ГЛАВА 22

Следующие несколько месяцев были, наверное, самыми спокойными за последние пять лет. Время от времени я дежурил то в салоне, то в офисе шефа, без особого рвения, но регулярно занимался английским и с удовольствием возил Анну Михайловну по магазинам и салонам.

Как-то раз, задумчиво глядя на меня, она сказала:

– А знаешь, Андрюша, ты, пожалуй, был прав: такая яркая женщина и любовник – простой водила, или, даже хуже того, охранник…

– Ага, – сказал я, – заиграла-таки голубая кровь!

– Нет, в самом деле, – сказала она, – ты же молодой человек, тебе надо делать карьеру. Вот, кстати, в вашем салоне освобождается место администратора. Ты вполне мог бы его занять. Работа несложная, специальных знаний не требует.

– Та взяв бы наш Ондрий цие мисто, – сказал я на якобы украинском, – та хто ж ёму дасть?

– Кто надо, тот и даст, – сказала Анна Михайловна серьёзно. – Я тут уже, где надо, намекнула, думаю, что получится.

– Георгию Карповичу, мужу? – поразился я.

– Есть люди и кроме Георгия Карповича, – сказала Анна Михайловна, – они ему и намекнут.

Через две недели шеф сказал мне, как бы мимоходом:

– Сергей Сергеич (администратор салона) уходит от нас на повышение. Есть мнение, что ты мог бы занять его место. Ты как, не против?

– Не знаю, – сказал я, – так неожиданно… Не слишком ли для меня…

– Не боги горшки обжигают, – сказал Георгий Карпович, – работа там несложная: слушайся начальства, командуй подчинёнными. Послезавтра примешь у Сергей Сергеича дела – и вперёд.

Передача дел много времени не заняла.

– Значит, так, – сказал Сергей Сергеевич, – твой кабинет, сейф, ключ от сейфа, его код. В сейфе, не перепутай – это очень важно – коньяк «Двин» для важных гостей и «Наполеон» для очень важных. Всеми делами заправляет Игорь Михайлович, для меня, а теперь и для тебя Игорёк. Вся документация по покупкам, продажам и тэ дэ – у бухгалтера. Твоё дело – слушать приказы начальства и передавать их дальше. Машину такую-то отправить туда-то. Такую-то принять и поставить там-то. Говоришь Игорьку: «Мицубиси номер такой-то такого-то числа – в Калининград». Дальше его дело – кто перегонит и прочее. Усёк?

– Кажется, усёк, – сказал я, – а где бухгалтерия? Что-то я её здесь не видел.

– Бухгалтер сидит дома, за компом, – сказал Сергей Сергеевич. – Ты его и видеть не будешь. Звонит только в случае ЧП, чего до сих пор, – он неумело перекрестился – не случалось.

И я приступил к обязанностям администратора.

Обязанности, Сергей Сергеевич сказал правду, были не обременительными. Примерно раз в два-три дня мне звонил Георгий Карпович и коротко давал указания: то-то и то-то. Я вызывал Игорька и слово в слово передавал приказ шефа. Через некоторое время Игорёк сообщал мне о выполнении, после чего я звонил шефу и передавал ему полученную информацию.

– Не могу понять, – сказал я Анне Михайловне, – в чём смысл моей работы. Твой муж мог бы связываться напрямую с моим заместителем, я – просто какой-то передатчик. В конце концов, это ему просто невыгодно.

– Не знаю, – сказала Анна Михайловна. – Думаю, что почему-то ему не нужен прямой контакт с исполнителями. Помнишь, в «Айболите…»? – «Нормальные герои всегда идут в обход». Сказано – ну просто про КГБ. Там впрямую никогда и ничего. Да, Андрюша, вот ещё: ты должен сменить имидж. Посмотри на Сергея Сергеевича – у тебя должен быть костюм не хуже. Завтра мы поездим по магазинам и купим тебе достойный прикид. От тебя должно пахнуть дорогим парфюмом и большими деньгами. Ты теперь фигура представительная.

– А кто тебя будет возить? – спросил я и почувствовал ощутимый укол ревности, – тебе уже подобрали нового водителя?

– Об этом мне ничего не говорили, – сказала Анна Михайловна, – но надеюсь, что ты сумеешь эти обязанности совмещать. И со словами: «Ну разве это одежда солидного человека?» – стала расстёгивать на мне рубашку.

– И вообще, тобой надо руководить, я вижу – сам ты на это не способен, – сказала она, когда мы отдыхали от бурной любви. Она лежала, опершись на локоть, моя голова уютно пристроилась возле её правой груди, розовый сосок которой я время от времени доставал языком.

– И оставь мой сосок в покое! – но тут же со смехом: – Только ненадолго! А теперь слушай меня внимательно. Завтра в четыре у Георгия Карповича совещание. Ты придёшь, скажем, без четверти, предлог, надеюсь, найдёшь сам. Поговоришь – и не уходи. Выгонять он тебя не будет, я уверена. Сделаешь так пару раз, а там… А там к тебе привыкнут.

На следующий день я всё сделал согласно полученной инструкции. На совещании кроме самого шефа присутствовало человек пять.

– Андрей Владимирович – представил меня шеф, – администратор нашего салона. Остальных назвал по имени-отчеству, без должностей. Обсуждались какие-то не известные и не интересные мне дела.

– Ну, всё, – сказал шеф примерно через час, и я откланялся первым.

Такие финты я проделывал ещё трижды. В последний раз один из присутствующих сказал:

– А что же это у нас Андрей Владимирович всё молчит? Может, у него тоже есть, что нам сказать?

К такому повороту событий я был готов. Продемонстрировав присутствующим некоторое смущение, приличествующее младшему по возрасту и к тому же новичку, я сказал:

– Ну, знаете, каждый о своём. Я вот думаю, у нас есть филиал в Калининграде, есть интересы в Литве. Наши люди постоянно проезжают через Белоруссию, не задерживаясь. Можно сказать, игнорируем братскую республику. А почему бы нам не открыть филиал в Минске?

– Да уж больно страна нищая, – сказал один, которого отрекомендовали Николаем Ивановичем.

– Нищая, – согласился другой, – но богатых людей и там немало. У тебя, Николай Иванович, ведь кто-то там есть?

– Скорее, были, – отозвался тот, – но можно их потеребить.

– Вот и хорошо, – резюмировал Георгий Карпович. – Ты, Николай Иванович, этим и займись. Съезди, посмотри, задействуй своих людей. Обдумаем, подсчитаем, если есть смысл, последуем совету Андрея Владимировича.

После этого меня стали приглашать на совещания регулярно, а через пару месяцев мы открыли свой филиал в Минске.

Один раз ко мне утром на работу пришли родители. По отцу было видно, что он ошеломлён видом моего кабинета и одновременно горд сыном.

Кабинет действительно производил впечатление. Окно во всю стену. Три массивных деревянных стола, составленных буквой «п». На вершине буквы два модерновых телефона, которыми никто никогда не пользовался, и микрофон, в который я время от времени вызывал Игорька и только его. Журнальный столик в углу – стекло и металл, окружённый двумя массивными кожаными креслами, и, конечно, массивный сейф, так замаскированный копией Матисса, чтобы сразу бросаться в глаза. Обычно во время работы я пару раз открывал его и наливал себе пятьдесят граммов «Двина», как важному лицу, а иногда и пятьдесят грамм «Наполеона», как лицу очень важному.

Мама, как всегда, не обошлась без сарказма.

– Ты посмотри, Володя, – сказала она отцу, – сегодня и впрямь не нужно высшее образование. Если бы ты, как Андрюша, начал грузчиком, сейчас был бы министром.

– А я и начинал грузчиком, – сказал отец, – ты просто забыла. А учился на вечернем. До сих пор помню: разгрузить вагон капусты на троих – каждому по пятёрке.

– Наверное, не ту капусту вы разгружали, – сказал подошедший Игорёк. – Андрей Владимирович, я извиняюсь, тут к вам клиент…

– Уходим, – сказала мама, – нам ещё в своё имение надо успеть. Там что-то с насосом. – И фыркнула: – В бассейне…

Они ушли.

– Спасибо, – сказал я Игорьку, – ей-богу, с самыми привередливыми клиентами легче.

В «имение» (теперь оно называлось только так) родителей я по-прежнему наезжал, когда отцу требовалась помощь, хотя много раз предлагал просто нанять рабочих и заплатить им сколько потребуется. Отец, я думаю, был бы рад свалить со своих плеч уже тяжёлую, по причине возраста, ношу, но мама, которой в семье принадлежал решающий голос, решительно возражала: – Обойдёмся без батраков. А отцу физический труд полезен. Посмотри на его пузень.

– Это не пузень, – говорил отец, – а трудовой мозоль. Но послушно шёл в будку-сараюшку за инструментом.

– Мама у нас комсомолка, – говорил он, когда, умывшись после работы, мы садились ужинать, и поднимал вверх указательный палец: – Последняя комсомолка Советского Союза!

– И комсомолка! – моментально вступала мать, – свои принципы не меняю, как некоторые…

– Это она на свою заведующую намекает, – пояснял отец.

– Не намекаю, а прямо говорю. И ей сказала в лицо: «Вы, говорю, раньше надрывались за Советскую власть, а теперь надрываетесь против, стыдно»!

К родителям я ездил только на электричке, чтобы со своей новенькой «Ауди», купленной у нас же со значительной скидкой, не нарываться на мамины остроты. Подержанный «Фольксваген», приобретённый во времена шефства Михаила Петровича, тихо ржавел в гараже. Я с удовольствием отдал бы его отцу, но у того не было прав, а о том, чтобы купить их, при мамином характере не могло быть и речи. Можно было его продать, но что-то меня останавливало. «Есть не просит, – думал я, – пусть стоит. Мало ли, когда-нибудь пригодится».

Что называется, как в воду глядел.