Глава 21
Я хотела бы, чтобы день этой свадьбы был омрачен свинцовыми тучами, зависшими над шпилями замка, и холодным дождем, что способен смыть краску с лиц придворных и промочить шитые золотом наряды. Такая погода как нельзя лучше соответствовала бы моему настроению. Но с утра светило яркое летнее солнышко, и птицы распевали, как в начале цветения вишен. Так что я даже подумывала, не скрыться ли в купальне от вездесущих служанок, и не нарисовать ли пару тучек своим стержнем. Но тут же укорила себя. Не стоит тратить силу артефакта на такие глупости. Грифель я всегда носила с собой, еще в Идегоррии приспособив для этого специальный кожаный мешочек на ремешке. Он был узкий и тонкий, так что под одеждой совсем не заметен.
Дома я пыталась использовать его силу, чтобы вернуть брату эликсир, рисовала Люка, сочиняющего сонеты с мечтательным видом, но на утро разочаровывалась, поняв, что мои рисунки не воплотились. Возможно, такое желание было мне не под силу даже с артефактом.
Еще затемно меня начали готовить к обряду, и я скрипела зубами, с трудом перенося все эти бесконечные процедуры.
Сама церемония должна проходить в храме Первородных, это место их силы. Мои сборы закончились лишь к обеду, меня, чистую до скрипа, и пахнущую горькими священными травами, облачили в белое платье, расшитое серебром. Мне накрасили лицо, а волосы разделили на три части и перевили сверкающими нитями, так что две пряди спускались на грудь, а третья — на спину. Лоб увенчали сверкающей диадемой, которую в храме заменят короной.
Через пару часов я стану женой…
Сглотнула, хотя горло было сухим, словно охра.
— Ваше Высочество, воды? — заметила служанка. Я с благодарностью приняла бокал, отпила глоток.
— Пора выходить, — напомнила другая, — Ваше Высочество, если не хотите опоздать на собственную свадьбу!
Первородные заулыбались, я тоже выдавила улыбку, больше похожую на оскал.
Даже брат увидит меня лишь в храме, так что сопровождали меня незнакомые лица. У ворот замка покачивалась ладья, запряженная самой редкой породой коней — крылатыми лоркалиями, и Первородные издали дружный восхищенный вздох, увидев их. Конечно, они были прекрасны — белоснежные, как мое платье…
Настроение испортилось окончательно.
В ладье я сидела одна, но меня сопровождало два десятка стражей. В их плотном кольце я заметила Диоса и Виара, и вздохнула с облегчением: хоть кто — то здесь был свой. Но мои воины сегодня были на редкость суровы и молчаливы, похоже, их предстоящее торжество тоже не радовало.
Храмы Первородных обычно без крыши, из темного камня. Просто стены, но внутри всегда сухо и тихо. Я смотрела на святилище сверху, когда мы подлетали, и прищурилась, пытаясь понять, что мне напоминает его форма. Казалось, я уже видела подобное… может, на картинках? Стены обрисовывали контур, свернутый, словно… дракон! Светлый Дух, конечно! Форма храма точно повторяла контур спящего дракона, обвившего хвостом тело! Дыхание снова закончилось в груди. Вот и еще одно подтверждение. Хотя, зачем оно мне? Я и так уже все поняла. На наших землях действительно жили эти магические создания, но что делать мне с этим знанием?
Крылатые кони опустились на дорожке, сплошь усыпанной белыми лепестками роз, так что мои ноги утонули в них, словно в мягком ковре. Юные девушки, почти девочки, подхватили длинный прозрачный покров, что накрывал мою голову и стелился сзади длинным хвостом. Стражи образовали живой коридор, распахнув по-боевому крылья и подняв клинки.
Я медленно пошла к храму, в котором ждал меня будущий муж. Прошла через увитую цветами арку и вошла внутрь. Здесь не было крыши, но было темнее, чем за стенами. И все здесь было в живых цветах и даже деревьях, словно я очутилась не в священном месте, а в весеннем саду. За белыми вишнями, яркими шапками флоксов, нежными синими звездочками агерантума и бесконечными розами, я даже не сразу рассмотрела гостей, которых здесь было удивительно мало. Всего несколько Первородных и по одному представителю других рас. Голова чуть закружилась от сладкого аромата, и я подумала, что будь здесь крыша, мы бы задохнулись. Арвиэль и его маги сильно постарались, чтобы не в срок заставить расцвести все эти растения.
Пошла по дорожке, почти не видя лиц и глядя только перед собой, туда, где стоял Арвиэль.
— Горжусь своей красавицей-женой, — Арвиэль сжал мои ладони, а мне захотелось вырвать их из его холодных рук. Я окинула быстрым взглядом его белый наряд, золотую корону и холодные серые глаза на бледном лице.
— Почему здесь нет моего брата? Я не могу выйти замуж без короля Идегоррии! — бросила я.
— Люк скоро будет. К сожалению, ему слишком поздно сообщили о церемонии…
— Ты просто не сказал ему! — возмутилась я.
Гости зашептались, а жрец нахмурился, прислушиваясь к нашему разговору.
— Люк скоро будет, — с нажимом повторил Арвиэль и прижал мою ладонь к губам. — Я просто хочу, чтобы ты скорее стала моей женой, Ева. Я так долго жду тебя…
Первородный кивнул жрецу, разрешая начать. И тот запел священные слова брачного союза, не отрывая взгляда от тонкого побега древа рода, что стоял на алтаре. Я вздохнула и перевела взгляд на это растение, просто чтобы не смотреть в глаза будущего мужа.
Лесной первоцвет, что Первородные почитают, как божество. Тонкий стебель, узкие серебристые листья, словно покрытые белым налетом. И маленький светло-желтый невзрачный бутон. Тара рассказывала, что у Первородных есть древнее предсказание о том, что однажды лесной первоцвет прорастет в сердце их правителя, и с ним на земли придет тысяча лет мира и благоденствия.
Жрец пел, его голос звучал все выше, уже почти резал слух. Сладко пахли цветущие растения, так что кружилась голова. Тонко звенела свирель в аккомпанемент к священным словам. Моя голова кружилась, плыла куда-то, и я почти перестала понимать, где нахожусь, только смотрела в серые глаза, словно в прорубь на затянутой льдом реке. Арвиэль улыбался и сжимал мои ладони все сильнее, отчего мне хотелось ударить его. Я на миг закрыла глаза, а когда открыла, с меня сняли покров и диадему, и увенчали голову короной королевства Оэр.
Слаженный вздох вырвался из уст гостей, и кто-то зааплодировал. Песня жреца оборвалась на самой высокой ноте, и в наступившей звенящей тишине Арвиэль прижал меня к себе и смял мне губы жадным, торжествующим поцелуем. А я превратилась в ледяную статую, словно внутри меня все сковало изморозью. Первородный оторвался от меня и повернулся к гостям. А я подняла глаза, рассматривая чистое небо. Даже утренние облачка исчезли, и ничто не нарушало синеву небес.
Я моргнула и опустила голову. На небо я больше не смотрела.
* * *
Свадебные торжества прошли для меня, как в тумане. Я не ела, только пила воду, не прикоснувшись к вину, которым пытался напоить меня Арвиэль. Он держал мою ладонь, не отпуская ни на мгновение, от чего умилялись почтенные матроны. Правители же и представители кланов смотрели хмуро.
Люк так и не появился, и его отсутствие на церемонии вызывало у гостей перешептывания и недоумение, но, похоже, моему мужу было наплевать. Я видела косые взгляды гостей, особенно суровых перий, славящихся своими строгими законами. Недоумение не исчезло даже после многочисленных тостов, а лишь усиливалось с приближением темноты. Кажется, радовался на этой свадьбе только Арвиэль.
Когда на озере полетели серебристые рыбы, Арвиэль поднялся и потянул меня за собой. Он поблагодарил гостей за их присутствие, и извинился за то, что мы должны откланяться и удалиться. На лицах придворных Первородных расцвели понимающие улыбки, а мне захотелось заорать. Но я лишь молча пошла рядом со своим мужем. Произнести это слово даже про себя было сложно, но я сделала это, потому что не хотела снова себя обманывать. Я замужем, и Арвиэль мой муж. Идегоррия обрела сильного и могущественного союзника, а мой отец может гордиться мною за рекой Бытия, с берегов которой он на меня смотрит.
Но когда за нами захлопнулась дверь покоев, и муж прижал меня к стене, почти раздирая белоснежное платье, я мигом забыла все свои благие мысли и ударила его, оттолкнув от себя.
— Прекрати, Ева! — он снова прижал меня к стене, сжал мои ладони, которыми я отбивалась. — Ты моя! Моя жена! Я столько лет ждал этого! Ты моя!
— Нет! — я вывернулась, оставив в его руках клок своего наряда. Матовые жемчужины посыпались с разорванного ворота, глухо падая на доски пола. Я отбежала к окну, с отвращением рассматривая мужчину. — Не подходи ко мне. Я не хочу!
Арвиэль постоял, тяжело дыша, подошел к столику и одним глотком опрокинул в себя бокал вина. А потом принялся снимать с себя белые ритуальные одежды, не спуская с меня прищуренных серых глаз.
— Что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я.
— Ты моя жена, Ева, — бесцветным голосом пояснил он, швыряя на пол длинное верхнее платье с широкими рукавами, под которым была тонкая сорочка и узкие брюки. — Ты будешь моей… во всех смыслах. И сними свой наряд, это ритуальное платье рода, не хочу его рвать. Оно еще пригодится, когда наша дочь будет выходить замуж.
Наша дочь?! Я шарахнулась в сторону, но Первородный поймал меня, прижал спиной к своей груди, на которой успел расстегнуть рубашку.
— Ева, моя любимая, моя солнечная девочка, — зашептал он, пытаясь освободить меня от одежды. Потом задрал мне подол, скользнул холодными руками по моим бедрам. — Какая же ты горячая…
— Зато ты холодный, словно слизняк! — не сдержалась я.
Он замер на миг и резко развернул меня к себе. На белом лице серые глаза казались черными дырами.
— А ты представь на моем месте арманца, — прошипел он мне в лицо, больно, до синяков сжимая мои плечи. Отпустил, скинул рубашку. Я отвела взгляд, нервно сцепила руки. Все мое нутро протестовало против того, что должно произойти.
— Так и сделаю, Арвиэль, — пообещала я. Он подошел ко мне, сжимая зубы так, что на щеках четко выделились желваки, и резко дернул золотой пояс моего платья.
— Не смей! — его голос напоминал шипение змеи. — Мне и так невыносимо думать о том, что он… что ты… Что ты была с ним! Отдала ему свою невинность! Врагу, зверю, убийце! Как ты посмела?! Это оскорбление для меня, для всех нас! Если об этом узнают…
Я вырвалась из его рук.
— Ты поэтому наложил на него печать молчания на том балу? — догадалась я. — Ты боялся, что Линтар скажет о том, что было между нами за Стеной? Твои подданные не примут такую королеву, правда?
— Только попробуй сказать кому-нибудь об этом, Ева, — темные глаза наполнились угрозой, — только попробуй!
— Кажется, угрожать и шантажировать стало для тебя обычным делом? — усмехнулась я. — Не узнаю того благородного Первородного, что приезжал к отцу просить моей руки.
— Ты изменила меня, — глухо бросил он. — Любовь к тебе сделала меня другим. Если бы ты тогда согласилась, мы могли бы быть счастливы…
— Нет, — покачала я головой. — Не могли бы. И это не любовь. Любовь не бывает такой! Это жажда обладания и уязвленное самолюбие, Арвиэль! Но не любовь.
— Любовь, Ева. Она ведь разная бывает… Только счастливая делает души красивыми, а поступки — благородными, а такая, как у меня — уродует. Прости, тебе неприятно это слышать, я знаю. — он потянул горловину платья, обнажая мне плечи, и прижался губами к коже. — Я заставлю тебя забыть его… Заставлю… Со временем… Дай мне шанс… Лишь только шанс…
— Ты не подумал, что я могу уже… уже носить ребенка? — прошептала я. — Ведь медальон Идегоррии был у Линтара… И ты не знаешь, что между нами происходило…
— Я обо всем подумал, — он поднял голову. — Целители осмотрели тебя, как только ты появилась в замке. Аура измененная, но ребенка нет.
— Даже боюсь предположить, что ты сделал бы, если бы он был, — нахмурилась я.
— Считаешь меня чудовищем? — его лицо снова исказилось от злости. — Считай, кем хочешь, мне наплевать, хуже уже быть не может…
Его язык был еще холоднее, чем губы, и мне казалось, что по ключицам скользит кусочек льда, отчего хотелось завизжать и отпрыгнуть. Но я терпеливо стояла, ожидая. Минуты ползли, Арвиэль целовал мои плечи и шею, трогал кожу, ласкал губы… Первый Дракон, почему снотворное не действует? Я покосилась на бокал, из которого пил мой муж, стараясь сделать это незаметно.
Сонное зелье я привезла из Идегоррии, и специально оставила здесь бутылку с изрядной долей этого настоя.
— Подожди, — я попыталась вырваться из его рук. — Давай я все-таки сниму это платье! Ты прав, жаль его портить… А ты пока выпьешь еще вина!
— Я приказал заменить бутылку, — бросил он, не выпуская меня из рук, — и если ты надеешься, что я усну, то зря ждешь! Ева, неужели ты думаешь, что я настолько глуп?
От разочарования и досады я чуть не взвыла, а Первородный со злостью прижал меня к своему холодному телу и больно дернул за волосы, заставляя меня откинуть голову.
— Наконец-то… моя… — прошептал он, а я закрыла глаза, не желая видеть его лицо. И помимо воли представляя на его месте другого… Губы Линтара дарили мне наслаждение, а рот Арвиэля вызывал отвращение. Перед внутренним взором стояли желтые глаза и красный узор на висках, белые волосы… Мужчина, которого я не могла забыть, как ни старалась. Глухой вскрик заставил меня открыть глаза и с изумлением уставиться на Арвиэля, лицо которого исказилось от боли и ярости. Его губы распухли, а лицо покраснело, словно он поцеловал горящую головешку факела, и он прижимал к нему ладонь, тяжело дыша.
— Огонь, — сипло выдохнул он. — У тебя огонь!
— У меня? — недоуменно повторила я, не понимая, что произошло. Подняла ладони. И теперь уже вскрикнула я, потому что на моем лице, плечах и руках вспыхивали искры, бежали золотистые лучики, словно змейки, чуть щекоча кожу и наполняя меня теплом.
— Но откуда… — начала я и застыла, догадавшись. — Линтар! Когда он спасал меня, то передал свой огонь… Но как это возможно? Ведь я созидающая! Я не принадлежу потомкам драконов! Как…
— Связь! — не сказал, а выплюнул мой муж. — Ваша связь осталась! Ты все еще его пара!
Он злобно схватил свою рубашку и пошел к двери, прижимая к обожженному лицу светлый шелк. Обернулся на пороге.
— Я убью арманца, — пообещал он, не глядя на меня. — Убью!
Дверь хлопнула с такой силой, что чуть не слетела с петель, а я без сил упала в кресло. Огненные змейки обвивали руки, складываясь в узоры, в которых отчетливо просматривался силуэт дракона. Если бы я не видела это своими глазами, то не поверила бы, что такое возможно. Почему огонь проявился лишь сейчас, ведь и раньше Арвиэль пытался меня поцеловать? Связанно ли это с тем, что только сейчас я по-настоящему испугалась, или с тем, что представила Линтара? Я прижала ладони к пылающим щекам и улыбнулась. Где бы арманец ни был, казалось, что он снова защищает меня.
Но подумать об этом как следует не успела, потому что на шпилях тревожно забил колокол, и загорелись на скалах сигнальные огни. Я выглянула в коридор. У двери привычно нес службу Виар.
— Что происходит? — встревожилась я, прислушиваясь к топоту ног на нижних галереях.
— Стена… — выдохнул крылатый страж.
* * *
Все получится!
Я стоял возле Стены, окидывая взглядом светлое дерево и сжимая в руках артефакты. Старейшины и правители четырех долин находились за спиной, готовясь влить свою силу. Конечно, им не нравилось то, что я требовал сделать, но чуть дальше расположился взвод моих солдат, и я с улыбкой пообещал Совету, что каждый из них получит стрелу в лоб, если посмеют ослушаться. Так что они нашли мои доводы убедительными.
Поднял голову, ожидая восхода луны. Ориан Ал сказал, что в этот момент сила древних артефактов возрастает. Еще несколько минут… Желтый краешек светила показался между горными пиками, озарив скалы.
— Пора, — понял я. И обратился к магии артефактов, вытягивая ее из всех предметов и совета, но не задерживая в себе, а сразу ударяя по Стене.
Она содрогнулась, засияла синими отсветами, но устояла.
— Еще! — крикнул я, не позволяя арманцам разорвать круг силы. Аонис бледнел на глазах, Хром скрипел зубами, наросты старейшины налились кровью от напряжения, а глаза побелели. Наша объединенная сила выжигала и те ничтожные краски, что были на наших телах.
Еще один удар! Стена устояла.
— Не разрывать!
Боль от слишком мощной магии раздирает внутренности, но я не позволяю ей свалить меня.
Удар!
— Мы не справимся, — стонет Хром.
— Стоять! — крикнул Рам, и я взглянул на него удивленно. По лицам братьев градом тек пот, но они стояли, словно вкопанные, не разрывая круг силы.
Удар!
Сознание плывет, и, кажется, я начал обращаться, потому что услышал голоса драконов. Сосредоточился и снова вернулся в облик человека. Один из хранителей упал, и мы сомкнули руки, выпустив его безжизненное тело из круга.
Удар!
Стена стоит, руны заклятий вспыхивают на ней, поглощая нашу силу, словно бездонный омут.
Удар! Удар!
Второй хранитель упал. Жемчужина вспыхнула и рассыпалась перламутровым пеплом, артефакт опустел…
— Это невозможно! — застонал Хром.
Удар!
Синие круги вспучивают землю вокруг нас, вырывают с корнем деревья, смерчем расходясь по долине.
Удар!
Два хранителя упали одновременно, а Стена стоит.
— Не разрывать! — это уже Арх, глаза арманца стали совершенно белыми, все его рисунки горели на лице коричневым пламенем. Они с братом стояли намертво, Аонис между ними молчал, но и в его глазах я видел решимость.
Удар!
Света луны уже не видно из-за поднявшегося вихря, моих солдат давно раскидало по Долине, освобожденная магия взметнула в воздух огромные глыбы, и даже скалы содрогнулись, смещаясь со своих мест.
Краем глаза я заметил столбы огня, что окружали нас, не опаляя. Драконы…
Еще удар! И снова Стена сожрала нашу силу, словно слизала.
От боли перед глазами плыло, мне не хватало воздуха, но я сжимал зубы, снова и снова направляя силу на проклятую Стену. И даже не понял, в какой момент светлое дерево затуманилось, и я увидел совсем другую картину: комнату с высоким потолком и двух человек… Оба в белом, красные волосы девушки обвиты золотыми шнурами. Мужчина держит ее за руки и пытается поцеловать, а она отворачивается, и я чувствую, насколько ей противны прикосновения Первородного…
Ева… Моя Ева, в свадебном наряде и в объятиях того хлыща, которого я, к сожалению, не убил в замке!
Ярость вспыхнула внутри слепящим белым светом, настолько ярким, что затмила собой боль и все другие чувства. Перед глазами стояла лишь она, моя принцесса, которой было плохо, и желание пробиться к ней стало нестерпимым. Пробиться, разрушить все, что разъединяет нас, что не пускает меня к ней!
— Первый Дракон, — выдохнул кто-то рядом со мной, но я уже не смотрел.
Я поднял ладони, разрывая круг, и послал еще один удар. Последний. Стена дрогнула. На миг все стихло, словно замерло в ожидании. А потом светлое дерево с вырезанными на нем бутонами разлетелось щепками, загорелось красным пламенем и осыпалось пеплом. Она разрушилась во всех реальностях, во всех мирах, и больше не было цепей, что держали арманцев.
Мы были свободны.
Я поднялся с колен и медленно оглянулся. Правители и хранители без сил лежали на земле, пытаясь отдышаться. К сожалению, не все из них поднимутся, чтобы увидеть мир без Стены. Трое хранителей не выдержали потока силы, также, как и Аонис. Я прикрыл ему глаза ладонью и кивнул остальным. Хром валялся без сознания, но я не собирался приводить его в чувство.
— Что дальше, Повелитель? — тяжело дыша, произнес Арх. И, не выдержав, хрипло рассмеялся: — Не верю, что мы это сделали… Не верю!
— Дальше мы вернем то, что у нас отобрали, — бросил я. — Поднимайтесь. Некогда рассиживаться. Думаю, нас скоро выйдут встречать…
