– Поехали… – сказал Счастливый и сразу, не дожидаясь ответного слова от Станислава, начал медленно, кошачьей мягкой поступью двигаться по кругу, держа перед собой в слегка вытянутой руке деревянный нож и чуть поигрывая им, словно угрожая.

Диаметр круга был чуть больше двух метров. Ратилов сначала тоже пошел по кругу в том же направлении, но потом резко сменил направление на противоположное и перебросил деревянный нож из руки в руку. При этом держал учебное оружие обратным хватом, тогда как Счастливый – прямым. При смене направления старшим лейтенантом майор попытался изобразить выпад, но явно не собирался завершать его, потому что до окончания первичного обманного движения начал смещаться в другую сторону. Станислав легко прочитал намерение противника и вычислил направление, в котором последует атака после ложного выпада. И заранее сделал шаг в сторону. Майор ударил маховым круговым движением, и достаточно быстро для своего большого тела. Но старшего лейтенанта в том месте, куда был направлен удар, уже не оказалось. При этом сам Счастливый встал не лицом, а боком к противнику. Но Ратилов атаковать не стал, потому что опять просчитал способ защиты милиционера. А способ защиты в этой ситуации был единственным. Уйти или поставить блок он не успевал и мог лишь продолжить атаку повторным махом, что привело бы к получению удара ножом, пусть и учебным, и тем и другим соперником. Станислава такой расклад не устраивал, и он снова сместился вбок, заходя еще дальше за спину майору, который свою атаку, как и предполагал старший лейтенант, продолжил. При этом Ратилов продолжал держать нож в левой руке, то есть со стороны правой руки Счастливого. И воспользовался тем, что при повторной атаке майор потерял координацию. Рука Ратилова чуть выдвинулась вперед, и кисть Счастливого, сжимающая деревянный нож, сама наткнулась на деревянное лезвие ножа старшего лейтенанта. Но дерево не в состоянии произвести такое же действие, как металл, и потому майор, хотя стремительно и отдернул руку, все же травмы не получил.

– Может, мне начать очки считать? – из-за стола громко спросил подполковник Веснецов. – А то вы так долго будете руками махать.

– Деремся до победы… – хрипло сказал Счастливый, и Ратилов понял, что с дыхалкой у майора далеко не все в порядке.

Не дожидаясь следующей атаки, Станислав поднял руку на уровень груди, отвлекая внимание, и пробил ногой лоу-кик сбоку в коленный сустав. И уже по звуку и по ощущению боли в собственной лодыжке понял, что попал точно. Майору осталось сделать шаг-два, и бой закончится. Сам Счастливый еще не понял этого и опять пожелал произвести движение по кругу. После первого шага лицо майора выразило удивление, а после второго шага он свалился набок. Старший лейтенант тут же совершил скачок, наступил ногой на кисть противника, сжимающую деревянный нож, и свое деревянное лезвие подставил к горлу майора.

– Конец фильма, товарищ майор, – прокомментировал завершение боя Александр Усольцев. – Я всегда говорил, что менты больше по хвастовству спецы, чем по работе. Минуты не прошло…

– Может, ты желаешь попробовать? – наконец-то и Счастливый показал, что он не глухой. И сказал это с вызовом, резко, почти злобно.

– Против тебя – пожалуйста, – согласился Александр. – Если только ты сможешь стоять. Хотя мне сдается, ты уже полный хромец. А против Стаса – я не дурак… Мне еще за миллион побороться с ним предстоит. Тогда и посмотрим, кто кого.

– Отпусти, – потребовал майор.

Ратилов поднял ногу, а затем убрал руку с учебным ножом от горла поверженного противника. Счастливый рывком поднялся, но тут же опять вынужден был сесть на ковер. Нога не держала его.

– Сломал? – спросил майор почему-то не медицинского работника, а старшего лейтенанта.

Тот отрицательно покачал головой.

– Минут сорок ходить не сможете, товарищ майор. Потом все нормально будет. Так, ночью поноет, и все… И утром разминку нужно сделать, иначе до работы не дойдете. Главное – резких движений пока не делать. Может, и выживете…

– Ситуация портится категорически, – сказал Вадим Караваев. – С подполковниками Стас расправлялся более жестко. Тот вариант мне больше по душе.

У майора опять пропал слух.

Продолжать занятия, в отличие от двух подполковников, которым от Станислава досталось более основательно, Счастливый смог, но только сидя. Подполковник Веснецов ради этого уступил ему табуретку, а сам сел на подоконник.

Табуретку установили в середине ковра, чтобы майор мог вертеться во все стороны и видеть происходящее. Он видел и командовал:

– Я еще раз предупреждаю, что сегодняшнее занятие не ставит себе цель обучить вас ножевому бою. Ножевой бой – это сложная и мощная система подготовки, и она требует постоянных длительных тренировок, в которых каждый удар и каждое движение должны доводиться до автоматизма. Цель занятия – научить вас презирать боль. И это главное. Главное потому, что страх боли всегда тормозит бойца. А я хочу научить вас драться без тормозов. И потому вы сегодня будете просто бить друг друга, будете наносить болезненные удары. Чем сильнее вы ударите друга, тем больше благодарности к вам должен испытывать друг. Потому что через непродолжительное время любая боль становится привычной, и тогда страх пропадает. Перетерпев первую, вторую и, может быть, третью порцию боли, вы переступите через болевой порог и перестанете ее страшиться. Я вижу по глазам, что кто-то хочет возразить. И даже предполагаю, какое возражение последует. Вопрос о болевом шоке?

Один из курсантов кивнул.

– Да, – продолжил майор, – существует понятие болевого шока, от которого, случается, и сознание теряют, и даже умирают. Сразу прошу учесть: болевой шок – это вещь тоже психологического характера, как и любой шок. А психология наша – вещь управляемая. Если у человека нет страха, нет и болевого шока. Хотя я не могу не признать, что существует барьер терпимости боли, тем не менее вы должны уяснить себе, что боль по сути своей – это не болезнь, которая способна убить. Боль – это только красная лампочка, своего рода сигнализация. Болью предупреждается сознание, что дальше лучше не соваться. Светофор, и не более. Который может вас предупредить, что дорогу переходить нельзя, но не в состоянии вас остановить. И умереть от болевого шока может только тот человек, который боится боли. Он от страха умирает. А если не боится, то барьер терпимости отодвигается к самому горизонту. А что такое горизонт, вы знаете?

– Что такое горизонт? – спросил Александр.

– Горизонт – это то, к чему идешь и идешь и никогда не приблизишься! Поняли мою тонкую мысль? Вот-вот, именно. Если вы умеете не бояться боли, у вас нет пределов терпения. И потому правильное отношение к болевым ощущениям очень важно. А перебороть этот присущий всем страх возможно только пониманием, что боль можно и нужно терпеть.

– Бить-то мы умеем, – сказал Славик. – А защищаться мы право имеем? Хотя бы отбить или блок поставить? Или просто стоять и терпеть?

– У кого получится, защищайтесь, кто же вам запрещает, – усмехнулся Счастливый. – Если хотите, попросите спецназовца. Ваш Стас вам покажет что-нибудь. Глядишь, и научитесь…

Но на Ратилова при этом даже не посмотрел. Потерянное чувство уверенности в себе лучшего специалиста области в ножевом фехтовании било по самолюбию больнее, чем удар деревянным ножом. Когда Станислав демонстрировал свои навыки рукопашного боя в схватках с подполковниками, Счастливый относился к этому более лояльно.

– Стас, научи, – попросил Александр.

Ратилов, оставшись без пары, стоял в стороне, уже вернув свой учебный нож на стол к медицинскому работнику. И, шагнув вперед, не взял его снова. Говорить начал, сердясь на майора Счастливого и желая при этом заставить омоновца тоже чувствовать боль. Боль от унижения может быть даже более острой, чем физическая.

– Главное в фехтовании ножом – то, чему вас не мог научить лучший специалист вашей области, потому что он сам этого не умеет. Необходимо правильно двигаться на ногах и за счет этого сохранять нужную дистанцию. При обучении в первый момент рекомендуется смотреть даже не на соперника и не на нож в его руке, а именно на ноги. Нога всегда подсказывает следующее движение. Со временем это наблюдение становится автоматическим и не требует постоянного взгляда. Но сначала необходимо прочувствовать дистанцию. Если противник держит нож в левой руке, заходите ему за левое плечо, если держит в правой, заходите за правое. Движение назад даст противнику возможность повторить атаку. Движение в сторону в большинстве случаев срывает атаку и дает возможность для контратаки. Это только теория, которую необходимо не просто помнить, но обязательно применять и отрабатывать на занятиях. Сейчас я ничего вам подсказать не смогу, потому что у вас не отработаны первоначальные навыки ведения боя. Единственное, что могу сказать: ножевой бой является составной частью рукопашного боя. Или, может быть, правильнее будет сказать, что рукопашный бой является составной частью ножевого боя. И потому в ножевом бою обязательно применяются элементы рукопашной схватки. Что я только что продемонстрировал, уронив майора Счастливого на несколько десятков минут. Нога, рука, голова, колено – вы должны ловить каждый момент, когда сможете нанести удар. К сожалению, большинство людей, если в руках у них нож, видит в нем единственное средство для достижения победы. Однако это далеко не так. Удар ногой или рукой в состоянии помочь добиться победы, возможно, быстрее, чем удар ножа. Нельзя на ноже зацикливаться – на своем ноже и тем более на ноже противника. Если интересоваться только ножом противника, то победить бывает очень сложно. Схватку следует наблюдать всю целиком. А наблюдать ее таким образом можно только в том случае, если чувствуешь дистанцию. То есть видишь и свои ноги, и ноги противника. В боксе часто бывает, что боксер сравнительно небольшого роста может достать более высокого противника с любой руки, тогда как высокий достать его не может из-за неправильной постановки ног, которые мешают ему чувствовать дистанцию. А чувство дистанции иначе можно назвать возможностью ориентирования в пространстве. В данном случае в пространстве вокруг себя.

Станислав обвел взглядом группу, посмотрел и на майора и в завершение добавил:

– Это все, что я могу вам сказать. Мне отнюдь не кажется, что выбранный метод победы над страхом является нормальным и действенным. С тем же успехом можно было бы прикладывать к себе раскаленный утюг. И потому я предлагаю вам не бить просто так, из желания покромсать напарника, как требует майор, а работать вдумчиво. Прочувствовать ножевой бой. У меня все…

Счастливый остался недоволен выступлением Ратилова, о чем говорила его выпяченная губа. Но вступать в пререкания не стал, скорее всего по той причине, что сам чувствовал правоту сказанного, что признавать ему не хотелось. И потому сразу перешел к делу.

– Начали работать. Начали! Ратилову пары нет, да ему и не нужно. Он сам все знает и умеет. Натуральный генерал спецназа.

– В спецназе ГРУ, товарищ майор, нет генеральских должностей. Командующий спецназом ГРУ носит звание полковника. Это у милиционеров генерал на генерале. В армии не так. И потому, наверное, от спецназа ГРУ есть толк в деле гораздо больший, чем от многих других частей спецназа. В том числе и ОМОНа.

– Не любишь ментов, спецназовец? – с насмешкой спросил подполковник Веснецов, не слезая с подоконника. – Заметно, что не любишь…

– А кто ж их любит! – вступился за Ратилова Александр и встал в стойку, показывая своему напарнику, что готов мысленно представить того ментом.

Занятия начались.

Майор Счастливый все так же, как престарелый мастер-сенсей, сидел на табуретке и вертел головой в разные стороны, определяя, кто что делает и насколько сильно старается причинить другому вред. Вертеть корпусом ему было трудно, потому что каждый поворот требовал движения ногой, а к ноге он относился трепетно.

Шесть пар бойцов начали осторожно кружить друг вокруг друга, пытаясь сразу перенять опыт Ратилова и применить на практике теорию о передвижении. Причем видно было, что почти все следят не за рукой с учебным ножом, а за ногами, как старший лейтенант и советовал. Однако большинству это быстро надоело. Сначала один начал неуклюжую атаку, потом другой. Несколько возгласов от боли показывали, что удары все же наносятся, и наносятся с приличной силой.

– В корпус бить следует, а не в руки. Что толку от царапин? Нужны синяки и кровоподтеки, – покрикивал Счастливый, морщась от неудачного поворота ноги. – Точнее бейте. Шрамы украшают мужчину! И не на руках шрамы, а на теле. Резче, мощнее. Бейте, чтобы было больно…

На взгляд Ратилова, приятно отличались от всех Усольцев и Караваев. Вадим, как специалист по боевому самбо, сам ножом не угрожал, но ловил момент угрозы со стороны противника и дважды, сделав захват, бросал того на землю с дополнительным ударом рукой или ногой, как и советовал Станислав. И даже свой учебный нож, чтобы не мешал проведению приема, при этом ронял на ковер. Боль он, конечно, причинял, но не ту, которую требовал Счастливый. От Вадима, честно говоря, Ратилов именно этого и ожидал. А вот родственник и товарищ Караваева сильно удивил и озадачил старшего лейтенанта. Александр вел себя так, словно всю свою жизнь провел с ножом в руках. Он не делал лишних движений, держался свободно и, что очень важно, четко, выверенно передвигался, дышал так легко, словно никогда не курил, и внимательно следил за противником. И только на его движение совершал свое, но совершал вдумчиво, словно знал наперед, что ему предстоит увидеть, и потому каждое его движение было правильным и своевременным.

У Ратилова еще раньше мелькала мысль, что Александр больше прикидывается таким, каким хочет показаться. А в действительности это совсем другой человек. А наблюдая за ножевым боем, Станислав уже понял, что Александр не просто имел навыки в этом важном элементе «рукопашки», но прошел хорошую специализированную школу. И, естественно, проходил ее не на зоне, хотя имеет возможность сослаться на это. Не умеют уголовники так владеть ножом. Чтобы показывать такую работу, следует посвятить тренировкам больше лет, чем Александр, согласно официальным данным, провел за колючей проволокой. Это был новый вопрос, который следовало разрешить, и разрешить его необходимо было срочно, потому что процесс обучения в школе «Вальгалла» уже перевалил за экватор…

Старания Счастливого даром не прошли. Медицинскому работнику в углу спортивного зала работы подвалило немало. Хотя большинство травм было легкими, и только пару раз медику пришлось внимательно осмотреть рваную кожу, но швы накладывать он не стал, удовлетворившись медицинским клеем и пластырем. А Счастливый под конец занятий уже сумел встать со своей табуретки и пройтись по залу, заметно припадая на ногу. Но Станислав знал, что сейчас он хромает уже не из-за болевого эффекта, а из осторожности и страха перед повторной травмой, которую, по идее, можно было получить только при повторном ударе, на который Счастливый уже не нарывался, хотя и решил высказать Ратилову свои претензии:

– Неудачным у нас получился третий курс. А все из-за тебя, спецназовец…

Майор говорил издали и громко, чтобы все слышали его. При этом Станиславу показалось, что он именно перед всеми оправдывается.

– Кто хочет, ищет способ, кто не хочет, ищет причину, – проговорил Усольцев, демонстрируя знание народной философии.

– Тебя не спрашивают, – огрызнулся, как мальчишка, Счастливый. – Мне причину и искать не надо. Она вся здесь, на глазах у вас. Больше ни в один набор я лично не допущу ни одного спецназовца ГРУ. Даже простого солдата срочной службы, не говоря уже об офицерах. Я видел на Кавказе, как воюет спецназ ГРУ. Внешне без яркого эффекта, но эффективно и почти без потерь – пока их, как нас, предавать не начнут. Но не ожидал, что у простого солдата-контрактника такая подготовка. Признаю это. И из-за твоей подготовки, Ратилов, у нас весь план занятий сорвался. Косвенно из-за твоей подготовки погиб подполковник Вальцеферов.

– Каким это образом? – теперь уже, поскольку сам Ратилов молчал, за старшего лейтенанта вступился Вадим Караваев. – Вальцеферова кто-то убил, а Стас, выходит, виноват? В чем его-то вина?

– Если бы подполковник Вальцеферов был в нормальном состоянии, убить его было бы не так просто. Он умел за себя постоять. Да и не сидел бы он там, у себя в кабинете, где его убили. Я же говорю, что вина косвенная. Я не утверждаю, что Ратилов воткнул мой карандаш в глаз подполковнику. А вина Ратилова в том, что он срывает занятия, как сегодня, и мы не можем достичь поставленной цели.

– Да, цели мы не достигли, товарищ майор, – согласился Ратилов. – Мы не научили лично вас терпеть боль. Вы слишком сильно морщитесь при ходьбе. Надо было вас пару раз учебным ножом в ребра ткнуть. Тогда у нас была бы возможность сравнить результат.

Упрек был высказан откровенно и был полностью оправданным, потому что все видели, какие рожи строил Счастливый при каждой попытке повернуться, когда, сидя на табуретке, руководил занятиями. Александр же вообще громко, на весь зал, расхохотался, и этот хохот был уже оскорбительным. Возник конфликт, который, впрочем, удалось быстро погасить подполковнику Веснецову.

– Ратилов правильно говорил. Если даешь в руки учебный нож, то учи с ножом обращаться, защищаться или нападать, а не чему-то другому. Учебный процесс в «Вальгалле» поставлен неправильно. Мы с Вальцеферовым сразу об этом говорили. Это Максимыч уперся.

– Максимыч тоже прав, – заступился за своего президента Счастливый. – Он исходил из задач, которые ставит перед собой школа, – научить парней постоять за себя, но не более…

– Они за себя и так постоять могут, – не согласился Александр.

– Не все и не всегда, – возразил майор.

– Ерунда это, а не занятия, – стоял на своем Усольцев. – Быстрее бы уж закончилось это, и пустили бы нас за миллион подраться. А можно было бы и просто, без занятий пустить, если уж миллион девать некуда.

Казалось, Александр готов начать бунт на корабле. По крайней мере, его тон был резок, и уже начали звучать претензии. Однако накалять обстановку дальше Счастливый не захотел.

– Сдавайте ножи. И можете идти переодеваться. И без того, возможно, в связи с обстоятельствами нам придется сократить обучение. Лишь бы курсанты не противились…

– На остров пора. За миллионом… – стоял на своем Усольцев.

Другие курсанты загудели, поддерживая его.

– Куда вы лезете! Все равно Ратилов всех вас обставит. Миллион уже почти у него в кармане. – Счастливый все же сделал свое черное дело и, довольный собой, пошел к двери…

Станислав вышел из здания школы первым и в одиночестве, чтобы позвонить Макиавелли. Звонок этот, согласно инструкции, был экстраординарным событием, но Ратилов решил, что в данной ситуации может себе его позволить.

Капитан Маковеев ответил сразу:

– Слушаю, Стас.

– Мне срочно нужны все имеющиеся данные на Александра Владимировича Усольцева. Кроме того, следует сфотографировать Усольцева сейчас. Мне сдается, здешний Усольцев не тот, за кого себя выдает. У него школа ножевого боя высшего класса, тренировка под руководством профессиональных инструкторов в течение нескольких лет. На зоне так научить не могут. Вот основные вопросы. Это срочно.

– Понял. Я займусь. И передам «наружке» относительно фотографии. Пусть подсуетятся. Где Усольцев сейчас?

– Вот-вот выйдет из школы.

– Его по дороге щелкнут. Куда перебросить материалы?

– На компьютер, на мой электронный адрес. Иду домой.

– Жди. Это сделаем быстро…

Майор Счастливый вышел из дверей, когда Станислав убирал в карман мобильник.

– И как самочувствие у дочери? – спросил он, словно знал, куда может звонить Ратилов.

– Вчера очередной курс лечения закончили. Результатов пока нет. – Станислав ответил так, словно для него был естественен этот вопрос, совершенно не задумываясь, автоматически.

– Ну-ну. Деньги тебе, как я понимаю, очень нужны…

– Нужны. И как можно быстрее. Я готов ехать на остров хоть завтра.

– Если бы я тебе помог, ты стал бы со мной делиться?

– Мне деньги нужны, а не помощь. Впрочем, поговорим потом.

Памятуя о попытке ночного взлома, Станислав соблюдал предельную осторожность, хотя внешне это никак не выражалось. Он казался почти беспечным и однажды даже остановился, чтобы посмотреть на большую стаю ворон, что-то громко делившую на высоких тополях. При этом старший лейтенант, естественно, не забывал незаметно посматривать по сторонам и обдумывать свое положение.

Какую цель могла преследовать попытка проникновения в квартиру? Причем в то время, когда сам старший лейтенант находился в ней. Уже первый визит наемного убийцы из Азербайджана показал тем, кто противостоит Ратилову, что он человек серьезный и просто так «придавить» его невозможно. Значит, о простой проверке на вшивость, как в первый раз, говорить не приходится. И кто те рисковые ребята, что лезли в квартиру? И с какой целью? Скорее всего убить Станислава. А может быть, и спросить о подробностях разговора, который проходил рядом с автобусом на стройке, когда проводились занятия по роупджампингу. Возможно, и Александра тоже хотели спросить, но и там потерпели фиаско. Счастливый слышал два голоса – Ратилова и Усольцева. Два человека подозревали Максимыча в умышленном убийстве Валеры. Следовательно, задание проникнуть в квартиру мог дать Счастливый – любитель подслушивать. Майор в этом случае должен быть заодно с полковником Самохваловым. Если убийство Валеры служило целью пресечь подозрения в убийстве Вальцеферова, значит, оба убийства были совершены одним и тем же лицом. Цепочка замыкается. Но, чтобы она стала и крепкой, необходим мотив убийства самого подполковника Вальцеферова. Для взгляда со стороны полковник Самохвалов такого мотива не имел. Более того, президенту «Вальгаллы» невыгодно, чтобы в его школе произошло такое трагическое событие.

Все эти происшествия, естественно, могли иметь отношение непосредственно к заданию Ратилова, а могли и не иметь. Но пренебрегать ими было нельзя ни в коем случае.

В этот раз во дворе не было машины, что стояла там минувшим вечером, но ее отсутствие мало успокаивало. Машине не нужно много времени, чтобы появиться или уехать. В квартиру Станислав входил, готовый к любой неожиданности, и, открывая дверь, уже стремился пальцами прощупать и ощутить, как проворачивается замок. После работы отмычкой замки, как правило, открываются более туго и с едва заметными щелчками, потому что отмычка сдвигает запирающие пуансоны по одному, а сдвинуть все одновременно практически невозможно, и разница даже в доли миллиметра ощущается чуткой рукой. Сейчас все было нормально, ключ повернулся без щелчков и легко. Но и это не было еще гарантией безопасности. Замок можно было открыть и с помощью подбора ключей, что при массовом производстве одинаковых замков не слишком и сложно. С таким настроением Ратилов и шагнул за порог. И при этом держал в рукаве острием вниз заранее припасенный карандаш. При первом же движении рукой, если карандаш не придерживать, он падает в подставленную ладонь, успей только сжать пальцы – и ты вооружен. Однако карандаш пока не понадобился. Дома все было спокойно. Тем не менее даже до наступления ночи Станислав закрыл дверь в дополнение к замку и на задвижку.

Дверь и задвижка, конечно, не выдержат удара ноги. Но эта мера в любом случае даст ему время и возможность подготовиться к встрече навязчивого незваного гостя. А познакомиться с таковым хотелось бы, потому что такое знакомство могло бы прояснить ситуацию. Не каждый, конечно, может оказаться таким разговорчивым, как первый наемный убийца, но майор Счастливый слишком мало знал о возможностях болевых ощущений, когда устраивал на занятиях почти цирковое представление и даже подводил теоретическую основу под свое садистское удовольствие. Привыкнуть, конечно, можно и к боли, но происходит это, как правило, когда боль не слишком острая и держится долгое время. К острой боли привыкнуть невозможно. И потому, умеренно дозируя порции боли, не допуская ее плавного нарастания и прерывая время от времени моменты воздействия, можно заставить почти любого человека говорить. Необходимо только знать методологию допроса. А пройденный обязательный курс «Методологии допроса пленного в тылу противника» старший лейтенант пока не забыл, хотя применять полученные знания на практике ему еще ни разу не доводилось.

Но пока допрашивать было некого, следовательно, и вспоминать методологию допроса было рано. Едва успев заварить чай, старший лейтенант вместе с горячей чашкой сел к компьютеру, надеясь, что Макиавелли уже расстарался и что-нибудь добыл по его запросу. Материалы уже пришли. Но это были только материалы досье управления юстиции на заключенного, причем фотографии были трехлетней давности и не самого лучшего качества. Однако уже первый взгляд даже на плохие фотографии анфас и в профиль давал возможность понять, что настоящий Усольцев и Усольцев из школы «Вальгалла» схожи только светлыми волосами и худощавой жесткостью лица. На этом сходство кончалось.

Все же прочитав досье, которое практического интереса не представляло ни в одной из статей – кроме той, что настоящий Александр Усольцев на зоне заразился туберкулезом, следовательно, должен был кашлять, что второй Усольцев, из школы «Вальгалла», и пытался изобразить с помощью неумеренного курения, Станислав закрыл почтовую программу и через «Скайп» вызвал капитана Маковеева. Макиавелли ответил сразу – видимо, ждал вызова за компьютером.

– Посмотрел материалы?

– Посмотрел. Это не он.

– Я уже знаю. Нам принесли фотографию твоего Усольцева. На настоящего похож мало. В настоящее время «наружка» ведет подставного до дома. Попытаемся вычислить парня по адресу. Настоящего Усольцева проверили. По словам матери, он сейчас на работе, трудится в Москве вахтовым методом. Месяц там, месяц дома. Твой Усольцев движется не по этому адресу. Едет совсем в другой район города.

– Хорошо. Что-то будет – сразу сообщи эсэмэской.

– Обязательно. Что у тебя? «Хвоста» за собой не видел?

– Нет, не видел, кстати, и вашу «наружку». Они меня «вели»?

– Не спускали глаз. Но издали, из трех машин. Одна всегда готова была прийти на помощь.

– Хорошо работают. Я их не заметил.

– Работать умеют, – согласился капитан. – Современная техника это позволяет. Квартира твоя весь день была под присмотром. В подъезде напротив двери, под батареей отопления, установили беспроводную видеокамеру. Днем приходил один человек. Позвонил, постоял перед дверью и ушел. Пытаемся выяснить, кто такой. Судя по всему, кто-то из знакомых хозяев. Имей в виду, если вечером зайдет, сразу не бей.

– Постараюсь ударить чуть позже, после выяснения, – мрачно пошутил Ратилов.

– Наблюдение продолжается и ночью. Если кто-то подойдет к двери, тебе позвонят на мобильник. Не пугайся звонка с незнакомого номера, отвечай.

– Лучше на городской телефон, у того звонок громкий. За дверью будет слышно. Поймут, что я не сплю. И… и посмотрим, как они себя поведут.

– Хорошо, я передам… Подожди минутку. Мне что-то принесли.

Минутка затянулась, и Станислав успел выпить одну чашку чая, а вторую налить. И только после этого Макиавелли снова вышел на связь.

– Любопытное сообщение мне принесли.

– Не люблю, когда кота за хвост тянут, – отозвался Станислав на затянувшуюся паузу.

– Я не тяну. Я просто читал. Отследили твоего Усольцева, который оказался бывшим старшим лейтенантом спецназа внутренних войск Василием Евгеньевичем Макаровым. Личность тоже серьезная, участник трех командировок на Северный Кавказ, имеет две медали. Уволен из спецназа после драки со своим командиром. Дело едва-едва не дошло до трибунала. Покалечил он слегка своего командира. Судя по всему, за дело, иначе трибунала бы ему не избежать. За что именно, позже выяснят, и я тебе сообщу. Пока только это. Фотографии компьютер идентифицировал. Это он однозначно.

– Очень интересно.

– Кстати, Макаров тренировался вместе с Караваевым. Мастер спорта, только не международного класса.

– Большая для меня неожиданность, признаюсь.

– Вопрос в том, что им в «Вальгалле» надо?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– Не думаю, что ты сможешь ответить.

– У меня сложилось впечатление, что призовой миллион их не слишком интересует. Твою версию о вербовке банды я полностью отметаю, потому что парни никак не вяжутся с моим представлением о бандитах. Они выглядят вполне порядочными ребятами. И ведут себя так, как и положено вести себя порядочным парням. Я бы скорее предположил, что они имеют нечто против ментов «Вальгаллы». Или кого-то отслеживают.

– Думаешь?

– Предполагаю.

– Тогда у меня возникает попутная версия, которая увязывается с твоими наблюдениями. Это даже не версия, а момент, который может в твою версию вписаться.

– Я еще версию не выдвигал, – возразил Ратилов.

– Почти выдвинул. Так вот, жена Караваева погибла на дежурстве в отделе вневедомственной охраны. Президент «Вальгаллы», когда ушел из ОМОНа, работал начальником городского отдела вневедомственной охраны. Работал всего полгода. Когда его переводили, думали, он там хотя бы пару лет отслужит. Он отслужил полгода и написал рапорт. По состоянию здоровья… В самом деле имеет несколько ранений и контузий. Но главное в том, что он был прямым начальником сотрудников в пострадавшем отделе. И его могли впустить в помещение, не ожидая нападения. По крайней мере, его присутствие не насторожило бы убитых. Возможно, именно это привело Караваева и Макарова в «Вальгаллу».

– Правдоподобно, – согласился старший лейтенант. – Мне кажется, они сильно копают именно под полковника Самохвалова.

– Самохваловым наш оперативный отдел уже плотно занялся. Отслеживаются все его контакты, в том числе и банковские счета. У него их несколько, и счета вполне серьезные. Думаю, это счета не лично полковника, а «Вальгаллы». С них, видимо, и производятся различные платежи. И покупаются дорогие машины для преподавательского состава. Это уже установленный факт. Платеж за четыре «Лендкрузера» стоимостью ненамного меньше трех миллионов рублей каждый производился с одного из счетов Самохвалова. Я думаю, это была оплата каких-то услуг, но мы не знаем каких. Однако за преподавательскую деятельность это слишком много. Тем более что преподавателям наверняка и зарплата платится. Сейчас полковника ведет наша «наружка». Если что-то будет, мы посмотрим, что с ним делать. В экстренном случае я тебе позвоню.

– Меня сейчас больше волнует вопрос, что делать с Караваевым и Макаровым. Если они что-то накопают, они могут сорвать мою операцию.

– Могут. Ребята крутые. Я пока вижу только один вариант, как обезопасить себя от них.

– Выкладывай.

– То, что я тебе уже говорил. Предыдущая моя версия. Объявить их подозреваемыми, передать данные ментам, и пусть парни посидят в СИЗО. То, что Макаров выдает себя за Усольцева, только сыграет в пользу этой версии. Спортивная подготовка того и другого тоже подольет масла в огонь. А ты сможешь за это время завершить дело. Годится на твой вкус?

– Не очень. Мне хотелось бы иметь скорее таких помощников, чем противников, или вообще не иметь их. Кроме того – и это немаловажный факт, – у них есть какой-то информатор. Именно он и вывел их на «Вальгаллу». Есть у них какие-то данные, которыми они просто так не поделятся, а если поделятся, то только в обмен на что-то. Скажем, на взаимные услуги.

– Желание у тебя хорошее. Только как его осуществить?

– Я подумаю. Ты долго еще на службе будешь?

– Мне дома делать нечего. Мои уехали отдыхать. Я могу ночевать в кабинете. У меня удобный диван. Иногда приходится здесь оставаться. Место освоено.

– Я подумаю и выйду на связь.

– Хорошо. Я пока поработаю с документами. Может, и мне что-то интересное в голову придет. До связи.

Чайник закипал уже в третий раз, и Ратилов всерьез начал опасаться, что он вскоре может лопнуть. Это было бы, с его точки зрения, совсем некстати, но чай, в меру крепкий и обязательно свежезаваренный, всегда помогал ему хорошо думать. А думать пришлось напряженно и сосредоточенно, не менее сосредоточенно, чем майор Базука предлагал рассматривать черный кружок на белом листе бумаги.

Станислав перебирал все возможные варианты действий Вадима Караваева и Василия Макарова в школе «Вальгалла», каждый вариант просчитывал в соответствии с манерой поведения курсантов. И каждый раз находил проколы в рассматриваемой версии и отбрасывал ее как непригодную. В итоге после перебора всего, что смогло прийти на ум, осталась только одна, та самая версия, которую Станислав высказал в самом начале капитану Маковееву. С ней было тоже, кстати, не все гладко, и там проколы присутствовали, но мелкие, которые в оперативном разборе обычно называют несистемными. Такие проколы вызываются личностными чертами характера участников, а не непродуманностью варианта. Следовательно, эту версию можно было считать рабочей, как наиболее обоснованную. Но в этом случае, как и во всех остальных, вставал вопрос об отношениях с Вадимом и Василием, которого по привычке хотелось называть Александром. И, наверное, даже мысленно пока требовалось придерживаться этой привычки, чтобы потом нечаянно не проколоться.

Итак, Вадим и Александр… Принесут они больше пользы, находясь на завершающем этапе в камерах СИЗО или рядом со старшим лейтенантом Ратиловым? При отсутствии Вадима и Александра практически распадается группа поддержки. Вдвоем со Славиком трудно будет противостоять двум другим группам, превосходящим их численно. А такое противостояние будет обязательно, хотя Станислав еще и не знал, как не знали другие, что будет представлять собой курс на выживание на завершающем этапе. Что-то там менты придумают обязательно, какой-то подвох будет. Может случиться, конечно, и так, что поддержка станет только помехой. А может оказаться, что без поддержки и обойтись невозможно. И хотя бы в соответствии с этим вариантом присутствие двух таких подготовленных членов группы было бы очень кстати. Однако этот вопрос уже частично не относился к оперативной обстановке, поскольку поддержка Станиславу требовалась для достижения личных целей, то есть для выигрыша главного приза. Хотя если посмотреть на дело с другой стороны, то победитель последнего этапа является главным лицом в обещанном трудоустройстве, где есть возможность не только заработать второй миллион, но и выяснить наконец, чем занимаются выпускники школы. То есть дойти до конечной точки всей операции.

Но, если Вадим и Александр выйдут к какой-то своей цели, они могут и сорвать операцию. Если они вели свое расследование, то наверняка желают чего-то добиться самостоятельно, не прибегая к помощи следственных органов, потому что не верят ни им, ни судебной системе. И вообще, иметь таких помощников – значит обеспечить себе безопасный тыл. Смысл сотрудничать с ними просматривался зримо. Но сотрудничать – значит открыться. Если не открываться, не откроются и они. И тогда могут стать помехой. Вывод напрашивался сам собой – следует открыться и предложить сотрудничество, обещая взамен помощь. В данном случае помощь может выражаться даже в вовремя закрытых глазах. Иногда бывает сложно что-то не заметить, однако и это бывает необходимым. А отступать Вадиму с Александром будет уже некуда, поскольку они открыты и их действия под контролем. Правовых действий они совершать не собираются. Тогда не было бы смысла так маскироваться. А все неправовые действия будут под контролем Станислава. И он по своему желанию может что-то увидеть, а что-то не заметить. А иногда и что-то подсказать.

Следовательно, нужно делать запрос с просьбой разрешить открыться. Наверное, сам Макиавелли на это не имеет права. Это прерогатива более высокого руководства. А оно не всегда в состоянии вникнуть в ситуацию и вообще любит тянуть с решениями. В этом случае инициатива старшего лейтенанта вполне допустима, поскольку он офицер совершенно другого ведомства и служебными неприятностями ему это не грозит. Спецназ ГРУ пока еще не так забюрокрачен, как другие силовые структуры. В спецназе инициатива приветствуется, и Ратилов имеет право действовать в своем стиле.

Хотя Макиавелли поставить в известность все же следует.

Стас сел за компьютер и открыл «Скайп». Значок на нижней панели показал, что капитан Маковеев связь не разорвал. Беседа была короткой. Как и предполагал Ратилов, Макиавелли не решился взять на себя ответственность и обещал доложить начальству, но инициативу, которую собирался проявить старший лейтенант, не дожидаясь ответа, неофициально поддержал. И даже дал домашний номер телефона Вадима Караваева. Станислав сразу этот номер набрал.

– Вадим?

– Слушаю. Кто это?

– Стас Ратилов.

– А… То-то я слышу, голос знакомый. Как мой номер нашел?

– Есть пути поиска. Ты сейчас сильно занят?

– А что?

– Хотел тебя в гости позвать. Поболтать нужно…

– Да что-то я слегка устал сегодня. Хотелось бы отдохнуть. Утром, если есть необходимость, пообщаемся. Или к тебе опять кто-то в квартиру ломится?

– Пока не ломятся.

– Тогда давай завтра…

– А Василий как? Тоже устал?

Пауза длилась долго. Кажется, вопрос перебил Вадиму дыхание.

– Какой Василий?

– Макаров…

– Ладно. Я сейчас приеду.

– Макарова захвати с собой.

– Захвачу. Он у меня сидит. Вместе с подполковником Веснецовым. О тебе говорим…

– Вот и поговорим вместе.

– Мы едем. Жди.

– Веснецов…

– Он в курсе всего. Это мой друг. Жди…

Но до приезда Вадима и Василия Ратилова снова вызвал на связь капитан Маковеев.

– Не разрешили? – напечатал Станислав свое предположение. – Поздно. Я уже договорился и проговорился.

– Еще не решили. Другой вопрос. Получил сообщение от «наружки». Полковник Самохвалов обзванивает и собирает у себя дома кавказцев из криминального мира. Беседует с ними по одному. Значит, я так думаю, дает какое-то задание, но действовать они будут не группой. Хотя возможно предположить, что каждый из них представляет какую-то группу. Жди ночных гостей.

– Я человек гостеприимный. Пусть приходят…

– И еще… Есть данные по охранному предприятию «Тор». За три месяца четыре ограбления магазинов, которые охраняет это предприятие. Вернее, три магазина и ломбард. Схема схожая. Приходят, наставляют на охранника пистолет, связывают, грабят и уезжают. Охрана не может оказать сопротивления.

– И что?

– Не может или не хочет? Вот в чем вопрос.

– А доказательства?

– Пока нет. Есть только вопрос…