Книга: Схрон под лавиной
Назад: Глава седьмая
Дальше: Глава девятая

Глава восьмая

Старший сержант стоял рядом с костром, держа в руках какую-то книгу. Командир взвода знал, что его заместитель учится заочно, часто видел его сидящим за учебником, и сейчас присутствию книги не удивился. Тем более, что книга была, как показалось старлею, не художественная. Современные художественные издания оформляются более броско.
Свет костра освещал небольшую нишу, где на доске висела старая одежда, а под ней, на ворохе других таких же старых вещей, валялся человек. Поскольку других людей здесь не было, нетрудно было догадаться, что это и есть пленник. Он не шевелился и не подавал признаков жизни. Впрочем, издали определить признаки жизни в человеке проблематично.
— Что с Гаримхановым? Ранен? — чтобы не показывать свою откровенную радость оттого, что старший сержант нашелся, командир взвода сразу начал деловой разговор.
— В задницу… Смертельно… — ответил Слава. — Вернее — хронически, если раны бывают хроническими. Только не нами, к сожалению. У шакалов, оказывается, тоже время от времени геморрой обостряется. Болезнь Гаримханова скрутила так, что, когда я пришел, он только на четвереньках ползал и что-то ворчал, а потом уснул. Совсем без сил был. Когда проснулся, поговорили по душам, он собирался сопротивление оказать, но я затвор из автомата вытащил, чем эмира сильно, как оказалось, расстроил. Чуть позже у него на нервной почве новый приступ геморроя начался. Я ему пармедол вколол, он уснул.
— Что он за тип?
— Я же говорю — шакал, хотя желает, чтобы его Волком звали. Но и воробьи, говорят, хотят себя орлами считать. Это даже в каком-то анекдоте было.
— Как по-ихнему это звучит — волк?
— Борз, кажется…
— Борзой, значит, эмир…
— Не обижайте, товарищ старший лейтенант, хороших животных таким сравнением, — улыбнулся Чухонцев. — Борзые собаки лучше и человеколюбивее. Они добрые…
— Уговорил. Буди своего шакала. Будем выходить. Нам еще в соседнее ущелье надо.
— Там бой идет. Судя по звукам, серьезный. Но звуки не всегда доходят. Может, просто вспышками воюют. Постреляют и отдыхают…
— А ты откуда знаешь?
— Говорю же, звуки… Я, грешным делом, подумал, вы там. Здесь проход есть на ту сторону. Правда, эмир сказал, путь трудный. Я бы пошел, но как его оставить — сбежит или что случится с ним. Больной ведь…
— Жалеешь, что ли? Шакала…
— Все равно — живое существо. И шакал тоже… Это у меня, товарищ старший лейтенант, наследственное. У меня отец мышеловку ставил специально со слабой пружиной. Мышку поймает, если еще живая, за хвост берет, на улицу выносит и отпускает. И я в отца пошел. Даже шакала иногда жалко.
Командир взвода покачал головой, не одобряя, но и не осуждая. Спросил только, глядя на своего заместителя:
— Ну что, здесь останешься со своим подопечным или с нами пойдешь? Нас на позиции «краповые» сменили. Теперь надо «краповым» помочь. Атакуем бандитов с тыла.
Старший сержант ни секунды не сомневался. Сразу встал и вытянулся.
— Устал, товарищ старший лейтенант, спасаться. И сидеть устал, геморрой заработать боюсь. Я лучше в бой. Оставьте кого-нибудь вместо меня…
— Кого оставить? Мы и так одно отделение оставили на выходе. Ладно, попросим уважаемого специалиста МЧС… Сможете до нашего возвращения пленника покараулить? Мы — в бой. А вы без оружия…
— У меня, вообще-то, пистолет, — вяло отреагировал специалист МЧС, не слишком желающий превратиться в «вертухая». — Могу быть и в бою полезным.
— Пистолет — это не оружие боя, это оружие охранника. Как раз для поставленной вам задачи. Преступник особо опасный, эмир Гаримханов, убийца многих людей. Сейчас у него приступ геморроя. После приступа он спит. А у меня одно отделение осталось наверху. Думаю, что наверху.
— Они куда пошли? — спросил старший сержант.
— Мы — налево, они — направо.
— Я там был. Там большой грот без выхода. Тупик, глухая стена. Уже вернулись, наверное.
— Вот я и говорю, что у меня каждый ствол на счету. А солдаты мои обученные, никакой пистолет их умение заменить не в состоянии. Выполните миссию? — обратился старлей к специалисту МЧС.
— Если это необходимо… — вздохнув, вяло согласился тот. — Могу при необходимости и шакала покараулить.
— Если у него приступ начнется, вколите ему пармедол. У него еще один шприц-тюбик в руке зажат. Его и вколите…
— Мы вернемся, как только сможем, — пообещал Шахамурзиев.
— Идите, я справлюсь.
— Только про осторожность не забывайте, — посоветовал перед уходом Слава. — Он — шакал по характеру, а шакалы нападают исподтишка.
— Я постараюсь… — Специалисту МЧС с такими заданиями сталкиваться не приходилось, но он готов был выполнить новую для него работу, по крайней мере, полезную.
— Вас как, кстати, зовут? — спросил старший лейтенант.
— Вячеслав Викторович. А вас?
— Мои имя-отчество все равно не запомните. Зовите просто — старлей Шах. Я к этому привык. Меня все так зовут. Даже солдаты, когда меня рядом нет. У вас «переговорка» с собой, вижу. У меня тоже ваша «переговорка». Будем друг друга вызывать при необходимости.
Вячеслав Викторович словно только что про свое переговорное устройство вспомнил, схватился за нагрудный карман, вытащил, посмотрел, слегка потряс, выключил и включил заново. Устройство не работало. Видя попытки специалиста, вытащил свое устройство и командир взвода. Картина была та же самая.
— Как это они обе вдруг сломались?
— Они не сломались, — сказал Вячеслав Викторович. — Они не хотят среди этих стен работать. На открытое место выйдем, заработают. Здесь — кругом экраны.
— Но между собой-то они должны связь поддерживать? Между нами экрана нет.
— Связь идет только через главную станцию. А она на выходе стоит. Или даже внизу, в долине. Ее, кажется, не поднимали. Мы с вами не напрямую можем общаться, а только через станцию. Если нет связи со станцией, значит, нет связи и между нами.
— Тогда и без связи обойдемся. — Шахамурзиев решительно поднялся. — Телефоны здесь тоже не работают. Нам пора…
Одна из галерей, выходящих в пещеру, снова принесла звуки боя. Стреляли автоматы, потом пару раз выстрелил гранатомет. Спецназовцы заспешили на эти звуки…

 

Со своей скалы выстрелил снайпер. Майор Ломоносов давно задумывался, как это все происходит, есть ли какие-то физические или физиологические обоснования, но практика показывала, что ночью или слух обостряется, или воздух становится гуще, и потому все звуки в темное время суток раздаются более явственно, звучат громче и слышатся лучше. Вот и выстрел из «винтореза» донесся до Ломоносова с двадцатиметровой дистанции. Запрета на стрельбу снайперов не было, и даже на использование автоматов не было, поэтому майор Ломоносов отнесся к выстрелу спокойно. Не стреляли «подствольники», как было приказано, и то ладно. Но тут же заговорило сразу несколько автоматов со стороны противника. Однако автоматчиков тоже было немного, видимо, бандиты оставили на позиции своих раненых для прикрытия, а основными силами отходили. А потом один за другим ударили два РПГ-7.
Вспышки очередей и огненная траектория полета гранаты в ночи были видны хорошо. Майор сам дал для острастки несколько малоприцельных очередей в ту сторону. Другие бойцы поддержали командира своими стволами и устроили довольно плотный, хотя и кратковременный обстрел. Потом позвонил старший прапорщик Разин:
— Товарищ майор, я же говорил…
— Что ты говорил?
— Что они наших снайперов с правого фланга на «куклы» выманивают.
— И что?
— Теперь гранатометами их стену развалили. Наверное, и снайперов покалечили, если не убили. Нельзя им было высовываться. Попались, как последние лохи…
Майор Ломоносов глянул в темноту на правый фланг своего отряда. Видно за ручьем, конечно, ничего не было, но и суеты тоже не обозначилось. Кроме того, туда, кажется, ушел и санинструктор. Если есть какие-то серьезные последствия выстрелов из РПГ-7, санинструктор доложит. Но лучше бы он не докладывал. Не будет доклада, значит, все обошлось.
— А ты? Ты же прикрывал…
Разин брать на себя вину не захотел.
— Я одного гранатометчика снял. Пуля в плечо вошла, я видел. Если кость не помешала, пойдет дальше в корпус. Но и плеча хватит, он уже не боеспособен. А второго не успел. Он выстрелил и сразу спрятался. Осторожный.
— Что там вообще происходит?
— Уходят. Бегом уходят… Оставили несколько человек в прикрытие, они стреляют неприцельно, только видимость активности создают, а остальные уходят.
— Нам приказали дать им возможность уйти и запретили провожать гранатометами. А о винтовках и автоматах сказано ничего не было. Так что, Разин… Постреляй на удачу им в спину. Это нам не запрещали… Понял?
— Так точно, понял, товарищ майор.
Ломоносов отключился от разговора и стал думать, откуда ему снимать бойцов, чтобы выполнили работу на перевале. Теперь уже, наверное, можно было и целый фланг оголить, а можно частями снять людей с одного и другого фланга. Так, наверное, безопаснее. И вообще, послать на перевал он намеревался своего заместителя капитана Лабриера. Пусть сам и подбирает людей. Ему лучше знать, кто хорошо лопатой владеет.
— Лабриера к командиру! — гаркнул майор.
Как оказалось, капитан Лабриер находился в трех метрах от командира, можно было и не рвать себе глотку. Он подскочил сразу.
— Забираешь с собой половину отряда. Бегом на перевал. Прямо поверху выравниваешь две площадки десять на десять метров. Площадки абсолютно плоские. Между ними расстояние в шесть метров.
— Поместятся там две такие? — засомневался Эдуард Яковлевич.
— В штабе рассчитали, что как раз поместятся. Собирай людей, выступай…
Лабриер ушел, и в темноте то тут, то там звучал его басовитый, даже более низкий, чем у майора Ломоносова, голос. Положиться на него было можно. Этот все сделает, как следует.
И снова зазвонил телефон.
— Слушаю, товарищ генерал… — Майор снова ошибся. Он никогда не смотрел на определитель номера, предпочитая узнавать собеседника по голосу, и потому ошибался часто.
— Рано ты меня, «краповый» майор Миша, в звании повышаешь. По возрасту не потяну, — усмехнулся в трубку старший лейтенант Шахамурзиев.
— Ты где? Связь заработала?
— Я уже в твоем ущелье, только что вышел через пещеру в тыл бандитам. Сейчас начну спуск в само ущелье. Постараюсь атаковать их с тыла. Звоню, чтобы предупредить, а то ты ненароком мой взвод перестреляешь.
— «Стоп, машина!» Отставить все действия, Шах. Не торопись спускаться. До тебя добралась парочка московских генералов?
— Нет. Никаких генералов не видел.
— Они пытаются с тобой связаться через спасателей. Ладно. Позвони срочно в оперативный штаб нашему генералу. Знаешь номер?
— Знаю.
— Позвони. Тебе есть особое задание. Бандитов нам приказано не трогать. Из Грузии идет к ним навстречу другая банда. Командованию зачем-то нужно, чтобы эти банды соединились. Я не понимаю ситуацию, но моего мнения никто не спрашивает, и мне ничего не объясняют. Звони, может, тебе объяснят. Я сам все равно ничего не могу тебе толкового сказать.
— Хорошо. Спасибо, Миша, за информацию, — поблагодарил командир взвода спецназа и отключился от разговора…

 

— Этот шакал эмир Гаримханов безбожно врал… — сказал старший сержант Чухонцев, когда неполный взвод подошел к выходу из пещеры. — Говорил, что путь здесь сверхсложный, как дорога на Эверест, и одному человеку ни в жизнь не пройти. Нужна помощь напарника, дескать, и все такое. Все только для того, чтобы я сюда не попал…
Галерея, указанная эмиром Гаримхановым, в действительности, как оказалось, особых сложностей в прохождении не представляла. Была там пара горбатых мест, где пришлось на четвереньках карабкаться, одно узкое место, где нужно было через щель боком пробираться и живот подтягивать, и несколько ям глубиной метра в два. Подсветив на дно, спецназовцы прыгали в них, а на противоположном конце легко выбирались, уперевшись в одну стену ногами, а в другую — спиной, и перебирали лопатками, как локтями при обычном ползанье, передвигая спину вверх и переставляя при этом ноги. Все препятствия миновали благополучно, не успев даже устать. И хотя галерея сама по себе являлась крутым подъемом на верхние уровни, дыхания спецназовцам это не сбило. Они были хорошо тренированы в преодолении чередующихся подъемов и спусков и готовы к любым перепадам высоты.
— Это он просто боялся, что ты его отпустишь на все четыре стороны, когда сам сюда пойдешь. Тогда ему поневоле пришлось бы бежать, а потом снова воевать, пока не поймают, — шутливо откомментировал старший лейтенант. — А он воевать уже устал, и геморрой не позволяет. Или, что для него еще хуже, боялся, что ты его сюда потащишь. С геморроем ему бегать, ползать и лазить не сладко.
Старший сержант пожал плечами и первым вышел из пещеры на свежий воздух. За ним вышел и Шахамурзиев и тоже задышал полной грудью. Командир взвода со своим заместителем целую минуту наполняли легкие чистым воздухом. Солдатам на маленькой площадке за щелью выхода просто не было места, и они остались в проходе, но свежий воздух и туда, наверное, проникал. С правой стороны ущелья из темноты снова раздались автоматные очереди. На бой это не походило, стрельба была беспорядочной и не ожесточенной, но она подсказала старшему лейтенанту, что пора уже и делом заняться. Багдасар Давлетбаевич вытащил трубку и нашел в списке входящих звонков номер «крапового» майора Миши. Миша, сначала сильно обрадовавшись «объявлению старлея», высказал потом старшему лейтенанту что-то непонятное по поводу того, что бандитов трогать ему запретили, и как можно скорее переадресовал его в оперативный штаб Антитеррористического комитета к генералу, который командовал операцией. Номер генерала Шахамурзиев знал, поскольку этот генерал уже сам звонил ему, знал и то, что генералы очень не любят ждать звонков от младших офицеров, и сразу позвонил.
— Здравия желаю, товарищ генерал. Старший лейтенант Шахамурзиев. Мне сказали, что вы меня разыскивали…
Генерал, как показалось сначала старшему лейтенанту, растерялся от этого звонка. Но быстро пришел в себя.
— Я — нет. Разыскивали два московских генерала. Ты где сейчас?
— Прошел через пещеру на другую сторону хребта. Нахожусь в тылу бандитов, с которыми недавно вел бой и которых потом перепоручил вниманию майора Ломоносова.
— Понятно. Боевые действия пока прекрати. Дай своим стволам остыть полностью. Это приказ. Бандиты сейчас отступают и скоро должны пройти под тобой. Я пошлю сейчас за генералами, которые тебя домогались, а пока они подойдут, ты мне расскажешь, как у тебя дела обстоят. Подожди. Дело у генералов какое-то архисрочное…
Генерал вернулся к разговору через двадцать секунд:
— Ау! Я здесь. Рассказывай, Шах.
— Задание, товарищ генерал, выполнил. Банда Гаримханова полностью уничтожена, за исключением самого эмира. Эмир захвачен в плен. Находится в пещере под охраной офицера МЧС. Он безоружен, беспомощен и измучен болезнью. Я посчитал возможным оставить в качестве охранника офицера МЧС, который пошел с нами в пещеру. В составе взвода потерь нет.
— Ах, какой ты, Шах, молодец. Нашел-таки, значит, своего старшего сержанта!
— Я его нашел, товарищ генерал. А он захватил в плен Гаримханова. И уничтожил второго бандита, что был с эмиром. По документам это Джамбек Абалиев. Помнится мне, в бумажках на розыск такая фамилия упоминалась.
— Хорошо. Готовь рапорт и документы в наградной лист. Таких молодцов отмечать следует. Все, Шах, московские генералы пришли, хотят с тобой поговорить.
— Я готов.
— Передаю трубку…
Ждать пришлось недолго. Уже через пару секунд густой бархатистый баритон представился:
— Генерал-лейтенант Леонтьев.
— Старший лейтенант Шахамурзиев. Слушаю вас, товарищ генерал.
— Ты где сейчас находишься, Багдасар Давлетбаевич? Я правильно имя-отчество произношу? Не ошибся?
— Все правильно, товарищ генерал. Я — на выходе из пещеры. Над ущельем, где бандиты обитают, товарищ генерал. Готов к любым действиям. Со мной двадцать стволов.
— Не суетись. Настреляешься еще за свою жизнь. Короче, старлей… Задача тебе ставится такая… Особая… Не знаю, как ты сможешь ее выполнить, но выполнить обязан любой ценой. Необходимо, чтобы в руки бандитов попала трубка сотовой связи с известным нам номером. Любая трубка, любого оператора, но, главное, чтобы номер был нам известен. Хоть свою отдай каким-нибудь образом. Сможешь такое сделать?
— Мне, товарищ генерал, не видно, что там, в ущелье. Я на высоте стою, а внизу темно. У меня есть трубка убитого бандита. Я могу с нее перезвонить вам, и номер зарегистрируется. Потом спуститься и положить трубку на тропе. Бандиты поднимут ее. Правда, если тропа широкая, могут пройти мимо, гарантии никакой.
— Поищи место, — категорично потребовал Леонтьев. — Оставь что-то заметное рядом. Или еще как-то привлеки внимание к трубке.
— Как можно привлечь внимание? Только звонком. Да, звонком… Я попробую.
— Действуй. Срочно. Бандиты уже в пути. Им сколько до тебя идти?
— По моим прикидкам, около трех километров.
— Отступление они начали пять минут назад. Спеши. Не забудь позвонить сюда, номер зарегистрировать. И пойми, от твоего успеха зависит очень большая и крупная операция. Это вопрос государственного, можно сказать, масштаба. Боевые испытания оружия, поступающего на вооружение…
— Понял, товарищ генерал. Работаю…

 

Трубка убитого старшим сержантом Чухонцевым бандита Джамбека Абалиева лежала в кармане старшего лейтенанта. Он вытащил ее, проверил. Связь в этом ущелье работала. Старлей Шах набрал сначала свой номер, чтобы зарегистрировать его на своей трубке. И, как только в нагрудном кармане заработал «виброзвонок», нажал кнопку «отбоя». После этого позвонил в оперативный штаб. Ответил опять генерал.
— Товарищ генерал, старший лейтенант Шахамурзиев. Просили номер трубки зарегистрировать звонком. Вот этот номер, с которого сейчас звоню.
— Понял. Это все?
— Так точно.
— Работай. Скоро увидимся, познакомимся очно. Как закончишь дело, выходи на перевал. И — это важно! — как можно быстрее покидай ущелье. Там местность скоро станет чрезвычайно опасной. Скорее всего, даже пещеру следует покинуть как можно быстрее и перейти на обратную сторону хребта. На свою сторону. Не могу предсказать, что станет с пещерой, но там, думаю, тоже будет очень опасно. Все понял?
— Так точно.
— Работай…
Искать в темноте место для наилучшего спуска старший лейтенант не стал. Это могло бы отнять слишком много времени. Тропа перед выходом из пещеры проходила, но куда она могла увести — неизвестно. Она могла вообще идти не в ущелье, а куда-то к перевалу. И в другую сторону тропа тоже уходила. Эта могла вообще до Грузии тянуться. В лучшем случае, до конца ущелья. Выход в такой ситуации был только один — самый прямой и самый при этом быстрый.
— Веревки, — потребовал Багдасар Давлетбаевич. — Две веревки мне свяжите.
Длину веревки он рассчитывал, исходя из глубины соседнего ущелья и мысленной прикидки спусков и подъемов в подземных галереях. Особенно добавляла веревке длину последняя галерея, круто уводящая вверх.
Солдаты из пещерного коридора передали одну за другой две веревки. Связывал их старший сержант Чухонцев. На Чухонцева можно было положиться и не проверять узел. Старший сержант сам проверил, наступив на одну веревку ногой и потянув вторую двумя руками так, что даже жилы на шее выступили, что было и в темноте заметно.
— Держите конец. Я спускаюсь.
— Мне бы с вами спуститься, товарищ старший лейтенант… — просяще проговорил старший сержант. — Для подстраховки.
— Не надо страховки. Двоих вытягивать — время терять. У нас глубокий цейтнот. Остаешься здесь за меня. Сигнализация фонариком, если что. Знаки обычные. Веревку сбрасывайте.
Когда командир взвода бывал категоричен, ему никто из подчиненных не возражал.
Конец веревки полетел с обрыва. Показалось, что она даже распрямилась не до конца. Если это так, значит, одно из двух — или обрыв не слишком крут и не придется весь спуск только на силе своих пальцев держаться, или ущелье не настолько глубокое, как считал старший лейтенант. Первый вариант лучше. Схватившись за веревку двумя руками, Шахамурзиев уже через секунду оказался за краем площадки. Он спускался быстро, но при этом не торопился, понимая ответственность момента. Если он сорвется, сорвется вся операция, о которой он понятия не имел, будучи только маленьким винтиком в большой машине, но без этого винтика и вся машина не поедет. Осознавая это, Багдасар Давлетбаевич считал, что рисковать он не имеет права, хотя всегда к риску относился спокойно, как к непременному атрибуту своей службы.
Руки держали крепкое тело нормально, без проблем, хотя это, как знал Шахамурзиев, показатель только временный. С каждым метром, как и с каждой минутой, кисти будут все больше и больше уставать. Можно одним усилием воли заставить шевелиться уставшие ноги, а вот уставшие пальцы работать заставить значительно сложнее. Вообще-то в рюкзаке старшего лейтенанта были специальные зажимы, которые используют скалолазы, но протягивать через них веревку — это потерять еще пять минут, которых может и не хватить в самый последний момент. А потом, если одной веревки до конца не хватит и узел окажется на середине спуска, все равно придется спускаться на руках. И потому Шахамурзиев понадеялся на силу своих пальцев и начал спуск без зажимов. Впрочем, ему это было не слишком сложно, поскольку руки он имел тренированные и его пальцы усталости не знали. Так он всегда думал. Но, когда спустился уже до узла на веревке, посмотрел себе под ноги, а дна ущелья не видно. Днем, наверное, можно было бы и силы свои иначе оценить, и время спуска отрегулировать. А сейчас он чувствовал, как деревенеют кисти рук и пальцы сгибаются уже с натугой. Но старший лейтенант продолжил спуск. Как оказалось, дна ущелья он не видел только из-за кромешной темноты. А оно оказалось рядом, метрах в шести.
Встать на ноги и слегка размять кисти сжатием и разжатием пальцев было приятно. Еще приятнее было просто потрясти кистями, сбрасывая напряжение. Багдасар Давлетбаевич прислушался, затаив дыхание, чтобы оно не мешало улавливать звуки со стороны. Приближения банды слышно еще не было. Да и фонарики вдалеке не мелькали. Он посмотрел на часы. Время уже приближалось к утру, но до рассвета еще оставался достаточный запас, так что, пока бандитов не видно, можно пользоваться своим фонариком.
Старший лейтенант посветил прямо перед собой. Луч легко выхватил противоположный склон, такой мрачный в сыром сумраке. До него было метров двадцать. И не было никакой гарантии, что бандиты пойдут именно там, где он положит трубку. Двадцать метров — большая ширина. По центру ущелья протекал ручей, Шахамурзиеву очень захотелось умыться и освежиться, может быть, даже попить. Но это отнимало драгоценные секунды. Бандиты могли показаться в любую минуту, и это сорвало бы операцию.
Хорошо бы найти тропу перед входом в пещеру. Командир взвода стал светить под ноги и нашел. Найти на камнях ее было трудно, но под лучом фонарика отчетливо была видна извилистая линия, очищенная от больших камней. Некоторые камни были просто убраны, некоторые просто столкнули ногой в сторону. Трубку следовало положить, конечно, прямо на тропе или в непосредственной близости от нее, словно кто-то нечаянно уронил и не заметил. Старшему лейтенанту приглянулись три камня рядом с тропой. Два больших и один, в середине, поменьше. Именно на тот камень, что поменьше, командир взвода и пристроил трубку. Таким образом она могла упасть, когда человек на камне сидел. И тут же, убедившись, что трубку устроил уютно, старший лейтенант двинулся к веревке. Бегом. Едва ухватился за нее и дважды просигналил фонариком, давая команду к подъему, как услышал со стороны какой-то шум, а потом увидел и лучи света от фонарей. Бандиты уже шли, и шли быстро, если не бежали. Веревку при подъеме старший лейтенант не зажимал в кисти, чтобы не испытывать еще раз выносливость своих пальцев, а намотал на обе руки. Теперь не он свое тело вытаскивал, а солдаты поднимали своего командира. Солдат было много, а он был не тяжелый. Его задача состояла только в том, чтобы держаться, желательно, перпендикулярно к склону, и переставлять ноги, что он успешно и делал. Подъем оказался в три раза более быстрым, чем спуск. И руки так не устали. Наверное, и спускаться следовало таким же манером, но это уже момент из прошлого, которое можно переносить в будущее, а не в настоящее.
Оказавшись наверху, командир кивнул солдатам:
— Спасибо. Быстро подняли.
— Старались, товарищ старший лейтенант. Соскучиться успели… — за всех ответил старший сержант Чухонцев.
— Смотайте веревки и выходите в обратный путь. Идти быстро. В пещере не задерживаться. Сразу на выход. Пленника с «вертухаем» с собой заберите. Я догоню. Если не успею, на поверхности меня дождитесь. На перевал вместе двинем.
— С ямами осторожнее, товарищ старший лейтенант. Не свалитесь.
— Они не широкие. Выберусь. Гоните…
Приказы не обсуждаются, тем более в боевой обстановке. Солдаты быстро пошли в обратный путь, на ходу сматывая веревку, а старший лейтенант Шахамурзиев остался наблюдать за приближением банды. Он уже подготовил свою трубку, нашел в списке неотвеченных звонков нужный номер и готов был нажать сигнал вызова, как только подойдет время. А оно стремительно приближалось, отмечаемое светом фонариков.
Бандиты шли быстро, торопились. Но, видимо, ушли с боевой позиции не все, потому что с правой стороны ущелья время от времени раздавались автоматные очереди, причем опытное ухо сразу отмечало, что стрельба была двусторонняя. Кто-то, очевидно, из бандитов, начинал, еще несколько стволов его поддерживали, а затем множественный огонь с противоположной стороны заставлял первые автоматы замолчать. Сами автоматчики, скорее всего, за камни прятались. Это походило на прикрытие из смертников. Или из раненых, которых тащить с собой не захотели. Может быть, даже из добровольцев. Никогда не стоит думать, что противник, каким бы он ни был, имеет нестойкий моральный дух. Дух у бандитов еще тот, и добровольцы, и герои среди них встречаются, и собой они жертвовать за других умеют. Шахамурзиев лично с подобным уже много раз сталкивался.
Но время подходило, и оно требовало внимания не к происходящему в правой стороне ущелья, за несколько километров отсюда, а внизу, почти прямо под выходом из пещеры. Старший лейтенант выждал момент, когда бандиты внизу подойдут метров на пять к месту, которое он отметил в памяти даже в темноте, то есть к трубке. И только после этого, памятуя, что звонок раздается не сразу, нажал клавишу вызова. Звонок было слышно даже наверху, и сверху видно было, как между камней засветился ярким окошечком монитор трубки. Бандиты были уже рядом, и кто-то из них сразу схватил трубку и ответил на звонок:
— Слушаю…
— Алло, Джамбек… — сказал командир взвода негромко, но с умышленным кавказским акцентом. — Алло, Джамбек… Никак не мог до тебя дозвониться…
— Ты не туда, брат, попал. Номером ошибся… — ответил голос с характерной хрипотцой. Обычно такая хрипотца присуща уголовникам и порой бывает даже искусственной, наигранной, в подражание тем, кто за долгие годы приобрел ее натуральную.
Сверху было видно, как погас свет монитора. Трубку не выбросили, сунули в карман.
Дело было сделано. Шахамурзиев сразу позвонил генералу. Но теперь попал не на московского генерала, а на начальника оперативного штаба Антитеррористического комитета. Долго разговаривать не стал, попросил передать, что дело сделано, бандиты трубку забрали.
Местный генерал был, видимо, уже в курсе дела и сразу спросил:
— Взвод из пещеры вывел?
— Когда? Только пять минут назад отправил. Сейчас сам выхожу.
— Торопись. На перевале все готово. И генералы уже там. Бегом беги подальше от этого места. Там скоро пекло будет… Солнцепек…
— Бегу… — ответил старший лейтенант и кинулся в галерею, подсвечивая себе фонариком…
Назад: Глава седьмая
Дальше: Глава девятая