Майор Лысцов вечером так и не объявился – закрутили, видимо, дела. Басаргину осталось только надеяться, что он появится утром в кабинете, как обещал. У Лысцова уже должна бы и накопиться информация, которой сейчас остро не хватает Александру, чтобы выстроить стройную цепочку из отдельных рваных фрагментов.

Подполковник Елкин позвонил в половине одиннадцатого.

– Санек, выходи на улицу, чтобы нам всей толпой во двор не заезжать. Ты же знаешь, что я со своим животом в твоем дворе не развернусь.

Александр быстро собрался. Под слегка тревожным и одновременно любопытным взглядом жены передернул затвор, досылая патрон в патронник, и сунул пистолет в подмышечную кобуру.

Уже перед выходом Александра не удержалась, и – женщина! – спросила:

– А когда вместе будем... Вместе выезжать будем?

Басаргин улыбнулся осторожно, чтобы не обидеть наивную Александру.

– Я еще и сам не знаю, из чего будет состоять моя работа...

С этой обтекаемой фразой он и переступил порог. Она не закрыла сразу дверь, провожая. Лифт работает. Пешком спускаться не надо. И Александр махнул рукой: дескать, закрывай.

Чтобы выйти на внешнюю улицу, по которой будет проезжать группа, Александру пришлось обойти весь многоподъездный дом. Сейчас во дворе так же малолюдно, как днем. Только днем бабушки гуляют с малолетними внучатами, а сейчас молодежь сидит в песочницах и качается на качелях. Вроде бы и переросли такие забавы, а нет – именно в песочнице им надо пиво пить, а не где-нибудь еще. Молодежи в доме много, но держатся они отдельными группами. Иногда выясняют друг с другом отношения. Басаргин уже не однажды наблюдал эту картину и вспоминал двор своего детства, где было множество домов поменьше, много коммунальных квартир, и где все, взрослые и дети, жили дружно. Панельные дома-великаны отделяют людей друг от друга сильнее, чем что-то другое. Сам Александр даже не знает всех жильцов своего подъезда, хотя живет в этом доме уже шесть лет. Даже в лицо не всех знает, не говоря уже о более тесных отношениях. Разве что ближайших соседей – по лестничной площадке, соседей сверху и снизу – помнит по имени. Из более дальних – только фотографа-репортера. И то только потому, что, когда близнецы были маленькими, он их решил пофотографировать во дворе. Потом принес черно-белые довольно высокого качества снимки и не забыл взять за работу деньги. И тем не менее даже этот фотограф отдален настолько, что ничего практически о нем не знаешь.

Пришли мысли, что раньше никогда не было такого разделения семей. Русские дольше других жили общиной. Еще в начале двадцатого века сельская община считалась главной нравственной силой России. Потом заставили жить извращенной общиной, когда строили колхозный коммунизм, и именно это, наверное, заставило искать уединения. Человеку свойственно бросаться в противоположную сторону от того, что ему навязывают.

С такими мыслями он вышел к дороге. От перехода отошел метров на двадцать в сторону и занял место у столба с фонарем, чтобы его было издали заметно. Дважды останавливались проезжающие мимо «леваки».

– Куда? – спрашивали заинтересованно.

Клиент серьезный, интеллигентный и, главное, внешне безопасный. Именно такой, какого ищут. Александр махал рукой: проезжай.

Группу он заметил издали. Две «Волги» и три «Газели» шли строго в ряд, выдерживая дистанцию. Передняя «Волга» мигнула сигналом поворота. Увидели его. Остальные машины скорость снизили, но движение продолжили. «Волга» остановилась. Водитель руку протянул – распахнулась задняя дверца, потому что на переднем сиденье традиционно восседал подполковник Елкин, который сзади мог бы поместиться, только сидя поперек салона. Басаргин сел, захлопнул дверцу, и машина сразу же набрала скорость, догоняя колонну.

Подполковник совершил умопомрачительный маневр – повернулся, чтобы пожать руку Александру. Но это отняло столько сил, что Елкину, всегда болтливому, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть и выдохнуть, прежде чем он обрел способность говорить.

– Шурик, ты, я вижу, больше общаешься с майором Лысцовым, чем с сотрудниками своего отдела. И даже мысли свои нам передаешь при его посредничестве. Но если уж судьба свела нас на узенькой дорожке...

– В узеньком автомобиле... – поправил его Басаргин.

– Пусть так, – беззлобно согласился Елкин, потому что сам сознавал – для его фигуры неузким может быть только кузов карьерного самосвала «БелАЗ». – Пусть так... Но поделись мыслями с товарищами. На основании чего ты пришел к выводу о существовании еще нескольких цехов и заставил меня пролить несколько литров пота и бегать, как Савраска, по Москве в поисках оных, и каким образом ты удосужился сберечь мое любимое тело от беззастенчивой пули киллера?

Александр улыбнулся. Елкин всегда смешил его быстрой безостановочной речью и образностью выражений, к которой стремился.

– Товарищ подполковник, это же все просто. Вы же сами знаете, что мстительность наших преступных элементов простирается дальше пьяной драки только в том случае, если они предупреждают: не делай так, не обижай нас. Вы им клятвенно обещаете, а сами все равно строите козни в силу своего недоброго нрава и прошлогодней ссоры с тещей, из-за чего вы никак не можете успокоиться. – Басаргин чувствовал, что в присутствии подполковника он начинает говорить так же длинно и витиевато, но удержаться не мог. – Тогда они имеют право на законную месть. Нам же, насколько я помню, предупреждения никто не предъявлял ни в устном, ни в письменном виде. А все остальные дела отдела не стоят того, чтобы подставлять себя под опасность ответного выстрела или ареста. Из этого я сделал вывод, что Роман, благополучно от нас улизнув в первый раз и потеряв при этом часть своего благосостояния, боится за остальную или остальные части. И потому принимает превентивные меры.

– Я знаю, что с логикой ты умеешь дружить не меньше, чем с начальством. Но каким образом ты меня умудрился спасти? Тоже логически?

– Это же еще проще... Если уберут одного меня, второй офицер отдела продолжит следствие. Есть смысл убирать только парой.

– Но, говорят, в тебя стрелял чечен?

– Пытался стрелять. Он не успел, – уточнил Басаргин. – И не чечен, а азер. У самого Романа с киллерами, я так понимаю, туговато. На такие вещи цыгане не большие спецы. Они больше работают по делу насылания порчи или проклятия на весь род, вплоть до седьмого колена, и разбавления героина стиральным порошком. Потому Роман и обратился к азерам, через которых реализует свой товар. К счастью, азеры тоже вояки никудышные. Если бы Роман обратился к чеченам, или сами азеры его переслали к чеченам с которыми если не дружат, то хотя бы не ссорятся, нам с вами, товарищ подполковник, пришлось бы туго.

– Вернувшись домой целым и не подстреленным очередным киллером, я обязательно запишу все твои размышления в отдельную тетрадку. Кто знает, не грозят ли мне лавры доктора Ватсона...

– Это даже на рассказ не потянет, – выразил сомнение Басаргин.

– А я буду записывать каждый день все, что ты ни скажешь.

Подполковник радовался собственной идее так, словно высказал ее всерьез.

– Скорее всего, не получится, потому что завтра я подаю рапорт об отставке. Мои размышления за время передачи дел и сдачи оружия, материальных и прочих ценностей в виде перекидного календаря и тому подобного не потянут даже на первый том вашего собрания сочинений, товарищ подполковник.

– Какой рапорт? – не понял Елкин.

– Покидаю я вас и службу. В бизнесмены подамся. Может быть, даже в криминальные. Будете меня ловить и сажать. А я буду убегать. Но, вот честное слово, товарищ подполковник, ни при каких обстоятельствах киллера на вас я нанимать не буду...

– Какой рапорт? – уже серьезно переспросил подполковник, и от возмущения, неприятия он, казалось, так надулся, что вот-вот лопнет.

– Самый обыкновенный, по всей форме, который позволит мне снять погоны и стать гражданским человеком. Мне это с некоторых пор нравится больше.

Голос Басаргина стал жестче, даже ожесточеннее, словно он отстаивал какое-то одному ему понятное мнение и не хотел ни с кем поделиться этим мнением.

– Ничего не понимаю.

– Ухожу я от вас. У-хо-жу...

– Но почему, Шурик? Что такое произошло, в конце-то концов?..

– Хочу стать гражданским человеком.

Елкин вдруг успокоился. Мысль в голову пришла.

– Это киллер на тебя так подействовал?.. То есть... Александра?.. Она?.. Хотя, что греха таить, я своей половине, если расскажу, тоже дома такой сабантуй будет... Лучше уж копить в себе и молчать, а уж на старости лет, когда на пенсию выйду, а я на пенсию обязательно выйду, уж поверь, тогда и буду рассказывать. Пусть охает, и ахает, и удивляется, какой боевой был у нее муж. Пусть смотрит и видит, что в итоге она из него сделала своим жесточайшим тиранством...

– Вы меня понимаете, товарищ подполковник... – Басаргин удачно воспользовался подсказкой Елкина. Причина, в самом деле, смотрится убедительной. Семейные неурядицы, нервное состояние жены, насмотревшейся на труп в подъезде, – против этого возразить трудно.

План квартала, как и в предыдущей операции, был разобран подробно, хотя и в отсутствие Басаргина. Каждая группа знала, что делает, за какой участок отвечает. Даже подступы и подъезды к дому взяты под контроль. Отдельное внимание автостоянке, где ночуют три машины. Если кто-то вырвется из подвала, может попытаться уехать на машине. «Газель» группы перекрыла выезд с единственной возможной стороны. С других сторон за невысоким бордюром надежными стражами стоят старые сонные тополя. Александр, поскольку отдельно для себя задачу не прорабатывал, вынужден был просто примкнуть к Елкину и к его группе управления, состоящей собственно из водителя-радиста и самого подполковника. Блокировали все возможные выходы через подъезды. И даже через канализационный люк, потому что несколько месяцев назад был случай, когда специально расширенный слив канализации обеспечивал дополнительный выход из подвала. Тогда двум преступникам удалось бежать, потому что никто не предусмотрел такую возможность заранее.

И всю операцию, по крайней мере ее первоначальный этап, желательно было провести тихо, без шума и без привлечения постороннего внимания, потому что полной уверенности в существовании именно здесь цеха еще не было.

«Волга» с руководителями операции заняла место у соседнего дома, словно поджидала кого-то около подъезда. Такой вариант не вызывал серьезных подозрений. И даже дверцу распахнули, чтобы выглядело достовернее. При открытой дверце в салоне зажигается свет. И со стороны видно, что в машине всего три человека.

– А как, товарищ подполковник, поживает хозяин фирмы?.. Как его? Александр Филиппович Филиппов?

– Именно так, Филиппович Филиппов...

– Не нашли его, так я понимаю?

– Приехал сюда из Краснодарского края восемь месяцев тому назад. Женился на москвичке. Москвичка на восемнадцать лет его старше. Сам знаешь, сколько такие браки стоят... Прописка! Возможность официально работать в Москве. Жена говорит, что поругались они еще полгода назад, и он ушел из дома. Соседи говорят, что он и не жил у нее. Я отправил запрос в Краснодарский край. Может быть, ответ уже пришел. Времени не было проверить.

– Позвоните, – посоветовал Басаргин. – Пока группа захвата разворачивается, проверить успеете.

Елкин согласно кивнул и достал «сотовик». Стал запрашивать.

– Так... Так... Понятно. Позже заберу. Я вернусь...

И опять совершил нечеловеческое усилие – значительно повернулся в сторону Александра.

– Пришел ответ...

– И?.. – понял капитан, что ответ этот принес что-то интересное.

– Психически больной, практически недееспособный человек. Уезжал с каким-то знакомым в Москву на две недели, чтобы пройти якобы курс лечения гипнозом. Именно восемь месяцев назад. Вернулся. Сейчас живет у сестры в деревне Молькино. Единственное занятие, на которое способен Филиппович Филиппов, – ведрами пить самогон...

– Все правильно. Схема отработанная. Подобные случаи уже были не однажды.

– Я не слышал, – сознался Елкин.

– Сводки по регионам надо время от времени почитывать, товарищ подполковник, – посоветовал Басаргин. – К нам опыт уже потом приходит, а сначала его опробуют на местах. Три или четыре раза только за последний год применялась схема регистрации предприятия на умственно отсталых людей, которые не несут ответственности за свои действия. И кто-то на этом сильно поживился. Причем по-крупному. Через таких людей, если мне не изменяет память, выбивались крупные кредиты под гарантии областных администраций. И не с кого спросить. Больного можно только на лечение отправить на месяц-другой. Да он и без того периодически в диспансер ложится. Родственники, как отдохнуть захотят, сразу и отправляют...

– «Старт», я «Туман-1», – сообщили по связи. – Как слышите?

Водитель-радист быстро подрегулировал ручками звучание, убрал треск. Елкин взял в руки плоский квадратик микрофона.

– Я «Старт». Нормально слышу.

– Обхват завершен. Выдвигаю слухачей.

– Действуй, «Туман»... – дал разрешение Елкин.

Все повторяется, как минувшей ночью. Работа идет по отработанной схеме, с поправками на привязку к местности. Да еще разве что перед минувшей ночью в течение двух суток велось визуальное наблюдение. И только результаты первой операции заставили поторопиться со второй, идти почти без разведки, что называется, «на удачу». В остальном дело движется так же.

Три человека из группы захвата выдвигаются к подвальным вентиляционным окнам. Окна зарешечены. В них проникнуть могла бы только кошка, но сейчас это недоступно даже для кошки, потому что изнутри выставлены щиты, не пропускающие наружу свет. Но щиты не толстые, все же дают возможность послушать. И слухачи послушают, что происходит внутри. Обыкновенный ларингофон используют, прикладывая к щиту, заменяющему мембрану. В ликвидированном накануне швейном цехе работа велась круглосуточно в две смены по двенадцать часов – до полного изнеможения от усталости и истощения. И без выходных. Швейные машины шумят недостаточно сильно, чтобы создать серьезное беспокойство у жителей дома. Очевидно, жалобы шли от тех, у кого нижний выход вентиляционной шахты стоял совсем рядом с машинами. Через вентиляцию звук может дойти и до верхних этажей.

– «Старт», я «Туман-2». Слесарь доставлен. Дома спал. Еле тепленького с полу подняли. Ключи от подвальной двери есть. Могу выдвигаться?

– Выдвигайся.

Подвал имеет второй выход с противоположного торца дома. Ключи от металлической двери у слесаря из жэка. На всякий случай решили вызвать слесаря в последний момент. Вдруг да он имеет отношение к цеху. Подвал – его поле боя. Он должен там знать все. Но адресом запаслись заблаговременно.

По чертежу из бюро технической инвентаризации, где имеются документы на все жилые и нежилые помещения Москвы, кроме объектов особой важности, фирма занимает только две небольшие подвальные комнаты и отгорожена от остального подвала – технических помещений, бойлерных и прочих – металлической дверью, ключ от замка, согласно положению, должен быть у фирмы и у слесаря, обслуживающего этот дом. Естественно, план после осмотра подписан и пожарниками. Но пожарники, как показывает опыт, ездят на осмотры помещений только тогда, когда им нужно что-то «вытащить» с руководства фирмы. А после того как «вытащат», после того как еще что-то положат в карман, подписывают любой план, не выходя из своего кабинета, хотя составляют акт осмотра.

В первом подвале все было точно так же, только там не смогли найти слесаря. Утром ушел по вызовам и до вечера не вернулся. Здесь повезло хоть в этом.

– «Старт», я «Туман-1». Вести от слухачей. Щиты на окнах аналогичные вчерашним. Похоже, сделаны одной рукой. За щитами характерный шум. Ситуация повторяется.

– Добро. Объявляю готовность № 2.

Кажется, попали «в яблочко»...

– «Старт», я «Туман-2». Металлическая дверь в середине подвала. Слесарь удивлен больше нашего. Говорит, что не должно здесь быть двери. Впрочем, он полгода в этом подвале не был.

– Понял. Готовность № 2. Группа захвата!..

– «Старт», я «Туман-1». Вести от слухачей. Шум двигателей прекратился. В подвале тишина. Только слышны невнятные голоса. Похожи на окрики. Там что-то происходит.

– Может, пересмена? Другой график? – подсказал Басаргин.

В первом случае пересмена происходила в три часа ночью и в пятнадцать часов днем.

– Я «Старт». На пересмену не похоже?

– Я «Туман-1». Не могу сказать. Но какие-то действия там идут.

– «Старт», я «Околица-1». К дому поворачивает автобус. В автобусе несколько человек.

– Несколько – это сколько? – раздраженно спросил Елкин.

– Не могу сказать. В салоне темно. Автобус сворачивает не на стоянку, не к подъездам, а... к подвалу.

– Всем! Я «Старт»! Готовность № 1. Группа захвата!..

– Готовы. Ждем.

– Ситуация изменилась. Работаем по обстановке!

– Понял.

– «Околица», блокировать автобус можешь?

– Он просто столкнет «Газель» с дороги.

– Группа захвата. Будете блокировать водителя. Похоже, рабов пытаются вывезти.

Автобус остановился с торца здания, у входа в подвал. Из него вышли четыре человека. Неторопливо осмотрелись, чуть не потягиваясь. Естественно, заметили «Волгу» со светом в салоне. Обменялись фразами. Так открыто стоящая машина подозрений не вызвала. Уж очень это не походит на контроль. Один из людей дал команду и сам пошел под козырек на лестницу. Там его уже стало не видно из «Волги», но дверь раскрылась вскоре широко, и свет вырвался наружу. Автобус стал маневрировать, подъезжая к козырьку вплотную.

– «Старт», я группа захвата. Они вооружены. Два автомата. Выводят вьетнамцев.

– Штурм! – рявкнул подполковник.

Хлопнула, закрываясь, дверца. «Волга» тут же развернулась на узком пространстве, подпрыгнув колесами на бордюре, о который не забыла звучно стукнуться поддоном, и рванула через двор, через кусты, сминая их, – к месту действия. Еще на подъезде Басаргин понял: там что-то идет не по плану. В принципе, все идет не по плану. Вмешался автобус и планы спутал. Но появилось еще что-то, что мешает работать группе.

Резко ударили тормоза. Машина взвизгнула и остановилась. Александр выскочил первым.

На земле лицом вниз, с закрученными за спиной и стянутыми наручниками руками уже лежали шестеро. Чуть в стороне стояли толпой, удерживаемые от бегства страхом перед вооруженными людьми, человек десять вьетнамцев. В распахнутых дверях подвала остановились четверо бойцов. В боевом положении. Автоматы наставлены на невидимую цель.

– Один заложников захватил! – сказал кто-то. – Под стволом их держит.

План созрел в голове моментально. Басаргин протянул руку через плечо выбирающегося из машины Елкина. Схватил микрофон:

– «Туман-2», слышишь меня?

– Я «Туман-2». Слышу нормально.

– Досчитай до ста пятидесяти и начинай бить в дверь прикладами. Со всей силы. Двенадцать ударов. Ровно.

И, не дождавшись ответа, бросился к входу.

– Саша, он вооружен... – предупредили его перед дверью.

Басаргин не ответил. Он шагнул за порог, мысленно ведя счет. Сразу показал руки – оружия в них нет.

Седовласый длинноволосый цыган в дальнем конце помещения держал под прицелом человек двадцать вьетнамцев. Ему стоило только пошевелить пальцем, чтобы очередь прошла через толпу.

– Не подходи! – Голос у цыгана высокий, визгливый. – Не подходи, я всех их покрошу...

– Поговорить-то надо, – Басаргин, в противовес ему, сказал спокойно. И остановился метрах в десяти. – Не будешь же ты до скончания века так стоять... И мне кричать не хочется.

– Выходите все! Освободите мне дорогу!

– Бесполезно. Ты выйдешь, тебя сразу снайперы снимут.

– А я этих макак перестреляю.

– Не успеешь. Ты пулю не увидишь, а она уже у тебя в голове будет. Даже подумать не успеешь...

– Все равно я живым не дамся!

Он готов рубаху на себе рвать. Обыкновенная истерика труса. Такие способны и в толпу выстрелить.

Басаргин встал к цыгану левым боком якобы потому, что столы со швейными машинами мешали ему повернуться. Хотя места для того, чтобы повернуться, вполне хватало.

– Покрошу всех. И тебя покрошу...

И тут за спиной цыгана раздались мерные удары прикладами в дверь.

Цыган коротко обернулся, но автомат не отвел.

– Убери оттуда людей! Иначе стрелять буду! Убери!

Десять ударов... Одиннадцать... Двенадцать... И тишина...

Пора...

– Осторожно, Толя... – глядя за спину цыгану, сказал Басаргин.

Толя Копнов был за дверью. Это он бил прикладом. Но цыган попался на удочку. Истеричные всегда попадаются первыми. Он обернулся, готовый стрелять в нового противника, перебросил автомат в другую сторону, и тут Басаргин начал маневр.

Он не просто доставал пистолет из кобуры. Он поднимал правую руку на необходимый уровень, корпус в это время стремительно поворачивался влево, сам приближая рукоять оружия к пальцам, а левая рука синхронно, только с небольшим опережением за счет резкости отбрасывала мешающую полу пиджака. И когда цыган понял, что за спиной у него никого нет, что он просто попался на удочку, и стал поворачиваться назад, перебрасывая и автомат, его уже встретила вытянутая рука с пистолетом.

Ствол автомата не дошел до нужного поворота всего с десяток градусов, когда резко ударил выстрел.

Цыган упал.

Басаргин убрал оружие и подошел к нему. Прямо посредине лба чернело девятимиллиметровое отверстие с еще пенящимся тонким ободком крови.

– Авторский выстрел... – грустно сказал за спиной подполковник Елкин, быстро оказавшийся рядом.

– Мне кажется, что это не последняя наша встреча... – угрожающе сказал один из сыщиков.

Али не усмехнулся, а улыбнулся понимающе, почти подбадривающе. Он ни в чем не винит этих парней. Они стараются свое дело делать и даже делают его при том, что отлично знают – начальство всех их давно продало с потрохами. На каждом месте каждый начальник уже куплен и перекуплен и с разных сторон получает деньги. И сам стал мафией, пострашнее пресловутой чеченской, к которой они относят и Али. По всей России чиновники и чиновнички грабят и обирают свою страну, и вреда приносят гораздо больше всех вместе взятых бандитов и прочих предпринимателей.

– Я хочу построить рядом с вашим отделением кафе... Буду рад вас там видеть и даже прикажу открыть вам кредит на разумную, конечно, сумму.

Человек в маске, который сумку с фаллосом нашел, скрипнул зубами, как заправский зэк. Должно быть, парень злопамятный.

– Я буду там первым и последним посетителем... – сказал он. – Напьюсь в кредит и все перебью!

Угроз от ментов за годы своей работы в столице Али наслушался вдоволь. Это самое большее, что они могут ему сделать.

Обыск закончился около восьми часов вечера. Первыми, не извинившись, ушли опера. За ними вразвалочку, неохотно покинули офис, топая потными ногами, парни в масках. Крепкие, надо сказать, откормленные парни...

Али собрал сотрудников у себя в кабинете.

– Мы и так сегодня слишком долго здесь сидим. Но я попрошу всех сегодня еще задержаться и навести в помещении порядок после визита уважаемых гостей. У кого нет на завтра срочных дел, можете считать завтрашний день выходным.

В фирме работали люди разные. Своих обычно около десятка, остальные просто наемные работники, местные сотрудники, без которых ни одна солидная фирма не обойдется. Незапланированный выходной – это нечаянная радость после переживаний, вызванных обыском. Нечаянная радость всегда приятна. Отчего же не сделать людям приятное, чтобы поддержать свой авторитет.

Сам Али вызвал Мусу с Галиахметом и уже в их присутствии стал звонить Султану.

– Чисто обошлось? – поинтересовался Султан. У него самого неприятности с ментами каждую неделю то по одному, то по другому вопросу. Постоянно пытаются его «доить», и денег на всех не напасешься – вот в чем неприятность мелкой торговли.

– Только что свалили. Надоели... Теперь давай с тобой вопрос решим. Ты готов?

– Да. Цыгане не подвели. Я им сейчас сильно нужен, но по этому же вопросу ты нужен мне.

– Большой базар?

– Нет. Маленькая просьба.

– Короче, так... Через пятнадцать минут ты выезжай на Волгоградский проспект со своей стороны. Я проеду мимо на двух машинах. Пристраивайся и следуй за мной. Когда я сверну, ты сворачивай тоже. Но за поворотом остановись. К тебе подойдет Галиахмет, ты же его знаешь... Сядет в машину и покажет, куда ехать. Ты заедешь со двора. Галиахмет тебя проведет. Я с главного входа зайду. Не надо, чтобы нас вместе видели. Это место укромное, хотя и сильно шумное. Шум, правда, будет чуть попозже. Народ еще не собрался. Но мы все равно поговорим в отдельном кабинете.

– Я знаю это место. Это твое казино?

– Мое.

– Понял. А то тут наши ребята голову ломали – кто на нашей территории сел. Присматривались, чтобы не лопухнуться. Хорошо. Договоримся. Может, тогда попозже встретимся?

– Попозже у меня дела.

– Хорошо. Я готовлюсь.

– До встречи. Я поехал.

Он кивнул Галиахмету с Мусой. Те встали, готовые. Предстояло еще заехать и забрать оружие из тайника. Это, впрочем, много времени не заняло, хотя предварительно Али сделал круг, внимательно всматриваясь в зеркало заднего вида. Менты тоже народ тертый. Могут и после обыска к машине прицепиться. А ехать на теплую встречу без оружия – дело несерьезное в любом случае. Чечен без оружия себя чувствует, как в гостях без штанов.

Время Али просчитал точно. И опять соблюдал осторожность, посматривая за возможным «хвостом». Почему его и ценит окружение – никогда не оставляет следов, а если оставляет, то настолько умышленные, что они скорее сбрасывают с него подозрения, чем вызывают, – как сегодня. Предусмотрительный. С тем же Султаном каждый раз встречается на новом месте и по-новому обставляет свидание и передачу денег. Много было случаев, когда пытались устроить Али ловушку, но он всегда умно высчитывал ее и избегал опасности.

Движение по Волгоградскому проспекту большое, интенсивное. Али, любитель скорости, ехал по крайнему правому ряду, позволяя обгонять себя даже паршивым «жучкам». Спортивный «Мерседес»-кабриолет Султана мигнул фарами из-за поворота. Султан увидел. Он тоже любитель посидеть за рулем. Хотя в его машине ехать приходится чуть не лежа – такие сиденья. За перекрестком Али сразу добавил скорость и перестроился в третий ряд. Теперь уже можно ехать спокойно почти до места. Так ехать, как ехать нравится. Но в зеркало заднего вида он все же посмотрел. За «Мерседесом», выдерживая нормальную для сопровождения дистанцию, тяжело придавливает асфальт «Тойота Ленд-Крузер». Солидный и мощный транспорт. Когда-то Али приобрел себе такой, но оставил его охране. Его «Чероки» легче в управлении, маневреннее и скоростнее. И не уступает в проходимости, хотя имеет меньше «наворотов».

Когда подошло время снова перестраиваться в первый ряд, чтобы повернуть направо, Али проконтролировал – сигнал поворота повторили и «Мерседес» с «Тойотой». Значит, правильно едут, все в порядке. Плохо только, что заранее знают куда. Но там свой двор, своя территория.

Али повернул и увидел, что после поворота остановились машины с азерами. Тогда он остановился тоже и высадил Галиахмета. У Галиахмета есть «хитрый ствол» – самоделка одного из московских умельцев. Трехзарядный пистолет, стреляющий стрелами. Прячется в правом рукаве, под манжетом рубашки. Садишься в машину, скрещиваешь руки на животе и, если есть подозрения, сжимаешь себе запястье. Под рукавом три спусковых устройства. Выстрела почти не слышно, а стрелка пробивает человеку бок, но не сразу становится понятным, что произошло. И потому есть время выстрелить таким же образом еще дважды. Конечно, самоделка. Но проверена многократно и не дала ни разу сбоя. И пусть умелец запросил за нее стоимость трех нормальных пистолетов – дело того стоило.

Али набрал скорость, не дожидаясь момента, когда Галиахмет займет место в лежачем сиденье кабриолета. Теперь дорога легла прямо и коротко. В казино превратилось бывшее здание двухэтажной столовой, побывавшее еще и магазином. К Али в руки магазин попал за долги. Прибыли давал – курам на смех, как русские говорят, хотя Али еще ни разу не видел смеющуюся курицу. Он долго сомневался, что сделать из этого магазина. Мысли шли вокруг оптового предприятия. Но потом подсказали и помогли финансово, что сразу подняло его авторитет среди других московских чеченцев, и не только среди чеченцев...

Пришлось вложить немалые средства, чтобы организовать стоящее дело. Даже вечернюю платную стоянку поставить – взяток пришлось дать столько, что стоянка окупит их только через пару месяцев, и еще три месяца надо, чтобы она окупила себя, – маленькая, но нужная вещь.

Али сейчас заехал на эту стоянку. Сторож не знал его в лицо, не знал и машину, потому что раньше Али всегда заезжал во двор, и хотел потребовать плату. Муса громко шепнул ему, что хозяин приехал. Сторож засомневался сначала, видно было по его лицу, но рискнул поверить.

Охранник в дверях хозяина знал и поздоровался вежливо. Заглянув в зал, где еще не начали собираться солидные ночные посетители, а вертелась только всякая мелочь, Али прошел сразу в служебные помещения. И распорядился, чтобы подготовили ворота во дворе. Сейчас две машины прибудут. Пассажиров Галиахмет проведет.

Собственный кабинет Али был больше кабинета директора и выглядел солидно. Обставлен был в восточном стиле, с шашками на ковре, с кальяном возле кресла. А само кресло возле красивого и яркого искусственного фонтанчика. А самое главное – совсем незаметный выход из кабинета в подсобное помещение кухни, в старую и тесную, неработающую холодильную камеру, которая запиралась на ключ. Впрочем, если в самой столовой кто-то полюбопытствует и попытается узнать, что в этой камере хранится, то обнаружит только пустые крюки, на которые когда-то, во времена столовой, вешали мясные туши, и не менее пустые полки вдоль стен. Камера имела еще и потайную комнату, открыть которую можно было, только зная скрытый механизм. Не случайно ремонт столовой Али не доверил московским строительным фирмам. Здесь работали спецы из самой Чечни.

Рабочий стол, компьютер, на котором Али работать не умел, но держал для солидности, офисная техника – все это занимало скромный угол кабинета. Но сейчас Али расположился именно в этом углу, кивнув Мусе:

– Принеси.

Муса, как доверенное лицо, такое же, как Галиахмет, знал все ходы и выходы из кабинета. Он вытащил нужную книгу с полки и нажал нужную панель в нужном месте. Открылась дверь в стене, пропустила человека и автоматически закрылась. Через две минуты открылась снова – Муса вернулся со стандартным армейским почтовым мешком. Али смотрел в это время в окно. Окно кабинета выходило во двор и было забрано витой кованой металлической решеткой.

– Они идут... Правильно идут. Султан взял с собой только одного человека. Того боксера...

Азер, сам бывший боксер, держал у себя в телохранителях призера Олимпийских игр и экс-чемпиона мира по боксу. Ему казалось это солидным, хотя кулаки никогда не смогут защитить человека от пули, и потому Али сомневался в целесообразности подобного выбора защиты.

Дверь открылась. Сначала зашел Галиахмет, за ним телохранитель, осмотревшийся быстро и цепко. В руках телохранителя тяжелая спортивная сумка, почти такая же, какую возил в гараж Али. Это совпадение показалось не совсем приятным и даже слегка насторожило. И только потом вошел сам Султан, худощавый и жилистый, гибкий, как змея, и обладающий змеиным же голосом азерский авторитет с двумя «ходками» за спиной. «Ходки» пустяковые – «баклан». Но с Султаном считались в «большом» мире. Приходилось считаться с ним и Али.

Они встретились посреди комнаты, пожали друг другу руки и, по азиатскому обычаю, коснулись один другого щекой.

– Неплохое гнездышко свил... – сказал Султан.

– А для чего живем? – развел хозяин руками. – Чтобы иметь собственные гнезда...

– Кто знает, зачем мы живем... – уклончиво ответил Султан.

Али сел за рабочий стол, жестом приглашая гостя присесть напротив, и отработанным движением включил компьютер. У него долго это движение не получалось естественным, потому что сам он не знал, что делать с компьютером дальше. Но видимость современного человека создавать надо, и Али делал это с успехом. Иногда это создавало ему имидж более значительного человека.

– Посмотрите там... – показал Али телохранителю Султана и своим парням. Телохранитель раскрыл мешок, а Муса с Галиахметом стали расстегивать сумку. Замок заело и у них, как днем заело у Вороны. Эта примета тоже не понравилась Али.

– Я думаю, что мы не настолько случайные люди, чтобы устраивать друг другу проверку. Я не обману тебя, ты не обманешь меня, – сказал Султан.

– Да. У меня тот же поставщик. Качество ты знаешь...

– У меня все подсчитано. Ровно пять. Если проверять, мы просидим до утра.

– Фальшивок много? – поинтересовался Али.

– Кто ж их разберет... Это деньги не из банка. Думаю, обычный процент.

Оба они хорошо знали, что в обороте находится десять процентов фальшивых долларов, но знали и то, что фальшивки в народе имеют такое же хождение, как настоящие, только соваться с ними в банк не следует.

– Этот вопрос решили, – сказал, как постановил, Али. – Ты хотел еще о чем-то поговорить?

– Да. У меня просьба цыган... Мои партнеры в некоторых делах... Я пообещал, а выполнить не смог. А надо, сам понимаешь, слово держать... Думаю, у тебя подходящих ребят больше... Не поможешь?

Али уже понял, о чем идет речь. У него в самом деле хорошие специалисты.

– Выкладывай.

Султан даже несколько смутился от того, что у него нет стоящих ребят. Но он человек больше торговый, это все знают. И хитрый. Такой просьбой он Али тоже «повязывает».

– Нужно убрать двух офицеров ФСБ. Срочно. Как можно скорее. Все данные есть...

Он достал из внутреннего кармана пакет и выложил на стол.

– Только и всего-то? – пожал плечами Али. – Неужели твои не справились?

Тяжелый вздох показал, что дело это не вполне простое.

– Старые спецы зажирели, заразы... Деньгами обросли, сами шевелиться не желают. Молодых нанимают. Вот и наняли... Одного мой парень подкараулил в подъезде. И получил пулю в лоб. Офицер выстрелил первым. Второго караулили два дня, его все не было. А потом сам мой парень пропал. Боюсь, его «повязали».

– Не сдаст?

– Сдаст. Слабак. Их обоих заставили так долг отработать. Первый покрепче был, а второй сдаст...

– И что предпринимаешь?

– Отправил домой парня, который их нанимал. Пусть несколько месяцев отсидится в горном ауле.

– Таксу ты знаешь...

– По тридцать «штук»...

– Офицер ФСБ всегда идет по сорок. Тридцать я беру за мента.

– Хорошо. Устроит. У меня там, кстати, есть информатор. Хороший человек. Умный. Всегда за деньги поможет. Мы ему позвоним.

– Галиахмет, принимай «заказ»...

– Лучше двоих – одновременно... Иначе второй сразу насторожится.

– Муса, присоединяйся, – Али распоряжался по-деловому, хотя и слегка улыбался от хорошего настроения. Как не быть хорошему настроению, если пять миллионов баксов с неба свалились. – И приступайте сразу. А ты, Султан, сначала позвони и все выясни. Иметь хорошего информатора всегда полезно.

Проблема разрешилась быстро.

– У тебя тоже была ко мне просьба? – спросил Султан чуть не с благодарностью.

– Да. Я хотел попросить, чтобы твои ребята с наркотой в этот вот домик не заходили. У меня здесь свои работают.

– Нет проблем. Мы не знали, чей это дом. Приходили только разведчики...

Они встали и с уважением пожали друг другу руки, удовлетворенные встречей.

Каждый получил то, что хотел.

Но стоило Султану отойти от стола, чтобы обговорить дело с Мусой и Галиахметом, как лицо у Али поскучнело. Он увидел на столе трубку «сотовика» и вдруг вспомнил, что вскоре предстоит встреча с Русланом Салдуевым. Так хорошо прошедший день, принесший пять миллионов долларов за несколько выстрелов, заканчивается беспокойством...