Глава 15
Усталость валила с ног – знакомое состояние. На боевых заданиях Матвей, как правило, выкладывался по максимуму. Возвратившись на базу, он едва сдерживался от соблазна завалиться на койку. Нельзя ни при каких условиях доводить себя до такого состояния, когда кроме крепкого сна тебе ничего больше не требуется. Всегда нужно иметь в резерве хоть крохотный запас энергии. Его так учили, и это вошло в привычку.
А в квартире у Даны не просто койка, там роскошный диван, теплая мякоть которого манит и тянет к себе. Утонуть бы в его объятиях, лежать, тупо глядя в потолок, пока сон не сомкнет твои веки.
– Где тебя носило? – Дана коснулась его шеи одной рукой, а другую так и не подняла, хотя и хотела.
У нее возник порыв обнять его, но что-то ей помешало. Он помогал Дане, рисковал жизнью и свободой, но своим так и не стал. Как ни крути, Матвей сам в этом виноват.
Он боялся сблизиться с ней. Да и Лариса у него есть.
Дана не знала, что за трое суток Матвей ни разу не подумал о ней. Зато Дана не выходила у него из головы.
– Двери кому-нибудь открывала?
– Нет.
– А приходили?
– Да. Сразу, как только ты ушел.
– Ты делала все правильно.
Он запретил ей зажигать свет в квартире, вообще пользоваться электричеством, подходить к окнам и, конечно же, реагировать на звонки. Дверь она могла открыть только Матвею, по условному сигналу.
– Ты откуда знаешь?
– Да приходили ко мне в Багульев добрые люди, рассказали.
Матвей ждал братву в своем доме. Он очень рисковал, поэтому оставил Дану здесь. Его план, к счастью, удался. Жаль, что это еще не все. Столько всего сделано, много крови пролито, а к цели еще шагать и шагать. Возможно, по трупам.
– И что?
– И все.
– Ты что-нибудь узнал?
– Что-нибудь. Я не отказался бы от чашечки кофе.
– А можно?
– Если я с тобой, то можно. Окна зашторим.
– Думаешь, надо?
– Ты же не сдаешься. С Натали мировую не заключила. – Матвей пристально посмотрел Дане в глаза.
А вдруг она уже предала его?
– Нет, не заключила.
Признаков смятения в ее взгляде он не нашел. В квартире не было посторонних. Все спокойно.
В бар к Котофею пришлось пробираться по трубам, потом через подвал. Тяжело было, но ничего, справился. Дело сделал. Он пролил кровь, пока добрался до Котофея. Но ведь Матвей предупреждал братву – не связывайтесь. Бандиты не услышали его и получили.
Котофей схлопотал по заслугам. Сам же себя и наказал. А не надо было людей своих сдуру мочить. Сначала он их убил, а потом сам застрелился. Не выдержала совесть.
Матвея в баре не было. Если менты вдруг и обнаружат его следы, то кто придаст им значение? Виновный найден, преступление уже, можно сказать, раскрыто.
Банда Котофея перестала существовать. Матвей очистил от мрази родной город. Только вот радости не было. Чувство исполненного долга не приходило.
Матвей зашторил окна, залепил глазок в двери. Дана на радостях включила свет во всех комнатах и приготовила кофе.
Матвей заглянул в холодильник, отключать который не было нужды. Он загодя закупил гору продуктов. Холодильник потребляет электроэнергию ровно, со стабильными перерывами. Если кто и глянет на счетчик, установленный на лестничной клетке, то все равно не определит, есть ли кто в квартире.
Впрочем, сейчас Матвей уже ничего не боялся. Котофей вышел из игры. Пока Истомин поймет это и найдет новых исполнителей, пройдет время.
Самойлов приложил к вискам ладони, опустился на стул.
– Что с тобой? – спросила Дана.
– Голова не выключается.
– О Лариске думаешь? Как она там?
– Не знаю. Я ей не звонил.
– А ты позвони! – В голосе Даны угадывалась вздорная ребяческая ревность.
Несерьезно все это и не нужно ему.
– Может, и позвоню.
Дана с размаху поставила перед ним чашечку кофе. Темная жидкость выплеснулась и плюхнулась на джинсы. Матвей не так давно сменил одежду, у себя дома переоделся в чистое. Обидно. Но не очень.
– Спасибо!
– Пожалуйста! Откуда я знаю, может, ты с ней у себя в Багульеве пропадал?
– Обязательно пропаду. Но в другой раз.
– Знаешь, кто ты? – Дана смотрела на него рассерженно, с обидой.
– Знаю.
– Сволочь, да?
– Я этого не говорил.
– А зря. Я тут, между прочим, как мышь. Едва не сдохла в этой норе. Хочешь сказать, что я тебе живой нужна? – Дана капризно посмотрела на него.
– Да.
– Зачем?
– Я бы от яичницы не отказался. – Он зевнул.
Его жутко клонило в сон. Выспаться бы за ночь, а завтра с новыми силами выследить Тюленева и взять его за жабры. Непросто это будет сделать. Да и опасно. Но иначе дальше не двинешься. Или сразу на Истомина выходить? Действительно, почему бы из него душу не вытрясти?
А может, надо заняться нотариусом? Жека смог с ним справиться, значит, и у Матвея получится. Если завещание фальшивое, то Ивлев должен это знать. Никуда он не денется, расскажет.
– Я тебе не кухарка, – донеслось откуда-то издалека.
Тут же последовал толчок в плечо.
– Ты заказывал яичницу! – Перед ним стояла тарелка с едой.
Матвей улыбнулся. Он и не заметил, как выключился. Зато в голове просветлело, и глаза уже не слипались. Аппетитный запах приятно щекотал ноздри.
Дана положила перед ним вилку, нож. Матвей слышал, как приборы легли на стол. Этот звук вдруг повторился. Дверь!..
Матвей вскочил на ноги, выдернул из-за пояса ствол из бандитского арсенала. Кто-то проворачивал ключ или отмычку в замочной скважине, пытаясь открыть дверь, запертую изнутри.
Кто это? Наемники или менты? В первом случае Матвей должен был отстреливаться. Во втором – спрятать пистолет, а еще лучше выбросить его из окна на газон.
Самойлов включил домофон и вывел на экран изображение с камеры над входной дверью. Он увидел крепкого парня с жесткими, неправильными чертами лица. Волосы растрепаны, взгляд воспаленный. На нем старый убогий спортивный костюм. Он уже не пытался открывать дверь, отошел от нее шаг-два, и Матвей мог разглядеть его.
А Дана еще и узнала!
– Алик!
Матвей удивленно вскинул брови. Он уже и не чаял свидеться со своим предшественником.
Самойлов переключил изображение с одной камеры на другую, установленную у двери в межквартирный холл. На площадке ни единой души. Но противник мог затаиться в мертвой зоне, там, куда не доставала камера.
Матвею очень хотелось поговорить с Аликом. Даже если он засланный казачок.
– Открываешь дверь, – шепотом сказал Матвей. – Как только Алик зайдет, быстро захлопываешь ее! Внимание! – Он вернул пистолет за пояс, приготовился к рывку, махнул рукой.
Дана распахнула дверь. Алик и понять ничего не успел, как Матвей схватил его за грудки, с силой потянул на себя и зашвырнул в квартиру. Вместе с ним в прихожую залетела связка ключей, звонко шлепнулась о кафельный пол и глухо стукнулась о плинтус. Дверь тут же захлопнулась.
Алик оправился от неожиданности, извернулся и ударил Матвея локтем в висок. В голове Самойлова загрохотали огромные бубны с колокольчиками, в глазах заискрилось, но рефлексы не отказали. Он изо всех сил вцепился в ударную руку Алика, потянул ее на себя, прижал к полу крепкое тело. Матвей выдержал удар и остался в выгодном для себя положении, а заламывать противника он умел.
Алик попал на болевой прием и ладонью шлепнул по полу, призывая Самойлова остановиться. Он сдавался. Матвей принял капитуляцию, но продолжал удерживать захват.
– Дана, скажи ему, кто я такой.
– Алик ты. Мой бывший телохранитель.
– Бывший?.. Ну да, все правильно, я тебя потерял. Зачем я тебе такой нужен? Но я все правильно сделал.
– Что сделал?
– Да то, что не высовывался.
– Откуда?
– Из больницы. У меня рубец на башке, глянь.
Матвей посмотрел на Дану, она все поняла, склонилась над Аликом.
– На затылке. Только осторожно, – пробормотал парень, когда Дана перебирала пальцами его засаленные волосы.
Она что-то нащупала. Место удара было выстрижено, но рана все равно терялась в шевелюре, и Дане пришлось постараться, чтобы ее найти. Рубец небольшой, совсем свежий.
– На днях выписали, – сказал Алик. – А куда мне идти? Ключи от этой квартиры у меня были. Я слышал, Павла Константиновича похоронили, да?
– Похоронили, – подтвердила Дана.
– От кого ты слышал? – спросил Матвей.
– Слушай, может, отпустишь?
– От кого ты слышал?
– Слушай, ты сам кто такой?
– От кого ты слышал, что Дану лишили наследства?
– Вот достал!.. В газетах писали!
– Нет, про наследство в них не упоминалось. – Матвей покачал головой.
Может, Истомин общался ним, сказал ему про смерть Власова и про наследство, которое прошло мимо Даны. Самойлов уже знал, как работает этот тип. Если он Котофею смог заморочить голову, то и с Аликом договорился.
Или этот сукин сын с самого начала работал на него? Ему не должны были проламывать голову, когда похищали, случайно вышло?
– Откуда у тебя ключи от квартиры? – спросил Матвей и посмотрел на связку, которая лежала неподалеку.
Там четыре ключа. Электронный от подъезда, один от холла, два от квартиры.
– У него были, – сказала Дана. – Я ему дала.
– А костюмчик откуда?
– В больнице кто-то оставил, мне отдали. Наряд поганый, сам видишь.
– А твоя одежда где?
– Сняли.
– Кто?
– Да гопники какие-то. Костюм у меня классный был, Дана подтвердит.
– Не самый лучший, – без всякой заносчивости сказала она.
– Да, но сняли. Вместе со штанами. И туфли тоже.
– Когда сняли? Как?
– Пока в отключке лежал, сняли. Дана от меня сбежала. Я за ней, схватил, потянул за собой, а тут бум!.. Очнулся, ни костюма, ни денег. Люди какие-то стоят, «Скорая» подъезжает, маячки крутятся. Это я недавно вспомнил. А до того провал в памяти был.
– И у Даны провал. Она тоже ничего не помнит.
– Ты бы отпустил меня.
Матвей обыскал Алика, нашел у него в кармане бумажник, пачку сигарет, зажигалку. Ни оружия, ни таблеток, ни порошков, которыми можно было бы отравить Дану.
Все-таки Матвей рисковал, отпуская парня. Алик – боец тренированный, и смотреть за ним нужно в оба.
Но и под захватом его держать долго нельзя. Надо, чтобы он расслабился, разомлел в теплой домашней обстановке. Тогда, глядишь, и сболтнет что-нибудь мимо кассы.
– Голодный? – спросил он, глядя, как Алик поднимается.
– Если честно, да.
– Дана приготовит. – Матвей выразительно глянул на девушку.
Не тот случай, чтобы возражать.
– Да, конечно.
Матвей провел гостя на кухню, сам сел рядом.
– Если хочешь, можешь мое взять. Я еще даже не начинал.
– Если Дана еще приготовит… – Алик с жадностью смотрел на остывающую яичницу.
– Приготовит. Она в этом плане умница. Давай налетай. – Матвей пододвинул ему свою тарелку. – Ты же здесь свой. Даже ключи у тебя есть.
– Остались.
– Как же так, костюм сняли, а ключи остались?
– И бумажник при мне, – с набитым ртом сказала Алик. – Деньги вытряхнули, а его сбросили. Он возле меня валялся. Ключи от квартиры не взяли. От машины забрали, а эти оставили. Даже не знаю, что с тачкой стало.
– Думаешь, угнали?
– Может быть.
– Переживаешь?
– Понятное дело.
– За машину или за Дану?
– За Дану, конечно!
– Она здесь, а ты даже не удивился, знал, что нашлась, – наседал Матвей.
– Ну да, знал. – Алик заметно растерялся.
– Откуда?
– В газете фотографию видел. Она у могилы Павла Константиновича стояла.
Матвей едва сдержал ехидную насмешку. Тесно стало Алику, заюлил он, завертелся как уж на сковородке. Надо бы огоньку добавить.
– В какой газете? Не было ничего в них.
– В интернет-газете. Кто-то фотографии с похорон выложил.
– Никто ничего не выкладывал, – сказала Дана, не отрывая взгляд от сковородки, в которой уже шкворчала еда. – Не было такого в Интернете.
– Понимаешь, в чем дело, браток, Дану наследства лишили, – проговорил Матвей. – Дело там нечистое, поэтому никто ничего не афиширует. Ты вот слышал, что дочь Власова осталась без наследства?
– Нет, не слышал, пока ты не сказал. – Алик смотрел на него напряженно, подозрительно, а сам прокручивал в голове все, что услышал.
– Тебя это не удивило. А почему? Потому что ты все знал. Истомин тебе сказал. Да и в больнице ты не был. Мы все обзванивали, тебя искали.
В глазах у Алика что-то дрогнуло.
Матвей врал. Он не обзванивал больницы и не говорил с Истоминым на эту тему. Алик не знал, что его берут на пушку, но мог догадываться, поэтому завис в раздумье.
– Ты ешь. – Матвей взглядом показал на тарелку.
– Да, конечно. – Алик закивал, цепляя вилкой кусок яичницы. – А насчет больницы ты зря.
Он облизнул вилку, но, вместо того чтобы вернуться к трапезе, в стремительном рывке направил ее в глаз Матвею. Тот готовился к примерно такому выпаду, но, увы, от удара уйти не успел. Он лишь чуть-чуть отвел голову в сторону, и острие вилки чиркнуло по шишке, набухающей на виске.
От боли у него на мгновение померкло в глазах, но все-таки Матвей смог поймать ударную руку и взять ее на захват. Но и Алик успел занять выгодную для себя позицию, смог вырваться из захвата, потом ударил коленом.
Матвей закрылся от удара, но Алик с силой давил на него, не позволял подняться и опрокинул на спину. Самойлов лежал на полу вместе со стулом, который не позволял ему опереться на ноги. Повернуться на левый бок и подняться он не мог, потому что с этой стороны напирал Алик. Оставался только один путь – через поворот влево, но противник предугадал этот маневр. Одной рукой он успешно блокировал движение, в другой держал вилку, нацеленную Матвею в глаз.
Алик оказался серьезным и опытным противником. Он находился в выгодном положении. Да и вилка в руке – серьезное оружие. Матвей пытался сдерживать его, но вилка продолжала опасное сближение. Сначала Алик выколет ему глаз, затем возьмет на удушающий прием.
Тускло поблескивающие стальные зубцы уже коснулись ресниц Самойлова, когда в дело включилась Дана. Сковорода застыла в точке, на которую девчонка смогла вознести ее, потом с размаху с глухим протяжным звоном опустилась Алику на голову. Тут же последовал второй удар. За ним третий. Дана била, пока Алик не завалился на бок.
Матвей вывернулся и уложил его на спину.
– Он живой? – Дана стояла, в смятении глядя на Алика.
Сковорода готова была выскользнуть из опущенной руки. Масло капало с нее на пол.
Алик лежал без движения.
– А если я его убила?
Матвей приложил пальцы к шее парня. Пульс не прощупывался.
– Нашатырь неси!
Дана быстро принесла склянку с нашатырем и ватку.
Матвей смочил ватку, поднес ее к носу Алика, но тот не реагировал.
– Черт!
Он умел делать искусственное дыхание, но, как ни старался, сердце парня так и не заработало.
– Я «Скорую» вызову! – Дана бросилась к телефону.
– Поздно!
Девчонка остановилась, застыла, беспомощно раскинула руки.
– Как поздно?
– Все, нет больше Алика.
– И что теперь делать?
Матвей покачал головой. Он и сам искал ответ на этот вопрос.
