Глава третья

Фонарик бандита все еще светил, хотя и тускло, и время от времени мигал, обещая в скором времени полностью погаснуть. Но пока он мог в какой-то ситуации даже помочь что-то рассмотреть. Но этого света хватило бы всего на несколько минут. Аккумулятор был почти полностью разряжен. Однако старший сержант Чухонцев не стал выбрасывать фонарик, выключил его и сунул в карман «разгрузки». Когда-нибудь и кому-нибудь пригодится. К чести заместителя командира взвода спецназа ГРУ, он ничуть не сомневался, что сумеет справиться со всеми трудностями момента и выбраться к своим. Точно так же он спрятал в рюкзак и затвор автомата, рассчитывая в будущем использовать его для изготовления ножа. Сомнений не было, как и отчаяния, не говоря уже о панике. Просто трудная ситуация. Но трудности для того и создаются, чтобы их преодолевать. Слава Чухонцев был уверен в себе и в своих силах. Все эти обстоятельства, они особые, то есть специальные, а это как раз и есть сфера деятельности спецназа, как объяснял когда-то, в начале службы, Славе и другим молодым солдатам их командир взвода. В конце-то концов, не зря же Чухонцев столько лет служит в армии, не зря же стал старшим сержантом. Он обязан справиться.

Как все сильные и уверенные в себе молодые люди, Слава Чухонцев строил планы и на дальнейшую свою жизнь. Он учился заочно в педагогическом университете по специальности «социальная психология» и по времени должен был уже засесть за курсовую работу и засел бы, если бы не эта командировка. В обыкновенные дни службы все как-то времени не хватало, чтобы хотя бы материал изучить, прежде чем начать курсовую работу писать. Сначала ушел в отпуск командир взвода, и старший сержант оставался за него, выполняя всю офицерскую нагрузку в дополнение к своей, потом началась интенсивная подготовка к командировке, в которую в последнее время стали включать и обязательную горную подготовку, поскольку горы стали уже в течение многих лет местом боевого применения спецназа ГРУ. Но дополнительные дисциплины просто не помещались в стандартном расписании занятий, и эти дополнительные занятия проводились в ущерб личному времени, которого у солдат и так чрезвычайно мало, если сравнивать с обычными войсками. Поэтому, отправляясь в командировку, старший сержант загрузил книги и учебники в свой командировочный рюкзак, надеясь хоть там выбрать время для подготовки. Опыт нескольких командировок говорил, что нагрузки в период участия в боевых действиях в два, а порой и в три раза меньше, чем на тренировочных занятиях, и даются легче. Солдат в боевой обстановке не успевает устать так, как на тренировочных занятиях. Но это все касается, как правило, нагрузок физических. Психологически, конечно, в период боевых действий устаешь. Но бывший комбат, ныне переведенный на службу в Москву, когда-то учил солдат взвода старшего лейтенанта Шахамурзиева, что психологически устает только тот, кто морально готовит себя к такой усталости. Кто готов не уставать, тот и не устает. Психика человека всегда в большей степени зависит от внутреннего настроя, чем от внешних обстоятельств. Здесь с комбатом можно было и согласиться, а можно было и поспорить, потому что внешние обстоятельства бывают разными. И нельзя сравнивать психику солдата, участвующего в уничтожении небольшой банды, оказавшей сопротивление только для видимости, с психикой солдата, побывавшего, скажем, в бандитском плену, что тоже иногда случается, хотя и не тиражируется средствами массовой информации. Но сам Чухонцев умел себя настраивать так, чтобы даже после самых тяжелых обстоятельств и ситуаций оставаться оголтелым оптимистом. Спокойным и уверенным в себе оптимистом, который планирует свой завтрашний день, и свой следующий год, и всю последующую жизнь. Во многом здесь помогало обращение к Богу. Достаточно было убедить себя однажды: Господь любит нас и делает все, что нам необходимо для того, чтобы мы стали лучше. И даже испытания он нам приносит для того, чтобы очистить нас. Пресловутая популярная фраза: «Слава Богу за все, слава Богу за скорбь и за радость» — успокаивала лучше любого средства…

У Шаха вырвался непроизвольный вздох осуждения…

«Краповые» стреляли из «подствольников» несравненно хуже спецназа ГРУ. У них, конечно, и курс обучения такой стрельбе, наверное, был совсем не такой, поскольку предназначение спецназа внутренних войск сильно разнится с предназначением спецназа ГРУ. И много чего они делать не умеют, что спецназ ГРУ делает почти совершенно. Но, в свою очередь, спецназ ГРУ не смог бы выполнить многие из задач, которые ставятся перед «краповыми», и обвинять их в неумении посылать гранату «навесом» язык не поворачивался. Старший лейтенант Шахамурзиев, уже выведя взвод на достаточно высокую точку тропы, оглянулся сразу, как только прозвучал первый залп, и увидел, куда полетели гранаты. Только пара штук попала в расположение бандитов, две улетели вообще на склон — стрелки приклад автомата к земле прижимали неплотно, потому выстрел и болтнул автомат, а остальные легли с большим перелетом. Такая стрельба делала переход по возвышенному месту тропы опасным для взвода военных разведчиков. Бандиты имели возможность обстрелять их из автоматического оружия и даже из своих нескольких РПГ-7, уже прямой наводкой. Но они, к счастью, не воспользовались этой возможностью и позволили федеральным силам провести своеобразную ротацию. Второй залп «подствольников» был не лучше первого. А на третий Багдасар Давлетбаевич даже не оглянулся. Он задал предельно высокий темп в этом коротком, метров в восемьдесят, переходе. Взвод передвигался бегом, хотя бежать по тропе на склоне было неудобно, но никто не упал, никому не пришлось останавливаться, чтобы помочь подняться соседу, тем самым подставляя себя под бандитскую очередь. Худо-бедно, но «краповые» отработали задачу прикрытия. Когда одно отделение стреляло из «подствольников», остальные посылали обычные автоматные очереди, и пули крошили камни в защите бандитов. Внутривойсковиков с первым рейсом вертолета прибыло примерно такое же количество, какое было и у старшего лейтенанта Шахамурзиева. Со вторым рейсом должно было прибыть столько же. Хватит людей в любом случае, чтобы удержать банду, не дать ей ни прорваться, ни отступить.

Слегка расстраивало другое. Майор Ломоносов сообщил старлею Шаху, что помощи «Ночных охотников» ожидать пока не приходится. В Каспийске всего два таких вертолета, и оба жгут топливо, совершая вылет за вылетом в район российско-азербайджанской границы, где потерялась из поля зрения пограничников перешедшая вчера границу банда. Банда сожгла одно из приграничных сел, обстреляла заставу, будто бы дразнила пограничников, вызывая огонь на себя, из-за чего пограничники не стали бросать против банды все наличные силы сразу, ожидая новых провокаций, но бандиты словно в воздухе растворились. Снимать все силы не стали еще и потому, что, как сообщили те же «Ночные охотники», по ту сторону границы концентрировались дополнительные силы, но какие именно, неизвестно. И странное поведение банды, уже перешедшей границу, оттягивание внимания на себя обещало вроде бы еще какие-то неприятности. Потому боевые вертолеты постоянно барражировали вдоль границы, готовые пресечь любую провокацию. Но и другие вертолеты послать в помощь «краповым» и спецназу ГРУ не решались, потому что их тоже держали готовыми к боевым вылетам в район границы. Видимо, командование посчитало, что отряд «краповых» при поддержке спецназа ГРУ со своей задачей справится и без помощи с воздуха. Мнение командования, согласно армейским принципам, обсуждению и осуждению не подлежит, а каждый командир, занятый в боевой операции, всегда традиционно считает, что его положение самое сложное, и требует помощи. Но в данном случае помощь даже не обещают, поэтому приходилось рассчитывать только на свои силы.

Но майор Ломоносов принес и хорошую весть. Вертолет МЧС с командой горных спасателей уже вылетел и выдерживал график полета с небольшим отставанием от вертолета внутренних войск. Таким образом, по мнению «крапового» майора Миши, пока старлей Шах будет добираться до своего поста, туда уже высадится десант спасателей.

— Спеши, старлей… — напутствовал Ломоносов. — Солдат надо спасать, мы за них ответственны…

И Шахамурзиев спешил. Взяв высокий темп на опасном участке тропы, он на дальнейшем пути, когда миновала опасность обстрела, немного снизил его, а около самого перевала, когда тропа круто полезла вверх, перешел с бега на быстрый шаг. И тут он увидел, как с перевала взлетает вертолет МЧС. Значит, команда спасателей уже высадилась, и высадилась на единственной доступной для высадки площадке поблизости. Чтобы их догнать, пришлось снова взвинтить темп несмотря на то, что подъем здесь был самым крутым на всей тропе.

Спасатели тоже не мешкали и основным отрядом уже вышли по тропе к месту, которое рассмотрели с вертолета. И даже место схода лавины опытным глазом сразу обнаружили. Да это было и несложно. Лавина оставила заметный след, который сам Багдасар Давлетбаевич тоже рассмотрел еще издали. Часть спасательного отряда, в которую, как понял старший лейтенант, входило инженерное подразделение, устанавливала на лыжи и санки какие-то ящики с приборами и только собиралась отправиться вдогонку за первой группой.

Командир взвода сразу дал распоряжение солдатам помочь спасателям. Помощь потребовалась не только в погрузке приборов, но и в транспортировке, поскольку снегоходам в таких горах делать было нечего, и роль тяговой силы исполняли люди. Спасателям, видимо, становиться тяговой силой приходилось не часто, так что помощь солдат подоспела вовремя. Грузы потащили и на лыжах, и на санках. На каменистых участках, которых здесь было чуть ли не больше, чем снежных, грузы переносили на руках, чтобы лыжи и полозья санок не обломать. Как спасатели справились бы с транспортировкой без помощи спецназовцев — оставалось только гадать.

Подполковник МЧС, командир спасательного отряда, очень просил быть с грузами осторожнее, объяснив, что оборудование это необходимо в поиске — геофизические приборы способны показать толщину снега и даже его состав. Часто показывают и инородные тела, например, человека, засыпанного лавиной. Часто, хотя не всегда. Но солдаты и сами понимали, что такое приборы, и ни разу санки не опрокинули. Четверо полицейских сержантов, выделенных в охрану бригаде МЧС, деловито поглядывали по сторонам, демонстрируя высокую профессиональную бдительность, и даже свои «тупорылые» автоматы держали наготове, словно с минуты на минуту ожидали атаки на отряд. Но при этом не выпускали изо рта сигареты. Догадаться было не трудно — такая демонстрация бдительности была исключительно мерой, направленной на отлынивание от физического труда, который полностью лег на солдатские руки. Но солдаты со своей задачей справлялись легко и помощи полицейских не требовали.

Отправив солдат со спасательным отрядом на дно ущелья, сам старший лейтенант Шахамурзиев взял с собой только снайпера взвода, младшего сержанта Женю Широкова, и пулеметчика, ефрейтора Борю Худоносова. Снайперу рекомендовалось по возможности избегать работы с тяжестями, а пулеметчик и без дополнительного груза таскал на себе и сам пулемет, и тяжелые дисковые магазины с патронами к нему.

Старший лейтенант направился по верхней тропе к заслону, выставленному на случай появления бандитов. Рядовые Ладушкин и Солнцев поднялись навстречу командиру, и Ладушкин хотел было начать уставной доклад, но командир, выслушав первые слова, прервал его жестом:

— Лучше покажи.

Рядовые заспешили к месту, где стояла скала. Пришедшие двинулись за ними. Багдасар Давлетбаевич, правда, остановился в пяти метрах от камней, за которыми лежали солдаты, и посмотрел на след лавины:

— Когда лавина пошла, вы сами где были?

— Здесь, на месте, за камнями лежали.

— И не побоялись, что и вас накроет?

— Испугаться не успели, она быстро съехала. А мы в облаке снежной пыли были, ничего не видели. Не знали, куда бежать… — признался Толик Солнцев.

— Да и Чухонцев впереди остался. Как помочь, думали… — добавил Серега Ладушкин, снимая свои солнцезащитные очки. Ему почему-то показалось, что командиру эти очки не понравятся, не уставной вид в них у солдата.

Но старший лейтенант на очки внимания не обратил. Догнал рядовых, когда они остановились на месте, где раньше скала стояла.

— А вот здесь большой валун был. Глубоко в земле сидел. Его не должно было лавиной снести, — показал Ладушкин на круглое снежное пятно. Снег в пятне был плотным и твердым, как лед. — А недавно оттуда в снег стреляли…

— Стреляли? — удивился Шахамурзиев. — В снег?

В голове как-то не укладывалось, что автоматная очередь не в состоянии пробить снег, обычно считается, что автоматная пуля имеет значительную пробивную способность, а здесь снег совсем не походил на разорванный пулями.

— Я сверху тоже несколько очередей дал, — признался Солнцев. — Там, похоже, такое внутреннее напряжение снега, что пробоины сразу затягивает. И пуля в снегу сразу остывает. Снизу стреляли и не видели, что наверху делается. А я сверху стрелял и тоже не знаю, наверное, не пробил.

— Там, похоже, пещера есть, — сказал Ладушкин. — Мы не видели, как большой валун скатился, нас снежное облако накрыло. Скалу мы видели, а валун нет. Вот мы и соображаем… Может, он в пещеру провалился? И с ним вместе Чухонцев?

— А бандиты?

— Мы думаем, здесь был лаз в пещеру. Под скалой или под камнем. Бандиты раньше туда забрались. Но мы не слышали, чтобы там бой шел. Может, пещера большая.

— Это нужно проверить…

Сделав несколько шагов к более крутому месту спуска, Шахамурзиев посмотрел вниз, под склон. Первая группа спасателей уже приступила к поиску, с помощью длинных щупов исследуя снег. Чем-то это походило на работу минеров, которые ищут щупами корпуса мин в земле. Вторая группа, в которую входили и солдаты взвода, была уже на подходе. Чтобы хоть что-то узнать, требовалось спуститься. По расчетам Шаха, он должен уже начать спуск, чтобы не опоздать к приходу второй группы. Вопрос к спасателям у него был простой — можно ли с помощью геофизических приборов определить пространство под снегом. То есть определить наличие пещеры.

— Оставайтесь здесь. Я пока спущусь, — сказал он бойцам и сразу начал спуск. Но свои силы командир определил неправильно, спуск занял гораздо больше времени, чем он рассчитывал, потому что требовал осторожности. И к спасателям старший лейтенант добрался гораздо позже второй группы. Это, впрочем, ничего не решало…

Как и предполагал Далгат Аристотелевич, после его змеиных извиваний на камнях боль отошла на второй план, все тело покрылось соленым, липким и вонючим потом, и мышцы ослабели настолько, что ему пришлось приложить массу усилий, чтобы с трех попыток взобраться на камень повыше, потому что нижние камни были слишком холодными, и потное тело это ощущало особенно болезненно. Случись что-то в такой момент, эмир Гаримханов был бы не в состоянии двинуться с места. Сейчас ему необходимо отоспаться хотя бы часа три-четыре, и тогда силы восстановятся. Но спать на холодных камнях тоже было опасно, к одной болезни другие добавишь. И потому следовало дождаться возвращения Джамбека Абалиева, чтобы тот принес из маленького грота ворох старой одежды, и на этой одежде эмир уснул бы. Может, даже нашлось бы что-то такое, чем удалось бы укрыться от холода, за который эмир принимал естественный озноб своего тела.

Далгат Аристотелевич ждал Абалиева, надеясь на его послушание и стремление угодить своему эмиру, но того все не было. Ждал и злился на неторопливость большого и тяжелого Джамбека. Уже давно отгремели где-то в дальней галерее автоматные очереди. Гаримханов понял, что Джамбек пытался прострелить снежный завал, но дело это, скорее всего, бесполезное. В слежалом утрамбованном снегу пуля глушится лучше, чем в камне, не рикошетит, а вязнет, образуя вокруг себя водяную прослойку, которую ей же приходится в дополнение и пробивать.

Время не просто шло, оно стремительно катилось, а Джамбека все не было и не было. Гаримханов уже с нетерпением поглядывал на стену, где был вход с галереи, и откуда должен был появиться его боец, ожидая поймать взглядом слабый луч фонарика. Однако скоро даже глаза стали болеть от напряжения, а луч увидеть не удалось. Мысли о том, что с Джамбеком Абалиевым могло что-то случиться в пещере, в голове эмира не возникало, слишком сильный это был человек. Но вдруг вспомнилось, что фонарик Джамбека едва-едва светил. Это значило, что он мог и совсем погаснуть. А без фонарика ходить по здешним подземным галереям сложно. Джамбек мог оступиться в темноте и подвернуть ногу, а то и вовсе сломать. И сидит сейчас где-нибудь на камне, не может на ногу наступить и ждет помощи. Ждет помощи? От кого ее ждать? От эмира, которому самому нужна помощь? Надо сначала выспаться, а только потом уже думать о том, что делать дальше. Пока он ничего сообразить не может, боль измучила его до полного изнеможения. Давно уже не было у Гаримханова таких сильных приступов… Все решения потом, сейчас главное — сон…

Внезапно в голову пришла еще одна мысль. А что если Джамбек просто бросил его? Нашел выход, сумел откопать снег, выбрался наружу и убежал, пока рядом не было спецназовцев. Вообще-то, такое поведение было не в характере горцев, тем не менее, подобное случалось, и эмир Гаримханов слышал об этом. Причем самые сильные, самые вроде бы прекрасные и преданные воины оказывались не в силах перебороть собственный инстинкт самосохранения. Бросали всех и бежали, спасая собственные шкуры. Могло такое случиться с Джамбеком? Наверное, могло. Такое может с любым случиться, кроме человека, которым управляет не инстинкт, а разум. А это дано далеко не каждому. Не каждый умеет обуздать свои инстинкты и перебороть свои страстные стремления. И вполне возможно, что слабый интеллект Джамбека сыграл с ним плохую шутку.

Но нет! Думать так, значит, в собственных глазах уронить свой авторитет. Джамбек не видел, насколько слаб эмир, и не может об этом знать. Слабого человека, обреченного на гибель, еще можно было бы бросить. А сильного и умного — нет. Абалиев просто побоится мести, и по одной только этой причине не оставит своего эмира в беде одного. Скорее всего, он шел в темноте, наступил на камень, упал и сломал ногу. Эта причина весомая и полностью оправдывает задержку моджахеда. Но что, если Джамбек все-таки дохромает до костра и увидит слабость эмира? Нет, такого допускать нельзя!

Далгат Аристотелевич собрался с силами и сжал зубы. Сил, чтобы встать, не было. Ноги отказывались выпрямляться. Если он встанет, то, возможно, упадет на камни и не сможет в падении управлять своим телом. Упадет и что-нибудь еще сломает. Нет. Надо иначе. Надо так до маленького грота добраться, чтобы не упасть. То есть добираться на четвереньках. Из такого положения, даже если упадешь, не разобьешься.

Но, прежде чем отправиться к маленькому гроту, Далгат Аристотелевич пошел в другую сторону. Он не сразу сообразил, зачем это делает, но, осмотревшись, понял, что хотел подбросить в костер несколько сухих полешек, потому что костер уже почти прогорел. Если он уснет, костер прогорит полностью, и тогда Джамбек не сможет найти спящего эмира. И он пополз на четвереньках к дровам. Тащить с собой несколько поленьев было бы неудобно, пришлось бы только на одну руку опираться, и Гаримханов просто сел и стал перекладывать поленья для костра через свои ноги справа налево. Потом передвинулся и повторил всю операцию. Затем еще раз повторил. А после четвертого повторения он уже мог затолкать поленья в угли угасающего костра. Но дожидаться, когда огонь разгорится, эмир не стал, и, почувствовав в себе силы для передвижения, пополз в маленький грот. Вешалка начиналась сразу за углом. Но он не смог подняться и снизу до вешалки не дотянуться, поэтому тратил силы, срывая одежду резкими движениями. Срывал и бросал под себя. Силы окончательно оставили его. Эмир подгреб под себя все сорванные тряпки, взобрался на них и больше ничего не помнил. То ли сознание потерял, то ли уснул. И не слышал, как из галереи, откуда он ждал появления Джамбека Абалиева, вышел совсем другой человек. Не такой крупный, гораздо моложе возрастом и без бороды, только с короткой рыжеватой щетиной. На нем была военная форма, а в руке он держал автомат. Человек не сразу подошел к эмиру, а направился к месту, где тот сидел, греясь у костра, взял в руки автомат эмира, снял крышку ствольной коробки, вытащил затвор, крышку поставил на место, автомат поставил так же, как тот стоял, стволом кверху, а затвор убрал в длинный карман своей «разгрузки». И только после этой простой операции подошел к маленькой нише и посветил фонариком в лицо эмиру. Эмир не проснулся, и на луч света никак не отреагировал. Гаримханову требовалось хотя бы два — четыре часа сна, чтобы прийти в себя. Тогда человек в военной форме подбросил в костер сразу большое количество поленьев, чтобы огонь горел ярче и давал больше тепла, перекатил к костру большой камень и сел поближе к огню, но лицом к нише, где спал эмир…

Старший лейтенант Шахамурзиев закончил спуск на дно ущелья как раз в тот момент, когда среди спасателей первой группы произошло какое-то оживленное движение. Багдасар Давлетбаевич догадался по голосам и движениям, что длинный щуп одного из спасателей обнаружил что-то под снегом. Другие бросились туда. Замелькали лопаты. Снег — это все-таки не земля. Даже мокрый, он поддается копанию легче. И уже через пару минут из-под снега показалось человеческое тело в камуфлированной одежде. Но уже по камуфляжу с другим рисунком старлей Шах понял, что нашли одно из тел убитых бандитов.

— Таких будет еще четверо, — сообщил старший лейтенант. — Всего пять убитых бандитов. И один живой должен быть… Наш… Если только он здесь… И если только он жив…

— А где он еще может быть? — спросил подполковник МЧС.

— Чтобы проконсультироваться по этому вопросу, я и спустился сверху…