Расследование событий в Судиславле пока, к сожалению, не прибавило к поиску беглых преступников новых страниц. Хотя, скорее всего, это лишь первое впечатление, а оно всегда бывает обманчивым. Время покажет, какие следы оставили преступники. Не бывает преступлений, которые не оставляют следов. У меня, конечно, не было никакой возможности доказать, что в Судиславле работали профессионалы такого высокого уровня, как капитан Беклемишев со товарищи. Да и такая задача передо мной не стояла. Это дело местных следователей, тем более что мне уже сообщили об усилении следственной бригады специалистами из Москвы. Только там теперь уже будут работать следователи из следственного комитета при Генеральной, а не при военной прокуратуре, поскольку нет никаких данных о том, что это наше профильное подследственное дело. Даже учитывая, что убитые чеченцы находятся в федеральном розыске и числятся членами незаконных вооруженных формирований, они все же в момент гибели находились не на территории проведения контртеррористической операции и вообще непонятно чем занимались в Судиславле. Нет никаких оснований причислять убитых бандитов к террористам. Если что-то подобное появится, возможно, дело передадут нам, а пока это сугубо гражданское, по сути своей, дело, и неясно даже, к какой статье его можно отнести. Конечно, бандиты были вооружены, представляли опасность для мирных жителей, и, возможно, им придется предъявлять обвинение в убийстве земляка Альтемира Атабиева. Хотя эта обычная для следственных органов формулировка в предъявлении обвинения мертвецам звучит смешно. Тем не менее, пока есть возможность только возбудить уголовное дело по факту убийства двух и более лиц, но предъявить обвинение некому. Несомненно, предлагаемая мной версия выглядит красиво, но эта версия с точки зрения любого судебного органа не может быть состоятельной. И не только судебного органа. Даже мое непосредственное руководство, если бы я высказал это предположение вслух, не поддержало бы меня. Но я озвучил версию перед судиславскими следователями, и пусть уже они вникают в нее, пусть ищут преступников. Надеюсь, что я прав, и еще очень надеюсь, что они их найдут, и, тем самым, помогут мне добраться до беглецов. Объединять судиславское дело с моим, вероятно, и смысла нет, и нет оснований, но я-то хорошо знаю, что, если человек замешан в одном деле и даже осужден по нему, суд уже другими глазами смотрит на второе дело. И в случае поимки преступников обвинительное решение суда по моему подследственному делу будет получить легче, если в Судиславле смогут доказать вину обвиняемых.

С такими мыслями я возвращался в Москву из старинного русского городка. На мое счастье, подполковник Раменский опять спал в машине и не мешал мне думать.

В Москву мы попали уже поздно вечером, но движение в городе было не менее интенсивным, чем днем. По дороге к общежитию, куда подполковник Раменский вызвался меня довезти, мы трижды застревали в пробках и передвигались так, что расстояния можно было измерять школьной линейкой. Тем не менее, приехали. Попрощавшись с Валерием Андроновичем, я поднялся в свою комнату и, прежде чем принять душ после пыльной дороги, включил компьютер. Но сесть за него собирался только после душа.

Я наслаждался тугими струями воды, когда позвонила жена. Я выскочил из-под душа, перекинулся с ней по телефону несколькими фразами; пообещал, что, возможно, завтра по дороге в Чечню заеду домой в Ростов повидаться и отключил мобильник. Бросившись к телефону, я не успел вытереться, а потому промокнул тело полотенцем.

Сев за компьютер, я открыл почту. Пришло сообщение от подполковника Страховщикова. По данным осведомителей ФСБ, Висангири Мажитович Майрбеков купил билет на поезд до Москвы и должен выехать через три дня. Поезд вместо самолета сразу предполагал, что человек должен взять с собой оружие, – хотя только предполагал, а вовсе не давал гарантию.

Такое сообщение требовало от меня действия. Я и без того собрался действовать начиная с утра, хотя и сомневался еще в целесообразности скорейшей поездки, но теперь времени на раздумья у меня не было. Для проверки всех мелочей я нашел в бумажнике визитку подполковника Страховщикова и позвонил ему, не стесняясь позднего временени.

– Я слушаю вас, Артур Юрьевич, – что-то усердно разжевывая, сказал Страховщиков.

– Извините, Максим Николаевич, что в такое время. Но служба у нас такая…

– Служба у нас такая, – милостиво согласился подполковник ФСБ. – Я так понимаю, что вы решили поторопиться после получения моего сообщения?

– Решил. И потому сразу желал бы прояснить ситуацию. Вы ввели в курс события полковника Переславцева?

– Естественно. Дважды сегодня звонил. В первый раз предупредил о намерениях Майрбекова и посоветовал обеспечить безопасность семей разыскиваемых. Он пообещал позаботиться о семьях. Второй раз сообщил, когда Майрбеков должен быть в Москве. А уж будет он или не будет, об этом пусть сам Переславцев заботится. Или главы тех семей, что подвергаются угрозе. Я так понимаю ситуацию. Никакого нажима я оказывать не стал, просто ограничился информацией.

– Это хорошо. Заинтересованность показывать, конечно, не следовало. А ваш отдел какие-то конкретные меры принял? Дополнительно к стандартным розыскным…

– Естественно, принял. Во все места, откуда можно уехать или улететь в сторону Грозного, разосланы дополнительные ориентировки с предупреждением: отследить, но не задерживать.

– Почему? – не понял я.

– Чтобы дать вам возможность съездить в Чечню. – В голосе подполковника прозвучала легкая насмешка, которую он мог, как он считал, себе позволить в разговоре с провинциалом. Это были отголоски его утреннего поведения. Но провинциалу, запоминая все, требовалось молчать и не терять достоинства. – На вокзалах и в аэропортах мы на постоянной основе группы захвата не держим. А что могут сделать простые сотрудники, даже с помощью милиционеров? Спецназовцы просто перебьют их, да еще кому-то из посторонних достанется. Скандал будет великий. Кому он нужен? Вам? Мне? Никому не нужен, тем более, пассажирам. Проведение захвата неспециалистами при большом скоплении людей в нашей системе не приветствуется. Отследят, а в Чечне уже встретят. И все будет сделано самым аккуратным образом. Если не отследят, что более вероятно, вы будете разыскивать их в Грозном. Тамошние сотрудники ФСБ вам активно помогут. Они очень заинтересованы в поимке спецназовцев. Там уже личные отношения замешаны. Как раз спецназ ФСБ захватывал их на месте преступления, и захват ничем не увенчался – задержанных не смогли осудить. Этот факт тамошним сотрудникам обиден. Так что помогать вам будут не только по приказу, но и по зову сердца.

– Помогут, естественно, – сказал я сдержанно. – А не может так случиться, что полковник Переславцев просто поставит охрану к семьям, и ничего не сообщит разыскиваемым? Просто потому, что не знает, где они находятся.

– Это уже разрушает всю вашу версию. Я думаю, что процентов двадцать на такой вариант мы дать можем. Еще двадцать на то, что разыскиваемых сейчас нет в Москве и они отправятся в Грозный из какой-то другой точки. Итого, сорок процентов за то, что они на вокзале или в аэропорту не появятся. А из оставшихся шестидесяти процентов тридцать следует сбросить на то, что они изменили внешность и их не сумеют узнать. Значит, на успех у нас остается только тридцать процентов. То есть занимаемся мы авантюрой.

– Почему авантюрой? – не понял я.

– Потому что авантюра, товарищ подполковник, это предприятие, имеющее меньше половины шансов на успех, – говорил он со мной, как с ребенком. И мне приходилось ради дела терпеть. – Тем не менее, мы занимаемся и на что-то надеемся.

– Нам и остается только надеяться, поскольку системы поиска преступников в нашей стране работают из рук вон плохо, – не удержался я, и ответил ему на высокомерность ответным уколом.

– Ехать когда собираетесь? – спросил Страховщиков.

– Видимо, завтра. Утренним самолетом вылечу в Ростов. Оттуда добраться до Грозного легче. Сегодня я никак не успеваю, а до завтрашнего вечера ждать слишком долго. Через Ростов получится быстрее.

– Тоже правильно, – согласился Максим Николаевич. – И домой заглянуть возможность есть. Удачи! Держите меня в курсе событий, если будет возможность. Да я и сам, с вашего разрешения, буду позванивать.

– Звоните… – разрешил я.

Страховщиков обладал информацией, которой мне не хватало, и потому с ним лучше было не портить отношения.

После этого разговора я позвонил дежурному по следственному комитету, объяснил ситуацию и попросил заказать билет. Дело оставалось за малым: утром доложить начальнику отдела, оформить очередную командировку, собрать необходимый материал для чеченских сотрудников, которые будут заняты в поиске, позвонить в Грозный, чтобы самих этих сотрудников найти, – и можно будет лететь…

Утро выдалось сумасшедшим. Пришлось много бегать, подготавливаясь к срочной поездке, но, кажется, я все успел. Перед тем, как выехать в аэропорт, я позвонил подполковнику Саламбекову в Грозный и предупредил о своем приезде. Саламбеков когда-то задерживал группу капитана Беклемишева и мечтал снова задержать ее. Более того, он очень и очень желал это сделать. В аэропорту я вспомнил, что следует позвонить жене, пока не пришлось, как и полагается в полете, отключить мобильник. Уже стоя в очереди на регистрацию, я позвонил.

– Ты когда летишь? – спросила подруга.

– Уже в аэропорту.

– Ой, тогда я бегу отпрашиваться с работы.

– Ну, беги.

– Я Марата попросила, он тебя встретит. Если на выходе разойдетесь, увидишь машину. Там и стой. Я сейчас ему еще позвоню.

Марат – ее сын от первого брака. Он живет отдельно, но тоже в Ростове, в отличие от нашей общей дочери, которую занесло в Екатеринбург. Училась там в университете, там же и замуж вышла и жить осталась.

– Хорошо. Если разойдемся – хотя там и разойтись, мне кажется, негде, – я просто позвоню ему. У меня есть номер. На своей машине все равно лучше, чем на такси.

Я отключил связь и хотел уж было отключить мобильник, но тут раздался звонок.

– Слушаю, Розов, – коротко ответил я.

– Артур Юрьевич, это подполковник Саламбеков, – представился человек, говоривший с сильным кавказским акцентом. – Недавно расстались…

Расстались мы, вообще-то, давно, а недавно общались по телефону. И я не стал поправлять подполковника. Эти кавказцы – народ излишне гордый, и любую поправку могут принять за оскорбление.

– Да, Фуртанбек Хаджибекарович, я слушаю вас. Я уже в аэропорту и готов вылететь в Ростов. Прохожу регистрацию.

– У нас появились сведения, что один человек слишком активно стал вертеться рядом с Майрбековым. Это известный нам тип, и мы подозреваем, что он работает осведомителем в спецназе ГРУ. Что будем делать? Брать его?

– Ни в коем случае! Это же готовый канал для дезинформации. Ничего выдумывать не нужно. Только присматривайте, и все…

– Хорошо. Я выставлю скрытное наблюдение, – согласился подполковник. – У меня все. У вас есть еще что-то?

– Нет, я все с утра сказал. И потороплюсь к вам. До встречи…

– До встречи…

Я отключил и убрал мобильник.

– Документы давайте, документы… – поторопила меня женщина за стойкой регистрации.

Я протянул приготовленные документы.

Марат встретил меня у выхода со взлетного поля. Поскольку весь багаж помещался у меня в руках, получать мне было нечего, и мы сразу двинулись к машине.

– Ты надолго? – спросил Марат.

Мы с ним давно на «ты», хотя отцом он меня никогда не звал. С его матерью мы сошлись, когда Марату было уже четырнадцать лет, и он сразу принял меня ровно, без неприязни, но и приязни особой никогда не выказывал.

– На пару часов, не больше, – сказал я, включая на ходу мобильник. – А вообще, по обстоятельствам… Сейчас первым делом заедем на автовокзал, посмотрю расписание до Ставрополя. А там уж из Ставрополя в Грозный попасть проще.

И в это время подал «голос» только что включенный телефон. Звонил Саламбеков.

– Слушаю вас, Фуртанбек Хаджибекарович, – сказал я.

– Артур Юрьевич, вы в Ростове долго пробудете?

– Думаю, часа два. А что?

– У нас тут снова объявился Ваха-Взрыватель. Если помните, ваши подследственные как раз на него охотились, когда расстреляли машину с мирными жителями. С тех пор про Ваху никто не слышал, и поговаривали даже, что Взрыватель вовсе не чеченец, а кто-то из этой троицы спецназовцев ГРУ.

– Что за глупость? Впервые такое слышу, – возразил я.

– На первый взгляд в самом деле, глупость. Но если посмотреть глубже, то спецназу ГРУ выгодна нестабильная обстановка в республике. Они тогда при деле и при славе.

– Нет, Фуртанбек Хаджибекарович, это несерьезно…

– А вы подумайте! Пока эти парни были под арестом, никаких взрывов не было. Они появляются после долгого отсутствия в Грозном – и снова взрывы.

– А они уже появились?

– Мы ждем их точно так же, как и вас. Неизвестно, когда они прибудут. Подполковник Страховщиков звонил, предупреждал. Он тоже сначала в нашу версию не поверил, но потом задумался, перезвонил и стал задавать наводящие вопросы. Мы даже готовы предположить, что сейчас они хотят отвлечь наши силы и специально маскируются под Ваху-Взрывателя. А позвонить в редакцию газеты и поговорить с акцентом – разве проблема! Ваха, кстати, обычно просто говорил по-чеченски. А эти позвонили в русскую редакцию и говорили по-русски, но с акцентом. Возможно, намеренно. Сотрудник не сумел отличить, а спросить что-то по-чеченски не догадался.

– Что в этот раз взорвали?

– Машину с оперативной группой ФСБ. Пять человек погибли. Двое раненых. Тяжелые раненые, практически безнадежные… А звонок в редакцию был произведен одновременно со взрывом. Кстати, погибли те люди, что под моим командованием захватывали этих спецназовцев.

– Месть под прикрытием Взрывателя?

– Может быть…

– Пожалуй, в вашей версии есть здравый смысл. Я узнаю, как скоро смогу добраться до вас, и позвоню.

– Мы ждем…

Я отключил связь, посмотрел на Марата, внимательно слушающего, и забрал у него из рук свою сумку.

– Что ты?

– Кажется, скоро будет самолет на Грозный…

– Пролетающий. С посадкой у нас. Я слышал, объявляли прибытие.

– Пойдем, узнаем относительно свободных мест.

Мы ехали, как оказалось, даже быстрее, чем рассчитывали. И в половине пятого по объездной дороге миновали Ростов-на-Дону. Получалось, что средняя скорость движения у нас была больше восьмидесяти километров в час. А это высокая скорость для средней. Так, при желании, можно было бы и до Грозного ехать без остановки, но въезжать в город ночью не хотелось. Ночные проверки всегда более строгие, нежели дневные, и на постах менты или военнослужащие – в зависимости, что за пост на дороге выставлен – более настороженно приглядываются к каждому. А если уважаемый товарищ старший следователь Розов сам едет в Чечню только потому, что предполагает и наше прибытие сюда же, то он наверняка уже предупредил все посты и везде выставил транспаранты с нашими портретами анфас и профиль. Короче говоря, нас должны ждать, но лучше было бы, чтобы нас не узнали. Потому ночевать мы решили где-нибудь поближе к Ставрополю. С новыми номерными знаками мы в той стороне будем уже почти своими людьми.

Место для стоянки мы тоже выбрали не сразу. Несмотря на недавний конфликт Вальтера с дальнобойщиками-иностранцами, остановились как раз там, где десяток большегрузных фур на специальной площадке возле дороги устроили себе ночлег. Уснули без проблем и проснулись только утром от звука работающего двигателя. Подъехала машина ДПС. На нас никто не обратил внимания, но с дальнобойщиками менты поговорили во вполне, как мне показалось, деловой обстановке, что-то сосчитали и убрали в карманы. После этого удалились. На наши номера, впрочем, тоже посмотрели, но обозначение близлежащих регионов не заставило ментов попытаться и с нас содрать деньги. Наверное, были довольны тем, что получили с дальнобойщиков.

Уехали мы со стоянки раньше дальнобойщиков. Хотя не намного, они тоже уже собирались в дорогу.

Северный Кавказ, согласно общепринятому понятию, начался еще с Ростова-на-Дону. И Ставропольский край тоже числился входящим в этот регион, хотя самого Кавказа нам пока видно не было. Ставропольские степи и холмы мало напоминают суровые высоченные горы и хребты. Но приближение гор все же ощущалось – даже в воздухе. Воздух в этих краях был совсем иным, чем в срединных областях России, – и более чистым из-за неимения предприятий тяжелой индустрии, и уже слегка разряженным. И чем дальше по дороге, чем ближе к горам, тем это ощущение усиливалось.

Еще накануне этой поездки вставал вопрос о способах преодоления немалого в общем-то расстояния. Поезд, самолет, автобус – все просчитывалось и с точки зрения безопасности, и с точки зрения удобства. И все же выбор свой мы остановили на машинах, которые могли нам пригодиться в Чечне. Если учесть еще и скверность всех российских дорог вообще, и северокавказских дорог в частности, то и выносливая «Волга», привычная ко всякому, и шустрый, но при этом не уступающий по проходимости «Хаммеру» «Джимни» – все это были как раз те машины, которые были нужны нам при выполнении операции.

Примерно через час пути заголосил мобильник. Я глянул на определитель номера и пожал плечами. Полковник Переславцев, как старший по званию, не прислушивался к советам младших по званию и не отправился в эту ночь отсыпаться домой.

– Слушаю, товарищ полковник, – ответил я, и не смог удержаться от укора. – Просто жалею от всей души, что не имею права приказывать вам. А советы мои вы не воспринимаете…

– Воспринимаю, Паша, воспринимаю, – полковник с утра был настроен благодушно, и я готов был поверить, что он воспринимает советы хотя бы частично.

– Если бы воспринимали, вы бы уже спали. Вернее, еще спали…

– Твой упрек в мой адрес из-за того, что я тебе не дал выспаться? Тогда извини…

– Мы уже час в дороге.

– Ну, тогда, значит, я тебя не разбудил, а меня вот только что разбудили. Поскольку есть для тебя интересное и, не знаю уж насколько, приятное сообщение.

– Я слушаю, товарищ полковник.

Я даже скорость слегка сбросил, чтобы спокойно выслушать сообщение. «Джимни» – хорошая машина, но слегка шумная на асфальте.

– Вся Чечня дружно ждет вас. Некоторые отдельные личности считают, что вы уже на месте и, более того, начали активно действовать, создавая в республике атмосферу паники, чтобы под шумок сделать какие-то свои дела и списать их на других. Короче говоря, Артур Юрьевич Розов еще вчера вечером прилетел в Грозный. Его попросили прибыть срочно, поскольку вы втроем, оказывается, устроили вчера террористический акт – взорвали автомобиль с оперативными сотрудниками ФСБ республики; в результате погибли семь человек. Все, кстати, из той группы, что захватила вас больше двух лет назад. Так что вы товарищи мстительные, и вас следует обезвредить, чтобы не напакостили другим. Одновременно со взрывом кто-то из вас, имитируя кавказский акцент, позвонил в русскоязычную газету и предупредил о своих делах, назвавшись в очередной раз Вахой-Взрывателем. Именно в русскоязычную газету потому, чтобы не пришлось говорить по-чеченски. Из вас же никто этого языка не знает. А Ваха раньше, когда звонил, всегда по-чеченски разговаривал. Так что же это вы творите, товарищ капитан, а?

– Мне ужасно стыдно, товарищ полковник, – поддержал я тон разговора.

– Когда в Чечне будете? – уже серьезно спросил Антон Павлович.

– Часа через четыре, может, через пять. Я этой дорогой не ездил, не знаю условий.

– Не думаю, что вас попытаются поймать на въезде, хотя усиленные проверки тоже должны быть. И даже спецназ ГРУ задействовали в поисках. Кроме нашей группы. Наша группа доверием не пользуется. Но три группы из других бригад заставили свернуть все собственные операции и поступить под командование ФСБ. А там ребята подстать вам. Не попадитесь.

– Будем действовать аккуратно, лишний раз не высовываться. Спасибо за предупреждение. А сам старший следователь чем занят?

– Я думаю, главная у него задача – выставить ловушку вокруг дома Висангири Майрбекова. Село там громадное. Почти поселок, а не село. Места для оперативного простора хватает. Местные жители будут на стороне тех, кто вас ловит, потому что вы убили их односельчан. Вам там надеяться не на кого. Придется действовать без поддержки. У меня, Паша, все. Машина за мной пришла. На службу поехал.

– До связи, товарищ полковник.

– Докладывай новости. До связи…

Мы по-прежнему быстро ехали. Правда, уже после Ставрополя нас остановили сотрудники ДПС, и старший лейтенант долго вертел в руках сначала мои документы, потом документы Вадима Корчагина, потом потребовал права у Вальтера, на что старший прапорщик пожал плечами и сказал чуть виновато, что по состоянию здоровья не может водить машину, и потому в правах не нуждается. Вальтер почему-то не захотел показывать милиционеру свои права. Но он не сидел за рулем, и потому претензий к нему предъявить было нельзя. Мент и так и сяк документы вертел, придумывая, видимо, с какой стороны подойти к нам, чтобы стрясти денег. И конец этой ситуации положил опять Вальтер, который прямо из машины несколько раз сфотографировал патрульного. Тот заметил съемку, сделал останавливающий жест рукой; тем не менее, снимки уже были сделаны, и это менту, как ему показалось, чем-то грозило.

– В Чечню едете?

– В Чечню, – кивнул я, соглашаясь.

– Цель поездки?

– Редакционная командировка.

– Из газеты, что ли?

– Из журнала.

Милиционер вздохнул и с видимым сожалением вернул документы. Очевидно, решил, что рыбка попалась не по его снасти. И счел за благо остаться без подачки, но с погонами. Без погон и следующую подачку не получишь.

– Счастливого пути, – даже пожелал он на прощание.

– Счастливо оставаться, – пожелал я в ответ.

И мы благополучно двинули дальше, к самой Чечне. До границы республики оставалось совсем немного. И границу мы определили сразу, по усиленному посту. Но милиционеры на посту, как обычно бывает, проверяли все машины, едущие нам навстречу, и только выборочно – машины, едущие в республику. По закону вредности остановили меня. Корчагин благополучно проследовал дальше, но успел сказать мне по «переговорке», что они с Вальтером будут ждать меня за поворотом и приготовят завтрак. Это меня устраивало, потому что завтракать было уже пора.

Что такое в данной ситуации «приготовить завтрак», я понимал, потому что мы все знали о существовании за поворотом придорожного кафе, и даже заранее планировали там остановиться. Значит, после проверки я подъеду к кафе, когда шашлык будет уже почти готов и не придется долго ждать.

К моей машине одновременно с трех сторон направились инспектор дорожно-патрульной службы, два омоновца и два военных. До этого они стояли как-то в стороне друг от друга, вместе со своими коллегами.

Я вышел из «Джимни», потянулся – и на пару секунд, не больше, почувствовал некоторую неуверенность. Военные, солдат с офицером, были из спецназа ГРУ. Более того, мы с этим старшим лейтенантом несколько раз мимоходом, во время проведения каких-то широкомасштабных мероприятий, встречались, хотя я даже не знал ни его фамилии, ни имени. Полковник Переславцев предупредил, что в облавы включили части спецназа ГРУ, но не сказал, какой приказ отдали нашим парням на случай обнаружения моей группы. Могло и так получиться, что эти ребята не знают об операции, проводимой собственным командованием. Тогда вполне возможным было ждать неприятностей. Однако вида, что узнал старшего лейтенанта, я не подал. Да мне и смотреть на него не пришлось, потому что я предъявлял документы милиционеру и при этом умышленно повернулся к спецназовцам спиной. Но они, словно присматриваясь, обошли машину и оказались прямо против меня. Пара омоновцев осталась за спиной.

– Что в Чечне ищете? – спросил мент, разговаривая с кошмарным акцентом.

– Служебная командировка, – отделался я стандартной фразой.

– Командировочное удостоверение ваше посмотреть можно? – спросил один из омоновцев из-за спины. Этот тоже был из местных.

Командировочное удостоверение лежало у меня в том же бумажнике, и достать его было недолго. Сначала посмотрел мент, потом передал за плечо омоновцу. Тот осмотрел внимательно, зачем-то даже бумагу на просвет попытался проверить, словно в командировочном удостоверении должны быть водяные знаки. Странно, что на язык не попробовал.

– Телефонный номер здесь московский указан, – заметил омоновец. – Номера на машине кабардино-балкарские. Так откуда вы?

– Собственный корреспондент московского журнала на Северном Кавказе. Есть специальный корреспондент, который приезжает из Москвы, есть собственный корреспондент, который на месте живет.

– Откройте машину, – сказал стоявший сбоку офицер спецназа ГРУ. – Заднюю дверцу…

Я посмотрел на него, поймал его внимательный взгляд, и понял, что старший лейтенант узнал меня. У нас в спецназе ГРУ у всех память тренированная. И просьба открыть заднюю дверцу машины, как я понял, была направлена на прерывание действий подозрительных чеченских омоновцев.

Я кивнул и протянул руку за командировочным удостоверением. Однако омоновец выставил вперед ладонь, достал сотовый телефон и стал звонить по номеру, указанному в командировочном удостоверении. Я не стал ему мешать. Конечно, я не вникал в такие организационные тонкости, как телефонный номер на этой бумажке. Но был уверен, что, если номер там проставлен, по нему ответят и скажут то, что следовало сказать. И потому я отошел к задней дверце, открыл ее, показывая то, что вообще-то положено называть багажником, но что багажником, по сути дела, не является. Хотя положить туда автомат впритирку с сиденьями второго ряда можно.

За машиной, невидимый для других проверяющих, старший лейтенант подмигнул мне. Я кивнула в ответ. Но разговаривать как знакомый со знакомым, даже шепотом, было нельзя. Говорить можно было только громко и о чем угодно постороннем.

– И как машина? – спросил старший лейтенант, захлопывая заднюю дверцу.

– Нормальная. Я не новую брал. И ничего, бегает еще. И не застрянешь нигде. Тесноватая только. И жестковатая, как «уазик».

– Такие в финской армии на вооружении стоят.

– А вот этого я понять не могу, – усмехнулся я. – Финны обычно ростом не маленькие. Головой биться должны.

– Я себе думаю такую брать, – старший лейтенант говорил равнодушно, как с человеком, которого видит впервые. – Советуете купить?

– Если много по пересеченной местности ездить, советую. По асфальту лучше на легковой. В долгой дороге устаешь.

– Ну, мне в отпуск на дачу поехать, на рыбалку. Как раз такая и нужна.

Подошел омоновец, вернул мне удостоверение.

– Там сказали, что вы втроем едете. Остальные где?

– Раньше проехали, – сообщил я. – Я догоняю.

– Друг друга не потеряете?

– Там впереди кафе. Договорились в нем позавтракать. Ждать должны.

Я умышленно назвал точное место встречи. Если бы у меня было желание что-то скрывать, то я, конечно, это место не назвал бы. А так – пусть проверит и убедится, что мне скрывать нечего, следовательно и подозревать меня нет оснований.

– Счастливого пути! – козырнул омоновец.

Инспектор ДПС козырять не стал, поскольку в ГИБДД не так давно отменили эту норму вежливости, и вернул мне права и документы на машину. Другой инспектор в это время остановил следующую машину. И первый крикнул ему:

– Сразу смотри, навигатора в машине нет?

Значит, предусмотрительность полковника Переславцева, не выделившего мне навигатор с машины Атабиева, свою роль сыграла…

– Все нормально? – спросил Вадим.

– Почти. В патруле стоит и спецназ ГРУ. Полковник предупреждал, что их задействовали в поиске. Оказалось, знакомый старший лейтенант.

– Не узнал?

– Узнал.

– Значит, предупредили?

– Не знаю. Мог и сам догадаться, что не все в нашем деле гладко.

– Докапываются сильно?

– Сильно. Кто, куда, зачем… Еще машины первоначально осматривают на предмет наличия навигатора от «Кайенна», – сообщил я. – А я его еще взять хотел. Вот бы и влип…

– Какой навигатор? – не понял Вальтер, уже поднесший шампур с шашлыком ко рту. – У кого вы навигатор украли? Да еще от «Кайенна». Дайте поносить…

– Из машины Альтемира, – сообщил я коротко. – Хотел на мародерстве прожить, не получилось. Полковник Переславцев вовремя остановил.

– Военный трофей не является мародерством, – не согласился Вадим. – Трофей мы захватили в результате боя, пусть и рукопашного, но со смертельным исходом. Со множественным смертельным исходом.

Я объяснил, как и почему к нам попал навигатор.

Шашлыки нам принесли прямо в машины. Не знаю, кто сказал, что шашлыки умеют только на Кавказе готовить. У нас в России, на мой вкус, их делают гораздо лучше. Здесь шашлык был пересушен, разжевать его можно было только имея полный рот стальных зубов, и потому позавтракали мы без большого аппетита. От чая отказались, предпочтя простую воду. После завтрака я позвонил полковнику Переславцеву и рассказал о встрече со старшим лейтенантом спецназа ГРУ на посту ДПС.

– Хорошо, что предупредили офицеров.

– Никто их не предупреждал, – сдержанно заметил полковник. – Этот старший лейтенант сам сориентировался и проявил корпоративную солидарность. Я просто понадеялся, что вы сможете избежать встречи.

– Избежать встречи можно было, товарищ полковник, только организовав за собой погоню. Это не лучший вариант.

– Ты прав. Я не знал, что наши группы выставили на дороге. Мне докладывали, что их задействуют в поиске вдоль дорог на подозрительных участках. Там, где возможно провести минирование. Они предположили, что спецназу ГРУ легче найти взрывное устройство, установленное другими спецназовцами ГРУ, то есть твоей группой. Отказаться командование не могло. В этом случае нас снова обвинили бы в том, что вы действуете по нашему приказу. Сейчас доложу командующему. Нечаянная встреча может повториться. Нужно предупредить всех офицеров, задействованных в поиске. Если все будет хорошо, я позвоню.

– Договорились, товарищ полковник. Мы скоро уже в Грозном будем.

– Там тоже связь работает. С дислокацией определился?

– Так точно. Полковник Дакашев обещал предоставить свой дом. Безопаснее его жилища не может быть ничего. В Грозном полковника уважают. И есть за что. Я тоже к нему с великим уважением отношусь.

– Согласен с тобой – он хороший человек. Я позвоню.

– Буду ждать звонка…