется, женщину узнали даже несмотря на то, что голова на свернутой шее не держалась. Я заметил, что охранники стали коситься на нас сильнее, но взгляд уже был не тот, что прежде. Прежде он был просто настороженным, временами бесстрастным, временами – как это свойственно практически всем чеченцам – высокомерным. Теперь во взгляде появилось уважение. Они уже и слышали, и сообразили, что мы были безоружными, и сумели опять навалить кучу трупов из вооруженных и непьяных людей. Для нас это, в общем-то, нормальный результат после выполнения боевой задачи. Им же это кажется чем-то выходящим за грань возможного. Вооруженные чеченцы считают себя непревзойденными воинами. Когда они видят, что кто-то побеждает других лучше, чем это смогли бы сделать они, это горцев слегка удивляет. Они, в самом деле, неплохие воины. Но должны же понимать, что против подготовленных профессионалов воевать им не по силам.

– Вас туда зовут, – сказал один из охранников, выходя из дома, и остался у двери, дожидаясь нас, чтобы проводить.

По возрасту и по манере поведения, по отдельным резким командам, что он отдавал другим, этот охранник казался старшим. Да и лицом обладал не глупым; в глазах, в отличие от других, просматривается интеллект.

Я сделал знак рукой, подождал, когда подойдут старший лейтенант со старшим прапорщиком и снова первым вошел в дом. Правда, руку уже не держал у пояса, потому что нападать на нас в доме больше было некому. Охранник, что нас позвал, шел впереди, указывая дорогу, которую мы уже знали. В той же большой комнате, где нас планировала принимать лже-Камсари, Абали Бесланович с задумчивым видом сидел в мягком кресле, сомкнув пальцы рук перед грудью, и кусал губу. Настоящей Камсари видно не было, но где-то в стороне кухни что-то изредка гремело и шумело. Значит, она там.

Я сразу положил на столик перед полковником документы убитых. Другие документы лежали здесь же. Должно быть, охранники принесли.

Абали Бесланович показал охраннику на документы:

– Хамзат, пробей-ка по базе. Что будет, сразу доложи. И пришли кого-нибудь сюда. Не для охраны. На случай, если послать по делу. Мусу пришли, он сообразительный…

Охранник, забрав документы, ушел.

– Что скажете, товарищ полковник? – спросил я сразу, поскольку вопрос меня интересовал пока только один. Он не мог не интересовать, потому что без блокирования утечки информации мы все вместе с полковником Дакашевым были под угрозой нападения.

Он тоже это понимал.

– Думаю.

– Кто знал, что мы приезжаем?

– Об этом и думаю. Пока могу предположить только одно: мой телефон прослушивается, и все стало следствием этой прослушки. Возможно, прослушивался ваш телефон. Но тогда вас могли бы и по дороге перехватить, не устраивая нападения на мой дом. Это нападение и серьезно, и опасно. А они устроили. Скорее всего, прослушивали мой мобильник.

– Он не прослушивается. Точно так же, как и мой. Вернее, – я попытался смягчить ситуацию, которая могла бы полковнику не понравиться, – мой номер как раз прослушивается управлением космической разведки ГРУ. И проверяется на предмет прослушивания другой стороной. При этом, если я кому-то звоню, спутник автоматически проверяет и телефон моего собеседника. Ваш телефон не прослушивается, – повторил я. – Это я могу сказать твердо.

Абали Бесланович поднял на меня взгляд и долго смотрел, не мигая, но смотрел словно бы сквозь меня.

– Есть еще один вариант… Правда, он мне очень не нравится. Он касается человека, с которым я почти сдружился. Мой водитель. Он слышал наш с вами разговор. Я называл вас по имени-отчеству. И вообще разговор был без всякой кодировки, открытый. Он мог догадаться. Кроме того, еще один нюанс…

– Что?

– Камсари ему очень доверяла. Она, кажется, рассказывала, как вы меня спасли.

– Это следует проверить, – согласился я. – Можно его пригласить? Он там стоит, – показал я в сторону крыльца.

Как раз в комнату зашел еще один охранник. Судя по тому, что он ни о чем не докладывал, а ждал приказаний, можно было предположить, что это и есть Муса, которого Абали Бесланович просил прислать.

– Позови Джабраила, – распорядился полковник. – И сам возвращайся с ним. И будь ко всему готов. Ко всему… Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Муса. – Это он?

– Предполагаю, что он. Посмотрим, что скажет.

Муса в знак осуждения покачал головой. Предателей никто не любит.

– А вы присаживайтесь, – продолжил Дакашев. – Места всем хватит.

Но я, вопреки его предложению, сесть решил только сам и сделал короткий жест пальцами, после которого старший прапорщик со старшим лейтенантом поняли меня без слов и встали по разные стороны от двери. Классическая блокировка на все случаи жизни.

В этот момент с подносом в руках вошла Камсари. Принесла чай, конфеты, мед перемешанный с грецкими орехами, и фрукты. Поднос поставила на столик, где раньше лежали документы, улыбнулась кротко, как восточная женщина, удивляя меня своим самообладанием и мужеством. После пережитого у другой случился бы нервный припадок, и посуда из рук бы валилась. А она чувствует себя нормально. Поднос поставила аккуратно, без дрожи в руках, и тут же ушла. И в мужские дела предпочла не вмешиваться, и вопросов задавать не стала.

Мы ждали.

Шаги по коридору прозвучали четко и звонко. Вадим с Вальтером приготовились…

Но вошел охранник, которого посылали за водителем.

– Что? – спросил полковник.

Охранник выглядел несколько растерянно.

– Джабраил пять минут назад в гараж пошел, Абали Бесланович, но там его нет. Его ищут.

– Ищите, если найдете. Не найдете – поезжайте вдвоем к нему домой. Знаете где? Пешком пять минут. Но вы – поезжайте, чтобы заметно со стороны не было. Приведите. И не церемониться с ним…

– Понял, – охранник торопливо вышел.

– Джабраил слышал разговор, – вслух размышлял Дакашев. – У него жена, если я не ошибаюсь, родом из-под Киров-Юрта. Да, это возможный вариант… Настоящее дежавю…

– Было такое? – спросил я.

– Похожее… Когда вы, Павел Валентинович, меня спасли. Меня тоже водитель подставил, и тоже по родственным связям. А тут дежавю по всем направлениям началось. Первое, вы вернулись. Второе – Ваха-Взрыватель снова о себе заявил. Два года не слышно его было – и опять появился.

– Это мы уже слышали еще в Москве. Тут, кстати, кое-кто пытается этот взрыв нам приписать, – улыбнулся я.

– Слышал и я эти глупости. К следствию я, естественно, отношения не имею, не мое это дело… Но на оперативки я тоже хожу и уши имею да и сводки читаю. Насколько я понимаю, вас тогда еще вообще в Чечне не было.

– Еще не было, – согласился я.

В коридоре снова послышались шаги. Возвращался охранник, но уже другой.

– Абали Бесланович, я послал Мусу и Завгата домой к Джабраилу. Мы пытались звонить ему, мобильник молчит. Не заблокирован, просто он сам отвечать не хочет. Или потерял его, или оставил где-то, откуда звонка не слышно. Не знаю…

– Будем ждать, когда вернутся, – решил полковник.

– Можно поискать, – предложил я. – Какой номер мобильника?

Охранник, медленно поковырявшись в памяти, назвал номер.

– Вальтер! – позвал я.

Вальтер снял с плеча сумку с ноутбуком и сел за стол. Разворачивание системы много времени не заняло. Старший прапорщик ввел в систему номер. Поиск объекта сразу с нескольких спутников одновременно занял времени еще меньше.

Вальтер объяснил:

– Это спутниковая карта в режиме реального времени. Здесь ни населенные пункты не обозначены, ни улицы, ни направления. Сейчас я на простую карту переведу…

– Не нужно, – сказал Дакашев. – Я и так вижу. Встречался со спутниковыми картами. Джабраил уезжает из города. Бежит от ответственности. Через пять минут он будет уже на шоссе. Быстро сориентировался…

– А что случилось-то? – спросил охранник.

– Это он организовал здесь ловушку.

– Джабраил?

– Да.

Охранник скрипнул зубами.

– Предал! Догнать его!

– На чем он едет?

– Могу и это посмотреть, – предложил Вальтер. – Камера со спутника позволяет рассмотреть даже автомобильный номер.

Он начал производить какие-то операции с компьютером, радуясь, как ребенок, своей возможности удивить людей. И не только полковника с охранником, но и меня с Корчагиным.

– Вот машина. Увеличиваю изображение…

«Мышка» щелкала раз за разом с продолжительными паузами.

– У ноутбука оперативной памяти маловато. Медленно работает. Еще минутку…

«Мышка» щелкала через каждые десять – пятнадцать секунд.

– «Тойота Королла», – заглядывая в монитор, сказал охранник. – Это машина его жены. Когда мы подъезжали к дому, она, кажется, за углом стояла. Я на номер не посмотрел, но цвет тот же. Наверное, потому так далеко и уехал.

– Они в Киров-Юрт едут, – сделал вывод Абали Бесланович.

– Вижу номер автомобиля… – старший прапорщик назвал номер.

Полковник вытащил мобильник и позвонил дежурному по республиканскому управлению МВД, чтобы принять меры.

– Это полковник Дакашев. На меня и мою жену недавно было совершено покушение. Организатор покушения – водитель моей персональной машины. В настоящее время он покидает город и едет на «Тойоте Королла» в сторону Киров-Юрта. Запиши номер машины и передай команду к перехвату.

Дакашев продиктовал номер машины. Я положил руку ему на плечо. Абали Бесланович поднял глаза и увидел, как я осуждающе качаю головой. Слов не понадобилось; он все понял, подумал и тут же сказал в трубку:

– Отставить команду. Мне передали, что моя охрана догнала его. Они сами захватят. Все. Отбой. Я сам позвоню в следственный комитет и вызову следственную бригаду. Никому пока ни слова. Это приказ!

И отключил связь.

– Гойсум!

Охранник вытянулся по стойке «смирно».

– Бери мою машину. Она быстроходная. Догнать и захватить. Милицию не привлекать. Доставить в загородный дом. Справитесь?

– Справимся. Джабраил по-настоящему стрелять не умеет. Вы тут как?

Охранник довольно скептически осмотрел нас. Внешне любой из нас проигрывал ему в физических возможностях. Но не это было главным. Главным фактором была национальность. Чеченцы верят только в себя и своих соотечественников. Это наивный патриотизм, и я только час назад доказал обратное. Однако даже такая наглядность не помогла Гойсуму правильно оценить обстановку.

Полковник тоже все понял правильно.

– Иди, иди… Я под надежной охраной. В доме еще, кажется, и Хамзат. Да… Еще… Если не удастся остановить Джабраила, его необходимо уничтожить. Вместе с женой. Она знает больше, чем нужно. И захватывать тоже двоих. Обязательно двоих. И еще всех, кто будет в машине. И уничтожать, если что, тоже всех. Чтобы не успели даже слова сказать. Гранатомет возьмите. Окажут сопротивление, стреляйте из гранатомета на поражение.

Охранник кивнул.

– Я понял.

Он спешил, и это было видно по всем его стремительным движениям. Желание наказать предателя было настолько сильным, что даже засомневался, будет ли Гойсума пытаться захватить Джабраила. Скорее всего, из гранатомета выстрелят сразу, как только догонят «Тойоту Короллу». Но такое положение вещей и нас устраивало.

Мне не нужно было выслушивать объяснения, по какой причине полковник Дакашев отменил захват силами милиции и предпочел обойтись силами собственной охраны. Если бы менты захватили Джабраила, ему наверняка начали бы задавать вопросы, а Абали Беслановичу не хотелось афишировать наше присутствие в своем доме. И вообще, следовало как-то выкручиваться после нескольких трупов, которые мы, грубо говоря, «наворочали».

Абали Бесланович словно прочитал мои мысли.

– Что мне можно, а что нельзя говорить следователю? Давайте вместе думать.

– Тут, товарищ полковник, и думать нечего. Пытались вас захватить, устроили засаду. Ваши охранники сработали прекрасно. Вот и все.

– Охранники сработали прекрасно. Лучше тех, что в доме оставались.

Пришел Хамзат, которого полковник отправлял за компьютер. Видимо, Хамзат имел доступ к базе данных республиканского МВД, где «пробивал» по документам убитых нами бандитов.

– Что? – спросил Абали Бесланович, поторапливая с докладом.

– Все в розыске. Бандиты из Киров-Юрта и окрестностей. Кроме женщины. Она – обыкновенная известная в Грозном шлюшка. Ее половина города в лицо знает.

– Ладно. Давай пока думать, что будем говорить следователю. Моих гостей никто не видел – это однозначно. Иначе у меня будут неприятности, следовательно, и у вас у всех. Произошло вот что… Бандиты проникли в дом с тем, чтобы захватить меня. Обезвредили их – вы. За что вам особая благодарность и денежная, естественно, премия. Давай продумаем сценарий, как все проходило. Вы воспользовались оружием нападавших. Распределяй роли, и каждого потом предупреди, кто чем прославился. Ты меня правильно понял?

– Прекрасно понял, товарищ полковник. А еще кое-кто, помнится, сомневался, когда вы охрану набирали со стороны. Считалось, что мы ненадежные…

– Вы очень надежные. Все, кроме Джабраила.

– Кстати, – вставил я. – Первый из бандитов был убит ударом руки в лоб. У него перелом шейного позвонка. Вы, Хамзат, подумайте, кто у вас может бить достаточно резко, чтобы на него это свалить. Это редкий удар, но следователи могут заинтересоваться…

Хамзат кивнул.

– Я хорошо бью. Я мастер спорта по боксу. Был когда-то… Возьму вину на себя.

– Кулак о лоб разбить можно. И на руке обязательно будет опухоль. Могут проверить. Поэтому говорите, что били тыльной стороной ладони. Вот так…

Я показал. Естественно, без нанесения удара.

Охранник еще раз кивнул, и посмотрел на меня с заметным уважением.

По прикидкам полковника Дакашева, ждать предстояло никак не меньше часа. Терять это драгоценное время мне совсем не хотелось. Мне вообще не хотелось надолго задерживаться в Грозном, поскольку и я, и мои товарищи, и сам Абали Бесланович прекрасно понимали, откуда появилась в деле третья, и такая активная, назойливая до наглости сторона. Та самая, которая первоначально пыталась организовать наше похищение накануне суда, а совсем недавно потеряла восемь человек в Судиславле, но имеет, видимо, немалые дополнительные ресурсы. И она наверняка не остановится на очередном поражении. На место погибших придут их родственники, которые посчитают для себя за честь точно так же погибнуть. И погибнут, если влезут в дело, это я могу им твердо обещать. Но любое обострение ситуации с этой третьей стороной в очередной раз будет подставлять под удар нас троих, обнаруживая наше местонахождение. И потому таких столкновений следует по возможности избегать.

Каким образом третья сторона не объединилась со стороной четвертой, мне оставалось непонятным, хотя хотелось бы узнать конкретные и обязательно существующие причины. Они могут быть разные – от взаимного неприятия до неприятия одной стороной методов других или просто личностей других. Личностные отношения в любом деле имеют первостатейное значение, в этом я многократно убеждался. Бывали в моей боевой практике эпизоды, когда две банды объединялись в одну для совместных действий, и одна из них подставляла под удар другую только потому, что у эмиров этих банд не ладились отношения друг с другом. Хотя, по большому счету, четвертая сторона стоит рядом с третьей, в одном ряду, и должна бы преследовать одну и ту же цель. Четвертая сторона – это Висангири Мажитович Майрбеков, отставной майор милиции в Казахстане, и человек, по кавказским меркам, еще не совсем старый. И даже, скорее всего, боеспособный. А характера ему, как и всем кавказцам, я думаю, не занимать. Только он, в дополнение ко всему, еще и здравым смыслом обладает, как мне сказали. Следовательно, думает, что делает. Кроме того, здравомыслящие люди, как правило, не кровожадны. Кровожадность и жестокость – удел тех, кто на голову слаб. Конечно, можно и нас обвинить в кровожадности, поскольку мы жестко отстаивали собственные жизни. Но отстаивание собственных жизней нельзя путать с кровожадностью.

Уже подошло время выходить на Висангири Мажитовича плотнее. И потому я в ожидании вестей от охраны полковника Дакашева вышел из дома на крыльцо, поскольку не люблю разговаривать при посторонних, и даже при членах своей группы не люблю, и позвонил подполковнику Волоктионову, который, несмотря на более высокое, нежели у меня, звание, считался командиром группы обеспечения для более малочисленной моей группы. Хотя это, говоря по правде, была для него второстепенная задача.

Волоктионов ответил не сразу. Должно быть, не сумел вспомнить мой номер, если вообще его знал, или мобильник у него был спрятан где-нибудь глубоко под бронежилетом. Но потом все же ответил слегка лениво, словно спросонья:

– Подполковник Волоктионов. Слушаю вас…

– Сергей Валентинович, день добрый. Капитан Беклемишев беспокоит…

– Ты, Павел Валентинович, больше никого не взрывал?

– Никак нет, товарищ подполковник, – принял я шутливый тон, свойственный Сергею Валентиновичу. – Но сознаюсь вполголоса, что даже соскучился по этому грешному делу.

– Смотри… А то по твоей милости скоро в ФСБ работать некому будет. Когда прибыл?

– Несколько часов назад. И вот ведь незадача – взрывчатку забыл дома. Целый вагон с прицепом приготовил. Специально для сотрудников местного ФСБ. Да вот память такая стала дырявая… Правда, пострелять уже пришлось. И не в этих. Но здесь много разных гуляет…

– И на том спасибо, что не в этих. А то на нашу группу даже косятся, и на каждом шагу палки в колеса вставляют. Потом расскажешь, что у тебя произошло. Что сейчас? Где находишься?

– В Грозном. Неплохо бы встретиться, а то не виделись уже давненько. Хочу вот сразу приступить к поиску подступов к объекту.

Подполковник Волоктионов сразу понял, о каком объекте идет речь.

– Мы там территорию контролируем. Одновременно с местным ФСБ. Материалы для тебя подготовили. Транспорт есть?

– На машине приехал. На двух машинах. У меня «Сузуки Джимни». Номер…

Я продиктовал номер.

– Выезжай по дороге на Гудермес. В пяти километрах от города будет стоять «уазик» с поднятым капотом. Я буду в нем. Номера гражданские. Водитель местный, одет в гражданское.

– За мной будет следовать «Волга». Номер…

Я продиктовал номер машины Вадима.

– Я буду на месте через десять минут. Успеешь добраться?

Прикинув расстояние и возможности, я ответил.

– Через двадцать минут подъеду.

– Хорошо. Я буду там через пятнадцать. Жду.

– До встречи, товарищ подполковник.

Полковник Дакашев с облегчением вздохнул, когда я сообщил ему о том, что моей группе необходимо отлучиться. Ему, конечно, есть что терять в случае нашего обнаружения, но, как настоящий чеченец, он никогда не позволит себе поторопить гостя, которому обещал убежище. Но оба мы понимали, что возвращаться нам все равно куда-то следует. И потому Абали Бесланович предложил то, что, видимо, обдумал заранее:

– Как только закончите свои дела, Павел Валентинович, сразу позвоните. Я пошлю человека – может быть, даже Хамзата, – чтобы вас проводили в мой загородный дом. И позвоню туда, чтобы охрана подготовилась к встрече. Чуть позже сам с Камсари подъеду, если здесь все завершится благополучно. Если ко мне будут вопросы, придется задержаться. Но я в любом случае буду туда позванивать. Охрана позовет вас к телефону. Хамзат, займешься этим делом, как только закончишь с первым. Хорошо?

Хамзат кивнул. Из всех охранников полковника я предпочел бы иметь дело именно с ним. У Хамзата глаза умные.

– Относительно Джабраила… Держите меня в курсе дела, – попросил я. – Чтобы не ждать еще одной неприятности.

– Да. Как только что-то будет известно, я сразу позвоню, – пообещал Абали Бесланович.

Я допил уже остывший чай, принесенный Камсари, и встал. Одновременно со мной выказали готовность идти и Вальтер с Вадимом.

– Оружие лучше оставить здесь, – посоветовал Дакашев. – На выезде из города могут проверить на посту. Я привезу его вам позже. Мою машину обыскивать не будут. И запас патронов обеспечу. Они вам больше сгодятся, чем убитым.

Я кивнул в знак согласия и положил пистолет-пулемет на стол. Старший лейтенант со старшим прапорщиком последовали моему примеру. Мы все понимали правоту слов полковника. Мало приятного будет, если мы в очередной раз попадем в переплет. Кроме того, это может помешать нам осуществить свои планы.

Машины стояли там же, где мы поставили их по указанию бандитов, представившихся охраной. К счастью, ни бандиты, не имевшие для этого времени, ни настоящие охранники до машин не добрались. На стандартную сигнализацию надежды было мало. Кто желает ее отключить и умеет это сделать, тот сделает. Но у охранников, видимо, не было причин интересоваться нашими машинами. Они могли бы проявить любопытство только по приказу Абали Беслановича, а тот такого приказа не давал.

Только мы успели развернуться, как кто-то – скорее всего, Хамзат, – управляя процессом изнутри дома, открыл ворота, и закрыл их сразу за «Волгой», выехавшей второй. Ехали мы неторопливо по местным меркам, уважая сигналы светофоров, хотя чуть-чуть и превышая скоростной режим. Короче говоря, ехали, как дисциплинированные водители, понимая, что изредка и здесь такие встречаются. Но еще до того, как добрались до выезда из города, позвонил Абали Бесланович:

– Павел Валентинович, Джабраил не захотел остановиться. У него в машине, кроме жены, находились еще трое вооруженных людей, которые готовы были отстреливаться. Их накрыли из гранатомета. В живых никого не осталось.

– И слава Богу, – сказал я.

– Слава Аллаху, – в соответствии с местными обычаями подтвердил мои слова полковник Дакашев. – У вас все в порядке?

– Мы приближаемся к выезду из города. На глазах у дежурных поста лучше, наверное, не пользоваться мобильником.

– У нас на это внимания не обращают. Но я все сообщил. Сейчас буду вызывать бригаду из следственного комитета. Звоните, как завершите дела.

– Обязательно, – пообещал я, и отключил телефон.

На выезде из города нас остановили. Как же не остановить, если у нас номера из другого региона, пусть и соседнего. Причем остановили и меня, едущего первым, и Вадима с Вальтером, следующих на полста метров позади. Дорожный инспектор дежурил вместе с омоновцами, у которых наверняка имелись наши фотографии из страничек розыска. Но я сам не узнал себя и своих друзей на этих фотографиях, когда рассматривал листовки. Интересно, кто эти фотографии ментам подсунул? Не иначе, попали они к ним из управления кадров ГРУ, а там уж постарались сделать нас неузнаваемыми. Ни инспектор дорожной службы, ни омоновцы нас, естественно, не узнали. Я вообще ни разу не слышал, чтобы когда-то кого-то узнали по листовкам о розыске. Но вот две машины с номерами одного региона привлекли внимание.

– Вместе едете? – спросил меня инспектор, рассматривавший мои документы, когда «Волга» остановилась рядом.

– Коллеги. Вместе в командировке…

– Машину покажите, – потребовал командир группы ОМОНа.

Я послушно показал рукой.

– Вот она, смотрите…

Старший омоновец хмыкнул на такой ответ и распахнул дверцу пошире, чтобы все видели, что внутри. И пошарил рукой под моим сиденьем. Потом прощупал само сиденье толстенными и негнущимися пальцами. И спинку без внимания не оставил. Под задние сиденья лезть не захотел – поленился. Проверили и машину Вадима. Придраться было не к чему, и нас отпустили.

Проверка на посту ДПС заняла не много времени; тем не менее, мы подъехали не через двадцать минут, а через двадцать пять. Подполковник Волоктионов, как и обещал, прибыл раньше, и дожидался меня в гражданском «уазике» с местными номерами, что стоял на обочине с поднятым капотом. Водитель, засунув голову под крышку, ковырялся в двигателе.

Я остановился, вышел из машины и запрыгнул в «уазик».

– Здравия желаю, товарищ подполковник.

– Тебе того же, и даже еще больше, потому что слишком много развелось желающих тебя здравия лишить, – улыбнулся Волоктионов. – Рассказывай, что у тебя случилось. С меня срочную шифровку требуют. В Москве никаких данных о твоих похождениях нет, и это им не нравится.

– Я звонил с докладом полковнику Переславцеву, – сказал я, оправдываясь. – Он в курсе.

– Он в курсе. Но полковник не любит, когда информация поступает только из одного источника. Это значит, что ее невозможно проверить. И считает, видимо, что ты в состоянии наврать с три короба.

Я хорошо знал манеру разговора подполковника Волоктионова и понимал, что его слова нельзя воспринимать всерьез. По крайней мере, чаще нельзя, чем можно. Естественно, когда вопрос не касается прямых указаний в боевой обстановке. Тогда Волоктионов шуток и двусмысленностей не допускает. Но в этот раз я с удовольствием подыграл Сергею Валентиновичу.

– Я – и вдруг наврать?! Обижаете, товарищ подполковник… И полковник Переславцев очень обижает…

Мое возмущение получилось настолько похожим на искреннее, что Волоктионов поверил, и уже непонятно было, кто кого разыгрывает.

– Конечно. И я тоже так считаю. Любишь ты героем себя представить.

– Почему только представить? – удивился я с легким возмущением в голосе.

– Потому что твое происшествие нигде пока не отражено. Ни в одной сводке – ни в МВД, ни в ФСБ Чечни. Хотя, не знаю… Может быть… – у подполковника Волоктионова зазвонил телефон, и последние слова он произнес, уже посмотрев на определитель номера. – Сейчас Антон Павлович скажет, прав я или не прав. Слушаю, Антон Павлович… Да, только что вот встретились. Сидит у меня в машине и, на удивление, трезвый. Так… Так… Он будет очень рад этому. Да-да, мы как раз об этом и говорили. Конечно. Да, я слушаю. Понял… Понял… Боюсь, что это вовсе не он. Надеюсь, что и не я тоже. Да, мы будем осторожны. Может, их всех в форму одеть и в строй поставить? Никто их в такой наглости не заподозрит… Ладно, пусть сам решает… До связи, Антон Палыч… Обязательно позвоню…

Подполковник Волоктионов, отключив связь, сначала посмотрел на меня долгим и почти уничтожающим взглядом и только потом спрятал мобильник.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как ты умудрился еще одну машину взорвать. И опять со спецназовцами ФСБ, которые участвовали в первом твоем задержании. Четыре человека, четыре боевых офицера – это уже слишком. Нельзя же быть таким мстительным…

– Пусть не лезут, – почти равнодушно сказал я. – А что я сказал при звонке в редакцию? Опять представился Вахой-Взрывателем?

– А кем ты еще можешь представиться? Знаю я твою манеру на других свои дела сваливать. Нехорошая это привычка…

– А если серьезно? – спросил я.

– А если серьезно, то час назад четыре офицера спецназа ФСБ Чечни поехали по делам на машине. На собственной, кстати, машине. И взорвались, отъехав от своего управления только два квартала. Живых не осталось. За пару минут до взрыва в редакцию какой-то русскоязычной радиостанции позвонил человек и сообщил, что снова подготовил взрыв. Человек говорил с сильным акцентом, но сотрудник, что отвечал ему, был этническим чеченцем, и задал вопрос по-чеченски. Ваха-Взрыватель вопрос не понял. Значит, несмотря на имя, он не знает языка.

– Или делает вид, что не знает, – предположил я.

– Или делает вид, – согласился Волоктионов. – Я бы, конечно, за некоторую мзду приписал бы и этот подвиг тебе и твоим парням, но ты в это время ко мне уже ехать собирался и не успевал заглянуть на другой конец города. И еще… Полковник Дакашев подтвердил твои россказни, вызвав к себе на дом следственную бригаду.

– Ладно. Это все мелочи, товарищ подполковник. Подумаешь, машину взорвали, подумаешь, наболтал капитан чего-то… Обыкновенное дежавю для моей группы. Будто бы в прошлое вернулись, когда за Вахой охотились. Но все же главное, что меня сейчас интересует – вернее, кто, – это Висангири Мажитович Майрбеков, а вовсе не Ваха. Пора уже поговорить с ним…

– А вот тут я тебе помогу, – согласился Сергей Валентинович. – Письменных материалов, кроме плана городских кварталов, не предоставлю, значит, будешь напрягать память. Короче говоря, обложили твоего Висангири Мажитовича плотно. Будешь пробираться к нему ползком под покровом темноты. Иных вариантов нет. А пробраться ползком шанс есть. Ты готов?

– Как юный пионер.

– Тогда уши пошире расставляй, и слушай…

Обговорив с подполковником Волоктионовым все тонкости ситуации, я вернул ему план городского квартала, который хорошо запомнил. Мне иметь при себе такую бумагу было ни к чему. Мало ли при каких обстоятельствах меня пожелают обыскать. План сразу может дать какой-то толчок и направить мысль. Лучше на свою память надеяться. Тем более, я ни разу еще не встречал плана, который точно соответствовал бы действительности. Значит, и этот может ввести в заблуждение.

Оставалось решить мелкие организационные вопросы.

– Оружие когда будешь получать? – спросил Сергей Валентинович.

– «ПП-2000»?

– Они самые. Три штуки выделил. И пистолеты, какие просил. Сейчас вооружаться не рекомендую, могут проверить.

– Это точно, – согласился я. – Пистолеты можем забрать. А пистолет-пулеметы у вас с глушителем?

– Нет. С глушителем поставляются только спецподразделениям силовых структур. Бандитам отсылают простые. Мы же у бандитов их захватили…

– И хотите вооружить нас «палеными» стволами?

– Сам просил.

– Пишу официальный отказ. Не надо пистолет-пулеметов. Свои есть, и с глушителями.

– А простые пистолеты?

– Решим позже. Из «ПП-2000», сдается мне, с одной руки стрелять можно, потому себя утяжелять ни к чему. Но могут и сгодиться. И гранаты могут сгодиться. Только чуть позже. Сначала проведем разведку.

– Это правильно. Только с наступлением темноты. Кстати, мне приказано обеспечить вас средствами связи.

– У нас есть две «переговорки». Третью хорошо бы иметь, но чтобы работала на той же волне, иначе мне придется носить при себе сразу две и быть «переводчиком».

– «Переговорки» неудобны. Я подготовил пять комплектов «подснежников».

– Годится. А до темноты нам бы отдохнуть…

– К нам на базу напрашиваешься?

– Нет. У вас, как обычно, все без удобств, и туалет в соседнем квартале. Я лучше воспользуюсь услугами Абали Беслановича.

Я вытащил телефон и набрал номер.

– Да, Павел Валентинович, – сразу сказал Дакашев. – Хамзат готов. Где ему вас искать?

Я объяснил – пять километров за постом ДПС.

– Он выезжает. Машины ваши он знает.

– Будем ждать. Следственная бригада уже у вас?

– Работает… Но Хамзата уже допросили, и он свободен. Я договорился.

– Хорошо. Пусть выезжает…