В институте Высоцкий поговорил с деканом филологического факультета Иваном Королем, чернявым, коренастым, с глубоко посаженными глазами. Король давно знал Высоцкого и еще тогда, когда он только закончил университет, присылал письмо с приглашением на работу в институт. Назад в город Высоцкий не поехал, его взяли в аспирантуру, но доброе чувство к местному литератору осталось, и не так давно он даже немного помог ему. В институте Король работает с незапамятных времен, выступает в печати с обзорами творчества местных писателей, но с собственной диссертацией задержался. После двадцати лет преподавательской работы он наконец написал диссертацию, послал в Минск, но там ее, как футбольный мяч, перекидывали с кафедры на кафедру.

Высоцкий к тому времени уже имел некоторый вес, и, когда диссертация попала ему в руки, он, дав Королю несколько не лишних для провинциала советов, пустил ее в ход на собственной кафедре. Король стал кандидатом, доцентом, и теперь, когда они оба переступили порог молодости, видимо, вспомнил, что Высоцкому следует навестить город, откуда начался взлет его научной карьеры.

О спецкурсе договорились легко. Расписание лекций Король составил с таким расчетом, чтобы у Высоцкого оставалось побольше свободного времени. Два дня в неделю по четыре часа. Такому расписанию мог позавидовать любой преподаватель.

На первое занятие к незнакомым студентам даже опытный преподаватель идет с холодком тревоги. Владеть материалом — еще не значит хорошо прочесть лекцию. Тем более что первой лекцией завоевывается крепость, которую непосвященные называют аудиторией. Нелегкое дело — аудитория. Знает это только тот, кто сам добывает хлеб преподавательской работой.

В узком зале за рядами столов дети полешуков, парни, девушки — преимущественно девушки — светловолосые, русые, чернявые — с интересом, любознательностью бросают взгляды на приезжего преподавателя, которого только что представил декан. Их поколение родилось как раз посредине века, не знало войны, голода, холода. Но и эти ребята, девушки кое-чего достигли — поступили в институт. Поступить в институт по нынешним временам не просто. Желающих много, надо знать материал, иметь крепкие нервы, ведь нередко какой-нибудь балл решает исход дела. Есть, конечно, и пролазы — они попадают в институты благодаря связям, знакомству с преподавателями, служебному весу родителей и другим немаловажным вещам. Но большинство таких, у которых знаний кот наплакал, на первом-втором курсе обычно отсеиваются.

Высоцкий написал несколько литературоведческих книг, их, возможно, читают студенты, это придает ему вес. Но все равно читать лекции не легко.

Преподавателю после того, как он вошел в незнакомую аудиторию, из множества обращенных на него глаз лучше всего выбрать те, что смотрят доброжелательно, приязненно, и не упускать этого лица, доверчивых глаз все время, пока он читает лекцию.

У Высоцкого есть конспект, но он в него не заглядывает. Давно нет в этом надобности.

Любопытные глаза нашлись — черненькая девушка, сидевшая в первом от двери ряду. Он еще и говорить не начал, а она так на него глядит, будто ждет чуда.

Окрыленный вниманием, которое светится в глазах, на лицах, преподаватель загорается сам, начинает жить лекцией, как актер живет на сцене. Не выпуская нити рассуждений, время от времени бросая взгляд на доверчивое лицо девушки, преподаватель все больше воодушевляется, не боится повторить мысль и только подыскивает для ее выражения другие слова. В музыке, кажется, это называют модуляцией.

Через полчаса, если его слушают, он становится хозяином положения. Он уже подчинил себе аудиторию и сделает с ней, что захочет. Он говорит о том, что хорошо знают сами студенты, делает их соучастниками разговора, расстояние между кафедрой, за которой он стоит, и столами, где сидят они, сокращается.

С высоты отвлеченных рассуждений он спускается на землю — он же преподает литературу, а она требует живых примеров, — и к тому, о чем говорит, не могут остаться равнодушными его молодые слушатели, так как они сами думают о жизни, о любви, о других жизненных делах.

Завладев вниманием студентов, преподаватель незаметно следит за ними. Особенно за темными, цвета черной смородины глазами, которые выделил с самого начала. Напряженность, первые признаки утомления он гасит шутками, веселым словом, смешной историей. Литература — сама жизнь, пусть даже и в условной форме, а разве о жизни надо рассказывать, только наморщив лоб и подняв глаза к небу?

Час — немалое время для педагога. За один час можно приблизить к себе слушателей, заслужить их доверие, уважение, а можно и оттолкнуть.

Когда прозвенел звонок на перерыв, по настроению студентов Высоцкий почувствовал, что начало неплохое. И рубашка на спине еще сухая. Она взмокнет, набрякнет соленым потом к концу четвертого часа. Как у грузчика, который таскает стокилограммовые мешки. Но мокрой сорочки никто не увидит, так как каждый уважающий себя преподаватель приходит на лецию в костюме, галстуке, белом воротничке.

В первый же день занятий Высоцкий познакомился с женой Вайнштейна. Худенькая, чернявенькая, она кажется скромной, тихонькой, и если бы не серебряные паутинки седины в черных как смоль волосах, можно было бы принять ее за студентку. Но Луиза Абрамовна — так зовут жену Вайнштейна — окончила Московский университет, аспирантуру при нем, слушала выдающихся лекторов. И до Москвы добрался шустрый Вайнштейн, привез оттуда, судя по всему, не только образованную, но и хорошую, душевную жену.