Сейчас я расскажу, что привело меня сюда, на Гласто. Судьба, наверное, скажешь ты. И, возможно, это окажется недалеко от истины, хотя до недавнего времени я совсем не верила в такие вещи. Но ты уже понимаешь, насколько важна причина моего приезда, раз я так запарилась и столько пережила.

В пятницу, когда я была дома и нежилась в своей родной кровати, чистая и усталая, мне пришло сообщение. От Барборы.

Оно было коротким: просто мобильный номер и слово «перезвони». Признаться, я была очень заинтригована. В нашу последнюю, и единственную беседу она вела себя грубо, если не сказать больше. Я набрала десять цифр и стала ждать. Она взяла трубку неожиданно быстро, уже после второго гудка.

– Ника?

– Барбора? Да, это я.

– Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. Прямо сейчас.

– Сейчас? – протянула я с сомнением. – Но уже почти полночь.

– Это важно, – повторила она. – Я могу приехать куда скажешь.

– Хотя бы намекни, о чем речь. Потому что я нашла того, кто…

Барбора не дала мне договорить:

– Давай просто встретимся, и я все тебе объясню.

Я назвала адрес – паб напротив нашего дома. Была суббота, и он работал до часу ночи. Барбора приехала быстрее, чем я ожидала. Когда я вошла внутрь, она уже заказывала у стойки выпивку. Я узнала ее по розовым волосам и усталому опухшему лицу. Ей должно быть немного за тридцать, но выглядела она куда старше. Внутри было безлюдно. Я подсела к ней у стойки.

– Привет, Барбора, – я протянула ей руку.

– Привет, – кивнула она, игнорируя мое приветствие, будто мы знакомы тысячу лет, а не видимся в первый раз в жизни под покровом ночи. – Будешь что-нибудь?

Я отрицательно покачала головой. Мы неловко молчали, как свойственно двум едва знакомым друг с другом людям, которым предстоит говорить о чем-то личном. Бармен поставил перед Барборой ее напиток, коктейль «Смирнофф айс» в бутылочке, и она начала свой рассказ:

– Извини, что наорала на тебя в прошлый раз. Просто все так неожиданно, как снег на голову, этот твой звонок. Я… я стараюсь не думать о тех днях.

– А я тебе напомнила, – закончила за нее я. – Понимаю. Прости.

Она потягивала серебристый напиток через тонкую розовую трубочку, под цвет своих волос, то и дело зажимая между передних зубов торчащий из языка гвоздик пирсинга.

– После смерти Али я осталась ни с чем. Я из Чехии, но живу здесь уже одиннадцать лет. Ничего своего. Ты, наверное, не знаешь: у меня есть дочь, Ленка, она была совсем крошкой, когда я уехала из Есеника. Я оставила ее у родителей, а сама перебралась в Англию на заработки. Али хотел, чтобы я привезла ее к нам. Он собирался жениться на мне, а потом все вот так сложилось… – Она смахнула невидимую слезу. – Ладно, я пришла поговорить не об этом. В общем, после того как он умер, я переехала в Лондон и вернулась к тому, чем занималась до встречи с ним. Эскорт-услуги. Прошел, наверное, год или чуть больше. Я оказалась на одной вечеринке. И там я встретила его.

– Кого? – Я почувствовала, как от напряжения одеревенели корни моих волос.

Она пошарила по карманам.

– Слушай, ты куришь? – Я отрицательно покачала головой. – А ты не против выйти со мной постоять?

Я кивнула и последовала за ней на крошечную веранду. Вечер был душным и теплым. Она закурила ментоловые «Суперкингс», и запах вызвал у меня какие-то тревожные воспоминания. Мне хотелось, чтобы она скорее продолжила.

– Барбора, кого ты встретила?

Она как будто вынырнула из глубины.

– Я хочу спросить у тебя кое-что, прежде чем скажу. Насколько близко ты дружишь с The Red Room?

– С ребятами? Едва ли можно сказать, что мы вообще дружим. Они помогли мне, приятные люди, но не более того. Наверное…

Барбора снова перебила:

– Хьюго Вудвард, – она выдохнула ядовитый дым. – Я встретила его. Он узнал меня и был так мил, ты не поверишь. Мне показалось, он даже не понял, что я на работе. Мы пили, болтали о старых деньках. Он попросил у меня номер телефона. Я не думала, что он позвонит. Он тогда уже был звездой, в газетах писали, что он встречался с той телеведущей, блондинкой, как ее? Неважно. В общем, он позвонил мне недели через две и предложил встретиться. Поначалу мы пересекались в отелях на пару часов, а потом он снял мне жилье. Ничего особенного – просто крошечная квартирка с двумя спальнями, но я смогла перевезти в Англию свою дочь. Я все равно занималась тем, чем занималась, его это устраивало. Квартира служила ему чем-то вроде убежища. Он приезжал туда внезапно, обычно во время тура; иногда раз в пару недель, иногда пропадал на несколько месяцев. Наверное, я влюбилась в него, хотя у меня не было никаких иллюзий. Мы не говорили о будущем, но это был самый близкий к ощущению безопасности и крыши над головой период, что выпал мне со времен «Королевы». А потом… – Она закашлялась. – Понимаешь, он всегда был довольно эксцентричен в постели. Не буду тебе рассказывать, но он вытворял со мной такое, что, думаю, мужчины не делают со своими девушками и женами. Но я была совсем не против, даже наоборот. Он звезда и красавец, а я его грязная тайна. Иногда мне даже казалось, что у нас это взаимно.

Она замолчала, крутя сигарету между пальцев, будто бы размышляя, стоит ли продолжать. Хотя, мне кажется, где-то в глубине души я уже знала, что она скажет.

– Я точно помню тот момент, когда заметила это впервые. Я вышла на кухню рано утром и увидела, как он достает соринку из глаза у Ленки. Он держал ее маленькое личико в своих ладонях, наклонившись так низко, будто хотел поцеловать. Увидев меня, он улыбнулся, как провинившийся ребенок. Потом я стала замечать, что он как-то странно смотрит на мою девочку. Я списывала все на усталость и наркотики, которые мы принимали вместе с ним всякий раз, когда он проводил у меня ночь. А потом он рассказал о своих фантазиях насчет маленьких девочек. Ленке тогда было двенадцать.

Барбора прикурила новую сигарету от окурка старой и с ненавистью затушила его в пепельнице.

– Конечно, я бросила его и съехала с квартиры. И пошла к копам. Я не продумала, что им скажу, и надо мной только посмеялись. Заявили, будто я тварь, которая хочет срубить денег влегкую. Мол, бедные знаменитости, их все используют. Короче, им было наплевать. Я сняла комнату у одной знакомой, прошло примерно полгода или больше. Хьюго меня не беспокоил. А потом я узнала, что он переписывается с моей Ленкой в Интернете. Я просмотрела его послания, там ничего особенного не было, он просто писал, что скучает по нам, и передавал мне привет. Тогда я подумала: а может, мне это все приснилось или я слишком драматизирую? Я позвонила ему, мы встретились. Я сразу заметила, как Хью изменился, он стал жестче и холоднее. Я не спешила возвращаться к прежнему укладу, мы виделись только в отелях. Он больше ничего не говорил о девочках. Однажды я спросила про те фантазии, и тогда он рассказал мне, что нашел способ их утолять. Он снимал девочек, своих поклонниц, онлайн. На сайте их группы, в Фейсбуке, в Инстаграме или Твиттере. Отвечал на их комментарии, переходил в приват, потом начинались видеозвонки – короче, вербовал их, вычислял тех, кто предан ему безотказно. Больше всего он ценил девственниц, чем моложе – тем лучше. Договаривался с ними о встрече в отеле, по всему миру, и даже не особенно прятался. Когда он рассказывал о своих похождениях, глаза у него сверкали, он как будто сиял изнутри. Мне стало страшно. Господи, Хью такой красивый, безупречный, и, стыдно сказать, я по-прежнему не могла отвести от него глаз. Поначалу я решила, что, может, это только его фантазии, что он врет, выдает желаемое за действительное. Так прошло еще полгода. Всякий раз, когда мы встречались, а было это нечасто, он рассказывал мне новые истории. Иногда он писал мне по ночам. Я не знала, что делать, и тогда притворилась, будто меня возбуждают эти его подвиги, и спросила, есть ли у него фотографии.

Барбора облизнула губы и прикончила свой напиток.

– Ника, оказалось, он снимал их на видео, прямо на свой телефон, все снимал. Иногда он брал сразу двух и заставлял их снимать по очереди, – она закрыла лицо руками. – Он делал с ними то же, что делал со мной, с этими маленькими хрупкими девочками, такими доверчивыми и нежными. То, что он делал… Ведь все они чьи-то дети. Ты понимаешь? Я смотрела, как это чудовище пожирает души чьих-то детей, и делала вид, что мне это нравится. Ты можешь в это поверить?

Я кивнула, не в силах проронить ни слова. Перед моим мысленным взором проплывали одинаковые пустые комнаты, приглушенный свет, безупречное лицо Хью, его полуулыбка. Вспышка фотокамеры. И чувство, что ты никому и никогда не сможешь рассказать об этом, потому что пришла сюда сама. Ты сама сглупила, и глупость привела тебя сюда. Тебе некого винить, кроме себя. Холод. Мне хотелось знать больше. Я умирала от желания спросить ее, что именно происходило в тех комнатах. Но не спросила.

– И еще он сказал мне, что хотел бы вместе со мной воспитать мою девочку. Сделать из нее искушенную женщину – так и сказал. В тот момент я собрала в кулак всю свою волю, чтобы только не убить его прямо там, в отеле. Пробормотала, что мне пора, собралась и ушла. После бессонной ночи я снова отправилась в полицию. Но опять у меня не было ничего, кроме слов. А кто я такая? Сама подумай. Меня выставили вон. Но я не могла все так оставить и продолжила писать Хьюго, будто меня возбуждают мысли о нем, таком большом и мужественном самце, и этих малышках, и просила прислать мне фотографии. В ответ он описывал, что сделает со мной и моей дочкой. Мне приходилось поддерживать переписку, пока наконец он не прислал мне фотографию. Это было два года назад, тогда я пошла к копам в третий раз. Они взяли у меня заявление и заверили, что попробуют все выяснить. Снимок был размытый, сделанный при плохом освещении. Там всего-то и видно было его татуировки на животе и чью-то голову с длинными волосами. Не знаю, кто ему донес, но Хьюго уже ждал меня дома. Он сказал, что, если я еще хоть раз открою рот, он сделает из моей девочки звезду детского порно. А меня депортируют, и я ничего не смогу сделать. Через два дня пришел какой-то юрист с парой вышибал. Меня заставили подписать документ о неразглашении и перевели мне на счет деньги. По этому документу я не имею права говорить ни о чем, что происходило во время нашего общения, потому что это было оплачиваемое время. Я предоставляла ему услуги. Так там написано. Хотя я никогда не брала с него денег – просто позволяла какое-то время платить за жилье. Вот так, – она посмотрела на меня из-под длинных фальшивых ресниц с чем-то похожим на надежду в глазах.

– Господи, Барбора, это просто чудовищно. Я не знаю, что сказать.

Признаться, я не могла поверить. Подобный кошмар просто не укладывался у меня в голове. Хотя нет, конечно, укладывался, и даже очень.

– Ты хочешь доказательств? – Она полезла в сумочку.

– Барбора, нет-нет, не нужно! – запротестовала я. – Я не хочу этого видеть.

Но я хотела.

– Все равно ничего не докажешь. Он использует одноразовый номер и фальшивые страницы. А на фотографиях может быть кто угодно – так он мне сказал.

– А ты пробовала найти кого-то из тех девочек? Может, они пойдут в полицию?

Хотя я лучше всех знала, что смысла нет. Потому что ты сама во всем виновата. Только ты и твоя глупость. Тебе никто не поверит, у тебя ничего нет. Ты просто упилась до состояния, когда сама предложила себя какому-то парню, – вот что скажут в полиции в ответ на такое заявление. Всего лишь твои слова против его слов.

– Никто на него не заявит. Они либо запуганы до смерти, либо обожают его. У него есть странная власть над людьми. Ему очень трудно отказать, даже для меня трудно, до сих пор. Я не знаю, насколько близко ты с ним знакома… – Она бросила на меня многозначительный взгляд исподлобья.

– О нет, что ты! Я… нет! – замахала руками я.

– Просто я видела те фотографии в Интернете… Хотела предупредить, с кем ты имеешь дело.

– Те снимки случайность, папарацци подловили. Я едва знаю Хью.

– Тогда почему они выложили твой пост про сестру? Я решила, вы друзья.

– Нет, не сказала бы. Я… немного общаюсь с Марком.

Черт, пронеслось в голове. Марк.

– Барбора, а он когда-нибудь упоминал Марка? Марк знает о его привычках?

– Хьюго почти не говорил о Риммере. Ну разве что рассказывал про турне и все такое. Жаловался, что тот его ни во что не ставит. Но, насколько я знаю, Марк не участвует в этих оргиях.

Пару минут мы сидели молча. Она курила, я рассматривала свои обгрызенные ногти.

– Барбора, послушай, а зачем ты рассказала мне? Только чтобы предупредить?

– Нет, не только. Ну не совсем, – она решительно покачала головой. – Ты должна помочь мне остановить его. Сама я не могу. Полиция у него на крючке, они никогда не рискнут копать под обладателя Brit Award, посла благотворительных фондов и народного любимца. Если ты не знала, они во вторник уедут в тур в поддержку нового альбома, на целый год. Только представь, сколько это городов, сколько гостиниц, сколько встреч. Этого нельзя допустить. И ты мне поможешь. Ведь поможешь же?

– Но как?

– Расскажи обо всем Марку. Я помню его еще по старым временам. Он хороший человек, и у него тоже есть дочь. Он все поймет.

Дженни, подумала я. У него есть дочь Дженни, твоя тезка. Ей, должно быть, лет семь. Она мне никто. Как и все остальные девочки.

– Почему ты не хочешь поговорить с Марком сама?

– Потому что мне он не поверит.

– Как не поверит – он же знает тебя еще со старых времен. Тебе-то он как раз и поверит.

С горькой миной она покачала головой:

– Хью знал, что я приду к Марку, и позаботился обо всем заранее. У меня запретительный ордер. Я не могу приближаться к ним или звонить, иначе мне грозит встреча с полицией.

– Тогда почему не слить информацию в Интернет? Анонимно, убрав твое имя.

– Нет такой вещи, как анонимность, уж ты-то должна понимать, если нашла меня по геотегу. Я боюсь Хьюго и не могу рисковать. К тому же у обвинений должно быть лицо, должен быть голос, иначе это просто сплетня, только и всего.

– Господи, – выдохнула я, – как все сложно.

– Поэтому ты и должна помочь. Я не прошу тебя стать этим лицом, Ника. Просто встреться с Марком, пока еще есть время. Расскажи ему все. Вдруг он поверит тебе? Если есть даже крошечный шанс, что удастся остановить Хьюго, это нужно сделать.

– А если Марк не поверит?

– Тогда притворись дурочкой, я не знаю. Но хотя бы попытайся, если тебе не все равно.

Все равно ли мне? Начнем с того, что в тот момент я еще не знала, верю ли Барборе. Какова вероятность того, что эта женщина, которая всего пару дней назад злорадствовала по поводу твоего исчезновения и сама призналась в том, что оболгала любимого бойфренда перед копами, не окажется сумасшедшей? Вдруг она и правда охотится за деньгами, вниманием или дешевой славой? Должна ли я верить ей лишь потому, что ассоциирую себя с предполагаемыми жертвами Хью? Нельзя принимать никаких решений сгоряча. Нужно дистанцироваться, подумать, взвесить. В конце концов, она просто шлюха, так ведь?

– Ладно, давай не будем торопиться. Я точно не готова вот так сразу бежать к Марку. Мне нужно подумать.

– Ника, не осталось времени думать. Они уезжают во вторник. Сегодня пятница. Это их самый большой тур за всю историю. Двести с лишним городов за год. Только подумай.

Я в раздумьях потирала ладони, наблюдая за кружащимися вокруг уличного фонаря насекомыми.

– Ты мне не веришь? – горько спросила Барбора. – Считаешь, что я съехавшая с катушек метамфетаминовая проститутка, которая вознамерилась очернить хорошего человека, да? Что ж, вполне ожидаемо, особенно после того, как я оболгала Алистера.

Я молчала. Мне было нечего сказать. Она будто прочитала мои мысли.

– Подумай о своей сестре, Ника. Ты говоришь, будто нашла того, кто причинил ей зло.

– Да, это был Бен. Барабанщик. Ты должна его помнить.

– Бен? Такой тихоня? Ни разу в жизни с ним не разговаривала. Что он сделал?

– Убил ее. Судя по всему, зарезал. На Гласто, в ночь после их концерта. Он сказал мне, что любил ее, а она разбила ему сердце.

– И он ее зарезал, да? – Барбора снова закурила. – Потому что она не отвечала ему взаимностью?

– Да. А потом он умер.

– Значит, он решил, что имеет право отнять у нее жизнь. Почему мужчины считают, что могут отнимать у нас что-то лишь потому, что они сильнее? – Вопрос повис в воздухе.

Вернувшись домой, я заварила чай и забралась под одеяло с ноутбуком. После нескольких часов онлайн я поняла, что Барбора не врала. Я нашла их – десятки, даже сотни комментариев, рисунков, фанфиков. По отдельности они не значили ничего. Но, если собрать их вместе, складывалась картина. Секрет, хранившийся у всех на виду. Хьюго Вудвард и в самом деле монстр, думала я, глядя на экран и чувствуя, как внутри все наполняется незнакомым прежде чувством – невыносимым отвращением, как если дотронуться до чего-то гадкого или отключить безопасный поиск в Гугл.

Мой взгляд задержался на иллюстрациях в черно-сиреневых тонах: комикс без слов, восемь картинок. На каждой был Хьюго. Сначала он красиво стоял в своих узких джинсах и с гитарой, томно улыбаясь из-под челки. Дальше, рисунок за рисунком, следовала зловещая метаморфоза: из-под джинсов вылезали отвратительные лиловые щупальца, джинсы трескались по швам и рвались на клочки, а щупальца заполняли все пространство, оставив место только для его пленительной сатанинской улыбки и мерцающих влажных глаз.