Книга: Дерзание
Назад: 43
Дальше: 45

44

В коридоре госпиталя Варю окликнула Лариса:
— Ну как, Вар… Варвара Васильевна, привыкаете?
— Втягиваюсь понемножечку.
Солнце светило сквозь чистые стекла высокого окна, блестело в зеленом глянце пальм и лимонов, смуглило лица больных, сидевших в креслах у стола, халат Ларисы под его лучами белел ослепительно. Веселое, по-летнему жгучее солнце! Всем тепло, но не всем весело под его лучами. Лариса отчего-то пасмурная, а у Вари радость так и рвется наружу.
— Сняла сейчас повязку Тане Бражниковой. Это девушка из колхоза, которая страдала косоглазием. Я ей сделала операцию. Такая смешная: пришла в перевязочную, а в кармане зеркальце. Посмотрелась — да как засмеется. Теперь, говорит, меня не будут звать Танька Косая. Теперь я замуж выйду.
Лариса слушала, смотрела на радостное лицо Вари и думала о том, что для нее самой период первоначального обогащения в работе уже'прошел, хотя и сейчас, решая новую задачу, она всегда волнуется, точно начинающий хирург. И еще она подумала:
«Счастливая Варя Громова! А кем была бы она без советской власти? Коров доила бы в дымной юрте и замораживала молоко в посуде, сделанной из навоза. В праздник, конечно, выпивала бы сотку спирта со своим мужем… Хотя почему я так думаю о Варе? Ведь и я, дочь рабочего-сталевара, не получила бы высшего образования. Неужели я от зависти к ее счастью…»
Лариса еще раз внимательно оглядела Варю. Очень идет ей, стройной и черноглазой, белая одежда врача! Щеки Ларисы зарумянились: она вспомнила свою злую выходку в сталинградском госпитале, когда попрекнула Варю тем, что та надела докторскую шапочку. А вот Варя взяла да и завоевала такое право.
«Ну и прекрасно! — сказала мысленно Лариса. — Ведь я и тогда из ревности… Какое злое чувство!»
— Несколько катаракт удалила, и тоже удачно, — говорила Варя, не замечая отчужденно-рассеянного выражения лица Ларисы. — Но есть у нас больной глаукомой по фамилии Березкин. О нем я хочу с вами посоветоваться, потому что мой шеф, Полина Осиповна, прихворнула. Мы делали Березкину блокаду, однако реакции не получилось. Глазные капли тоже не помогают. Что, если сделать операцию?
— Я могу посмотреть его сейчас. Если нужно, назначим на операцию, и я буду вам ассистировать. Надо мне проверить, чему вы научились за эти годы, — полушутя, хотя без улыбки добавила Лариса.
Зато Варя просияла, обрадованная возможностью получить такого ассистента, как Лариса Фирсова. Ведь даже опытные хирурги госпиталя ходят смотреть, когда она оперирует.
Они пошли в глазное отделение, но шум в одной из палат остановил их. Шумел больной Прудник, известный в госпитале своим скандальным характером. Он, как и многие из здешних больных, был ранен на фронте в лицо и первые годы после войны нигде не лечился. Позднее его оперировали сорок один раз: брали кожные лоскуты с груди, брали с лица, обезобразив рубцами лоб и щеки. Вместо носа в конце концов была сделана бесформенная лепешка. Но последняя операция дала нагноение, выпал хрящик, введенный для опоры вместо костной основы, и нос, с таким трудом сооруженный, осел, провалился и точно расплавился. Явившись снова в госпиталь после двухлетнего перерыва, Прудник сделался грозой всего обслуживающего персонала.
— Немедленно вызовите хирурга Фирсову! — топая ногами, кричал он молодой сестре. — Вызовите хирурга! У меня тоска! Мне приходится перед собственными детьми стыдиться. Что, я так и буду жить уродом, пока не сдохну?!
— Не могу я для вас одного вызвать хирурга. Вот начнется осмотр — и…
— Я тебе нос откушу, чтобы ты была такая же безобразная! — заорал Прудник и в самом деле двинулся к побледневшей, но с виду спокойной сестре.
В это время и подоспели Лариса с Варей, еще не привыкшей к подобным сценам.
— Почему вы дебоширите, Прудник? Как вы смеете кричать на людей, которые до сих пор не потеряли надежду вылечить вас? — строго, но не повышая тона, сказала Фирсова. — Я сказала: надо подождать, пока заживет гнойная рана на лице. Имейте в виду: не выг а мы будем назначать сроки операции.
Грозный буян сразу стал покорен и тих перед властным хирургом, точно пристыженный ребенок. Даже глаз его, только что одиноко и злобно сверкавший среди повязок, засветился по-другому. И совсем иным голосом он попросил, отходя:
— Извините уж, Лариса Петровна, пошумел немножко…
— Он это называет «немножко пошумел»! — Варя посмотрела на сестру, лицо которой пылало теперь словно маков цвет, — Собирался откусить нос девушке — и говорит: «Пошумел немножко».
— Бывает у нас… — задумчиво сказала Лариса. — Сейчас спокойнее стало, а сразу после войны сильно нам доставалось… У этих больных лицевое ранение зачастую связано с мозговым, поэтому народ неуравновешенный. Заходишь, бывало, в палату и не знаешь, выйдешь ли оттуда живой-невредимой. Немало надо поработать, чтобы завоевать здесь авторитет.
Назад: 43
Дальше: 45