Книга: Аномалия
Назад: ГЛАВА ПЯТАЯ
Дальше: Примечания

ЭПИЛОГ

Польша. Жаркое время
Старший агент Джон Джонс видел в своей жизни много серьезных происшествий, но никогда не видел, чтобы в одном месте собралось сразу столько полицейских, прокурорских и прочих чинов. И все они не пешком пришли – машины поставили на дороге, наглухо перекрыв ее, поскольку поставить машины еще где-то возможности никакой не было. Хорошо еще, что дорога не самая оживленная. Тем не менее пять авто стояло с одной стороны, пять – с другой, не имея объезда. Ждали. Но полиция натянула полосатую ленточку и снимать ее скоро не собиралась. Работали эксперты и следователи.
Джонс смотрел на все это хмуро. Когда следователь пригласил его для дачи показаний, старший агент для начала разговора пригрозил:
– Что у вас в стране творится! Если бы бандиты похитили атомную бомбу, даже пять атомных бомб, это было бы меньшей бедой, чем похищение профессора Кошарски. Живого профессора Кошарски! У этого профессора в голове столько данных, что бандиты, если станут обладателями его знаний, обретут всемогущество и будут диктовать волю любому правительству. Если только это не ваши спецслужбы сработали.
По-польски старший агент говорил отвратительно и сам чувствовал это. Его шипящие звуки, которыми польский язык так богат, сливались в один звук, и это походило на шипение змеи. Не хватало только погремушки, чтобы звук соответствовал звукам, которые издает разъяренная гремучая змея. Впрочем, кажется, в Польше гремучие змеи не водятся. Это, однако, старшего агента мало утешало. По крайней мере, он старался показать, что его это мало утешает. Следователь, человек пожилой, идеально, до розового сияния лысый, выглядел усталым и инертным и виновато смотрел красными глазками-бусинками на Джонса.
– Международный скандал… – сказал он сквозь вздох. – Хорошо еще, газетчиков не понаехало. А то они раздули бы невесть что. Если приедут, попрошу вас ничего им не объяснять. И вообще не говорить о похищении.
– А что мне говорить своему руководству? – спросил Джонс. – Руководству я вынужден буду сказать правду. Готовьтесь к тому, чтобы выслушать официальное заявление Госдепартамента. Можете напрямую позвонить своему министру иностранных дел, чтобы он был в курсе.
– Помощник воеводского военного прокурора уже звонил главному военному прокурору. Тот доложит по инстанции, – слегка заискивая, объяснил следователь. – Что вы мне расскажете? Мне уже сказали, что у профессора был приступ астмы…
– Не астмы, а язвы. Открылась старая язва. Майор Пфайфер предположил, что произошло прободение, и повез Кошарски в Краков к знакомому врачу, – с утрированным раздражением поправил Джонс. – Не предполагал, что в стране, которая так яростно рвется в союзники Соединенным Штатам, его ждет пуля. Причем полученная в абсолютно мирной ситуации.
Джон Джонс остановился в шаге от дорожного откоса, под которым лежало тело майора Пфайфера, посмотрел на уже бывшего офицера с медицинским образованием и вздохнул совсем неподдельно. Ему действительно было жалко майора. Джонсу всегда было жалко людей, которые отрабатывают тему, сами не зная того, и не могут понять, за что гибнут. Легко погибнуть за идею, за работу в конце концов, которую стремишься выполнить так, как хочешь и как привык ее выполнять. Но погибнуть вот так нелепо – себе Джонс такой участи не желал.
– Но нападавшие знали, что майор Пфайфер повез профессора Кошарски, и именно потому оказались в нужный момент в нужном месте, – сказал следователь. – И получается, что кто-то с вашей базы предупредил их. Причем готовились они наверняка заранее. Похищения никогда, как показывает практика, не совершаются спонтанно. Похитители всегда знают, кого и с какой целью они похищают. Если профессор Кошарски такой ценный человек, я думаю – надеюсь, по крайней мере, – что вскоре кто-то получит предложение о выкупе. Это было бы для нас лучшим вариантом.
– Боюсь, что ваша практическая статистика вас подводит, и профессор Кошарски случайно попал в поле зрения похитителей. Мы с ним прилетели только сегодня ночью. Откуда похитители могли знать, что он прилетел? Откуда они могли знать, что у него открылась язва? Я больше склонен подозревать, что здесь была проведена акция просто против американских военных. Есть же у вас силы, которые протестуют против нашего присутствия. В каждой стране, где стоят американские войска, такие силы есть. И они всегда готовы на провокации. Вот и здесь произошло что-то подобное.
Старший агент не сразу понял, что начал противоречить сказанному недавно. Но следователь имел логический склад ума и этого не упустил:
– То есть вы уже не настаиваете на том, что Кошарски похитили из-за тех знаний, что хранятся у него в голове?
– Не знаю я, не знаю, – раздраженно ответил старший агент, осознав свой промах. – Я не сыщик. Это ваше дело – узнать, кто похитил и с какой целью. И найти человека, который навел похитителей на Кошарски, если это имело место. Вы сыщик, вы и ищите…
Следователь опять вздохнул и снова посмотрел виновато. Он боялся, когда на него сердятся, и всегда старался избегать таких ситуаций.
– Будем искать, – пообещал сдержанно. – И хорошо бы… Как бы это сказать… Хорошо бы не подключать на некоторое время высшие инстанции. Делу это не поможет, но помех создаст множество и нервотрепка будет основательная. Я бы попросил вас хотя бы до вечера не сообщать своему руководству о случившемся. Просто скажите, что не было связи.
– Хорошо. Даю вам время до 20 часов по местному времени, – пообещал Джон Джонс, а сам подумал, что передаст сообщение немедленно, как только освободится. – 20 часов у вас – у нас это начало рабочего дня. Если будут какие-то версии или хотя бы минимальный след, попрошу сообщить мне сразу.
– Договорились…
* * *
Ответ на запрос подполковника Свентовитова был получен через час после того, как группа вернулась с операции, да и то после напоминания, высланного старшим лейтенантом Корсаковым непосредственно на адрес генерал-лейтенанта Тарасько. Впечатление складывалось такое, что со сменой руководства операции о группе в Москве просто забыли, хотя первоначально ей придавали особое значение. Может быть, погода там сменилась, и потому решили особо не усердствовать. Прогноз погоды Свентовитов не знал и предполагать мог что душе угодно.
Но ответ все же пришел. К тому времени Валентин Александрович успел обдумать сложившуюся непростую ситуацию. И даже почувствовал благодарность к пану Тадеушу, который, сам того не зная, собственные не совсем честные цели преследуя, помог спецназовцам уничтожить группу бандитов, которая должна была напасть на участников аукциона во время демонстрации минимизированного комплекса «Гранит» на спортивном аэродроме. Такие данные поведал старшему лейтенанту Лассовскому раненый бандит. Поведал, чтобы заинтересовать, отвлечь внимание и попытаться достать пистолет. Иначе, вполне вероятно, не стал бы так откровенничать. И удивление вызвало появление среди польских бандитов группы дагестанских боевиков. Более того, поляки в данном случае, как следовало из ответов раненого, работали на них. Дагестанцы оказались крутыми и, наверное, не бедными парнями, сумевшими нанять серьезных и хорошо вооруженных польских бандитов. Но и это оказалось не самым главным сюрпризом, преподнесенным с легкой руки пана Тадеуша: самое интересное, у одного из дагестанцев оказался с собой пакет с научной документацией на русском языке по тому самому «Граниту». Причем не по минимизированной установке, которую бандиты намеревались захватить, а по большой, мощной, той самой, что имеется в наличии в России. Но у российской установки есть техническая документация и отсутствует научная, что не дает возможности модернизировать старый комплекс и строить новые комплексы, потому что какой-то там серьезной мелочи в оставшихся документах не хватает. Разобраться с полным пакетом данных в силу своей нулевой квалификации физика и механика подполковник Свентовитов, естественно, не сумел. И даже палочка-выручалочка группы во всех сложных технических вопросах старший лейтенант Корсаков только руками развел. Он ничего не сумел разобрать во всем этом множестве формул и обоснований. Но это, в принципе, и не было необходимым. Иметь такие документы было приятно. Но приятности без неприятности в жизни, как правило, не встречается. Неприятность же состояла в том, что все документы представляли собой ксерокопию. А это значило, что существует и оригинал и, возможно, еще одна или несколько ксерокопий. И подполковник Свентовитов как раз думал, каким образом можно хотя бы завладеть оригиналами, когда старший лейтенант Корсаков принес ему расшифровку ответа на запрос. Вернее, принес не расшифровку, а свой ноутбук во включенном состоянии, и, чтобы не тратить аккумуляторы, тут же включил его в розетку в комнате подполковника.
– Уважили все-таки, – подполковник придвинул стул к столу, чтобы прочитать данные.
По старшему агенту ЦРУ Джону Джонсу материалов почти не было, кроме всего того, что сообщил о нем Клаус Грофф. Большой материал был предоставлен по полевому командиру талибов полковнику Харуну Самарканди, но этот материал мало чем мог помочь в конкретной операции. По профессору Филу Кошарски материалы были тоже примерно те же самые, что пересказал Грофф. Но самое интересное содержалось в последнем сообщении. По агентурным данным, утром минувшего дня на автомобильной дороге от военной базы НАТО в сторону города Мехува было произведено нападение на несколько легковых машин с американскими военными. Убиты два офицера, два солдата, польский таксист, который вез солдат на базу, и похищен профессор Кошарски. Более подробные данные подполковнику Свентовитову обещали предоставить только утром.
– Противник активизируется, – сказал Валентин Александрович, почесывая свою еще короткую бородку. – И нас заставляет проявлять активность. Садись, пиши ответ.
Подполковник уступил место за компьютером старшему лейтенанту. Тот открыл программу-шифратор и приготовился набирать текст.
– На ваш номер… Напиши, какой там номер в последнем послании… Докладываю… По всем показателям, наши конкуренты проявляют повышенную активность и стремятся получить минимизированный комплекс «Гранит» до аукциона. Из сообщения польских криминальных источников нам стало известно, что группа боевиков из Дагестана наняла польских бандитов, чтобы совместно с ними напасть на участников аукциона во время демонстрации минимизированного комплекса «Гранит» на спортивном аэродроме под Краковом. Силами группы спецназа ГРУ бандиты были уничтожены. Документы дагестанских боевиков находятся в наших руках. Вместе с документами у дагестанцев найдена научная документация по комплексу «Гранит» полного профиля. Но эта документация в ксерокопии. Реально предположить наличие других ксерокопий. Отследить их возможным не представляется. Но, во избежание дальнейшего распространения научных материалов, а также во избежание попыток конкурентов силой завладеть этими материалами и минимизированным комплексом «Гранит», мною принято решение приступить к активным действиям, как только будут получены данные о месте хранения комплекса и научных материалов. Данные должен предоставить первый агент, с которым у меня была проведена сегодня успешная встреча. Предполагаю одновременно работать двумя группами, чтобы успеть захватить в течение одной ночи и документацию, и комплекс, и самого Майтусенко. Прошу санкционировать включение в активную фазу операции. И подпись. Моя, а не твоя…
* * *
Пану Збигневу позвонил пан Тадеуш. Пан Збигнев этому звонку сильно удивился, поскольку отношения между предводителями двух группировок были сильно натянутыми, если не сказать враждебными. И пан Збигнев давно уже подумывал о том, что пан Тадеуш работает на одной с ним территории, часто переходит дорогу там, где ее переходить не полагается, и это, в конце концов, должно привести к серьезной разборке.
– Здоров будь, старина. Как самочувствие?
– Геморрой замучил. – Пан Збигнев никогда геморроем не страдал и сам не понял, зачем сказал эту глупость.
– Много сидишь в мягком кресле, – с сочувствием заметил пан Тадеуш.
Пан Збигнев кошек всегда любил больше, чем людей, но сейчас, услышав кошачьи нотки в голосе собеседника, поморщился. Кошка – зверь опасный и коварный. И с незнакомой кошкой всегда следует соблюдать осторожность при общении. Да и со знакомой, но чужой, – тоже.
– Нет. Это на нервной почве.
– Тогда извини, тебе сейчас придется еще понервничать. Приготовь сразу лекарство.
– Говори, – мрачно потребовал пан Збигнев.
– Тут неподалеку от моей базы хуторок есть. Рядом со спортивным аэродромом. Знаешь, наверное. Так себе, хилое хозяйство.
– Знаю.
– Так вот… Там недавно стреляли. Сразу после наступления темноты. Много стреляли. И взрывалось что-то. Моя машина неподалеку проезжала, водитель слышал, позвонил мне. Там место было всегда спокойное. Я послал посмотреть. Куча тел. Семеро раненых, остальные перебиты. Один из раненых сказал, что там были твои парни. Раненых я к себе привез, но у меня врача нет. Перевязали, больше помочь нечем. Им операция нужна. Вызывать врача – это значит полиция приедет. Не знаю, нужно ли тебе это. Может, пришлешь машину, заберешь?
Пану Збигневу очень хотелось прервать долгий монолог пана Тадеуша, тем более что тот говорил с каким-то радостным торжеством в голосе. Но сил хватило только на то, чтобы спросить сквозь зубы:
– Кто? Кто их перебил?
– Раненые говорят, похоже на хохлов. Они одного допрашивали, потом добили. Остальные притихли, чтобы их не добили. Но по голосу, говорят, по языку, на хохлов похоже.
– Что им там делать?
– Боюсь, здесь моя вина. Хохлы на меня наезжают. Что-то готовили. Может быть, ко мне поехали и на твоих нарвались. За моих приняли. Может такое быть…
– Я сейчас машину пришлю. И… Сам приеду…
– В тебя, помнится, не так давно уже стреляли… Я бы на твоем месте повременил с выездами. Если они знают, что твоих парней перебили, могут тебе засаду устроить. Понимают, что ты так дела не оставишь.
– Да. Ты прав. Я машину пришлю. Спасибо, что сказал. Кстати, если что, поможешь?
– Нет разговора. Мы на своей земле, мы здесь хозяева. Как скажешь, я буду готов. Мне день нужно, чтобы людей собрать. Предупреди.
– Договорились… Еще… Там с моими были гости. С Кавказа.
– Среди раненых таких нет.
– Ладно. Разберемся…
* * *
Старший агент ЦРУ Джон Джонс специально ездил в Краков, чтобы взять напрокат машину, без которой он сам себе казался ползающим червяком. Естественно, приехал он на «Порше 911», потому что другой машины не признавал. Причем его машина, как говорил сам Джонс, должна быть единым целым с водителем, и потому он пользовался только механической коробкой передач, презирая все виды автоматической или роботизированной трансмиссии.
На КПП хватило звонка начальнику режима, чтобы номер машины занесли в список, и старший агент получил право в любое время суток заезжать на базу и выезжать за ее пределы. Кто-то со стороны, зная, на какой короткий срок приехал Джонс в Польшу, удивился бы его желанию ездить здесь на такой машине. Но сам Джон хорошо знал маленькие тонкости своего характера. Даже если «911-я» просто стоит неподалеку и он знает, что всегда может сесть за руль, старший агент чувствует себя вполне уверенным и энергичным человеком. Без этой машины его слишком часто посещают сомнения, а сомнения, как известно, в деле не помогают.
Но вернулся Джонс на базу в прекрасном расположении духа и сразу затребовал к себе в кабинет капитана Коуэлла, командира группы коммандос, прилетевшей вместе со старшим агентом. Капитан явился быстро, потому что находился на том же этаже.
– Лесси, как твои люди, выспались?
– Моим роботам сна требуется несколько минут в сутки, чтобы чувствовать себя бодрыми, – как обычно, слегка хвастливо заявил капитан. – А они за последние сутки только и делали, что спали. Один перелет в Европу чего стоит! Спи и спи, набирайся сна, как верблюд – воды. А ты что, нашел нам дело на ближайшую ночь?
– Нашел. То самое дело, ради которого мы сюда прибыли. Готов слушать?
– Не только слушать, но и делать. За тобой только одна команда: «Фас!» – и мы идем в атаку.
– В этот раз в атаку, возможно, идти даже не придется.
– И пусть. Главное, чтобы ты не предложил моим мальчишкам стать шахматистами.
– А что, драка шахматными досками тебе не нравится?
– У шахматной доски углы острые. Уродуют физиономию при ударе.
– И ладно. Где я досок наберу на всю вашу компанию? Мы должны другое дело провести. Группа готова?
– Парни ждут команды. Понимают, что летели сюда не польское пиво пить.
– Отлично. Сегодня ночью предстоит поработать и ворами, и похитителями людей.
– Хорошо хоть, не похитителями слонов. Слона в машину загрузить, мне кажется, трудно, а с человеком мы справимся. Машины какие?
– Еще не знаю. Транспорт выделяет база. Транспорт гражданский, чтобы не было косых взглядов на тех, кто здесь после нас служить остается. Краков, как я понимаю, ты совсем не знаешь? Тем более его пригороды…
– Могу с закрытыми глазами ехать, – сказал Коуэлл. – Разницы никакой. Все равно не знаю, куда ехать.
– Поедешь по навигатору. Я сам проверял. Доведет прямо до дома. Карта Кракова хорошо детализирована. Вот адрес.
Старший агент Джон Джонс вытащил из кармана и передал капитану маленькую картонку, похожую на визитную карточку.
Коуэлл коротко глянул и вернул карточку старшему агенту:
– Запомнил. Этот адрес…
– Дом, где живет пан Майтусенко, эмигрант из России. Это тот человек, который утром должен сидеть в нашем самолете.
– Понятно. Второй адрес…
Старший агент положил перед капитаном второй кусочек картона. Коуэлл прочитал:
– Запомнил. Это…
– Это здание аукциона. Захватить сейф и комплекс «Гранит». Он небольшой, размером с тумбочку письменного стола. И не слишком тяжелый. Сейф и комплекс привозишь сюда. Дежурный откроет тебе камеру хранения. Поставишь туда до дальнейших распоряжений. Пана Майтусенко закроешь туда же. Там есть вентиляция, не задохнется. Вот и все задание для тех, кто выспался. Вопросы есть?
– Машины когда будут?
– Позвони дежурному. Может быть, уже готовы. И выезжай сразу.
Капитан поднялся и молча пожал на прощание руку старшему агенту.
Едва капитан вышел, как Джонс вытащил трубку, но номер не набирал. Ждал, когда в коридоре стихнут шаги капитана. Потом, убедившись, что тот ушел, набрал.
Разговор велся на дари, которым старший агент прекрасно владел…
* * *
Приказ, полученный полковником Самарканди, был безукоризненно выполнен в основной своей части, которая, как представлялось ему, была простой в исполнении. Самарканди сам проследил, чтобы не осталось следов и живых свидетелей. И кто теперь сможет доказать, что нападение совершено именно талибами, если о присутствии здесь талибов никто не слышал и не подозревает? А операция захвата, как и ожидалось, прошла без всяких проблем. Ну что такое похитить человека в не подготовленной к сопротивлению дряхлой и дряблой, насквозь прогнившей Европе? Для людей опытных и умеющих обращаться с оружием это пустяк. Однако теперь, после первого удачного этапа, задача перед группой стояла намного более сложная. Как вывезти этого человека из Польши и как доставить его в другую часть света, из Европы в Центральную Азию, в Пакистан? Самарканди по природе своей не любил импровизировать, хотя военная жизнь приучила его к импровизации. Но все же он предпочитал всегда опираться на конкретный план, а импровизировать только в исключительном случае, если меняются обстоятельства. Когда дело было уже сделано, когда подполковник Хайрулла дал Кошарски антидот, доставленный и переданный Джонсом, и профессор, приняв «лекарство», уснул, полковник приказал Сарбазу доложить о выполнении и запросить варианты переправки пленника в Пакистан. Ответ не заставил себя ждать. И был почти странным, не похожим на все предыдущие задания. Самарканди предложили самому подумать и каким-либо образом вывезти профессора, хотя бы куда-нибудь в арабские страны. Полковник понял, что план похищения Кошарски родился спонтанно и достаточной подготовки не имел, потому и дальнейшие действия не спланированы и не обеспечены никакими мерами.
Сам полковник изначально не предполагал, что на него еще и эту обязанность навесят. Рассчитывал, что просто передаст пленника кому-то с рук на руки и на этом его миссия исчерпается, чтобы освободить его для основного дела. Действительность оказалась иной, и основное дело прочно переплелось с попутным. Но если первое было просчитано и разработано в деталях, то второе являлось прямой импровизацией и, в случае неудачи, было способно и провалить основное. Но приходилось мириться с приказом и думать. Плохо было то, что Самарканди был лишь поверхностно знаком с обстановкой в Европе. И потому лучше было прибегнуть к помощи Хайруллы, которого полковник приказал позвать. Подполковник за те несколько месяцев, что находился в Европе, уже освоился здесь, знает многие ходы и выходы и наладил связи.
Хайрулла пришел вскоре и на вопрос полковника изумленно пожал плечами:
– А что, они сами ничего не предложили?
– Если бы предложили, разве я стал бы с тобой советоваться?
Самарканди не сказал «тебя спрашивать», он выбрал формулировку «с тобой советоваться», чтобы показать, кто в группе все решает, кто имеет право посоветоваться, а потом принять собственное решение, может быть, даже отличное от предложенного. Хотя это и так было ясно, и сам Хайрулла, кажется, не лез в командиры.
– Странно это. Нужно думать.
– Думай. Я тоже подумаю. Вместе, может быть, что-нибудь и придумаем.
Хайрулла собрался уходить, но на пороге остановился, потому что в кармашке на рукаве у него зазвонил мобильник. Вытащив трубку и посмотрев на определитель, подполковник поднял руку, показывая Самарканди, что звонок может и полковника заинтересовать, и потому комнату не покинул. Разговор был не долгим.
– Что? – спросил Самарканди.
– Американцы поехали двумя группами. Будут похищать Майтусенко, сам комплекс и сейф с документацией. Все это, вместе с пленником, будет размещено в камере хранения на территории базы. Ключ от камеры хранения…
– У меня, – полковник похлопал себя по карману.
– Будем работать, – скромно определил задачу подполковник.
– Будем, – хмуро согласился Самарканди.
– На базу проникать следует со стороны наших бараков. Здесь наиболее слабая охрана, и профиль местности неровный. Есть возможность спрятаться, если пойдет часовой.
– Отсюда и пойдем. Так ближе.
По большому счету, ему нравилась сама идея работы в глубине территории американской военной базы. Эта операция по своему характеру была слишком дерзкой, чтобы американцы опасались ее проведения. А дерзкие операции всегда хорошо удаются…
* * *
Санкция на активные действия пришла сразу. Создавалось такое впечатление, что генерал-лейтенант Тарасько находился в момент сеанса связи в кабинете шифровальщика. При этом генерал дал полный карт-бланш на постоянную тесную связь с агентурой, что вообще-то выходило из общепринятых правил работы. Но агентура принадлежала Службе внешней разведки, и генералу ФСБ было на нее, по большому счету, плевать. Ему хотелось выполнить собственное задание, и иных приоритетов Тарасько видеть, кажется, не хотел. Впрочем, жаловаться на карт-бланш подполковнику Свентовитову вовсе не хотелось. И он сразу, несмотря на ночное время, позвонил Полю Лакруа, но не со спутниковой трубки, а с трубки «BlackBerry Curve 3G», обладающей кодирующей функцией. Такими же трубками пользовалась, насколько подполковник знал, вся агентура. Лакруа, видимо, еще не спал и ответил без задержки:
– У меня готовы все данные. Осталось только вам передать.
По некоторым интонациям Свентовитов догадался, что агент получил приказ приложить все усилия для выполнения задания. Место встречи обговорили сразу – на знакомой уже окраине Старого города.
Едва Валентин Александрович отключился от первого разговора, как ему сам позвонил Клаус Грофф. Должно быть, приказ из Москвы об активизации поступил и к нему. Да и без приказа Гроффу следовало бы позвонить, поскольку информация от него пришла срочная и важная.
– Американские коммандос по приказу Джонса только что выехали на операцию.
– На какую?
– Вас решили продублировать.
– Значит, мы опоздали?
– Боюсь, что опоздали. Они уже в пути около 40 минут. Вот-вот будут в Кракове.
– Мало приятного. Придется встречать их на обратном пути.
– Не обязательно.
– Есть предложения?
– Есть. Талибы…
– Что?
– У них ключ от камеры хранения, где будут содержать пленника, комплекс и сейф с документами. Как только американцы привезут, талибы пойдут на базу.
– А где мне искать талибов?
– Карта местности есть?
– Конечно. Всего воеводства.
– Американская база обозначена? Натовская база то есть…
– Обозначена. Отдельным листом.
– С северо-восточной стороны два длинных здания барачного типа.
– Есть.
– В одном из зданий находятся талибы.
– Данные проверены?
– Проверены. Есть дополнительные требования. Там же содержится профессор Кошарски. Когда талибы уйдут на базу, его оставят под охраной. Скорее всего, охранять будет шифровальщик группы, которого берегут от опасности. Шифровальщика можно оглушить и связать, но не более. Сам он стрелять не будет. На его двух ноутбуках много данных. На одном – связь с руководством движения «Талибан», этот ноутбук вам не интересен. На втором, не имеющем выхода в Сеть, – архив. Этот ноутбук следует забрать. Шифровальщик покажет, какой забирать.
– Он что?..
– Наш человек.
– Понял. Работаем.
Осталось сделать малое. Пришлось еще раз позвонить Полю Лакруа и отказаться от встречи, поскольку надобность в данных агента отпала сама собой. И позвонить Доменико Солано, чтобы не беспокоился по поводу пропажи гражданина Ирландии Патрика Дугласа, поскольку аукциона не будет и мастер Дуглас занялся своими делами…
* * *
Долгожданный звонок заставил подполковника Хайруллу побежать по коридору бегом. Полковник Самарканди слышал стук обуви по дощатому полу и сам вышел к двери, уже полностью готовый и вооруженный.
– Пора? – спросил, опережая события.
– Пора, – сказал Хайрулла с радостной улыбкой на лице.
Самарканди эта улыбка нравилась. Многие народы мира любят и умеют воевать, как он, профессиональный военный, хорошо знал. Но своими пуштунами он гордился не только потому, что за всю многовековую историю пуштунов в Афганистане ни один враг не сумел покорить их, но и потому, что пуштуны воевали с улыбкой. Они даже умирали с улыбкой. Война давала им счастье, которое невозможно охарактеризовать никакими словами. Это счастье было из тех простых понятий, которые вообще не поддаются описанию.
– Как охраняется камера?
– Коммандос оставили там двоих бойцов.
– Подходы?
– Около самого периметра нас встретит Джон Джонс. Он проведет нас к месту, он и часовых отвлечет, чтобы мы подошли.
– Его не заподозрят?
– Официально он уехал на своей машине в Краков. Приказал коммандос как следует выспаться, потому что завтра аукцион. Дескать, сейчас поехал к нему готовиться, чтобы отвести подозрения от американцев. Если американцы появятся на аукционе, никто не подумает, что комплекс украли они. Приедут, словно ничего не знают.
– Хорошо. Выводи людей.
– А профессор Кошарски?
– С ним остается Сарбаз. Он все равно не может оставить свою технику без пригляда. Пусть и за стариком присмотрит. Я при старике сказал по-английски, что может пристрелить профессора, если тот попытается убежать. А вместо туалета поставил ему стеклянный кувшин. Значит, и выводить некуда.
– Понял…
Бойцы собрались за секунды. Каждый был уже предупрежден, каждый приготовился. Провожал их все тот же компьютерщик Сарбаз, которого талибы всегда берегли от любого случая опасности, потому что другого такого специалиста не имели.
Небо над головой, хотя совсем недавно было еще чистым, оказалось покрытым рваными, стремительно бегущими тучами, через которые только временами проглядывали луна и звезды. В сторону базы двинулись, естественно, пешком. Расстояние до колючей проволоки всего-то пара километров. Ноги устать не успеют. Бойцы просили полковника разрешить им воевать в привычной одежде. Так удобнее. Но Харун Самарканди был непреклонен. Мало ли кто сумеет подсмотреть со стороны и остаться незамеченным. Тогда, в первую очередь, нагрянут сюда, и это будет концом операции. Можно будет принять бой, но даже геройская гибель ничего не даст, если дело будет провалено.
Шли без дороги; проломили звено какого-то старого и полностью сгнившего забора, хотя видно было, что это звено просто отодвигается в сторону и кто-то неоднократно отодвигал его. Дальше среди невысоких холмов вилась тропа, ведущая напрямую к американской базе. Ведущим шел подполковник Хайрулла, и по его уверенности Харун Самарканди понял, что тот ходит здесь не впервые. Подполковник знал также, где его будет ждать старший агент ЦРУ Джон Джонс, потому что никого не звал, не издавал никаких звуков, но пришел точно туда, где из травы поднялся человек и поздоровался с Хайруллой за руку. Больше ни с кем, даже с самим полковником, ни здороваться, ни разговаривать не захотел. Теперь этот человек пошел направляющим. И вывел группу прямо к первому ряду колючей проволоки. Полковник Самарканди выдвинулся в передовую группу, чтобы командовать. Только там он встретился в темноте взглядом со старшим агентом, и американец сразу ему чем-то не понравился. Впрочем, Самарканди все американцы не нравились, а уж тем более не нравились предатели – даже не американцы, а предатели вообще.
Джонс посмотрел на часы:
– Часовой прошел пару минут назад. В следующий раз он здесь появится через 18 минут. Пойдет в обратную сторону. Идем смело, но не шумим.
Американец говорил на дари прилично, и сомнений в его словах не возникало. Самарканди поднял с земли палку и отжал колючую проволоку, пропуская первых своих бойцов. Потом механик Хайдар принял палку из рук полковника и сменил его, а полковник двинулся вперед, стараясь догнать старшего агента и подполковника Хайруллу. И догнал быстро.
– Камера хранения где?
– Позади штаба. Там маленький домик. Вход с противоположной стороны. Из окон штаба вход не видно, – объяснил Джонс.
– А штаб где? – Самарканди требовалась ясность.
– Сейчас срежем край аэродрома и пойдем вдоль бетонки. Напрямую к штабу выйдем.
– Казармы близко?
– Метров сто. Потому прошу не шуметь. Впрочем, там кафе рядом. В кафе музыка и пьяные голоса. Они все заглушат.
Дальше шли молча. Полковник Самарканди предполагал, что военная база, имеющая свой большой аэродром, занимает немалую площадь. Но сейчас показалось, что площадь эта необъятная, и вообще это не военная база, а какой-то военный полигон. Даже странно было видеть в этой разделенной на участки Польше такое значительное по площади пространство, не имеющее никаких заборов.
Только через полчаса старший агент остановился и прислушался. Видно ничего не было, потому что тучи на небе стали еще гуще и тяжелее.
– Подходим? – спросил Самарканди.
– Уже подошли. Ползать умеете?
– Как змеи.
– Впереди небольшой холм, сразу за ним здание камеры хранения. Поднимаетесь. Дальше – ползком. Часовые должны стоять рядом с дверью. Или сидеть, не знаю. Я подойду к ним по дороге. Сигнал дам фонариком. Тогда подходите. Носилки для сейфа и для комплекса стоят сразу за первой дверью. Вторая, внутренняя дверь без замка, запирается снаружи на засов. Все. Вперед. Ждите в траве…
Джонс говорил, как опытный полевой командир. Распоряжался так, словно талибы были его подчиненными. Это не понравилось полковнику Самарканди, но возразить ему было нечего, и он первым шагнул в темноту, чтобы взобраться на холм. Шел, не оборачиваясь, но знал, что его бойцы последовали за ним. В какую сторону пошел старший агент, Самарканди не видел и даже не старался увидеть.
Сверху, с холма, вид открылся более понятный. Во многих окнах штаба горел свет. Горел свет и в здании кафе. Там даже двери были распахнуты, и несколько человек стояли на крыльце. Ритмичная музыка разносилась так далеко окрест, что полковник Самарканди подумал грешным делом, что, если бросить в кафе несколько гранат, никто не поймет, что там происходит, если только взрывами не повредит музыкальную установку. Но рассматривать штаб и кафе полковник не собирался. Его внимание привлекало небольшое здание камеры хранения между штабом и холмом, на вершине которого сконцентрировались талибы.
Там перед дверью горела лампочка. Два человека в черной униформе и при оружии сидели на каких-то ящиках. Один из них откровенно дремал, прижавшись спиной к стене и свесив голову. Заросли высокой травы позволяли подобраться к часовым на десять шагов. Но автоматные очереди могли услышать в штабе, и потому стрельбы желательно было избежать. А часовые за время, пока бойцы полковника преодолевали бы эти последние десять шагов, успели бы среагировать и открыть стрельбу. Значит, старший агент Джон Джонс был и здесь незаменим.
Хотя холм и был невысоким, склон он все же имел крутой, и ползти вниз головой, да еще и с оружием на изготовку, было неудобно. Тем не менее группа ползла. Спокойно, без спешки и потому неслышно. Уж что-что, а воевать все они умели, потому что оружие не выпускают из рук с самого детства, с тех пор как появилась в руках сила, способная удержать автомат после выстрела и не упасть от отдачи. Большинству бойцов было чуть больше 30, и столько же лет Афганистан живет в постоянных войнах.
Старшему агенту Джону Джонсу не было необходимости прятаться, и потому он шел открыто. И как раз к тому моменту, когда талибы заняли позицию в траве против дверей, один часовой что-то сказал другому, оба встали на ноги и подняли оружие. Значит, услышали шаги. Это в самом деле был Джон Джонс. Он открыто вошел в круг освещения перед дверьми, часовые в лицо старшего агента знали, видимо, хорошо и потому даже не подготовили оружие. Он что-то сказал им вполголоса и протянул ключ. Один из часовых стал открывать дверь. Но ключ, похоже, к замку не подходил. Открыть часовому не удавалось. Тогда в дело вступил второй, пытаясь сделать то же самое. И в это время, когда оба часовых стояли к нему спиной, старший агент вытащил пистолет с глушителем и дважды выстрелил. Каждому из часовых по пуле в затылок.
Талибы одним рывком оказались у дверей.
– Ключ… – протянул руку Джонс.
Полковник Самарканди полез в карман.
Все остальное происходило быстро и беззвучно. Носилки нашлись в том самом месте, где они были оставлены. Пленнику заклеили скотчем рот, связали руки за спиной, оставив длинный конец веревки свободным, и вывели подышать свежим воздухом, как собаку на поводке. Загрузили ящик с комплексом «Гранит» в одни носилки, сейф в другие и сразу отправились в обратный путь.
– Мы не заблудимся, – сказал Самарканди, заметив, что старший агент идет вместе с талибами, желая, видимо, проводить их.
– Моя машина стоит рядом с вашим домом. Кроме того, мне необходимо снять ксерокопию с документов. Сейф я открою. На час – полтора заберу документы. Когда верну, вы сможете уезжать. Хайрулла, ты подготовил автобус?
– Автобус будет на рассвете, – объяснил подполковник. – По местному времени это начало пятого. Успеем добраться до Венгрии и сразу улететь.
– А пленники? – спросил полковник. – Как пленников вывозить будем?
– Убьем… – пошутил Хайрулла. – Старший агент Джонс расстарался для нас. Вчера в автомобильной катастрофе погибли два пакистанца. Мистер Джонс сделал нам все документы и даже заказал гробы. Гробы привезут в автобусе. После укола каждому пленнику их три дня не отличишь от покойников. К тому же гробы будут запаянными. Но все документы при нас. Такой груз досматривать не будут. Если только через рентген. Пусть смотрят. Пленники не пошевелятся…
Самарканди посмотрел на старшего агента, удивляясь его предусмотрительности. Джон Джонс выглядел очень довольным собой и тем, как проходит его операция.
Назад шли быстрее, или так показалось. В месте, где тропа пересекала маршрут часового, пришлось ненадолго залечь и переждать. Часовой только-только должен был появиться, и они его увидели – солдат вышагивал враскачку, положив руки на автоматическую винтовку «М-16», висевшую у него на уровне плеч, и держал перед носом очень близко трубку сотового телефона. Большой сенсорный монитор трубки светился. Похоже было, часовой на ходу играл в какую-то игру. Хотелось поторопить его, но приходилось ждать. Впрочем, холмы скоро скрыли часового, следовательно, скрыли и талибов от его взгляда. Колючую проволоку пересекли в том же месте, где и раньше. И сразу двинулись дальше, даже не оглядываясь.
Все шло удачно, и только на подходе к бараку полковник Самарканди вдруг ощутил какой-то дискомфорт. Он не понял, что его беспокоит, но беспокойство было явным и сильным. Когда человек провел на войне всю свою сознательную жизнь, интуиция у него обостряется, и опасность он чувствует каким-то неведомым природе чувством. Полковник Харун Самарканди ощутил опасность и даже остановился и поднял автомат, желая перевести предохранитель в нижнее положение для автоматической стрельбы, но было уже поздно. Самарканди не увидел даже, откуда в них стреляют, и не понял, из какого оружия. Успела еще зародиться мысль, что, скорее всего, стреляют из оружия с глушителем, но проявить реакцию в ответ на стрельбу полковник не успел. Пуля попала ему в голову. Рядом с полковником, вскинув руки, упал старший агент Джон Джонс, чуть в стороне завалился на бок подполковник Хайрулла. Точно так же за несколько секунд, не успев даже сориентироваться, упали все талибы. Когда какие-то люди подошли ближе, талибов они так и нашли лежащими там, где их застали пули. Но, к удивлению подошедших, не оказалось на месте старшего агента Джона Джонса. То ли он просто испарился в воздухе, то ли был ранен настолько легко, что сумел уползти, то ли вообще не был ранен, потому что нигде на земле не было следа крови, который должен был бы оставить ползущий человек.
– А ведь я в этого американца попал, – сказал майор Веримеев. – Точно под левую лопатку стрелял. Как же так?
– Попал, значит, попал, – вздохнул подполковник Свентовитов. – Бронежилеты у американцев всегда хорошие были…
* * *
Уже на подъезде к базе спецназовцы поняли, что там происходит нечто непредсказуемое. По двору бегали люди, сами, кажется, не слишком понимая, куда бегут и зачем. Там же, во дворе, оказались и водитель большегрузного «Форда», и Владек.
– Что случилось? – спросил Валентин Александрович, глядя на выбитое окно кабинета пана Тадеуша.
Владек горько вздохнул.
– Взорвались, – сказал водитель «Форда». – Пан Тадеуш вместе с паном Збигневом. Пан Збигнев послал машину на хутор забирать тела своих парней и четверых дагестанцев, которым он помогал. А сам у пана Тадеуша ждал. Машина сначала сюда заехала. У одного дагестанца в рюкзаке нашлась целая коллекция авторучек. Парни и принесли пану Збигневу. Тот самую красивую подарил пану Тадеушу. Пан Тадеуш хотел попробовать, как пишет, нажал, она и взорвалась. И того и другого убило. А Владек в пяти метрах стоял, ему ничего.
– Меня волной с ног сбило, – сказал Владек. – Эх, говорил пан Тадеуш пану Збигневу, чтобы из дома не выезжал. А тот не утерпел. Подозревал что-то и поехал. Или просто поговорить хотел. А так бы… Если бы не поехал и авторучку не подарил бы, жив бы пан Тадеуш остался…
– У кавказцев есть умельцы, – сказал майор Веримеев. – Делают такие авторучки. Но их сразу можно определить по весу. Тяжелые очень.
– Ну что, я загружен, – сказал водитель «Форда». – Поеду, пожалуй, пока полиция не нагрянула. Начнут проверять…
– Полицию вызвали? – спросил Свентовитов.
– Я пару минут назад позвонил, – сказал Владек.
– Тогда нам тоже ехать пора. До утра, конечно, до границы не доберемся. Придется день где-нибудь в лесу отсиживаться.
Владек вздохнул.
– Скатертью дорога… Так у вас говорят?
– У нас желают счастливого пути, – объяснил Веримеев. – А скатертью дорогу желают, когда прогоняют.
– Вот я и говорю… – сердито сказал Владек. – Не было бы вас, и все было бы спокойно.
Он отвернулся, махнул рукой и быстро зашагал к ангару…

notes

Назад: ГЛАВА ПЯТАЯ
Дальше: Примечания