Бразильский кофе самый лучший, индонезийский тоже хорош, вьетнамский чуть похуже, зато самый дешевый. За вагон бразильского кофе можно взять два вьетнамского. Но кофе везут не вагонами, а особыми вентилируемыми контейнерами. Их с корабля перегружают на железнодорожную платформу, везут в Москву, переправляют на фабрику, там взвешивают, сушат, измельчают, фасуют, продают. Ярослав занимался вьетнамским кофе, но продавал его под брендом «Бразилика». И вроде все хорошо идет. Только вот успокаиваться на достигнутом никак нельзя. Конкуренция на рынке серьезная, если зазеваешься, не просто обойдут, но еще и под откос пустят…

Кофе поставлялся в долларах и в тоннах, дробился в центнерах, продавался в рублях и упаковках. А потом терялся в цифрах, которые мельтешили перед глазами.

– Ну, что здесь непонятного? Продали сто восемь упаковок, вернули четыре, выбраковка два процента…

– Стоп! – Ярослав мягко взял Ксению за палец, которым она водила по бумаге, поднес его к губам, поцеловал. – Что-то голова не варит.

– Пить надо меньше, – с упреком сказала она.

– Да сколько я там выпил…

– Много. И каждый день.

– Да? Надо завязывать… – кивнул он.

Как начал бухать с прошлой недели, так до сих пор остановиться не может. Надо с этим заканчивать, а то мозг совсем атрофируется.

– Предлагаю сегодня разгрузочный вечер, – улыбнулась Ксения.

– Это как? Ни капли в рот, ни помидора в салат?

– Ну, фрукты, овощи можно…

Она хотела еще что-то сказать, но в кабинет вдруг ворвался Фим.

– Ярый, кажется, у нас большие проблемы!

– Это ты о чем?

В ответ Ярослав получил двух мужчин в штатском, которые с хозяйским видом вошли в кабинет. Долговязый в длинном плаще, карикатурно смахивающий на почтальона Печкина, – следователь прокуратуры Дорогов, плотный коренастый крепыш с полированной лысиной – оперуполномоченный уголовного розыска Цесаркин. И вид у обоих был такой, как будто Ярослав доживал последние минуты.

– Гражданин Игнатьев? – выстрелил Дорогов.

Он грозно смотрел на Ярослава и, казалось, мысленно призывал его вытянуть вперед руки, сомкнув их в запястьях. «Вы арестованы, гражданин Игнатьев, сопротивление бесполезно!..»

– У нас постановление на обыск, мы должны осмотреть ваш кабинет!

– И код от сейфа назвать? – Ярослав переглянулся с Фимом.

Тот в ответ развел руками, он тоже ничего не понимал. Большие проблемы предрек, а что конкретно произошло, не знал.

– Да, и код от сейфа, – не уловив иронии, кивнул Цесаркин.

– Там обычные деньги, из банка. Без обработки.

– При чем здесь деньги?

– А при том, что нет их у меня. Тех денег, которые я у Радькова вымогал.

– А вы их вымогали?

– Нет… Сколько он вам заплатил? – скривился Ярослав.

Ему бы сейчас кофе крепкого да на диванчик – вздремнуть, а его из-за козла Радькова прессовать будут. И дернул черт Марата!

– Кто нам заплатил? – сурово спросил Дорогов.

– Радьков, кто же еще?

– А он должен был нам заплатить?

– А какого черта вам здесь нужно? Сколько раз говорить, что не трогал я Радькова и не нужны мне его деньги! Если мой покой стоит денег, вы скажите, я заплачу.

– Ваш покой?

– Да, мой покой!

– А покой гражданина Радькова вас интересует?

– А ему покой пусть только снится, – хмыкнул Ярослав.

– Уже, – не сводя с него глаз, кивнул Дорогов.

– Что – уже?

– Состояние полного покоя.

– У кого?

– А вы не знаете?

– Не надо говорить со мной загадками.

– Я просто спрашиваю.

– Я арестован? – удрученно вздохнув, проговорил Ярослав.

– А вас должны арестовать?

Он снова вздохнул, глянул в блокнот, нашел номер адвоката, позвонил ему и попросил срочно подъехать. Если следователь не хочет говорить с ним по-человечески, пусть общается через протесты и требования.

Ярослав положил трубку и посмотрел на следователя, требуя объяснений.

– Гражданин Радьков убит, – поняв его взгляд, сказал Дорогов.

– Как убит?! – Ярославу не пришлось изображать растерянность и удивление, все это и без того свалилось на него.

– Убит, – повторил следователь.

– И вы подозреваете меня?

Теперь Ярослав понял, почему в его кабинете собираются провести обыск.

– Да, мы подозреваем вас! – отчеканил Цесаркин.

– Я не знаю, когда его убили, но у меня точно есть алиби. – Ярослав посмотрел на Ксению, и она согласно кивнула в ответ.

Они спали под одним одеялом, жили под одной крышей и в офисе находились в соседних, можно сказать, кабинетах. К тому же на проходной отмечались его выезды…

– Вы могли заказать убийство.

– Зачем?

– Марат Казаров – ваш друг, а от гражданина Радькова зависело, сидеть вашему другу или нет.

– Зачем же его убивать, если от него зависело? – Ярослав обращался к следователю, а посмотрел на Фима.

Тот кивнул. Он тоже не понимал ментовской логики. Дорогов перехватил его взгляд, нахмурился и попросил посторонних очистить помещение.

– Какие посторонние? – удивился Фим. – Вы же обыскивать собрались, а понятые?

– Сначала мы поговорим…

– Не будет разговора, – отрезал Ярослав. – Я к убийству Радькова отношения не имею, и говорить мне с вами не о чем… Ефим Андреевич, ознакомьтесь с постановлением, если там липа, гоните товарищей в шею!

Но постановление оказалось подлинным, и менты – настоящими. И обыск был проведен по всем правилам. Только ничего крамольного не нашли. Тогда Дорогов предложил осмотреть машину, и в этот момент зазвонил телефон.

– Ярослав? – взволнованным голосом спросила Катя. – Ты знаешь, что к нам пришли с обыском?

– Знаю, – с нажимом глянув на следователя, отозвался он.

– Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит?

– Я не убивал Радькова. И не заказывал его. Если тебе скажут, не верь.

– Да я не верю… Молодой человек! Имейте совесть!

Спустя мгновение он услышал голос того самого молодого человека, к которому обращалась Катя.

– Ярослав Алексеевич, дом у вас большой, работы много, но мы все равно найдем то, что нам нужно. Возможно, что-нибудь разобьем, повредим. Не могли бы вы добровольно сдать нам запрещенные к применению предметы? Вы только скажите, где все лежит…

Ярослав едва сдержался, чтобы не послать молодого человека куда подальше.

В машине тоже ничего запрещенного не обнаружилось. А к тому времени, когда обыск закончился, подъехал адвокат и устроил следователю самый настоящий допрос. На каком основании, по какому праву, и так далее, и тому подобное. Следователь не то чтобы стушевался, но прыть свою унял. И затих в ожидании. Обыск в доме Ярослава продолжался, и результатов пока тоже не приносил.

– А с чего вы вообще взяли, что у Ярослава Алексеевича может быть найдено орудие убийства? – спросил адвокат.

– Ну почему же сразу орудие убийства! Снаряжение, боеприпасы к снайперской винтовке, чистящие средства, протирки…

Адвокат закатил глаза, восхищаясь бесстрашной глупостью суждения. Он и крепкое словцо хотел сказать, но воспитание не позволило.

– А когда убили? – спросил Ярослав.

– Вчера вечером.

– А почему под подозрение попал я? Радьков никогда и ни с кем не конфликтовал?

Дорогов пожал плечами. Нечего ему было сказать. Вот когда к нему в руки попадет вещественное доказательство, тогда он и отыграется… Но обыск закончился пшиком. Никаких улик против Ярослава не нашлось, и менты убрались несолоно хлебавши. Фим проводил их до ворот, вернулся в кабинет.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.

– Если честно, не очень, – качнул головой Ярослав.

– Кто им показал на тебя?

– А кто-то показал?

– А почему с обыском пришли только к тебе? Почему не тронули меня?

– Да, почему не тронули тебя? – рассеянно спросил Ярослав.

Не так важно знать, почему Фим выпал из списка подозреваемых, как то, кто подставил Ярослава. Кто-то же стукнул на него. И менты шли, как будто знали, что у него есть палево…

– Думаешь, подстава?

Фим кивнул.

– Кто?

– У меня голова не казенная, но я ее ломаю, – усмехнулся Фим. – Только треска не слышу.

– Давай плясать от печки. Кто мог завалить Радика?

– Мы. Из-за Марата. Но сначала мы бы поговорили с Радиком. Он забирает заявление, и никаких проблем.

– Я с ним говорил?

– Нет.

– Ты с ним говорил?

– Нет.

– Он нам не отказывал? – чеканил Ярослав.

– Нет. – Фим напряженно смотрел на него, как будто боялся потерять логическую нить.

– Тогда зачем убивать?

– Чтобы подставить тебя.

– И кому это выгодно?

– Марат сидит. А Кафтана и Старичка уже выпустили.

Не упустил Фим логическую нить и до развязки дошел.

– Думаешь, они? – нахмурился Ярослав.

Действительно, Кафтан и Старичок могли подписаться за Марата. Да и за себя тоже. Вряд ли их выпустили окончательно, скорее всего, они вышли под подписку. Их дело не закрыли, а Радьков мог закрыть его одним росчерком пера. Может, они говорили с ним, но получили отказ. В каком-нибудь забытом арсенале могла сохраниться снайперская винтовка, а Кафтан, насколько помнил Ярослав, неплохо стрелял. Сделали ребята дело и позвонили ментам, назвав его имя, – подсказали направление, в котором искать.

– Не знаю.

– Но логика подсказывает.

– А логика подсказывает, – согласно кивнул Фим.

– Логика пляшет… Где они сейчас?

– Без понятия. Ты же сказал, что нам они не нужны.

– Может, они у Марата дома?

– Может быть.

– А там Лариса! – вскинулся Ярослав.

Ларису он всерьез не воспринимал, но все равно будет жаль, если с ней что-то случится. А может, и нет ничего страшного. Ну, поразвлекается девчонка с парнями. Она баба общительная, любвеобильная, ее на всех хватит. Фима только жаль…

– Да, там Лариса… А ты откуда знаешь? – вдруг встрепенулся Фим.

– Как откуда знаю? Подъезжал, видел…

– А подъезжал зачем?

– Думал, что Катя там… Не понял, это что, допрос?

– Да нет, – покачал головой Фим.

– Она сейчас там?

– Нет, мы помирились.

– Все равно надо ехать.

Ярослав готов был ехать куда угодно, хоть к ведьмам на шабаш, лишь бы не оставаться в офисе. Жажда деятельности вдруг обуяла, к тому же в любой момент могли вернуться менты. Вдруг они примут его и закроют… Хоть бы с Катей успеть попрощаться. Она хоть и недостойна этого, но все равно нужно…

Не было никого в доме у Марата. Съезжая, Лариса оставила порядок, и его никто не нарушил. Не было здесь Кафтана и Старичка, это могло говорить лишь о том, что ребята залегли на дно. А после чего они затихарились? То-то и оно…

Из чужого дома Ярослав отправился в свой.

– Папка! – бросилась к отцу Яна.

Огромные банты бултыхались на бегу. И Ромка шумно шлепал ножками за сестрой. Бежит, ручонки распахнуты, рот открыт, глаза горят.

Дочка напрыгнула на отца с одной стороны, сын – с другой. Она повисла на руке, он – на ноге. И от обоих тепло на сердце и свет в душе… И зачем он только изменил Кате? Зачем разбудил вулкан?..

Ярослав посадил дочь на одну руку, сына на другую, внес в дом. Переступая порог, он и думать забыл о Радькове. Но Катя напомнила.

– К нам приходили, – сказала она.

Под ее строгим взглядом Яна сама сползла с отцовской руки.

– Я в курсе.

– Вы обещали танцевальный номер для папы, – повернулась Катя к детям, и они умчались на второй этаж готовиться к выходу.

Ярослав улыбнулся, глядя им вслед. Смотр домашней самодеятельности мог облегчить тяжесть на душе.

– Кушать будешь? – сухо спросила Катя.

Он кивнул, прошел вслед за ней на кухню.

– Ничего не нашли, – сказала она.

– В доме искали?

– Да, все вверх дном перевернули.

Она положила на тарелку вермишель, насыпала сверху тушеного мяса с подливкой.

– Извини, больше ничего нет. Пока убрались…

– И у меня в кабинете обыск был. И в машине смотрели.

– А искали что?

– Подставу. Кто-то меня подставляет. К счастью, на словах.

– На словах?

– Ну, ничего не подбросили…

– А могли подбросить? – Катя смотрела куда-то в сторону.

– Могли.

– Зачем?

– Чтобы меня посадить.

– Мне говорили, что ты за Марата мог заступиться.

– А я должен был заступиться? – Он со стуком опустил вилку на стол.

– Ну, вы же друзья.

– То есть я должен был сесть в тюрьму, чтобы он вышел на свободу?

– Почему сесть в тюрьму? Ты бы просто поговорил с Радьковым…

– Просто с Радьковым поговорил Марат. И где он? Интересное дело, я сажусь в тюрьму, а он выходит на свободу. Я мотаю срок, а он спит с тобой… Очень интересно!

– Если бы ты помог ему выйти, я не спала бы с ним…

– Да ну!

– Но ты не поможешь ему! – с вызовом бросила Катя.

– Я в чем-то виноват?

– Я этого не говорила!

– Да нет, ты именно об этом и говоришь. И не надо мне тут! Я адвоката нанял, он мог его вытащить!

– Мог?

– А я не знаю, кто Радькова грохнул! Кто это сделал, тот Марату очень здорово помог! Хрен его теперь под залог выпустят!

– Тихо! – Катя положила руку ему на плечо, глядя на дверь, в которую могли войти дети, и это мягкое, хотя и не совсем теплое прикосновение успокоило его.

– Не кричи, не на базаре…

– Не буду. – Он накрыл рукой ее ладонь.

Она глянула на него растерянно, но руку выдергивать не стала, только попросила:

– Давай больше не будем об этом говорить.

– Я перед Маратом ни в чем не виноват. Он сам сделал свой выбор. И Радькова я не трогал. Зачем это мне? У меня дети, их отец не должен сидеть в тюрьме.

– Да, их отец не должен сидеть в тюрьме, – эхом отозвалась Катя.

– И не будет, – твердо проговорил Ярослав и, помолчав немного, тихо спросил: – А когда Марат выйдет, ты уйдешь к нему?

– Ты сам во всем виноват. Ладно, не хочу об этом говорить. Тебе уже, наверное, пора?

– Вообще-то я приехал домой.

– Да, конечно, – сухо кивнула она и вышла из кухни.

А Ярослав отправился в спальню, после всех треволнений он очень устал и ему хотелось спать.

Он уже засыпал, когда появилась Катя. Но не одна. Наряженные, напомаженные дети под громкие бодрые «па» исполнили «танго». Спальня большая, места много – им не было тесно. Ярослав аплодировал от души, но Катя объявила, что концерт окончен, и ушла вместе с детьми. Но скоро вернулась.

– Ты, наверное, устал? – заботливо спросила она.

– Да эта чехарда…

– Выпьешь?

– Если только с тобой.

– Я не буду. – Катя подошла к окну, глянула во двор.

– Почему?

Он поднялся с кровати, подошел к ней сзади, обнял за плечи.

– Не надо!

– Мы с тобой муж и жена.

– Я знаю. Но не надо.

– Не можешь изменить этому?

– Я прошу тебя! – Она вырвалась и выскочила из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Ярослав бухнулся на кровать, обхватил себя руками. Чувство было такое, как будто он сходит с ума. Или это просто мир перевернулся?