– Последний перевал до границы, – констатировал подполковник Занадворов. – Когда поднимемся, уже начнет светать. Сверху, возможно, уже и Грузию видно. Не знаю, успеем ли посмотреть или уже спустимся…

И оглянулся на капитана Дидигова. Тот взгляд понял, прибавил шагу и поравнялся с Занадворовым.

– Я продумал. Есть такие люди, даже двое. И я точно знаю, что они сейчас находятся в Грозном. Под подпиской о невыезде, но эта подписка, по большому счету, ничего не решает. Нелегально они могут выехать, но им не нужно обострять отношения со следственными органами, и потому они будут сидеть на месте, поскольку чувствуют свою неприкосновенность, почти депутатскую. У них какая-то сильная «крыша» на верхних этажах…

Сергей Палыч перевел «подснежник» в режим прослушивания.

– Серьезные парни, я полагаю?

– Достаточно серьезные.

– На крутые меры способны?

– Если дело коснется их кошелька, ни перед чем не остановятся.

– Чем живут?

– Героин и кокаин. Из Грузии. Героин иранский. Он слегка дороже афганского и потому прибыли дает меньше. А если дешевый фенциклидин будут поставлять, иранский героин вообще никому не будет нужен. Как и кокаин…

– Эти парни… У них достаточно сил, чтобы провести крупную операцию?

– Сил не слишком много, но набрать несложно. В Чечне, если хочешь людей набрать, можешь на улице с объявлением встать – сразу толпа желающих появится. А если обратиться к друзьям, за день батальон не батальон, но рота наберется. И все со своим оружием прибудут. Местный менталитет…

– Вы с этими парнями бороться пытались?

– Много лет. Несколько раз арестовывали, все без толку. Никаких доказательств. Осторожные и адвокатов имеют хороших. И платить, кому следует, умеют. Таких можно только ликвидировать, но на это должна быть воля руководства, а оно подобных мер пока избегает.

– Значит, нужно чужими руками бороться. Например, руками американцев…

– С удовольствием, – мрачно согласился Джабраил. – Только каким образом это сделать?

– Ничего проще нет. Ты как с Элизабаром разговаривал? О чем договорился?

– Что он представит меня полковнику Лоренцу как потенциального оптового покупателя, способного обеспечить доставку фенциклидина в глубинные районы России. Я уже объяснил, что представлять меня следует чиновником правительства. Настоящим именем и фамилией, без уточнения должности. Просто я курирую отношения между правительством и чеченскими диаспорами в разных регионах.

– Почему без уточнения должности? С чем это связано?

– Я не знаю точно, как называется должность. Маленькая ошибка может все смазать. И с самим Лоренцом я буду вести себя так, чтобы он воспринял меня как человека чрезвычайно скрытного и осторожного…

– А ты разве не такой?

Джабраил посмотрел на подполковника с легким удивлением.

– А разве я, товарищ подполковник, такой?

– Мне именно таким и показался…

– Значит, я плохо себя вижу со стороны. Но это неважно. Если это так в действительности, то мне не придется играть чуждую от природы роль. И все должно получиться, как задумано… Только я еще не понял связь моей миссии с вашими вопросами относительно наркоторговцев. Пригрозить Лоренцу возможными неприятностями? Зачем? Или это пока еще скрытые данные?

– Это данные для обсуждения. Следует рассматривать как один из вариантов – и наиболее приемлемый, как мне кажется, вариант. Что хотел сказать подполковник Мелашвили группе Джогирга Зурабова? Вы обсуждали эту тему?

– Да. Предполагалось, что Джогирг передаст груз Амади Дидигову.

– А оплата?

– Оплата была уже произведена.

– А если нам переиграть этот вариант?

– В какую сторону поворот? Я не вижу необходимой интриги.

– Эти твои наркоторговцы побоялись предстоящих потерь и не желают пускать на рынок новых людей. Группа Джогирга расстреляна, сам Элизабар был ранен именно там. Груз фенциклидина уничтожен. Даже для продажи не использован, чтобы не вмешиваться в сложившийся рынок и не нарушать сложившуюся структуру. Чтобы и слуха о нем не было на земле чеченской… И даже шел разговор об уничтожении самой лаборатории. Обсуждалось всерьез, как это можно сделать. Причем информация о лаборатории есть полная. Неизвестно, из какого источника. Понимаешь, к чему дело идет? Эти наркоторговцы готовы уничтожить лабораторию, чтобы та не мешала их бизнесу.

– Я понял, – оживился Джабраил. – Следует запустить информацию о возможном нападении бандитов на лабораторию, с тем чтобы после ее уничтожения все свалить на них. А поскольку они работают через Грузию, там их в дальнейшем ждут большие неприятности. Один выстрел по двум зайцам!

– Именно так, – согласился Занадворов.

– А как я, правительственный чиновник, вклинился во всю эту историю?

– Просто ты сотрудничал с теми бандитами и присутствовал при уничтожении группы Зурабова. Бандиты часто обманывали тебя, и ты искал способ начать собственное дело. И способ этот пришел к тебе сам. И ты вытащил его, раненного, из заварухи, увел в село, где ему оказали помощь, а потом вместе с ним двинулся в Грузию.

– В целом это даже интересно. Но… – Джабраил сразу нашел возражение, которое Сергей Палыч, как оказалось, предвидел заранее. – Мы наживем этим неприятности на голову группы.

– Я и это учитываю. Но в настоящее время в лаборатории не такая уж сильная охрана, чтобы принимать ее всерьез. Пополнение подбросить они не успеют, поскольку я планирую начать атаку сразу после твоего возвращения. Американцы всегда излишне самоуверенны. Они могут вообще не вызвать подкрепление. А если и вызовут, то не сделают этого срочно. Мы успеем. Главное, ты должен узнать систему охраны в дополнение к тем данным, что выложил нам Элизабар.

– Меня, кажется, звали?

Элизабар Мелашвили услышал собственное имя с расстояния в пять шагов, хотя разговаривали подполковник с капитаном негромко. Но саму суть разговора он уловить не мог, хотя и в этом не было бы ничего страшного. Все равно грузинского подполковника было необходимо поставить в известность о новом обороте дела и о том, где и при каких условиях он получил ранение согласно новой легенде.

– Звали, – сказал Сергей Палыч громко. – Догоняй, если не спишь на ходу и можешь головой работать, есть предмет для обстоятельной беседы.

Мелашвили прибавил ширину шага и быстро догнал российских офицеров.

– Как ты первоначально хотел сказать Лоренцу – где умудрился пулю схлопотать?

– Перестрелка с милицией, – предложил Элизабар свой вариант. – У наркоторговцев это дело обычное и почти обязательное. Меня предупреждали еще перед выходом к границе. Помощник Лоренца капитан Солтон предупреждал, чтобы я был готов к такому развитию событий. Почему же не сказать, что Солтон был прав?

– Теперь слушай меня внимательно: попробуй стать на какое-то мгновение полковником Лоренцом и задавай вопросы с его стороны. Можешь делать это собственным голосом и без их акцента. А я пока побуду капитаном Дидиговым… Готов?

– Готов, – согласился грузинский подполковник.

И Занадворов в подробностях, которые продумал загодя, стал выкладывать суть выдуманного происшествия, оперируя при этом как географическими понятиями, так и знанием отношений между бандитами и чиновниками. Получалось все гладко.

– Есть вопросы? – спросил спецназовец.

– Пока не возникло. Но могут возникнуть позже, когда я все это в голове переварю. Значит, и мне следует писать свой рапорт в соответствии с этим рассказом?

– Если капитан Дидигов будет рассказывать это, а ты в рапорте напишешь другое, я не знаю, кого из вас первого расстреляют, – сухо заметил Сергей Палыч.

– Понял…

Элизабар, кажется, действительно понял, но чтобы ему все было еще понятнее, Занадворов добавил:

– Кстати, тебе просили передать небольшую благодарность. По твоей наводке в Москве арестован Акаки Эфтимешвили по кличке Цепной. Ты сам язык за зубами придерживай, иначе другие «воры» сядут тебе на шею. Они не любят, когда их сдают. И солидарность у них развита. Сам должен знать…

Теперь Элизабар, наверное, побледнел. В темноте этого видно не было, но все лицо его напряглось, губы поджались, и, спроси что-то у него собеседники, Мелашвили едва ли смог бы членораздельно ответить.

Группа шла слишком быстро, чтобы солнце успело за ней. Перевал миновали, не сбавляя скорости, как раз перед самым рассветом, и на пока еще далекую Грузию полюбоваться издали, как надеялись, не довелось. А когда рассвет в самом деле пришел и в сумрачной неверной дымке стали видны окружающие горы, они уже закрывали вид вдаль. А к восходу солнца группа уже спустилась в низину, по которой ей предстояло идти до самой приграничной реки.

Элизабар прикинул время и покачал головой.

– Чем недоволен? – спросил майор Тихомиров, уже традиционно находящийся рядом.

– Когда я в ту сторону шел, мы на весь путь на восемь часов больше затратили. А мне казалось, что мы чуть не бегом бежали. Так торопились… А сейчас и с раненой ногой, а так быстро!

– Это потому, что я рядом, – сказал Тихомиров. – Я людоед известный, и ты меня боишься. Вот и ходишь, как мужчине ходить положено, а не как какому-то залетному бандиту…

Подполковник грузинской разведки ничего не ответил, поскольку в словах майора была некоторая доля правды. Только боялся Элизабар не самого майора, а его окриков, всегда не слишком добродушных и насмешливых. А кто любит быть предметом насмешек? Потому и шел вровень со всеми. Но, на удивление, раньше думалось, что до границы он доберется еле-еле живой, с трудом переставляя ноги, а оказалось, что сил в запасе еще столько, что впору в дополнение пару раз по маршруту туда и обратно пробежаться!

Элизабар начал себя уважать…

Утром погода выдалась ясная, воздух был чистым и спокойным. В этой обстановке, сверившись с картой и сказав несколько слов капитану Захватову, который в ответ почесал затылок и глянул в сторону Грузии, подполковник Занадворов приказал остановиться на привал, чтобы позавтракать, поскольку неизвестно, когда снова будет возможность развести костер и перекусить чем-то горячим. На той стороне разжигание даже самых маленьких костров на самое непродолжительное время, понятное дело, полностью исключено. И вообще группе хорошо было бы отдохнуть загодя, чтобы перейти реку со свежими силами.

За рекой просматривалась трехсторонняя опасность. Во-первых, грузинские пограничники не слишком любят, когда с российской стороны границу переходит кто-то, кроме боевиков, которые пограничников основательно подкармливают. Возможно, они и спецназ ГРУ приняли бы неплохо, если бы те заплатили им, но армейские фонды не предусматривали такого рода расходов, а платить из собственного кармана Занадворов, естественно, не собирался. Во-вторых, несомненной опасностью были местные чеченцы, рядом с селением которых находилась самая удобная и, возможно, единственная в этих местах переправа через реку. Если даже бандиты собирались большой группой, чтобы обезопасить себя от нападения со стороны одноплеменников, то как же эти грузинские чеченцы должны были бы встретить офицеров спецназа ГРУ! И, вполне вероятно, что место переправы находится под наблюдением местных жителей. Бандиты осторожничали не случайно. Они не собирались предупреждать другой берег о своих намерениях, тем не менее ждали встречи. Значит, переправа должна контролироваться хотя бы периодически, хотя бы в самое удобное для перехода границы время. А это время, как всем известно, ночное. Впрочем, Джогирг Зурабов с чеченцами общий язык нашел, и ему никто не мешал переправляться. И подполковник Мелашвили никаких наблюдателей во время переправы не видел. Но в любом случае требовалось присмотреться к ситуации на переправе.

И, в-третьих, опасность представляли сами американцы. Устраивать засады они, несомненно, умеют; кроме того неизвестно, какими сведениями они располагают и откуда эти сведения получают. Поэтому Сергей Палыч предпочитал трижды проявить осторожность, прежде чем сделать решающий шаг, чтобы не подставлять своих бойцов под случайное нападение. И это была не излишняя осторожность, а стиль работы, выработанный и отточенный еще во времена афганской войны, когда спецназ ГРУ нес минимальные потери в сравнении с другими родами войск, но сам наносил противнику существенный урон.

Костер развели быстро, но дрова для него подбирали тщательно, только самые сухие, дающие минимум дыма. Элизабар с удивлением наблюдал, как офицеры быстро разделали сухой сломанный ствол упавшей на соседние деревья ели, заменяя топоры своими малыми саперными лопатками. Грузинский подполковник впервые видел такое нестандартное использование лопаток, и только когда все было закончено, подошел к Тихомирову и потрогал пальцем орудие труда майора. Края лопатки оказались заточенными предельно остро.

– Ничего себе! – удивился Мелашвили. – Острее ножа будет…

– Если не сможешь своей лопаткой побриться, лучше не бери ее в маршрут. И сам не ходи – подведет в трудную минуту, – Тихомиров не удержался, чтобы не прочитать нравоучение.

– Не успеешь вовремя окоп выкопать? – усмехнулся грузинский подполковник.

– Нет. Не успеешь вовремя голову противнику снести. Ты что, не слышал про наши лопатки? Про них все знают…

– А что я должен был про них слышать?

– Что в спецназе ГРУ разработана целая система фехтования лопаткой. И это оружие пострашнее средневекового рыцарского топора будет! Садись, – показал майор на камень.

– Что, будешь голову сносить? – с чистым сердцем спросил подполковник.

– Это завтра. Сегодня только перевязку сделаю…

Пока разводили костер, пока готовили обед, Занадворов вытащил спутниковую трубку и отошел в сторону, чтобы поговорить с Самокатовым. Полковник не отвечал на удивление долго – может быть, отдыхал после бессонной ночи и долгой беготни по разным инстанциям. Однако Сергей Палыч был твердо намерен разбудить Георгия Игоревича, даже если тот за трое последних суток в первый раз голову на подушку положил.

Наконец, полковник ответил, но едва слышно, умышленно делая голос глухим. Однако трубка имела чуткую мембрану, и до Занадворова слова доносились отчетливо, хотя тембр голоса менялся.

– Слушаю вас, Сергей Палыч. Вы не совсем вовремя, но это ничего. Я уже отполз от реки. Еще пять метров… Подождите… Вот. Отсюда меня совсем не будет слышно. Река все же, хотя и узкая, но шумная. Чуть в стороне перекаты гудят…

– Я думал, вы отдыхаете, товарищ полковник.

– Отдыхать буду, когда все закончится. Я так полагаю, что вы уже где-то близко. Помнится, мы договаривались, что вы будете звонить уже с подходов к переправе…

– По моим подсчетам, до переправы около четырех часов хода. Мы сделали привал, чтобы позавтракать горячим. Ближе к реке костер разводить было бы опасно. А когда в следующий раз удастся у костра посидеть, это неизвестно.

– Хорошо бы, чтобы это произошло побыстрее. По крайней мере, я на это надеюсь. Я сам вашей группе костер разведу, если все закончится, как задумано. И даже сам поваром и официантом к вам устроюсь. Честное слово!

– Не забуду вашего обещания, товарищ полковник. Не отвертитесь… Я хищник известный, и чужими обещаниями пользоваться люблю. Я вас отвлек от дела?

– Это я не хотел отвлекать вас от дела и потому долго не звонил. Мы готовим ваш вывод на ту сторону. Сидим с пограничниками, просматриваем грузинский берег в том месте, где переправлялась группа Зурабова вместе с подполковником Мелашвили. Место, как нам кажется, слишком популярное для тайной переправы…

– Есть наблюдатели?

– Практически каждую ночь выходит сдвоенный пост из чеченского села с той стороны. Вооружены автоматами. Ходят по берегу в одну и в другую сторону, как часовые на особо охраняемом объекте. Понятно, я здесь только ночь просидел. Но пограничники говорят, что чеченцы свою переправу каждую ночь караулят. Днем только изредка кто-то по берегу пройдется, и все. Но днем и караулить особо не нужно, поскольку все выходы во внутреннюю Грузию проходят через село и будет заметно любую группу, которая двинется хоть по дороге, хоть по склону. Все будут простреливаться. Ночью по склону можно пробраться незамеченными. Наши тоже за этим местом присматривают, но они раньше смотрели только издали, поскольку считали, что скалы со стороны воды в этом месте неприступные и переправиться там нельзя. Проход, про который говорил Элизабар, кстати, до сих пор не нашли… Но есть еще одна неплохая переправа. Одно неудобство – река широкая, разливается по плесу. Глубина максимум сантиметров десять, в ямах – двадцать. Это семь километров ниже по течению. Но там стоит пост грузинских пограничников. Первоначально на посту было семь человек. Они, говорят, боевиков запросто пропускали. Ну, естественно, после некоторых известных взаимоудовлетворяющих операций. Наши выставили на берегу свой пост, тоже стационарный. Отделение в десять человек во главе с сержантом. Пулеметная точка. Все на видном месте. С тех пор там никто не ходит. И грузины оставили на своем посту только двоих, но и те не всегда на месте. Правда, последнюю неделю сидят безвылазно четыре человека, словно ждут кого-то… Похоже, имели сообщение от уничтоженного вами отряда. Допускаю, что усиление поста – это отвлекающий момент, а сама переправа должна была осуществиться в другом месте. Иногда на грузинский пост наведываются местные чеченцы. Общаются мирно, но при встрече не обнимаются. Пару раз было, спорили, но дальше дело не пошло. Есть между ними легкая то ли настороженность, то ли неприязнь. Грузины отобрали у чеченцев часть заработка, а чем в этих местах можно еще поживиться? Работы никакой, да и работать чеченцы, как вы знаете, не любят…

– Это зависит от того, какая у них работа. Вот капитан Дидигов, на мой взгляд, свою работу любит. Мы с ним подробно обсудили новое направление и пришли к выводу, что так будет лучше, чем в первоначальном варианте. И многие международные проблемы, возможно, снимет. Подполковник Мелашвили согласился, что этот вариант привлекательней…

– Что-то интересное придумали, Сергей Палыч? Докладывайте!

– Сразу предвижу ваши возражения относительно трудностей, которые этот вариант создаст моей группе для выполнения боевой задачи. Но никаких трудностей не будет. Я все просчитал. А в целом дело мы решили преподать так…

Подполковник Занадворов подробно рассказал о собственном плане отведения подозрений от частей Российской армии и о том, как решили подставить под удар двух наркоторговцев, которых никак не удавалось остановить законными методами. Полковник слушал не перебивая и только потом высказал свое мнение:

– Вы выбрали самый трудный вариант, который следовало бы тщательнейшим образом просчитать и проверить на соответствие реалиям. Иначе легко проколоться. Сразу даю вам вопрос на засыпку: а что, если эти наркоторговцы в настоящее время находятся в Грузии? Они там частые гости и могут оказаться за кордоном в самый неподходящий момент…

– Не могут, Георгий Игоревич, не могут. Это мы с Джабраилом предусмотрели, и капитан Дидигов утверждает, что оба находятся в Грозном под подпиской о невыезде. Нелегально, конечно, выехать можно, но у них нет необходимости переходить на подобное положение. Оба чувствуют себя уверенно и не захотят рисковать.

– Хорошо, – согласился полковник Самокатов. – Тогда другой вопрос на засыпку. А откуда вы знаете, что эти люди не пытались выйти на полковника Лоренца? Или вообще не имели с ним какой-то контакт, пусть даже телефонный?

– Тогда об этом обязательно знал бы подполковник Мелашвили. Все вопросы сбыта, хотя и контролируются чуть ли не лично полковником Лоренцом, все равно проходят через него. А он об этих парнях не слышал…

– Я бы на него настолько не полагался, – выразил полковник еще одно сомнение.

– Теперь можно и на него полагаться. Обратно у Элизабара дороги нет. Он сдал Цепного, того уже «повязали» в Москве и нашли фенциклидин. Это ему не простится, и Элизабар прекрасно понимает свое положение. Теперь он станет верным союзником. Самым верным из верных, потому что очень любит свою особу, как мне кажется. Он сразу себя так повел, если помните, еще до знакомства со мной… Сам шел на сотрудничество – но только после своего провала. Это манера людей, которые очень себя любят. Такие не способны на поступок по идейным соображениям. Они будут заботиться исключительно о безопасности собственной особы. И нам это на руку. Элизабар повязан навсегда.

– Мне бы такую уверенность!.. Но я все равно ничего не могу возразить против вашего плана, поскольку всю работу вы выполняете, как договаривались, исходя из обстановки. Следовательно, и обстановку по мере сил стараетесь себе создать такую, в которой вам будет удобно работать. Мне остается только согласиться, хотя вы моего согласия, как я понимаю, не спрашиваете…

– Я спрашиваю совета, товарищ полковник, – нашел Занадворов удобную формулировку. – Это дело скорее по вашему профилю, нежели по нашему, и потому нам необходим совет опытного человека. И вашим советом я удовлетворен. Значит, будем работать.

– Меня пограничники зовут. Что-то там, видимо, интересное… Итак, я приготовлюсь к встрече на берегу, примерно в километре от реки. Через четыре часа, говорите?

– Через четыре…

– Тогда уже не «до связи», а до встречи!

Последние километры маршрута просто пролетали под ногами, как дорожка на беговом тренажере; время будто бы сократилось. На связь вышел передовой дозор:

– Я – Тотоша, – торопливо сказал старший лейтенант Рататуев. – Вызываю Дворового!

– Слушаю тебя, Тотоша.

– Командир, впереди на тропе люди. Точно определить не могу, поворот мешает и скалы. Кроме того, мы ниже по уровню, и там может оказаться больше людей. Но не меньше пяти человек, это точно. На засаду не похоже, совсем не прячутся…

– Присмотрись. Это могут оказаться пограничники. Тогда с ними должен быть полковник Самокатов. Сколько у нас до реки осталось?

– Не меньше, думаю, пары километров.

– Полковник обещал ждать в километре от реки.

– Не буду спорить. Может, и километр. Река здесь вихляется, как задница у старой шлюшильды! Впрочем, как и у молодой тоже. И ее вполне может мотануть в нашу сторону…

Подполковник посмотрел на часы, чтобы лучше сориентироваться во времени. Да, вероятно, это пограничники с полковником Самокатовым. Когда движение идет не по ровной линии и тропа то начинает непонятнейшим образом извиваться, то выравниваться, словно по полету стрелы, трудно сориентироваться и предсказать, сколько времени займет путь. Спецназовцы добрались до реки быстрее, чем планировали, хотя и отдыхали во время привала на пятнадцать минут дольше, чем собирались вначале. Так решил Занадворов, чтобы дать отдохнуть и перекусить всем, в том числе часовым и дозорным.

– Присмотрись. Себя не показывай.

Рататуев некоторое время молчал. Видимо, присматривался.

– Да. Зеленые петлицы вижу… Погранцы!

– Шиш с тобой?

Вопрос, вообще-то, был лишним, поскольку в дозоре всегда шло двое, и один из них – пулеметчик, знающий, что его постоянное место в дозоре.

– Рядом. И не спит…

– Оставь его в прикрытии, сам выходи к погранцам. Постоянно будь на связи. И не переживай, если тебя первоначально за китайского шпиона примут. Выручим!

– Почему китайского? Разве я узкоглазый?

– Нет, ты широкоглазый. Просто грузинского шпиона мы уже поймали, остался только китайский… Двигай!

– Я пошел, – сказал Рататуев. – Сдаваться, как говорится…

Сдача, видимо, происходила очень тихо, или же старший лейтенант по неосторожности слишком далеко отодвинул ото рта микрофон «подснежника», поэтому разговоров было не слышно. И это не понравилось Занадворову. Такая ситуация могла бы быть, скажем, тогда, когда Рататуев получил бы удар по голове, его оттащили бы в сторону, и сами бы нападавшие при этом не издавали ни звука. Но в этом случае откликнулся бы пулеметной очередью старший лейтенант Заболотнов. А пулемет молчал, вызывая недоумение. Наконец, в наушниках послышался непонятный эфирный треск, но и это было уже каким-то событием.

– Тотоша, что там у тебя?

Рататуев не ответил.

– Шиш, что у Тотоши?

Но и пулеметчик промолчал. Это совсем уже не понравилось командиру.

– Тихий, проверь… – бросив несколько взглядов по сторонам тропы, привычно негромко дал команду подполковник.

– Ты меня, командир? – спросил из-за спины голос майора Тихомирова.

И голос прозвучал именно из-за спины, а не из наушника, что Занадворов определил сразу, и потому обернулся непривычно резко, не понимая, что происходит.

– Связь пропала, – вслух сказал старший лейтенант Лукоморьев, объясняя ситуацию и снимая напряжение. – Только у меня или у всех?

– Понял, – сообразил Занадворов. – На нас наведены грузинские или американские радары. В сектор периодического просмотра попадаем. Спутник ГРУ, согласно договоренности, радары отслеживает, включая наземные станции, которые глушат все наши сигналы. Придется какое-то время потерпеть без связи.

– А они не могут взять нас в постоянный оборот? – поинтересовался Тихомиров. – Радиостанции все равно будут фонить, и радары не могут их не заметить.

– Не знаю, – признался Занадворов. – В управлении космической разведки обещали только одно – что нас не смогут прослушивать.

– За общим фоном помех никакой радар наши радиостанции не выделит и не вычислит, – высказал свое мнение старший лейтенант Шумаков. – Сигнал слишком слабый… Он только-только до приграничной реки достанет.

– А мне без «подснежника» как-то и работать неуютно, – вздохнул капитан Ёлкин. – Откровенно скучно. Даже какое-то одиночество чувствуешь…

– Зажирели мы все, – покачал головой командир. – «Подснежники» появились-то всего ничего как, а уже – неуютно, одиноко ему… Раньше вообще без них обходились! Да и сейчас только в ОМОГ… А войска без них почти повсеместно обходятся. А вам все удобства и унитаз с мягкой спинкой подавай, почти как американцам… Двинули вперед – и не раздумывать об унитазах! Нас там, похоже, ждут. Тихомиров, выходи первым. Проверь и возвращайся!

Майор, удерживая на всякий случай автомат перед грудью, легко обогнал идущих впереди офицеров и вскоре скрылся за поворотом тропы. Тропа здесь шла по местности, состоящей из леса и скал, – то вверх козлом прыгала, то рыбой ныряла в мелкие и глубокие овраги; видимость была ограничена расстоянием от поворота до поворота. Дойдя до первого поворота, спецназовцы Тихомирова уже не увидели, но здесь предстояло забраться по камням на короткий и сложный в прохождении подъем, а когда все поднялись, оказалось, что тот уже и в низинку спустился, и за следующим поворотом скрылся. Догонять, впрочем, никто не рвался; шли своим привычным темпом, тем более что спуск по камням был гораздо более сложным, чем подъем, и подполковник Занадворов приказал использовать при спуске альпинистскую веревку.

– Мы здесь поднимались с такой веревкой, – вспомнил Элизабар Мелашвили. – А спускались уже без нее… Это что, разная горная техника?

– Техника везде одна, и не нами она придумана, – сказал капитан Захватов. – Но одна и та же техника используется на одном и том же склоне. Когда будем здесь подниматься, тоже пойдем с веревкой. А на ту сторону спускаться и без нее можно…

Вопрос Элизабара был вызван тем, что ему не слишком хотелось пользоваться веревкой, поскольку за нее было трудно держаться, так как руки были заняты тяжелым и длинным посохом, подарком метеоролога Абали Дидигова. И бросать резной посох не хотелось. Слишком он красив, да и сгодиться еще может, потому что до лаборатории еще добираться и добираться…

– Помогите Элизабару! – приказал Сергей Палыч, сразу просчитав ситуацию.

На свет тут же появилась другая веревка, под стать первой. Два старших лейтенанта быстро соорудили на конце широкую петлю.

– Надеюсь, вешать меня здесь не будут? – с некоторым сомнением в голосе спросил Элизабар.

– Будут, – сурово сказал старший лейтенант Лукоморьев. – Но только под мышки, к сожалению… Подставляй голову!

Петля, миновав шею и плечи, охватила корпус Элизабара.

– Второй конец не тяни. Развяжешь внизу, – предупредил один старший лейтенант, фамилию которого Мелашвили не знал.

– Вперед и вниз! – скомандовал Лукоморьев.

Элизабар начал спуск, соображая, как же так быстро и без веревки умудрился спуститься майор Тихомиров. Здесь следовало не только силой рук и ног обладать, но и повышенной осторожностью, которая всегда является врагом скорости. Сам он только отталкивался посохом и здоровой ногой от больших камней; старшие лейтенанты стравливали веревку, опуская подполковника грузинской разведки, как ему казалось, достаточно быстро. Настолько быстро, что эти каскадерские трюки казались ему даже опасными. Но вместе с тем появилась и какая-то своеобразная гордость своей ловкостью. Элизабар даже был бы рад, окажись спуск более длинным.

Внизу, дернув за свободный конец, он освободил веревку, которая змейкой побежала кверху. А половина спецназовцев уже умудрилась спуститься другим способом, только за счет силы своего тела, и используя веревку лишь в качестве страховки.

– Как я смотрелся? – спросил Мелашвили у наблюдающего за спуском товарищей и придерживающего конец вспомогательной веревки капитана Ёлкина.

– Как тяжеленный мешок с дерьмом, – вежливо ответил капитан, не отрывающий взгляд от скал. – Надо было тебя просто сбросить. Ничего бы с тобой не случилось…

Капитан Джабраил Дидигов спускался одним из последних. За его действиями Мелашвили наблюдал с особым интересом, поскольку капитан не был спецназовцем и специальной подготовки не имел. Тем не менее затруднений, кажется, тот не испытал и уже через три минуты стоял рядом с грузинским подполковником, с которым ему предстояло идти на территорию лаборатории.

Элизабар улыбнулся капитану, тот же только хмуро наклонил голову…

Едва группа дошла до следующего поворота, где тропа, как в ворота, входила в пространство между скал, сужающееся вверху до узкой щели, через которую только ствол автомата и пролезет, как передовые увидели майора Тихомирова, появившегося из-за следующего поворота одновременно с основной группой и делающего знак рукой. Знак можно было понять как однозначно приглашающий. Значит, впереди все в порядке, там встречают пограничники вместе с полковником Самокатовым, которые наверняка обследовали все окружающее пространство, и можно двигаться вперед без оглядки. Тем не менее подполковник Занадворов не снял замыкающего часового, спустившегося со скалы последним и снимающего веревку за прошедшей группой. Более того, Сергей Палыч даже отдал команду голосом, поскольку «подснежники» все еще не работали:

– Смотреть по сторонам! Соблюдаем осторожность.

Эта осторожность подполковника была следствием опыта. Сам он, наблюдай со стороны встречу двух групп и желай доставить им серьезные неприятности, обязательно выбрал бы для атаки момент соединения. Точно так же опытный командир боевиков мог бы дождаться, когда спецназовцы встретятся с пограничниками, и засыпать их гранатами в узком пространстве между скал.

Но встреча произошла не в узком пространстве, а в месте, где тропа бодро взбегала на небольшой земляной пригорок, поросший лесом, откуда просматривалось значительное пространство вокруг. Очевидно, пограничники двинулись навстречу, потому что старший лейтенант Рататуев докладывал по связи, что видит людей около поворота тропы, и потому не может определить их численность. Рататуев ошибся только на одного человека. Встречающих было шестеро: полковник Самокатов, три офицера-пограничника и два сержанта-контрактника. Сержанты, как им и полагается, держались в стороне.

После короткого делового представления Самокатов с Занадворовым отошли в сторону, не желая разговаривать при всех. В данном случае, понятно, им мешали пограничники, которым вовсе ни к чему было знать цель, которая ставится перед группой спецназовцев.

Вывод агентуры через приграничную линию для самих пограничников был делом привычным, хотя агентов обычно выводил не спецназ, а другие подразделения ГРУ или Службы внешней разведки России. До того как вывести одного агента, выпускали нескольких «маршрутников». Вывод сильной вооруженной группы спецназа основательно смущал пограничников, что было видно по их поведению и по осторожности, с которой они отвечали на вопросы офицеров ГРУ. Впрочем, перейти границу Занадворов мог бы и без помощи пограничников, а инициатива привлечь их к делу принадлежала полковнику Самокатову.

– Не люблю работать на виду, – признался Занадворов, взглядом показывая на погранцов. – Обстоятельства всякие бывают, иногда даже нелицеприятные, и посторонние наблюдатели сковывают в действиях. И остальные у меня такие же… Поэтому, наверное, у моей группы никогда на учениях не было высоких показателей. Но всегда – высокий результат в реальной боевой обстановке. Но там уже сам себе хозяин…

– Они не помешают. Они осуществляют только наблюдение за границей, а не за действиями вашей группы, – примирительно сказал Георгий Игоревич.

– Тем не менее, товарищ полковник, я бы попросил отослать их к началу операции, чтобы ни меня, ни моих офицеров не смущали. Это возможно?

– Не думаю, что могут возникнуть проблемы. Они получили приказ пропустить вас на ту сторону и оказывать необходимую помощь.

– Странно звучит приказ, – заметил Занадворов. – Словно бы нас не надеются увидеть по эту сторону границы…

– Ну что вы, Сергей Палыч, так мрачно! В прикрытие вашего возвращения выделен вертолет. Тут уже был инцидент, когда боевики шли из Грузии в Чечню, поссорились с грузинскими чеченцами, слегка друг в друга постреляли, а потом бандитов пытались преследовать и на нашей стороне. Если будет что-то подобное, вертолет, согласно приказу, будет иметь право работать не только на нашей стороне.

– И на том спасибо. Итак, что мы имеем?

– Мы имеем охрану места переправы по ночам и… – полковник слегка замялся, – небольшую помеху сегодня в дневное время. Помните, мы с вами разговаривали по телефону, когда меня позвали…

– Помню, разговор пришлось завершить.

– Вот-вот… На берег вышел американский сержант в грузинской воинской форме и теперь уговаривает там девчонку из местного чеченского села. Пока у него ничего не получается, но сержант настойчив…

– А почему вы решили, что это американский сержант в грузинской форме? Может, это грузинский пограничник?

– Честно говоря, я не видел ни одного грузина-негра… Сержант – негр.

– Зачем тогда ему грузинская форма, если физиономия и так все говорит?

– Спросите что полегче! Или вообще спросите у Элизабара Мелашвили. Он, может, и ответит. Позовите его, кстати. Я сам хотел бы выяснить этот вопрос. А то, возможно, я плохо знаю этнографию…

– Элизабар! – позвал Занадворов, дождался, когда подполковник грузинской разведки обернется, и сделал приглашающий жест рукой.

Мелашвили подошел, не слишком торопясь, но на свой большой посох опираясь твердо, с какой-то царской величественностью. По мере приближения к своей родине подполковник начал обретать уверенность в себе и чувствовать свою значимость. Это было видно даже по его походке, и выражение лица говорило о том же самом. Чтобы сразу и жестко пресечь такое поведение, подполковник Занадворов сказал довольно хмуро, будто бы сам был обеспокоен тем, что желал сообщить:

– Твоего друга допрашивали…

– Какого друга? – не понял Мелашвили.

– Цепного. Я, кажется, говорил, что его взяли по твоей наводке… Так вот, Акаки Эфтимешвили очень нервничает и все пытается выведать, кто его подставил. Обещает со стукача с живого шкуру содрать. Будь осторожнее!

Сообщение упало на голову бедного подполковника грузинской разведки, как, наверное, могла бы упасть скала, с которой он недавно спускался. Вся величественность прошла моментально.

– И что?

– Пока – ничего. Но протокол твоего допроса подшит в деле Эфтимешвили. К делу обычно имеет доступ адвокат. Это усложняет положение. Но вот товарищ полковник недавно связывался с Москвой, просил адвокату дело не предоставлять. Не знаем, как там что получится… Но это все второстепенные вопросы.

– Ничего себе, второстепенные вопросы! – возмутился Элизабар. – Вы хоть представляете себе, кто такой Цепной?

– Обыкновенный бандит, – сказал Занадворов. – Попал бы ко мне в руки, плохо ему пришлось бы… Но он через границу не ходит. Значит, к другим попал. Не переживай, все утрясется! Есть другие вопросы, более насущные. Скажи-ка нам, какие у Грузии имеются колониальные владения в Африке?

– Какие колониальные владения? Про что ты говоришь? – растерялся Мелашвили.

Полковник Самокатов с любопытством наблюдал за грузинским подполковником.

– Или у вас в каких-то отдаленных районах компактно проживают негры?

– Не понимаю. Ты о чем?

– Какого хрена, говорю, – совсем другим тоном спросил Занадворов, – негры ходят в грузинской военной форме?

– Где?

– На том берегу, – сказал полковник. – Чеченских девок за задницу хватают…

– А… Это… – успокоился Элизабар. – Это охрана лаборатории. Полковник Лоренц распорядился, чтобы охрана носила грузинскую военную форму. А насчет девок… Это непорядок. Лоренц категорично это запретил. У лаборатории могут быть большие неприятности. Местных жителей обижать запрещено! Тем более если это касается женщин… У горцев закон строгий.

– Я понял. Иди и готовься. Сейчас пойдешь с Джабраилом на тот берег и шуганешь оттуда негра-сержанта. Можешь шугануть?

– Обязательно шугану, – согласился Элизабар, отыскал глазами Джабраила Дидигова и заспешил к нему.

– Вот и разрешился вопрос с очисткой берега, – сказал Занадворов полковнику.

– Хорошо решился, естественным образом.

– Тогда не будем терять время. Отсылайте пограничников. Мы выведем сначала Элизабара с Джабраилом, потом двинем сами. Необходимо будет засветло найти место, где мы сможем устроиться на стоянку.