Машина довезла Басаргина до дома.

– Завтра увидимся, – сказал майор Лысцов с легкой насмешкой. – Тебя как, провожать не надо? Или тебя Санька с газовым пистолетом встретит?

– Обойдусь без ваших назойливых забот, – сказал Александр. – От них толку...

– Елкин тоже думал, что обойдется.

– Я по весу до Елкина не дотягиваю, – Басаргин ответил даже сердито. – Потому в меня попасть труднее. Кроме того, Елкин на твою охрану рассчитывал, потому, думаю, и подпустил киллера близко. Думал, это кто-то из твоих.

Он вышел и захлопнул за собой дверцу. Сильно захлопнул, показывая этим раздраженное состояние. «Волга» развернулась, не обращая внимания на сплошную линию посреди дороги, и на скорости устремилась в сторону центра.

Помощник из майора, может быть, оказался бы и неплохой. Лысцов опытный и осторожный следак. Только ехидца в его голосе раздражает. И потому лучше отказаться от помощи человека, который раздражает. Но сам Басаргин, отказываясь от этой подстраховки, вовсе не остался уверен в собственной безопасности. Убежавший от газового пистолета киллер вовсе не был таким беспомощным и испуганным – сообразил и успел разбить в подъезде лампочку. Значит, он сохранил хладнокровие.

Взгляд капитана пробежал по возможным местам засады. Конечно, если где-то спрятался снайпер, то от судьбы в образе пули не уйти. Но место работы снайпера еще следует организовать, а это просто делается только в кино. И организовывать его должны в самом дворе, потому что неизвестно, откуда может Басаргин подойти к своему дому. Во дворе же всегда далеко за полночь сидит бездельная молодежь – жертва телевизионной рекламы, тинейджеры с неизменными рюкзачками. Несколько компаний с традиционным вонючим пивом – в разных местах. Любой киллер побоится быть замеченным. Трудно быстро и с комфортом устроиться в такой обстановке. Единственное опасное для капитана место – проход от дороги до двора. Но таких проходов четыре – по два с каждой из возможных улиц, и пользуется Александр разными, в зависимости от обстоятельств. Какой проход следует контролировать?

Нет. Такая засада малореальна. Киллер должен действовать в подъезде. Но там уже действовал один. Что из этого получилось – известно. Второй решил разнообразить ситуацию. Что он желал сделать, Александр понял. Киллер хотел ждать его в квартире. Александру или убить, или захватить в заложники – сказать трудно. Но самого капитана – обязательно в квартире, куда он войдет расслабившись и не будет готов нарваться на ствол. Почти беспроигрышный вариант, если бы не мечтательная случайность. Романтика войны захватила Александру. И ей захотелось повторить действия мужа – почистить пистолет. Это спасло жизнь не только ей самой, но и ему.

Басаргин зашел в подъезд и тут же достал из кобуры пистолет. Какой вариант еще может придумать киллер. Свет в подъезде горит. Хотя и не на всех этажах. Выключать свет – это значит сразу насторожить. Нет, очевидно, этот киллер умнее, памятуя, что первый насторожил капитана уже сломанным лифтом.

«Лифт...» – понял Александр.

Сам он в данном случае поступил бы так же. Свет на этаже не горит. Лампочка разбита. Никто, конечно, в это время суток не поторопился вставить новую. Вообще темнота будет стоять около недели. Так подсказывал житейский опыт. До тех пор, пока сам Басаргин не вставит лампочку. Соседи жадничают. И вот эта-то темнота работает киллеру на руку.

Пешком подниматься на пятнадцатый этаж, ожидая из-за каждого поворота и угла пулю? Нет. Басаргин должен, по предположению киллера, вызвать лифт. Он поднимется на свой этаж. Там темно, и в дверной глазок увидеть киллера невозможно. Но дверь лифта откроется, и капитан станет прекрасной мишенью.

Он еще раз хлопнул дверью подъезда. Словно кто-то вышел. Можно предположить, что тот самый человек, который только что заходил. Так звуки говорят ждущему наверху. А теперь, крадучись, не издавая ни звука, вверх по лестнице.

Дыхание стало перебиваться, когда Александр добрался до восьмого этажа. Тренироваться следует, товарищ капитан! Он остановился, несколькими бесшумными глубокими вдохами и полными выдохами восстановил дыхание и продолжил путь. К своей лестничной площадке подходил, соблюдая полнейшую осторожность. Но там стояла не полная темнота, а только полумрак, в котором видно было бы человека против лифта. Никого нет.

Где-то наверху мяукнула кошка. Наверху... Мяуканье показалось подсказкой. Киллер может ждать и на пролет выше. Басаргин начинает открывать дверь, и последует выстрел ему в спину. Такое предположение заставило преодолеть еще один этаж.

Никого...

А что дома? Предупреждение предупреждением, но ведь он всегда предупреждал ее. Тем не менее она открыла сегодня дверь. «Депеша для капитана Басаргина...»

Не убирая пистолет, он нажал кнопку звонка. Зашлепали тапочки.

– Кто там? – спросила Александра.

– Депеша для капитана Басаргина...

Она сразу открыла дверь. И не забыла заглянуть за его плечо – нет ли там опасности. Молодец, честное слово. Только вот почему встречать выходит без пистолета... Так захотелось пошутить, но она могла бы на шутку и обидеться, потому Александр сдержался.

– У нас гости. Тебя дожидаются.

– Гости? – Его смутило множественное число, и он сделал ударение на последней гласной.

– Андрей и Виктор. Они от Станислава Сергеевича....

Басаргин шагнул за порог и быстро прошел в комнату, оставляя Александре возможность закрыть дверь. Гости поднялись ему навстречу.

От таких гостей вроде бы не самая тесная комната стала казаться комнатушкой. Если один – Басаргин сразу понял, что это и есть Андрей Тобако, – был хотя и выше самого капитана ростом и плечами пошире, но все же ничем особым не выделялся, то второй смотрелся гигантом. И рост под два метра, и плечи неохватной ширины. Да еще длинные волосы и борода. Сплошная ходячая экзотика, а не человек.

Первым навстречу шагнул тот, что поменьше. Подтверждая предположения, протянул руку и представился:

– Андрей Тобако.

Протянул лапищу и второй:

– Виктор Гагарин. Иногда меня зовут Доктор Смерть. Чаще просто Доктор.

Они чувствовали себя в гостях спокойно и раскованно. Капитан же, пусть и хозяин квартиры, заведенный и издерганный последними событиями, слегка нервничал, хотя старался вида не подавать.

– Меня Станислав Сергеевич сегодня предупреждал, что следует вас ждать, – сказал он Андрею. – Правда, он не сказал, что вас будет двое...

Это прозвучало вопросом.

– Виктор Юрьевич – наш резидент по региону Урала, – спокойно сказал Андрей. – Он участвует в нынешней операции. Я вот только что от вашей жены узнал, что комиссар все еще в Москве. Я думал, он уже уехал. И только по этой причине мы пришли сразу к вам. Вы уже в курсе?..

– Саня, сделай нам чайку...

Александра вышла на кухню, зашумел водопроводный кран.

– Нет. Я, к сожалению, еще не в курсе событий. Мы только договорились со Станиславом Сергеевичем о совместной работе. Но в тонкости он меня не посвящал. Должно быть, просто не успел. Я так завертелся в последние часы на основной службе, что... Сам чувствую, все понятия в голове сместились.

– Очевидно, произошла неувязка из-за того, что нам пришлось торопиться. Костромин не думал, что мы прибудем так скоро. Надо позвонить ему.

Басаргин посмотрел на часы. Десять минут второго.

– Время в нашей работе не имеет значения, – успокоил его Тобако. – Надо понемножку привыкать к этому.

– Я не знаю его номера.

– Я знаю... Костромин засыпает, оставив «сотовик» на подушке под ухом, – со смешком сказал Доктор. – Вместо ладони подкладывает. И из-за этого, говорит, от него хотела уйти жена. За ночь бывает до пяти звонков. А она у Станислава Сергеевича сонливая и не любит, когда ее будят.

Александра принесла чашки и чайник на подносе.

– Ты не поставишь нам музыку... – намекнул ей Александр.

– Всех соседей перебудим, – ответила она с легкой обидой в голосе, но ушла в маленькую комнату. Музыку все же включила, правда, едва слышно.

– Телефон в коридоре, – показал Басаргин.

Доктор ушел звонить.

– Александра нам рассказала события минувшего дня. И, вы еще не в курсе, продолжение этих событий...

– Продолжение?.. – не понял Басаргин.

– Только мы с Доктором пришли, только успели представиться и войти в комнату, как раздался телефонный звонок. Просили позвать меня... Никто не знал, что я здесь. Никто вообще не знает, кроме Костромина и вас, что я в Москве.

– И что?

– Я взял трубку, там короткие гудки...

– Определитель сработал?

– «Номер не определен»... – очень похоже передразнил Тобако металлический голос телефонного определителя.

– Это могла быть ошибка, – сказал Александр. – Другого Андрея спрашивали. Часто ошибаются. А имя просто совпало. На днях звонили подряд три раза. Я только на третий раз спросил, какой номер набирают. Оказалось, что и номер записан мой. Шесть лет назад в нашей квартире другая семья жила. Я не знаю их фамилии. Я предположил такой вариант. Не устроило. Говорят, что звонят по этому номеру каждый месяц, и всегда попадали правильно. Стали выяснять дальше. Только через несколько минут сообразили – звонок из Новосибирска. Звонят в Питер, а по ошибке набирают код Москвы.

– Нет, – не согласился Андрей. – Тогда бы дождались ответа.

– Да... Скорее всего, так...

– Вы с кем-то разговаривали обо мне?

– Я разговаривал с женой о вас, вокруг меня была вся тревожная группа управления ФСБ и следователь майор Лысцов. Он уже в машине переспросил меня, кто такой Андрей. Я сказал, что приезжий человек с Кавказа. Меня просили помочь ему с трудоустройством в Москве.

– Почему он переспрашивал? Он по природе любопытный?

– Он обеспокоен покушением на меня. Это он ведет дело. Мы выезжали после покушения на подполковника Елкина. Это мой сосед по кабинету. Мы вместе ведем дело по цыганам-рабовладельцам. И кому-то очень хочется на корню это дело пресечь. Мы даже знаем, кому. Есть такой цыганский барон по имени Роман.

– Я знаю трех Романов, но все они татары, – сказал Тобако. – Вы считаете, что беспокойство за вашу безопасность со стороны этого следака обоснованно?

– Вполне. Мы с ним в дружеских отношениях, хотя иногда «пикируемся», и не всегда безболезненно. Вообще это надежный товарищ.

– Дай-то бог... Он в курсе вашего нового назначения?

– Нет. Во всем управлении знает только полковник Баранов, мой прямой начальник. Это он привел ко мне Костромина.

– Сергей Иванович? Я помню его. Только еще сначала старшим лейтенантом, а потом капитаном, как вы. Он при мне звание получал. Я тогда был майором.

Вернулся Доктор.

– Комиссар сейчас умоются и изволят прибыть...

Тобако с Басаргиным кивнули.

– Саня... – позвал Александр.

Она вошла. В руке угольный карандаш.

– Кто звонил, когда Андрея спрашивал?

Она пожала плечами:

– Голос мужской. Может быть, с легким акцентом. Я не совсем поняла. Может быть, просто интонации какие-то особые. Следствие дефекта речи. Не могу категорично утверждать. Тут еще вот что может быть... Кавказцы... После покушения... Всюду мерещится преследование... Любой акцент может показаться кавказским... Но спросил уверенно. Словно знал, что я обязательно позову Андрея.

– Профессиональный разбор, Саша... Я вам аплодирую. Муж вас готовил, я вижу, по расширенной программе. Вы можете хоть сейчас открывать детективное агентство, – сказал Доктор. – Кстати, я свою жену тоже так подготовил. Она – моя секретарша и отвечает, кроме того, за мою личную безопасность, инструктирует ежедневно охрану.

– Ночью часто звонят по ошибке? – Тобако продолжил расспросы.

– Ночью – никогда...

Она посмотрела на свой карандаш, извиняюще улыбнулась и ушла в маленькую комнату.

– Тогда, – Тобако повернулся к Басаргину, – где-то происходит утечка.

– Утечка происходит, – капитан задумался и даже голову слегка склонил. – Я час назад разговаривал с Лысцовым на эту тему. Я видел, что не хватает какого-то связующего звена в деле о покушениях.

– И это связующее звено...

– Вы правильно подсказали. Утечка информации. Кто-то у нас работает на кавказцев. Меня сразу смутило, что они знают адреса. Хотя могли и выследить. Но, чтобы выследить, надо иметь время. А у них времени не было. Очень быстро отреагировали на нашу операцию. Извините... Я сейчас позвоню дежурному...

Он вышел в коридор и набрал номер. Ответили, видимо, сразу.

– Капитан Басаргин. Мы важный момент упустили в сегодняшней операции. Необходимо оповестить все посты ГИБДД и ОМОН вокруг города. Пусть задерживают все автобусы из города, в которых везут вьетнамцев. Предположительно, в сопровождении цыган. Хорошо. Сделайте.

Он вернулся и сразу продолжил развивать свою мысль:

– Утечка не может происходить из нашего отдела. Тогда бы прошло предупреждение об операции против цыган. Этого не было ни в первом, ни во втором случаях. Но покушение могло быть совершено только в пользу цыган. Из этого я делаю вывод, что цыгане наняли азеров, с которыми сотрудничают как раз по результатам деятельности, которую мы пресекаем. А вот азеры уже запросили информацию у своего осведомителя. Ее он предоставить смог. А относительно цыган – не смог. Потому что в других отделах не знают, что за операцию мы проводим в очередной раз.

– И этот звонок... – Тобако настаивал на своем.

– И этот звонок, если только он не нелепая, влезшая в дело случайность, ограничивает круг лиц, через которых возможна утечка информации. Мой разговор слышали только члены тревожной группы, майор Лысцов и... и водитель машины. Я заканчивал разговор, когда мы уже сели в машину. И там разговаривал с Лысцовым.

Вышла из своей комнаты Александра. С листом бумаги в руках.

– Вот он. Примерно...

Она положила лист на стол, прямо между чашками с чаем.

Этот портрет тоже чем-то напоминал предыдущий – портрет Костромина. Главное в нем было – глаза. Выразительные, чуть насмешливые и даже несколько презрительные, властные глаза сильного и уверенного в себе человека. Лицо в этот раз Александра постаралась вывести более отчетливо, хотя линий опять было минимум, а тени выражали только общие черты. Но узнать человека по этому рисунку можно было вполне.

– Умел бы я так рисовать... – чуть не с завистью сказал Басаргин. – Я бы сейчас начеркал портрет того человека, которого я подозреваю в покушении на подполковника Елкина.

У него в голове зародилась какая-то мысль.

– Может, Саня, попробуем... со слов...

– С компьютером не проще? – спросил Тобако.

– Сколько я видел компьютерные портреты, никогда не мог по ним узнать оригинал. Впрочем, наш сосед сделал один портрет. Парня задержали в аэропорту. Узнали. Но это редкость.

Звонок в дверь прервал их разговор.

– Это Костромин, – пробасил Доктор. – Он легок на сборы.

Открыла дверь хозяйка квартиры.

– Не дали вам поспать?

– Привыкайте, Саша, что и вам не будут давать это делать, как дают всем нормальным людям. Можете официально объявить себя ненормальной, если согласились на то, что муж будет работать в нашей системе. Чего уж точно ему меньше всего придется делать, так это спать.

– Ему и сейчас уже не дают. Я привыкла...

– Вот и главный босс прибыл, – Андрей протянул руку для приветствия. За ним и Доктор. – Я думал, ты уже в Англии пиво в пабе пьешь. А ты в Москве застрял. И то слава богу. А то мы с Доктором приезжаем, а мой новый начальник ни сном ни духом об операции...

Костромин сел в кресло, пододвинутое к столу Басаргиным. Второе кресло капитан пододвинул для себя, но сел с торца, чтобы видеть одинаково всех гостей.

– Я перед Москвой надолго застрял в Иордании, потом пришлось быстрее проворачивать все дела в Палестине. Потому и задержался с подготовкой. Мы только сегодня с Александром познакомились, сумели обсудить точки зрения на некоторые вопросы, и он дал согласие на работу. Супруга поддержала его... – взгляд в сторону Александры оказался понятым правильно.

– Не буду вам мешать. Если что-то понадобится, чай подогреть или еще что-нибудь, зовите.

Она хотела забрать портрет со стола. Но Костромин положил на бумагу руку.

– Кто это?

– Это один из новых киллеров, – объяснил Александр. – Саня напугала его газовым пистолетом и чуть не произвела силовое задержание. Если бы он не разбил лампочку на лестничной площадке, плохо бы ему пришлось.

– История продолжается? Киллеры новые? – кивнул головой Костромин. – Если этот портрет так же похож на оригинал, как мой, то парня можно объявлять в международный розыск.

– Мы так и сделаем. Но это уже вчерашний день. Саня сейчас продолжит работу над портретом, а мы, может быть, вернемся к нашим делам? – предложил Басаргин. Ему не хотелось опять углубляться в подробности минувшего дня.

– Да, Стас... – вступил в разговор Андрей. – Вынужден сразу доложить. Откуда-то идет утечка информации. Некоторое время назад сюда последовал телефонный звонок. Спросили меня. По имени. Я взял трубку, и последовали короткие гудки. Проверяли, похоже, прибыл ли я на место. До этого Саша звонила мужу на «сотовик», и разговор шел о том, что я должен прийти. Разговор слышала тревожная группа ФСБ, следователь ФСБ майор Лысцов и водитель дежурной машины.

– Я понял, – сказал Станислав Сергеевич. – До завтра я решу этот вопрос. В крайнем случае, завтра. Все зависит от того, когда человек выйдет снова на связь. Но для этого мне нужны все номера сотовых телефонов подозреваемых.

– Утечка шла и по другой теме, – добавил Басаргин. – Без источника информации из ФСБ невозможно было узнать наши с Елкиным адреса и наше местонахождение в определенные моменты.

– Это все из одной оперы? – поинтересовался Костромин.

– Я думаю, что работает один и тот же человек. У меня есть только номер Лысцова. Остальные номера я смогу узнать завтра у дежурного. Придумаю что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений.

– Когда вернусь к себе, я дам через компьютер запрос на спутник. Он запишет все разговоры. Завтра сможем прослушать.

– Можно воспользоваться моим компьютером, – предложил капитан.

– Нет, спасибо. Я со своего... – и усмехнулся. – Скажу честно, что я просто не имею права оставлять этот Интернет-адрес и личный пароль в чужом компьютере. Кроме того, у вас нет, вероятно, соответствующего программного обеспечения. Но скоро у вас появится свой канал для запросов. Доктор поможет вам и в другом... Он у нас специалист по изучению чужих локальных сетей...

Александр с сомнением посмотрел на огромные кулаки Доктора. Трудно, должно быть, тому пользоваться клавиатурой. Один палец захватывает сразу несколько клавиш... Но оставил предложение без комментариев. Только сам Доктор возмутился:

– Ну вот, не успел с человеком познакомить, как уже обвиняешь меня в промышленном и политическом шпионаже.

– Доктор у нас в самом деле бывший шпион, – продолжил комиссар в том же шутливом тоне. – Он некогда имел удовольствие служить в ГРУ.

– Ну, предположим, не в самом ГРУ, – вынужденно оправдывался гигант, – а только в спецназе. Да и то лишь в короткий период афганской войны. С самолета меня сбрасывали на танковом парашюте с реактивными тормозами, хотя я служил там только медиком и воевал скальпелем.

Все улыбались. Даже Александру стало легче общаться в этой компании, хотя сначала он чувствовал себя несколько скованно, скорее всего, после нервного напряжения предыдущего дня.

– Вернемся к делам, – сказал вдруг Костромин серьезно.

Все сразу подтянулись. Сели прямее.

– Итак, я собирался ввести Сашу в курс дела только завтра, когда мы подготовим документы, но раз уже прибыли его помощники, оттягивать ввод в идущую операцию нет смысла. Итак, прошу внимания. Я даже прошу пригласить сюда Александру. Непосредственное участие в оперативных действиях она принимать не будет, но вынуждена будет выполнять функции связующего звена. Саша!

– Саня! – позвал и Басаргин.

Она вышла сразу со стулом.

– Все равно ей там все слышно... – развел руками Костромин в ответ на взгляд Тобако.

Саша присела к столу, поигрывая в пальцах угольным карандашом, который так и не выпустила из рук.

– Я продолжаю. Даю вводную, с которой два участника операции из здесь присутствующих уже знакомы. Что мы имеем? Мы имеем в наличии некоего молодого, судя по всему, человека, несомненно, талантливого, возможно, и гениального. В достаточной, хотя, может быть, и в излишней мере жадного. И при этом очень хитрого и изворотливого. Мы не знаем, как его зовут на самом деле, но, к моему прискорбию, он выбрал себе псевдоним Стас. Значит, будем считать его моим тезкой. Этот человек по профессии химик. Я могу даже предположить, что он имеет ученую степень, потому что работа, которую он выполнил, судя по всему, в одиночестве, оказалась не по силам сильнейшим химикам гитлеровской Германии, хотя они в течение шести лет упорно стремились добиться успеха. До Стаса успеха смогли добиться только в раннем Средневековье алхимики Тибета. Кто не знает историю, могу напомнить... Впрочем, историю не знает никто, с этим я согласен. Историю пишут летописцы, труд которых оплачивает правитель. И историческая наука может быть объективной только в разделе археологии. Но все же общие факты мы назвать можем. В период раннего Средневековья Тибет был самым высокоразвитым государством Центральной Азии, более развитым, чем Китай или государство Чжень-Чженей, которые платили Тибету дань. Именно в Тибете было получено каким-то образом вещество, которое назвали «тибетская медитация». Тогда оно называлось, естественно, иначе. Я просто не в состоянии запомнить и выговорить настоящее название. А данное имя ввели химики Гитлера. «Die tibetische Meditation». Что представляла собой «тибетская медитация» в старину, мы не знаем, а «Тибетская книга мертвых» рассказывает об этом веществе только в назывательной форме. Сейчас это синтетический наркотик. И создать его сумел только российский химик, скрытый под псевдонимом Стас. Согласно данным ФСБ, ни в одной официальной российской химической лаборатории не велись разработки этого вещества. Это ответ на запрос Интерпола. Хотя существует множество ведомственных лабораторий, ФСБ не подотчетных. Не стоит сбрасывать со счетов и лаборатории самой ФСБ. Естественно, они не откроют своих секретов каким-то международным полицейским...

Я продолжаю основную тему. Наркотиков в мире множество. И постоянно создаются новые. Но ничего похожего по воздействию мы пока не знаем. Чем же так славится «тибетская медитация»? Она вскрывает самые глубокие пласты человеческого подсознания. Корневые пласты, формирующие наше умение дышать, ходить, переваривать пищу без вмешательства сознания. Эти пласты, будучи активизированными, становятся очень внимательными к окружающему и впитывают всю новую информацию, образно говоря, являются любопытным и легковерным туристом в почти незнакомом мире. То есть, если человеку, находящемуся под воздействием названного препарата, что-то сказать в повелительной форме, он будет это выполнять безукоснительно. Иначе он просто не сможет жить. То есть, если ему приказать в определенный день и в определенный час надеть на себя «пояс шахида» и в каком-то месте в определенное время соединить контакты, человек сделает это. Понимаете?

– Какой ужас! – воскликнула Александра.

Басаргин слушал молча. Тобако с Гагариным, должно быть, уже все знали и потому интереса не проявляли. Костромин продолжил:

– И вот этот самый Стас сумел синтезировать «тибетца» – так мы его теперь зовем. Короче и удобнее в разговоре, и нет немецкой помпезности. Мне трудно предположить, какую цель Стас преследовал, начиная свои поиски. Но конечную цель он объявил через Интернет: он пожелал продать свое открытие за миллион долларов. Желающих нашлось сразу много. И не только террористы. Например, один израильский миллионер предложил выплатить сумму в два раза большую, чтобы отмести конкурентов. Его же главная задача – обеспечить с помощью наркотика верность своей молодой жены. Я лично беседовал с этим миллионером. Жалкий человек не понимает, что такое толерантность. А толерантность у «тибетца» очень высокая. Привыкнув к нему, получив только две-три дозы, человек не захочет принимать другие наркотики и погибнет максимум в течение полугода. Стас, как человек, в собственном понятии, честный, о высокой толерантности предупредил. Следовательно, мы имеем право предположить, что он испытывал на ком-то влияние наркотика. И, надо думать, испытания велись не на кролике.

К сожалению, мы не смогли перехватить первые его сообщения, когда он оставлял какие-то координаты для связи с собой. Короче говоря, мы опоздали для того, чтобы вести с ним свою игру. И приходится только отслеживать игру чужую. Стас понимает, насколько опасно обладать такой технологией. Но с желающими он уже связался. Я уже сказал, что желающих нашлось много, и никто из них открыто не заявил о том, что является представителем террористической или просто экстремистской организации. Это естественно.

В настоящее время Стас выходит в Интернет только через Интернет-кафе или Интернет-клубы, которых множество в Москве. Постоянно, всегда с разных точек. И поддерживает регулярную связь с некоторыми самыми перспективными покупателями. Причем все они желают приобрести эксклюзивное право на производство. Более того, Стас уверен, что никто не сможет распознать состав, имея только порошок, хотя я и не знаю, порошок это или жидкость, или газ... И он даже предоставил, согласно нашим сведениям, наиболее перспективным покупателям по одной порции для проведения эксперимента. Как он рассылал эти порции – по почте ли, через курьеров ли, через тайники или еще как-то, – нам не известно.

Успех нашего химика окрылил. И вот он решил затеять аукцион. Причем рассылает приглашения персонально. Единственное, что мы знаем, аукцион должен состояться в течение этой недели в Москве. Суммы будут, надо полагать, значительные. И мы просто обязаны в этом аукционе участвовать... Я ясно выражаюсь?

Басаргин молча кивнул. Тобако с Доктором уже включились в работу, и их спрашивать не было нужды.

– Вопросы?

– В пределах каких мер мы можем действовать? – сразу спросил Басаргин.

– В самых крайних пределах. Это не просто угроза распространения нового наркотика. Это возможность сделать террористом, даже насильственным путем вводя наркотик, чуть не любого человека.

Следующий вопрос оказался принципиальным.

– Что будет с самим изобретением, если мы до него доберемся?

Костромин долго молчал, прежде чем ответить.

– Этот вопрос вызвал множество споров и в руководстве Интерпола... Бывают крайние случаи, когда международное право бессильно. Ни одна страна не должна стать обладателем такого страшного и бесчеловечного оружия. Естественно, Исполнительный комитет Интерпола не доверяет России в вопросе о временном хранении материалов до уничтожения их международной комиссией. Россия, естественно, не доверит такое хранение ни Интерполу, ни одному государству мира. Поэтому принято решение об уничтожении всех научных материалов.

– А что будет с автором?

– Это решит международный суд.

Теперь молчание длилось долго. Басаргин обдумывал сказанное. Он пока еще российский офицер. И, как офицер, может увидеть предстоящую операцию в свете нарушения интересов своей родины. Этот наркотик в самом деле является сильнейшим оружием. Но оружием не защиты и даже не простого нападения, а оружием для ударов исподтишка. И, хорошо зная многие существующие разработки специалистов, понимал, что кое-кому не захочется отдавать на сторону результаты научных поисков Стаса. Только как простой человек, как самый обычный горожанин, обыватель, он мог согласиться, что такое оружие существовать не должно в принципе.

Басаргин посмотрел на Доктора и на Тобако. Они выглядели рассеянными и невозмутимыми. И только тут пришло понимание смысла появления всей команды в квартире. Аналитик просчитал варианты, и аналитик понял. Отказа уже быть не может. И Костромин прекрасно знал о приезде двух отставных майоров. Все разыгрывается по сценарию выверенному и хорошо продуманному. Они здесь как раз на случай отказа. В случае отказа... Ясно все и без слов. И Александру пригласили послушать, чтобы она воздействовала на мужа. Сейчас и ее мнением поинтересуются.

– А что думает по существу вопроса женщина? Именно с женской и с материнской точки зрения...

Очень четкая постановка продуманного вопроса. Костромин работает, как большой мастер.

– Такое не должно оставаться ни в чьих руках! – Александра категорична.

– Мне нужны все данные, – сказал Александр, – тогда я к утру сумею подготовить план мероприятий по поиску и предложить некоторые умозаключения. Все, что у вас имеется на Стаса.

– К утру не обязательно. До утра вам следует выспаться, а времени до нашего свидания у вашего руководства осталось мало. Но завтра вы займетесь этим. Завтра я и передам вам все данные. План будете разрабатывать вместе с Андреем. У Доктора в Москве свое дело, и он работает самостоятельно. А теперь... – комиссар встал. – А теперь нам пора прощаться. Андрея с Доктором я заберу с собой. У меня есть где их разместить. Отдыхайте. Завтра у нас хлопотливый день. И у вас тоже... – обратился к Александре. – Вам я завтра позвоню и поставлю конкретную задачу по обустройству будущего офиса московского бюро.

Встали из-за стола и все остальные.

Когда ночные гости ушли, Александр позвонил сначала в справочную, поинтересовался номером приемного покоя «Склифа», потом позвонил в саму больницу.

– Вам сегодня доставили раненого. Подполковник ФСБ Елкин...

– Его прооперировали, – ответили сразу, не заглядывая в книгу записей. Значит, кто-то еще уже интересовался Елкиным.

– Как его состояние?

– Трудно сказать. Сейчас Елкин в реанимации.

– Я могу позвонить хирургу, который его оперировал?

– А кто спрашивает?

– Капитан ФСБ Басаргин.

– Здесь сейчас жена Елкина. Она вас знает?

– Дайте ей трубку.

Пауза длилась почти минуту.

– Да, Сашенька... – голос тихий, едва слышный.

– Как он, Анна Егоровна?

– Состояние средней тяжести. Но гарантий никаких нет. Три проникающих ранения. Хорошо, что не было внутренних кровотечений, иначе не выжил бы.

– Почему не было внутренних кровотечений?

– Я не знаю. А они должны были быть?

– Анна Егоровна, спросите, пожалуйста, как мне связаться с хирургом, который операцию проводил.

– Минутку...

Еще пауза.

– Записывай, Сашенька... Это ординаторская... Хирурга зовут Юрий Юрьевич.

– Говорите, я запомню.

Она продиктовала. Он запомнил. Потом снова набрал номер. Телефон оказался занят. Набирал четыре раза. Наконец дозвонился.

– Я бы хотел поговорить с Юрием Юрьевичем.

– Я слушаю, – голос низкий и густой, с хрипотцой, властный и недовольный.

– Вас беспокоит капитан Басаргин из управления ФСБ. Относительно подполковника Елкина.

– Обратитесь в приемный покой. Там есть все данные.

– Меня интересует характер ранений. Это очень важный вопрос.

– Характер ранений?

– Ну да. Что за ранения? Чем наносились удары? Почему так мало крови вытекло? Почему не было внутреннего кровоизлияния?

Юрий Юрьевич помолчал некоторое время.

– Я понял вас. Это данные для следствия?

– Так точно.

– В вашего подполковника, несомненно, стреляли, потому что вокруг раны следы ожога. Но стреляли не пулями, а стрелками длиной около пяти сантиметров. Именно потому, что стрелки остались в теле, не было ни кровотечения, ни внутреннего кровоизлияния. Стрелки вы можете забрать в любое время...

– Спасибо. Завтра мы заберем их. Когда можно будет поговорить с Елкиным?

– Трудно сказать. Возможно, уже завтра. Думаю, к обеду он проснется.

Александр положил трубку.

Стрелки... Стрелки... Длиной сантиметров в пять... Что-то такое уже было. Надо только хорошенько поворошить память. Да, где-то в сводках мелькали сообщения о подобных ранениях. Надо будет утром обязательно проверить.

– Спать пора, товарищ капитан... – категорично сказала Александра.

– В этом ты не права. У меня планы другие. Более творческие. Если бог не наградил меня талантом художника и не позволяет стать автором картины, то я желал бы стать соавтором. Мы сейчас с тобой будем рисовать портреты убийцы анфас и в профиль. И даже в полный рост, вид со спины. Походку, к сожалению, нарисовать нельзя. Но можно по фигуре предположить походку.

– Я не люблю патологию. Портрет убийцы должен быть ужасен.

– Нет. Это очень красивый мужчина... И очень мужественный... Это воин... И убийца... Понимаешь? Две противоположности в одном лице.

– Загадка! – сказала она. – Но задача интересная.

Фонтанчик теперь журчит за плечом Руслана, который по-хозяйски сел в это центральное в кабинете кресло. Вся атмосфера кабинета, все окружающее, в том числе и мебель, и люди, вращаются именно вокруг этого кресла, как планеты вокруг Солнца. Так задумал дизайнер, которого специально приглашал Али для оформления. И замысел дизайнера виден был бы сразу. Если бы не маленькая деталь, почти восточная хитрость...

Руслан и чувствует себя здесь хозяином. Это он дал деньги на постройку казино. Он дал возможность не встречать больших помех при оформлении документов. Теперь казино дает прибыль, равную прибыли средних размеров ликероводочного заводика. И Руслан чувствует себя здесь, как дома. Только бы он не показывал этого открыто. Иначе может случиться беда. Али тоже давно привык к положению хозяина. Но у него никогда не было такого же хладнокровия, как у Мусы. И пистолет он умеет выхватывать не менее быстро, чем Руслан, хотя тот и мнит себя многоопытным воином-диверсантом. При этом Руслан привык там, у себя в горном лесу, к безоговорочному подчинению, когда его слову не смеют противиться. Не надо проявлять это здесь... Не надо...

У Али во время разговора с дизайнером было и свое видение ситуации. Иногда ему приходилось общаться с равными и даже более уважаемыми людьми. Как располагаться в этом случае хозяину? И Али придумал. Он решил в противоположном углу, чуть сбоку, поставить письменный стол и компьютерный столик. И сейчас прошел туда. Сел в обитое кожей вертящееся кресло, поправил за спиной накидку из шкуры рыси. Так, чтобы рыжий с черным кончиком хвост дикой кошки касался его копчика. Это лечит спину. У Али со спиной не все в порядке. Травма после занятий спортом. Но так сидеть удобно. Теперь – равноправие. Это уже похоже на беседу одинаково значимых сторон.

– Ты живешь, я слышал, совсем неплохо. В тишине и покое... – сказал Руслан.

– Хотел бы я, чтобы твои слова услышал Аллах и сделал так... – чеченской поговоркой ответил Али.

– Разве я не прав?

– Ты почти не прав. В последнее время менты покоя не дают... Им трудно понять очевидную истину: если ичкериец не будет стрелять, он станет русским.

Руслан одобрительно усмехнулся. Он принял это и за комплимент в свой адрес.

– Купи их. У тебя есть такая возможность.

– Покупается начальство. И оно давно куплено. А беспокоят подчиненные. До восьми вечера сегодня громили мой офис. Все разбросали и ничего не нашли.

– А что искали?

– Сегодня утром в гаражах убили одного подполковника из армии, одного подполковника из ментов и одного тренера по стрельбе... Я, как на грех, приехал в соседний гараж ремонтировать свою машину...

– Менты всегда подозревают тех, кто способен жить. А за что ты их убил?

– Я не люблю, когда меня «прокидывают» в делах.

– Я понял. Ты поддержал свою честь и честь своего народа. В другой раз не будет желающих так поступить с ичкерийцем. Я рад, что у меня такой друг.

Руслан, кажется, зауважал школьного товарища чуть больше. Но расслабляться с ним не следует.

– А как у тебя дела с налоговой полицией?

– Сейчас в России нет налоговой полиции.

– Разве? Значит, я отстал от жизни. А то я хотел дать тебе адресок одного из ихних начальников, чтобы не беспокоили...

– Уже не надо. Этих бандитов разогнали. Разогнали бы так же вот и ментов...

– И армию... – включился в мечты Руслан. – Ну, ладно. У меня к тебе дело важное.

– Я буду рад помочь тебе. Всегда...

Али все-таки закончил институт. Хотя и институт физкультуры. Но он считает себя более грамотным человеком, чем Руслан. Руслан с трудом до восьмого класса школы добрался, но закончить даже восьмой класс не сумел. И сейчас Али очень тонко построил фразу. «Помочь» – это совсем не «служить». Помогает или более сильный более слабому, или равный равному в случае нужды. Али согласен на последний вариант. Это его не унижает.

– Хорошо. Я всегда надеялся на тебя. И отец на тебя надеется не меньше, чем на меня.

Даже не имея нормального образования, Руслан, как человек восточный, умеет сказать скрыто, он очень хитер от природы. Он не случайно упомянул отца – главу тейпа. Вроде бы просто так сказал. Между делом. Вроде бы даже комплимент изобразил. Но сам Али отлично понял, что Руслан привез приказ главы тейпа о помощи. И в этом случае отказать – значит умереть. В простых с виду словах скрыта такая откровенная угроза.

– Что от меня надо?

– Вообще-то у меня к тебе три вопроса, одинаково важных. Сначала, на случай, скажи мне, сколько «стволов» ты сможешь выставить?

Это или проверка, или желание уничтожить его самого и его бизнес. Но обманывать здесь нельзя.

– Два десятка верных. Которые без сомнений. А всего... Еще столько же могу набрать, но те будут похуже. Могу попросить об услуге друзей – еще сорок наберу.

– Итого – восемь десятков...

Руслан задумался. И Али понял, над чем. Восемь десятков – это большая сила. Это значит, что Али хорошо и прочно сидит в Москве и тратить такую силу на пустяки – грех. Сам Али тоже так думает...

– Хорошо. Мне столько не надо. Мне понадобится около десятка, но самых хороших. Теперь другой вопрос. У тебя есть связи с наркотой?

Уж не замахнулся ли Руслан на его пять миллионов? Нет, эти деньги не из казино. Эти деньги с собственного «ствола». И они никак не могут идти на чужие дела.

– Тебе кто нужен? Торговцы или «мразь»?

– У меня половина отряда состоит из «мрази». Завтра из Дагестана в Рязань придет машина с водкой. В Москву дагестанскую водку не пускают, поэтому они разгрузятся в Рязани. Среди прочих ящиков есть только три – красных. Их надо забрать.

– Давай реквизиты, я заберу. Дагестанскую водку в Москву не пускаю я, в том числе. Если тебе очень надо, я могу пропустить.

– Нет. Мне этого не надо. Это будет выглядеть подозрительно.

– Конечно. И создаст прецедент. После этого и другие пожелают так же действовать.

Руслан не понял слово «прецедент», но промолчал. Али хорошо уловил это непонимание.

– Мне нужно, чтобы ты забрал красные ящики и «опрокинул» их. Это готовый раствор героина.

– Тридцать литров, – сразу просчитал Али, – это тридцать три килограмма. За сколько ты хочешь его продать?

– Сколько ты можешь за него дать?

– За порошок я плачу по восемьдесят тысяч за килограмм.

– Значит, ты этим балуешься?

– Я не занимаюсь этим специально. Мое дело – водка, и оно меня хорошо кормит. Только от случая к случаю, если подворачивается такой, я не отказываюсь. Кто не поднимет деньги, если они валяются на дороге? А не поднять большие деньги просто из лени – это уже признак глупости. Но у меня почти нет реализаторов, поэтому я сам перепродаю тоже оптом.

– Хорошо. Раствор готовый. Он стоит дороже.

– Он стоит дешевле.

– Почему? – не понял Руслан.

– Готовый возят в ампулах. Распространять ампулы можно без проблем. А как распространять бутылки? Кто из «мрази» сможет купить сразу бутылку, если они бабушек грабят, чтобы одну порцию купить? Значит, нужно разливать в какие-то мелкие емкости. Где искать емкости? Как переливать? Это все дополнительные хлопоты, которые стоят денег.

– Надо же, – качнул головой Руслан, – как я прокололся! Я же заставил своих парней переливать из ампул в бутылки. Но была возможность отправить с машиной водки. А тащиться с коробкой ампул рискованно. Так сколько ты дашь?

– Я возьму по шестьдесят за килограмм.

Руслан считал долго. Али даже усмехнулся внутренне. Вот оно – неоконченное восьмиклассное образование.

– По семьдесят... – сказал наконец.

– По шестьдесят пять. По семьдесят возьмут у меня. Риск большой. На расфасовке можно прогореть.

– Пусть так. Но я уже прогорел... Хотя бы свои вернуть. Значит, нужно по шестьдесят восемь.

– Хорошо. Договорились.

– Только не вздумай сам пробовать и своих людей предупреди.

– Что?

– Раствор заражен ВИЧ-инфекцией.

– Пятьдесят, – категорично сказал Али. – И только от желания тебе помочь. Извини, я сам смогу такой раствор отдать только за пятьдесят.

– Пусть так, – неожиданно быстро согласился Руслан.

И Али понял, что он готов был отдать всю партию бесплатно, лишь бы раствор дошел по назначению. И стоило тогда поторговаться поосновательней. Но обратной дороги нет, слово сказано.

Зазвонил «сотовик» на столе.

– Я слушаю, – ответил Али.

– Это Галиахмет. Дело сделано.

– Тебя никто не видел?

– Нет. Двор был пуст.

– Хорошо. Отдыхай до завтра. Завтра тебе принесут деньги.

Он положил трубку и посмотрел на Руслана. Тот внимательно прислушивался к разговору.

– Все дела?

А в глазах светилась другая постановка вопроса: «Что у тебя за дела?» И Али решил воспользоваться моментом и поднять свой авторитет.

– Галиахмет убрал одного подполковника ФСБ. А Муса сейчас, наверное, «трахает» жену капитана ФСБ и ждет, когда капитан вернется домой. Капитан тоже сильно мешает.

– За один день – ментовский подполковник, – Руслан стал загибать пальцы, – армейский подполковник, подполковник ФСБ и еще капитан ФСБ. А в довесок к ним какой-то тренер по стрельбе... Я смотрю, у тебя война идет более крутая, чем у нас!

Именно этого понимания и добивался Али. Конечно, Руслан может заподозрить блеф, но пусть проверит. Он не может заподозрить только одного – стечения обстоятельств. То есть того, что есть в действительности. А когда проверка подтвердит активность Али, его ставки среди земляков сильно вырастут.

– Конечно. Только вы там имеете возможность спрятаться в пещерах. А у нас такой возможности нет. Мы всегда на виду, а дело свое делаем.

– Вы воюете, как чеченцы, а не как ичкерийцы.

– У меня мать с равнинных районов. Должно быть, характер достался от нее. Ладно. С водкой вопрос решили. У тебя, если я правильно понял, есть еще один вопрос? Самый главный, как правило, оставляют напоследок...

Руслан кивнул:

– Ты почти правильно понял. Это не самый главный вопрос, но самый интересный и красивый. Мне будут нужны твои люди...

– Все?

– Нет, для начала хватит пары человек.

– Что им нужно будет сделать?

– Сначала получить у меня ампулу, потом поставить укол девчонке и доставить ее ко мне в машину. Дальше я уже буду действовать самостоятельно.

– Они сделают.

– Это только начало серьезной операции...

– А что дальше?

– Что будет дальше, я скажу тебе позже. А сейчас мне пора. Выпусти меня через эту дверь... Я не знаю, как она открывается с этой стороны...

Али, демонстрируя свое полное доверие, показал, какую книгу следует убрать с полки, чтобы надавить на панель. Дверь открылась. Руслан пожал ему руку и заспешил по лестнице, где стояли два человека. Как они попали туда, для Али осталось тайной. Должно быть, строители не все рассказали заказчику...

Али хотел сесть в мягкое кресло против телевизора, где только что сидел Руслан, и подумать, определить для себя, какое впечатление он произвел на гостя. А впечатление он произвел, это несомненно. Если пришел сюда Руслан как хозяин, как полевой командир к подчиненному, то уходил он уже из гостей, от равного себе командира. Галиахмет позвонил вовремя.

Но сесть Али не позволил новый звонок. Он посмотрел на определитель номера. Султан! Можно обрадовать человека хотя бы половиной дела.

– Слушаю тебя, Султан.

– Али, мне сейчас позвонил мой стукач и сильно матерился на твоего Галиахмета...

– Что такое?

– Надо же, держать жизнь подполковника в руках и выпустить его живым... хотя и не совсем здоровым.

– Галиахмет сделал дело!

– Нет. Три тяжелых ранения. И все. Сейчас подполковника оперируют в «Склифе».

– Я разберусь, Султан. В «Склиф» тоже можно попасть...

– Если будет попадать, попроси – пуля в центр лба. Они зовут это авторским выстрелом. Так стреляет второй – капитан. Он еще не подстрелил Мусу, как моего парня?

– От Мусы нет вестей.

– У меня есть. Мне уже сообщили. Он позвонил в квартиру, когда жена капитана чистила газовый пистолет. Она вышла открывать с этим пистолетом в руках. Пистолет был даже без обоймы. Твой хваленый Муса испугался «газовика» и убежал.

Султан говорил возбужденно и с претензией. Такой тон откровенно не понравился Али, но если дело сорвется, то любой человек будет иметь право разговаривать с ним таким же тоном.

– Я разберусь, не нервничай. А ты заехал бы ко мне. Есть интересный вариант. Очень дешевый товар. И с изюминкой, которая тебе сильно понравится...

– Я жду гостя. Заеду утром. Ты будешь свободен?

– Позвони предварительно.

– Еще слушай. Сейчас к жене капитана должен зайти какой-то залетный друг мужа. Его зовут Андрей. Пусть Муса проверит. Если еще не пришел, можно самому прийти, позвонить и назваться Андреем.

– Хорошо.

Али не успел убрать трубку от уха, как раздался второй звонок. Определитель показал номер. Легок на помине!

– Это Муса. Али, у меня вышел прокол. Я позвонил в дверь, когда капитана не было. Жена его вышла с «макаровым» в руках. Я еле успел отскочить. Не понимаю, как она меня не подстрелила... Я лампочку разбить успел. Не увидела она в темноте. Такое впечатление, что там была засада...

– Какая засада... – Али сказал с презрением. – Баба чистила газовый пистолет. А ты испугался!

– Не может быть!..

– Может. Я уже знаю это. Теперь сделай вот что...

Али дал подробную инструкцию, как и посоветовал ему Султан. Под видом Андрея можно заставить жену открыть дверь. Тогда все пойдет нормально.

Муса позвонил через пять минут.

– Андрей уже там. Что делать?

– Ищи способ. Ты за это деньги получаешь! Только учти, капитан уже предупрежден...

Хорошо, что Руслан уже уехал. Иначе при нем стало бы стыдно за таких помощников...