Когда я закончила свой рассказ, Марк смотрел на меня широко открытыми, ничего не выражающими глазами и облизывал губы.

– Значит, Барбора добралась и до тебя, – наконец произнес он, крутя в пальцах незажженную сигарету.

– В смысле «добралась»?

– Она чокнутая. Ты не первая, кто приходит ко мне с ее байками. Признаться, я не понимаю, чего она хочет. То ли скандала, то ли закопать Хью. Даже деньги не помогают.

– Деньги?

– Ну да. Я присылал к ней поверенного. Мы перевели ей двадцать тысяч, думали, она успокоилась. Но, видишь, получается, что нет. Придется звонить в полицию, – он озабоченно потер пальцами виски. – Как же неприятно. Мне жаль, что ей удалось втянуть тебя в свои игры.

Меня поразила его реакция. От волнения мое сердце билось где-то в солнечном сплетении, я лихорадочно искала ответ.

– Марк, послушай, я не считаю, что она лжет. Да и нельзя всякий раз, когда человек говорит что-то странное, записывать его в психи. Подумай про Бена, ведь про него ты тоже думал, что он безобидный. А Барбора… Я полночи рыскала в Интернете и нашла много всего. Только… только я потеряла телефон. Но если ты дашь мне свой, то я найду.

Пожав плечами, он протянул мне айпод-тач.

Интернет был слабеньким, я нервничала. Но в конце концов мне удалось найти подходящий пост.

– Вот, смотри, – я протянула ему айпод. – Тут девочка пишет, что он предлагал ей встретиться. Она не пошла, но они переписывались. Там ссылки. Он скидывал ей свои фотки, он там держит член в руке. Открой. А потом идет скриншот переписки. Почитай.

Я наблюдала за тем, как на лбу Риммера проступали продолговатые тонкие морщины. Он встал и начал прохаживаться по гримерке с планшетом в руках.

– Марк? – наконец позвала я.

– Нет, не может быть. Это не он. Это фейк.

– Это не фейк. А только один пример. Их много, поверь. Дай, – я взяла айпод у него из рук и нашла комикс. – Посмотри.

Он долго вглядывался в экран. Потом отдал мне его и сказал:

– Но как? Я не понимаю. Когда мы в туре, мы почти всегда вместе. Наверное…

– Но вот сегодня, как я поняла, вы добирались сюда порознь, – я выглянула в окно. – А где он, например, сейчас?

– Дает интервью Джо Уайли, – машинально ответил Марк, наливая себе рома. – Конечно, нас нельзя назвать лучшими друзьями. Мы деловые партнеры, не более. Но разве я пропустил бы такое…

В дверь постучали.

– Открыто! – крикнул Марк.

В проем просунулась голова Шоны:

– Марк, ваш выход через час.

– Договорились, босс.

Дверь тихонько закрылась.

– Марк, скажи хоть что-нибудь… Я специально приехала сюда, чтобы рассказать тебе все. Ты должен был узнать, прежде чем я пойду в полицию и прежде чем вы поедете в тур.

– В полицию? Но с чем?

– Со всем этим. Пусть надо мной посмеются. Но я не сомневаюсь, ты наверняка что-нибудь вспомнишь, если подумаешь. Конечно, по отдельности у нас есть только слухи и домыслы, но если связать все воедино… Просто нужен нескомпрометированный человек, который указал бы полиции на детали, которые вместе составляют целое. Когда я только узнала, тоже не поверила. А потом вспомнились разные мелочи… и я поняла, что это правда. Нужен только повод, чтобы полиция смогла получить доступ к его аккаунтам в соцсетях и переписке. Он же снимает все прямо на свой телефон.

Марк рассеянно почесал гладковыбритый подбородок. Он непохож на рок-звезду, подумалось мне. Слишком благородный.

– Ты совсем ничего не знал?

Он покачал головой и горько усмехнулся. Я почти чувствовала, как в его голове роится миллион мыслей, как из глубины памяти поднимаются тысячи мелких доказательств моей правоты, как рушится его привычный, пусть и неидеальный мир.

– Что теперь делать, Марк?

Он потер лицо руками:

– Я приведу Хьюго. У него должно найтись объяснение. Но, повторяю, я считаю обвинения полным бредом и лишь хочу, чтобы ты успокоилась и не делала никаких резких движений, пока мы всего не выясним.

Заглянув в маленькое зеркало на столе, он поправил волосы на висках, надел пиджак и вышел за дверь.

Я осталась одна. Присев на краешек стула, я задумчиво крутила в руках айпод, покачиваясь в такт песне.

Знаешь, самые важные вещи происходят тогда, когда их совсем не ждешь. Это как смс от парня: стоит только перестать ждать – и на тебе, точно напишет. Воздух на улице стал золотисто-розовым – скоро закат. Марка не было уже минут двадцать. Я зашла в Фейсбук с его айпода. Там меня ждало одинокое послание от Лоры, где она высказывала сожаление, что у меня не получилось приехать.

Альбом Radiohead «In Rainbows» играл и играл на повторе. Такой совершенный. Обязательно надо увидеть их живьем, думала я, когда заиграл последний трек – «Videotape». Видимо, выступление на сцене «Пирамиде» закончилось, и в наступившей тишине я отчетливо слышала голос Тома Йорка:

– Today has been the most perfect day that I’ve ever seen.

Откуда я знаю эту фразу? Что-то такое знакомое вертится на языке. И тут меня осенило: твой статус, твой последний статус в Майспейс. Я поставила песню на повтор и зашла на твою страничку. Точно, так и есть, последняя строчка последней песни альбома «In Rainbows» – и последнее, что ты опубликовала. Альбома тогда еще не было, но песня эта написана задолго до его выхода.

…This is my way of saying goodbye…

Печальные аккорды фортепиано как будто двигались наружу от центра, как будто магнитная лента, которая разматывается и закручивается с бобины на бобину. Если честно, я не знаю, какой звук был у видеокассет, я не застала их. У меня пробежали мурашки.

…talking to you after it’s too late from my videotape…

Видеокассета. Прощание с кем-то, послание из прошлого от кого-то, кого уже нет. Меня прошиб холодный пот. Что это значит, Джен? Дорожка из хлебных крошек кончается здесь. Ты что-то хочешь мне сказать? Под твоей фотографией было маленькое меню, я выбрала в нем раздел видео и просмотрела список записей, пока не увидела нечто, незамеченное в первый раз, от чего у меня на секунду перехватило дыхание. Дата под последним постом – 22 июня 2007 года. Я нажала на кнопку воспроизведения. Окошко расширилось, заполнив весь экран. Закрутилась серая ромашка загрузки. В наступившей тишине за тонкими стенами фургончика грохотал фестиваль. Ромашка исчезла, и я увидела чье-то лицо в знакомой комнате. Марк. Молодой и застенчивый, в очках в роговой оправе.

Потом его лицо рассыпалось на пиксели, и, когда мозаика собралась снова, я увидела тебя. Ты улыбалась и глядела прямо в камеру. Я узнала спинку дивана и захламленную кухню за твоей спиной – дом Криса.

– Ты снимешь меня? – спрашиваешь ты и передаешь камеру Марку.

Ты заправляешь волосы за уши, как в детстве, когда ты концентрировалась над задачкой по алгебре, и лицо у тебя становится очень серьезным.

– Марк, я знаю, что я тебе не нравлюсь, и я даже вполне понимаю почему, – немного торжественно начинаешь ты. – Мне так жаль, что мы так и не стали друзьями. Я надеюсь это исправить. Я надеюсь все исправить.

Ты смотришь поверх камеры – на него.

– Мы с тобой очень похожи. Мы оба любим его, – ты показываешь пальцем наверх, в потолок, как если бы речь шла о Боге. – А он… он – это просто он!

Ты смахиваешь с ресниц слезы, которые предательски выступают на глазах, и я повторяю твой жест.

– Его нельзя не любить, ты же знаешь, – продолжаешь ты, широко улыбнувшись сквозь слезы. – И ни у одного из нас не получилось его приручить. Потому что он дикий и свободный. Его нельзя контролировать… А я, я все порчу, я знаю.

– Джен, я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, – тихо говорит за кадром Марк. – Нам завтра на фест, уже ночь…

Секунду ты молча играешь с прядкой растрепанных волос, а потом продолжаешь очень серьезно:

– Марк, знай, я считаю тебя безумно талантливым. А вместе вы – лучшая группа на свете. Я горжусь тем, что знаю вас, что была частью вашей истории, – ты взмахиваешь рукой, не давая ему перебить себя, – такой знакомый и родной жест, который я совсем забыла. – И я хочу сыграть тебе кое-что.

– Сыграть? – раздается удивленный голос Марка.

– Это полная фигня и глупость, да-да. Но я тут наслушалась вас и написала песню.

Ты перегибаешься через диван, обнажив худые бедра в джинсовых шортах, достаешь гитару и укладываешь ее, как младенца, на колени. Картинка снова разбилась на пиксели, будто в комнату зашло привидение. Я тряхнула айпод.

– Надеюсь, она поможет тебе понять, что заставляет меня делать вещи… все эти вещи, которыми я совсем не горжусь. Все от чертовой любви, Марк. Я написала это сегодня ночью. Знаю, это сентиментальная фигня. Но девочки с гитарами нынче в моде, не так ли? Лора Марлинг, Кэти Мелуа, а недавно еще в Лондоне слышала одну девушку по имени Адель. Поэтому я и попросила тебя снять меня на камеру. Вывешу на Майспейс, чтоб все видели! – Ты смеешься. – Поеду с вами в тур.

Потом облизываешь губы и заправляешь волосы за уши. Твои пальцы неловко касаются струн, звучат аккорды, что-то смутно знакомое. А потом комната вокруг меня чернеет и кружится. Я чувствую, что лечу вниз с огромной высоты. Это уже в реальности – не на видео.

– Because sometimes all I can see, is your face, – шепотом повторяешь ты. – But I’ve gotta remember that smokers die younger, smokers die younger, smokers die younger.

– Черт, – вырвалось у меня. Айпод брякнул об пол.

Ненавижу моменты в книгах, когда герой видит или слышит нечто, и внезапно переосмысливает все происходящее, и сразу же понимает, что его обманывают. До этого дня я была абсолютно уверена, что в жизни так никогда не бывает. Но я ошибалась.

Внезапно меня охватило чувство невероятной ясности сознания, которое бывает, когда случайно остаешься в клубе до пяти утра и смотришь на осколки, пустые стаканы и забытые свитера, идешь по липкому полу под робкий бит охранника, которого пустили за пульт, потому что в клубе пусто, и понимаешь, что где-то за стенами этой темницы уже начинается рассвет. Момент, когда ты видишь вещи такими, какие они есть. Он убил тебя ради этой песни, хладнокровно и безжалостно, а потом свалил все на бедного чокнутого Бена. «Smokers Die Younger» сделала из ничем не примечательных говнарей стадионных богов. Она была лиричной и трогательной, настоящая баллада. Такая не похожая на остальные песни Марка, полные подтекстов и сложных рифм. Эта песня была другой. Голос Хью сделал ее настоящим бальзамом для ушей всех влюбленных девочек мира. Сколько там копий они продали – миллион? Сто миллионов? Я снова и снова прокручивала в голове текст, а потом интервью Марка: «Песня сама нашла меня… ночь, полная волшебства… девушка, которая ушла из моей жизни». Подонок! Как я могла не догадаться? Конечно. Это могло быть только о тебе.

Айпод лежал у моих ног, видео все еще играло. Ты закончила петь.

– Джен, это просто потрясающе. Такие пронзительные стихи. Я… я не знал, что ты так умеешь.

– Я и сама не знала, – скромно отвечаешь ему ты. – Тебе правда понравилось?

– Да, Джен. Это…

Пока я дописываю эти слова, под дверью слышатся смех и шаги. Знакомые голоса. Я отправляю это письмо тебе и надеюсь, что его кто-нибудь прочтет.