ЭПИЛОГ
Бежали быстро и молча. Боец стремился поддержать своего эмира, и это было понятно. Спецназовцы стремились захватить предателя, и при этом важного свидетеля. То, что Везирхан отправился на захват в одиночку, Гризадубову не нравилось. Алексей Викторович однажды, по случаю оказавшись на тренировочной базе МВД, наблюдал за сдачей нормативов спецназом внутренних войск, и понимал, что краповый берет кому угодно не дадут; чтобы получить его, следует очень много пота пролить на занятиях. Эмир мог недооценить противника, считая, что тот только на свою физическую мощь полагается, тогда как в действительности Валтузин еще и прекрасную боевую подготовку имеет, а уж характера ему, наверное, не занимать, если умеет все на карту ставить и не теряться в самых сложных ситуациях.
– Далеко еще? – спросил подполковник на бегу.
– Рядом. Метров полста осталось...
По этому склону путь был более легким, чем противоположный, выбранный Гризадубовым для выхода на точку атаки, – здесь были не каменные россыпи, а редколесье, кусты и высокая, почти в пояс, трава. Но дистанция уже почти завершилась, а не видно ни Везирхана, ни Валтузина. И добра это не несло...
– Стоп, – скомандовал подполковник и жестом обвел окрестности. – Луговкин, просмотри...
Снайпер был готов, моментально поднял прицел к глазу и медленно начал вести его слева направо. Хотелось бы узнать результат быстрее, но торопить снайпера было нельзя, потому что даже при медленном перемещении конечная точка, которую захватывает прицел, сдвигается уже на несколько десятков метров.
– Ты, парень, гони к проходу, – послал подполковник бойца из джамаата, – посмотри. Если что, дай нам знать. Они должны были уже встретиться. Кто-то один там лежать остался...
У Гризадубова промелькнула мысль, что Везирхан мог убить «крапового» капитана, захватить его рюкзаки и попытаться с ними скрыться, но такую мысль он прогнал сразу же. Дашаев не был похож на алчного человека, да и характеристики его говорили об обратном.
– Эмир остался, – сказал снайпер твердо. – Беги, парень, помоги Везирхану, если можно... Товарищ подполковник, вы тоже помогли бы... Мы догоним!
– Вперед! – послал Алексей Викторович своих бойцов.
Лейтенант со старшим лейтенантом стартовали резко, как на стадионе. Старший лейтенант показывал направление.
Везирхана они нашли всего в шаге от обрыва. Эмир был в сознании и пытался сесть, упираясь руками в твердый скальный грунт. Вся грудь у него была в крови, но рану удалось рассмотреть только с близкого расстояния, поскольку нож, которым ударил его Валтузин, вошел сверху вниз в грудь чуть пониже левой ключицы и умудрился попасть под воротник куртки. Но у Везирхана оказались крепкие ребра. Они выдержали почти вертикальный удар ножа, и лезвие прошло не внутрь груди, а только в мощную грудную мышцу бывшего борца.
– Ну и сволочь же он... – прохрипел Везирхан, не от ранения, а только от обиды теряя голос. – Он срывался уже. На одной руке висел, и камни под пальцами уже сыпались. Упал бы и разбился... Я его за шиворот вытащил. Он на четвереньки встал, дыхание перевел, потом поднялся – и ножом меня...
– Будь благодарен, что он тебя не пристрелил раненного, – сказал Гризадубов. – Он узнал тебя? Ты представился?
– Нет... Не успел. Я бегом к нему бежал... Спасти старался... Потом дыхание переводил. Ничего сказать не успел...
– Он тебя за одного из нижних принял, – предположил Алексей Викторович. – Если бы узнал, то прикончил бы... Но ничего, скоро познакомится.
– Где он? – Эмир прижал к ране бактерицидный тампон, предложенный Алексеем Викторовичем; боец джамаата помог ему снять куртку, а подполковник начал делать перевязку.
– За ним погнались. Догонят и приведут...
– Его еще найти нужно.
– Тепловизор его нашел. Уже нашел... И его уже догоняют.
– С ним еще справиться нужно.
– Эти ребята справятся...
– Справимся, товарищ подполковник, – ответил через «подснежник» лейтенант Красников.
* * *
Подполковник Гризадубов не зря был уверен в своих офицерах. Он сам готовил их. И знал способности того и другого. Оба бежали легко, несмотря на тяжесть бронежилетов, но у «крапового» капитана тяжесть на плечах была не меньшая. К тому же бронежилет так не мешал бегу, как мешали два рюкзака – со спины и спереди. Конечно, эти рюкзаки тоже выполняли роль бронежилета. И стоили, наверное, как бронежилеты для всего отряда капитана Валтузина, и потому капитан не желал с ними расстаться. Но он и без них не смог бы убежать от спецназовцев, и сам понимал это, потому что в марше группы Гризадубова участие принимал и имел возможность сравнить свои силы с силами преследователей. А преследователей он уже обнаружил. Капитан убегал, часто оглядываясь, словно ждал, что за ним будут гнаться. И, в очередной раз оглянувшись, заметил пару спецназовцев, уже вдвое сокративших дистанцию. Он даже попытался вскинуть автомат, что вызвало ответную реакцию. Капитан был неуклюж в своих рюкзаках, и никак не мог прижать приклад к плечу, в то время как старший лейтенант Луговкин, у которого винтовка висела на коротком ремне на шее, одним движением поднял оружие, прижал прицел к глазу и выстрелил. Пуля угодила точно в затвор автомата Валтузина, и, видимо, срикошетила, слегка ударив капитана около уха. Валтузин приложил к уху ладонь, увидел кровь, и только после этого посмотрел на автомат, снял с плеча ремень и отбросил оружие. Но без автомата ему бежать стало легче. Или просто страх заставлял ноги передвигаться быстрее. По крайней мере, скорость капитан увеличил. Но то же самое сделали и спецназовцы ГРУ, и дистанция неуклонно сокращалась. Валтузин на бегу достал пистолет, и выстрелил, не останавливаясь. Без прицеливания, просто навскидку. Пистолет Макарова мало приспособлен для стрельбы такого рода. Он вообще любит ровное дыхание и твердую руку. А у «крапового» не было уже ни того ни другого.
– Луговкин! Не стрелять! – сердито прикрикнул Гризадубов в микрофон, услышав в наушнике слабый звук выстрела снайперской винтовки.
– Я аккуратно, товарищ подполковник. В автомат... – оправдался снайпер.
– А если рикошет?
– Уже срикошетило. Ухо ему порвал... Зато оставил без автомата. Пусть еще побегает. Без автомата ему легче...
– Осторожнее... Он пистолетом владеет?
– Как моя бабушка рогаткой...
– Тогда дайте патроны отстрелять, потом сближайтесь.
Совет был деловым, хотя и отданным с расстояния. Луговкин, как старший по званию, отдал распоряжение кивком головы, сам двинулся правее, Красников ушел левее, и это вызвало у «крапового» капитана, который часто оборачивался, дополнительное беспокойство. Он еще несколько раз точно так же, как вначале, выстрелил навскидку, даже не останавливаясь и не пытаясь прицелиться, словно просто отгонял преследователей от себя этими выстрелами. Но они его стрельбы нисколько не боялись. Потом капитан, в очередной раз выбрасывая руку с пистолетом за спину и полуооборачиваясь при этом, споткнулся о камень и упал головой в дерево. Удар, видимо, был достаточно сильным, потому что подняться Валтузин сумел не сразу. К инерции движения он добавил собственный немалый вес, и получил в итоге достаточно сильный нокдаун. И только после этого капитан отбросил пистолет и остановился, перевел дыхание, и повернулся к преследователям лицом. До них оставалось метров сорок. Выждав, когда они наполовину сократят дистанцию, Валтузин с какой-то истеричностью сбросил с себя сначала передний рюкзак, потом рюкзак из-за спины, и расправил уставшие плечи. По лицу его сбегала кровь. Дерево, с которым он столкнулся, оказалось на удивление крепким и не сломалось. Череп тоже уцелел, но кожа была содрана, и кровь текла на лицо. Вытерев ее локтем, капитан шагнул вперед, принимая стойку бойца-рукопашника.
– Подходи... Убивать буду...
– Ну, попробуй, – спокойно ответил Красников, стойку не принял, но шагнул к капитану.
– Догнали, товарищ подполковник. Этот дурак с Красниковым драться хочет...
– Осторожнее, у него нож, – предупредил Гризадубов. – Капитан не стесняется подличать...
Красников перебросил свой автомат снайперу.
Внешне у лейтенанта не было никаких шансов в схватке с таким великаном, как «краповый» капитан. Тем более что тот был без бронежилета, лейтенанту же бронежилет стеснял движения, поверх него еще и «разгрузка» надета, а карманы «разгрузки» набиты и рожками для автомата, и еще всякой тяжестью. И Валтузин, видимо, понимал это. Трудно сказать, на что он надеялся, когда рядом стоял второй противник, вооруженный снайперской винтовкой и автоматом товарища. Но, похоже, какую-то возможность к спасению капитан в этой схватке все же видел, иначе продолжал бы бегство. Может быть, он надеялся захватить заложника, которым можно было бы прикрыться и продолжить бегство, может быть, еще что-то, но действовать он начал активно, едва лейтенант приблизился. И активность эта выразилась в попытке удара ногой в голову. Но усталость не позволила произвести этот удар достаточно быстро и правильно, а Красников, вместо того чтобы отскочить, напротив, шагнул вперед, принял удар на предплечье и плечо, захватил ногу, и тут же показал, что он устал гораздо меньше, а может быть, вообще не потерял своей природной резкости, и ударил встречно каблуком в нос капитану. Нос никогда не относился к нокаутирующим точкам, но всегда считался точкой болевой. К тому же, получив такой удар, находясь в неустойчивом положении на одной ноге, удержать равновесие вообще невозможно. Капитан упал на спину, и тут же на него с четким молниеносным ударом в челюсть напрыгнул лейтенант. Голова у капитана оказалась более слабой, чем можно было подумать при разглядывании его комплекции, и наносить второй удар, для которого уже была занесена рука, не потребовалось.
Красников перевалил бессознательного противника лицом в землю, достал из кармана «разгрузки» веревку и ловко связал руки за спиной. Затянувшееся бегство «крапового» капитана кончилось. Как оказалось, он побежал не в ту сторону...
* * *
Отдых устроили там же, где находился лагерь бандитов. Ждали прибытия вертолетов со следственной бригадой следственного комитета при военной прокуратуре России и следственной бригады республиканского следственного комитета. Да еще отдельным вертолетом должны были прилететь сотрудники ФСБ и из Москвы, и из окружных органов, тоже занятых в расследовании. На четвертом вертолете летели медики, чтобы оказать помощь раненым, и охранники, чтобы этих раненых вывезти. За телами убитых обещали прислать позже грузовой вертолет. Подполковник Гризадубов как раз выделял людей, чтобы они присмотрели поблизости площадку для посадки четырех обещанных «шмелей» – или пару площадок, если все четыре не смогут сесть в одном месте, – когда увидел, что Везирхан Дашаев собирает своих людей. По большому счету самому Везирхану следовало бы отправиться в госпиталь. Или уж, если не хочет попадать в госпиталь, ожидая, что из госпиталя его сразу отправят в тюремный лазарет, то хотя бы отлежаться и отоспаться в тишине и покое под присмотром хорошего врача. Рана на его груди была глубокая, наверняка образовались внутренние гематомы и могло развиться загноение. А перевязка, которую сделал ему подполковник Гризадубов, не могла рану залечить и только предохраняла ее.
– Эмир! – позвал подполковник. – Далеко собрался?
– Желательно подальше от твоих гостей.
– Не одобряю такого отношения к своему здоровью, – сказал оказавшийся рядом подполковник Ракитин. – Тебе сейчас в марш отправляться – все равно что вылить себе в каждую ноздрю по ампуле раствора с вирусом...
Около палатки, где хранились контейнеры с ампулами, Александр Всеволодович выставил сдвоенный пост из своих бойцов. И сделал это сразу, как только прибыл в лагерь, потому что среди бандитов было множество раненых, и что они могли попытаться предпринять, этого никто не знал. Раненым оказали посильную помощь, но связывать не стали, только выставили охрану.
– Прилетит медицинский вертолет, – пообещал Алексей Викторович. – Хоть рану тебе «заштопают», иначе будет постоянно открываться.
– У меня где-то, помнится, завалялась хирургическая игла. Сам себе «заштопаю».
– Не понимаю, чего ты боишься? – покачал головой Ракитин. – Ты же с нами...
– Следаки спрашивать не будут, с кем я. Просто наручники нацепят, и – прощай, свобода, на долгие годы, если не навсегда...
– А мы обязаны следакам что-то объяснять? – Алексей Викторович пожал плечами. – Или ты нам не доверяешь и считаешь, что мы тебя задерживаем, чтобы сдать? Так мы бы и без того могли уже наручники на тебя нацепить... Сами, не дожидаясь следаков.
– Гризадубов, не задерживай меня, я пойду, – с укором сказал Везирхан. – Я по натуре интуитивный. Это меня всегда спасало. Если чувствую, что мне следует уйти, я должен уйти...
– Я тебе позвоню, когда мы все здесь закончим. Может, найду тебе врача...
– Врача я сам найду. Ты мне по другому поводу позвони. Я решился...
– Пакистан?
– Да...
Алексей Викторович только плечами еще раз пожал, и протянул на прощание эмиру руку, показывая, что каждый сам волен собственной судьбой распоряжаться, и он больше уговаривать никого не собирается. Правая рука у Везирхана работала хорошо, и Дашаев снова показал, что рукопожатие предпочитает по-настоящему мужское...
* * *
До прибытия следственной бригады, проверив состояние лагеря, выставление охраны и месторасположение постов, и проводив джамаат Везирхана за крайний пост, Алексей Викторович, вернувшись, позвал подполковника Ракитина:
– Пойдем, Александр Всеволодович, с «краповым» капитаном побеседуем. Вдвоем это будет авторитетнее выглядеть.
Валтузину, как только его привели в лагерь, в дополнение к рукам еще и ноги связали, хотя он сильно ругался при этом и обещал не бежать. Однако ему не поверили. Наверное, потому, что ругань «крапового» капитана звучала неубедительно – кулак лейтенанта Красникова, видимо, в трех местах сломал капитану челюсть. По крайней мере, на челюсти в трех местах появились синие гематомы величиной с лесной орех. Такие гематомы на челюсти бывают обычно как раз в местах перелома. А при тройном переломе много не поругаешься, как, впрочем, и при одинарном...
Валтузин сидел на земле, прислонившись спиной к большому валуну, и поглядывал на палатку, в которую занесли два его рюкзака. Там же лежали и оставшиеся пачки денег, что в рюкзак не вместились.
– Рассказывай, Юрий Михайлович, как дошел до жизни такой... – сказал Гризадубов, присаживаясь на небольшой камень перед капитаном.
– Или ты всегда таким был? – сурово спросил вдогонку подполковник Ракитин.
– Мне челюсть сломали... – пожаловался капитан. – Ваш лейтенант...
– Всего-то? – усмехнулся Гризадубов. – Вообще-то Красников кулаком и убить может. Считай, тебе сильно повезло, что он только один раз приложился и у тебя голова оказалась такой слабой, что отключился сразу. Если бы не отключился, Красников бы еще добавил. Тогда, если бы жив остался, всю оставшуюся жизнь в дураках бы ходил.
– Везунчик... – поддержал коллегу Александр Всеволодович.
– Младший по званию бьет старшего, это... – начал было Валтузин, но не выдержал и выругался длинной цветастой тирадой.
– Когда младший по званию выражается в присутствии двух старших по званию, это выглядит еще менее красивым, – сделал замечание Ракитин.
– Я вопрос задал... – напомнил Гризадубов. – Когда ты на них работать начал?
– В больнице... Когда с гриппом лежал... – сказал капитан. – Врач, который нас принимал, пришел и предложил сделать укол, после которого я за день на ноги встану. В обмен на услуги, которые мне придется оказать... И сказал, что остальные, которые со мной прибыли, уже умерли. Я согласился...
– И в ФСБ, когда из больницы вышел, не пошел, чтобы рассказать... Предпочел стать честным предателем. Давай, рассказывай, за сколько тебя купили?
– Полтора миллиона обещали. Пятьсот тысяч уже выплатили... Аванс...
– Куда спрятал? Потерял?
– Изъяли при задержании. Хотел домой с оказией отправить, не успел. Часа не хватило...
– Оказывается, наши офицеры так дешево стоят! И за полтора миллиона готовы всех своих товарищей продать. С которыми рядом воевали...
– Им я помочь уже не мог. Хотя я сомневался... А потом мне позвонил полковник Горемыкин и отдавал распоряжения уже приказным порядком. Сказал, что я буду работать одновременно и на своих, и получать оплату с другой стороны. Оплату при этом могу в последующих рапортах не отражать, и налог с нее могу не платить...
– Хорошенькое дельце... С кем еще связь имел?
– Горемыкин дал мне координаты Сайдуллаева. Я с ним предварительно только дважды связывался. Перед тем, как с вами познакомиться, он инструктаж давал, как себя вести. Потом, когда БМП захватывали, Макаров отправился механика-водителя «снимать», я во второй раз позвонил. Предупредил. Сайдуллаев не расстроился. Сказал тогда, что все по плану идет... Потом, в третий раз, когда сюда добирался...
– Ладно. С тобой все ясно. Будешь со следователями говорить. Скоро прилетят... Нам еще нужно с Новицким поговорить.
– Разве он не убит? – спросил капитан. – Я сам видел, как они с Сайдуллаевым упали.
– У Новицкого несложное ранение. На горшок только долго ходить ему будет больно. Вернее, ему пора уже привыкать к новой терминологии. Не на горшок, а на парашу. Тебе, капитан, тоже пора лексикон менять...
* * *
– Вот и бригадир... – остановился Гризадубов около лежащего лицом вниз Арсения Михайловича Новицкого. – Заставить его встать или с лежащим разговаривать? Как думаешь, Александр Всеволодович?
– Раны откроются, кто ему будет снова задницу подтирать? Пока еще врачи прилетят... Ты же знаешь, какие у нас врачи. Не торопятся... А таких раненых в последнюю очередь обрабатывают. А сейчас кровь вроде бы подсохла...
Новицкий повернул голову и искоса посмотрел вверх.
– Как думаешь, Арсений Михалыч, сколько тебе теперь влепят? На пожизненное потянешь?
– За что? – невинно поинтересовался бригадир охранников.
– За все хорошее, – пообещал Ракитин. – Но начнут со статьи за терроризм...
– Не будет такого. – Новицкий чувствовал себя, несмотря на пленение и ранение, гораздо лучше Валтузина. – Не будет, и не надейтесь...
– И братья Горемыкины так же считали, и генерал ваш отставной, который в аптекари подался, тоже так считал. Сейчас в камерах сидят и размышляют об упущенных возможностях... И считают, сколько лет им скостят за чистосердечное признание. И все друг на друга валят. Да и тебе достается...
– Я человек маленький...
– Исполнителю обычно дают больше, чем заказчику. Правда, тем троим, как организаторам, уже не отвертеться от пожизненного... Относительно тебя судить не берусь, – сказал Гризадубов.
– И что? – спросил Новицкий смиренно. – Что от меня требуется?
– Откуда товар доставлял? Контейнеры с вирусом...
– Со склада. Вирус там или еще что, я не знаю. Мне велено было доставить – я доставил. Периметр оцепления переходил – это точно, в этом моя вина... Людей там кучу потерял...
– Приказал расстрелять своих людей, по большому счету...
– Я такого приказа отдать не мог. У меня просто власти такой не было...
– Сайдуллаев с твоего согласия. Это одно и то же.
– Я не знаю, что приказывал Сайдуллаев.
– А внутривойсковиков, двух полковников и одного подполковника – это тоже Сайдуллаев?
– Это мои люди поторопились. Они возмутились жадностью и пристрелили этих... Кстати, а где мой адвокат?
– Вон там, связанный сидит... – кивнул Ракитин в сторону. – Пока не желает с тобой разговаривать. Просил без него допросить...
– Я серьезно. Без адвоката я разговаривать не буду!
– Твоя беда... А разговаривать тебе придется. Уже скоро. Следственная бригада уже вылетела, и я не уверен, что они адвокатов с собой везут. И на всех места в вертолете не хватит, чтобы вывозить. Часть прямо здесь закопают. Я уже послал людей подыскать подходящую поляну...
Новицкий вздохнул и закрыл глаза. Разговаривать он больше не желал...
* * *
Вместе со следовательской бригадой прилетел подполковник Оздемиров, сообщивший новости, которые, скорее всего, до командующего спецназом ГРУ не дошли, иначе полковник Мочилов сообщил бы их Гризадубову: в Москве был задержан по обвинению в терроризме полковник ФСБ Горемыкин.
– Фамилия у него такая... – сказал Оздемир Оздемирович. – Говорят же: как корабль назовешь, так он и поплывет. Фамилии это тоже, думаю, напрямую касается... Нельзя с фамилией Горемыкин в серьезные и опасные плавания пускаться. Горе и себе и людям принесешь. Вот и полковник этот...
– И брат его тоже... – согласился подполковник Ракитин, который был уже в курсе всех событий, посвященный в них и полковником Мочиловым, и подполковником Гризадубовым.
– С братом вообще особая статья. Там еще и хищение оружия, и его незаконный оборот... Те самые пресловутые «ПП-2000», да еще с глушителями. С глушителями они вообще по спецзаказу поставляются. Ментам такие не дают. А здесь... Получены по поддельным документам, оплачены по какой-то хитрой схеме, и, как подозревается, за счет фармацевтического концерна «GGG».
– А что сам концерн? – поинтересовался Алексей Викторович.
– Я не в курсе. Это в Москве... Там свои опера работают, нам данные сверху не спускают. Знаю только, что были обыски и на складах, и в производственных помещениях. Ампул с раствором, содержащим вирус, не нашли. Но на складах нашли большой запас вакцины и препарат, аналогичный тому, что уже появлялся здесь под названием «Антидот». Эксперты говорят, что на складе была обыкновенная вакцина против гриппа. Причем узкой направленности. Конкретно против проявившейся здесь разновидности. Но в «GGG» говорят, что эта вакцина широкой направленности и против многих разновидностей гриппа работает, и готовилась для продажи государству с целью профилактической вакцинации населения от сезонного гриппа. По заказу, кстати, правительства готовилась... Против сезонного она тоже работает. А этот препарат, так называемый «Антидот», это, дескать, собственные разработки фирмы, представляющие собой сильное средство для лечения гриппа. Но средство экспериментальное, только еще проходящее клинические испытания...
– Что вы тут сказки людям рассказываете, товарищ подполковник? – сердито сказал человек в гражданской одежде, прилетевший вместе с московской следственной бригадой. – Со стороны послушать, так вы уже и концерн «GGG» готовы в терроризме обвинить...
– А что, вы считаете, концерн здесь ни при чем? – напрямую спросил Гризадубов.
– Кто здесь «при чем», а кто «ни при чем» – это вопрос компетенции следственных органов и судебных инстанций. Мы живем в правовом государстве, и возводить напраслину на уважаемую и солидную фирму, много средств и усилий вложившую в дело здоровья нации, не следует, товарищ подполковник... Гризадубов, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, товарищ... Извините, не знаю вас как...
– Аркадий Анатольевич...
– А по званию?
– Это не важно... В настоящее время я не на службе и представляю здесь только интересы правительства. И прошу вас, товарищ подполковник, – повернулся Аркадий Анатольевич к Оздемирову, – причем прошу вполне официально, не распространять сплетни и не возводить напраслину на концерн «GGG»!
Три подполковника переглянулись и дружно пожали плечами. Аркадий Анатольевич продолжил, показывая, что сфера его интересов распространяется намного шире, нежели дело защиты фармацевтического концерна:
– А к вам, подполковник Гризадубов, у меня отдельный вопрос. Как так получилось, что вы, можно сказать, держали в руках известного бандита и террориста эмира Везирхана Дашаева и упустили его?
Это был уже новый поворот в деле, и он не мог не вызвать паузы непонимания со стороны всех трех подполковников.
– Везирхан Дашаев помогал нам обезвредить банду террористов, – сказал Алексей Викторович достаточно твердо.
– Вас всех просто вокруг пальца, как детей обвели... Вся эта акция спланирована и организована эмиром Везирханом Дашаевым с подачи иностранных спецслужб. И вас он использовал в соответствии со своими нуждами, и вы ему помогали, а не он вам... Везирхан Дашаев – опасный международный террорист!
– А что, Аркадий Анатольевич, уже было судебное решение по этому вопросу? – невинно поинтересовался подполковник Ракитин. – Или вы по своему усмотрению указываете, кому следует ждать этого решения, а кого можно обвинить и без суда?
На московского чиновника эти слова произвели неприятное впечатление. Это и понятно: кому нравится, когда люди не проявляют к его словам должного уважения? Аркадий Анатольевич сжал губы в тонкую полоску, глянул исподлобья на Александра Всеволодовича и спросил с легкой угрозой в голосе:
– А вы, значит, кто будете?
– Александр Всеволодович... Меня так зовут. Но я, в отличие от некоторых, не стесняюсь называть и свою фамилию, и свое звание. Подполковник Ракитин, спецназ ГРУ.
– Что-то у нас подполковники нынче не по чину высоко себя чувствуют, пора бы их уже на землю опускать... – непонятно кому заявил Аркадий Анатольевич, и очень важно отошел в сторону.
* * *
Позвонил полковник Мочилов.
– Ну что, Алексей Викторович, можно вас всех поздравить с успешным завершением операции? Передай мои поздравления личному составу обеих групп...
– Спасибо, товарищ полковник, только радости почему-то мало испытываем.
– Что-то не так?
Гризадубов подробно рассказал о разговоре с Аркадием Анатольевичем.
– Не обращай внимания. Но я тоже чувствую, что в этом деле слишком много темных мест. Нас близко к данным не допускают. Видимо, «GGG» слишком нужная правительству фирма, чтобы ее можно было наказывать. Ну и плюньте на это! Как передадите все дела, сразу снимайтесь с места. Охранные функции на себя не берите. У вас приказа нет, а я вас в другое место перебрасываю срочным порядком. А что касается Везирхана, тоже расстраиваться нечего. Он готов к поездке в Пакистан?
– Готов, товарищ полковник.
– Документы будут сделаны сразу, как только будут готовы фотографии. Вопрос решен. О фотографиях ты позаботься... Позвони ему. Пусть не откладывает дела в долгий ящик.
– Я прямо сейчас позвоню.
– И прекрасно. Звони...
Отключившись от одного разговора, Алексей Викторович сразу набрал другой номер.
– Слушаю тебя, Гризадубов... – Эмир говорил устало.
Должно быть, свои силы он переоценил, а рана оказалась более серьезной, чем он ожидал.
– Везирхан, я могу похвалить твою интуицию. Эти «залетные» московские чиновники хотят во всем обвинить тебя...
– Я ждал, что так и будет. Мне не привыкать...
– Не переживай. Мне только что командующий звонил. Документы на тебя начнут делать сразу, как только будут готовы фотографии. Фотографирование должен обеспечить я. Ты готов?
– Готов.
– Где ты?
– Сейчас выйду к твоей машине.
– Мы там будем часа, думаю, через три.
– Я подожду, – согласился Везирхан. – Мне нужно отдохнуть...
notes