Небо темное, дождь, и в душе такие же тучи. Плохо Ярославу, очень плохо.

– И что мне теперь делать, брат? – спросил он, наполняя бокалы.

В ответ Фим пожал плечами. Раскабанел он за последние годы, заматерел, не парень уже, а мужик. Служба безопасности по-прежнему на нем. Звезд с неба не хватает, работает ни шатко ни валко, но претензий к нему особых нет.

– Как у тебя с Ларисой?

– Хорошо.

– Это хорошо, что хорошо, – кивнул Ярослав.

Фим для него сейчас не только боевой друг, с которым ему пришлось хлебнуть немало, но и товарищ по несчастью. Его Лариса тоже когда-то таскалась с Маратом, возможно, даже любит его до сих пор…

– Я тебе говорил, что Марат хотел контролировать тебя через нее?

– Когда это было! – поморщился Фим.

– Но ведь было.

– У меня все под контролем.

– Уверен?

– Ну, во всем уверенным быть нельзя…

– Может, он держит меня «под колпаком». Как ты думаешь?

– Через меня?

– Через Ларису.

– Вряд ли.

– Но сомнения есть.

Ярослав скривил губы. И сомнения насчет Марата есть, и косяков за ним – масса. Марат – проблема, которую нужно решать. Лучше всего это сделать собственными руками, но можно нанять специалиста… Только пойдет ли Ярослав на убийство, вот в чем вопрос. Если сам, то возможно… Если кого-то нанимать, то, скорее всего, нет… Не пойдет он на подлость. Не сможет… Значит, нужно самому сворачивать разговор.

– Ну, может быть.

– Разбираться надо.

– Разберемся… Может, я съезжу, поговорю с Маратом, – пожал плечами Фим.

– О чем?

– Ну, спрошу, в глаза ему посмотрю, как там… Глаза скажут… Ну и за Катю можно сказать, пусть возвращает чужое…

– А она мне нужна? – с вялым возмущением спросил Ярослав.

Какое-то время Фим высматривал ответ в его глазах, а потом резанул:

– Нужна! И ты сам знаешь, что нужна! И мне Лариса нужна. И я ей все простил… Все нормально у нас. И у вас все путем будет!

Ярослав кивнул. Да, он хочет вернуть Катю.

– Я сам поеду к нему! Возьму и поеду!

А там будь что будет. Может, он убьет Марата собственной рукой. Возможно, вместе с ним умрет и Катя. А может, он сам ляжет пластом… В любом случае он не должен отступать…

Пришла беда – открывай ворота. А если фарт попер – оттопыривай карманы. Светлая полоса у Марата пошла. Вчера Катя у него в доме появилась, а сегодня Радьков «лимон» с четвертью отстегнул. Марат сам лично подъехал к нему, забрал деньги, сунул чемодан в машину, и привет!..

Чемодан он так и оставил в багажнике, а сам рванул в дом. Катя его там ждет.

– Марат, а бабки? – спросил Старичок.

– Потом!

– Мы пересчитаем?

– Давай! – небрежно махнул он рукой.

Он, конечно, хорошо наварился, приятно было это осознавать, но, как ни крути, «лимон» для него не такие уж и большие деньги. Ярый заработал для него куда больше. И работает он ему во благо, и жену вот отдал. Хороший он мужик, Ярый, и даже жаль, что так все получилось. Но Катю он ему не отдаст.

Катю Марат нашел в спальне. Она лежала на кровати поверх одеяла и невидяще смотрела на экран телевизора. Все еще в себя прийти не может, но ничего, сейчас он все исправит.

– О чем задумалась? – спросил он, на ходу снимая пиджак. – В свое счастье поверить не можешь?

– А это счастье? – хлестко глянула она на него.

– Знаешь, где я сейчас был?

– Мне все равно.

– Если ты думаешь, что с бабой, то зря. Мне больше никто не нужен, только ты.

– Ты в этом уверен?

– На все сто.

– Ты этого хотел?

– Даже не сомневайся!

– А почему Ларису не нанял?

– Ларису?! При чем здесь Лариса?

– А кто Прохора на деньги раскрутил?

– Нашла, что вспомнить…

– А кто меня совратить хотел, чтобы я на Ярослава стучала? Ты подкатывался ко мне, я все помню. И все знаю… Мог бы Ларису Ярославу подсунуть, она бы его совратила…

– Что-то я не въезжаю! А если въезжаю, то не туда!

– Ты Ярославу любовницу подсунул! Ты его соблазнил! – Катя поднялась с кровати, встала к нему лицом.

Взгляд обличающий, но не злой.

– Теперь въехал! Никого я Ярому не подсовывал. И не надо делать из меня демона! Ты меня поняла?

– А если все-таки подкладывал?

– Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Твой муж изменил тебе, и он в этом виноват, а не я…

Марат обнял Катю за талию, и она не стала вырываться. Взгляд ее подернулся страстной пеленой, и он сейчас мог делать с ней все что угодно.

Но вдруг раздался стук в дверь, и тут же послышался голос Кафтана:

– Марат, там гости!

А в гости пожаловал сам Ярый. Только Фим с ним, больше никого. Марат мог бы послать его к черту, но Кафтан и Старичок решили бы тогда, что он струсил, а это удар по авторитету. Пришлось открыть калитку, впустить гостей во двор.

Ярый рванул к нему, но Марат предупредил его взглядом. Боевую стойку принимать не стал, но к схватке приготовился. К схватке не на жизнь, а на смерть. И Ярый это понял, остановился еще до того, как сблизился с ним на расстояние удара.

– Катя где?

– Оставь ее в покое, – покачал головой Марат.

– Это еще почему?

– Ты сделал свой выбор, а она сделала свой. Она остается со мной. Мы так решили.

– С огнем играешь, пацан! – рассвирепел Ярый.

Здоровый он, мощный, быстрый, с таким «быком» лучше быть в союзе, чем по разные стороны баррикад. Марат всегда так думал, и сейчас эта мысль сжала сознание. Но страха все же не было. Если Ярый начнет напирать, он ответит ему достойно. Да и как иначе, если Катя наверняка наблюдает за ними из окна?

– Баш на баш, Ярый! Я после Кати загулял, а ты ее забрал. Теперь ты загулял после нее, и я с ней…

– Баш на баш! Ну, лови!

Ярый резко выбросил вперед руку. Молниеносный у него удар, но предсказуемый. Марат поднырнул под руку с уходом вправо и ударил сбоку, через плечо. Кулак въехал Ярому в висок, он покачнулся, отступил на безопасное расстояние. Глаза его налились кровью. Если он начнет молотить, его не остановишь, и Марат хорошо это знал. Сейчас начнется…

Но неожиданно ситуация резко изменилась. Калитка вдруг распахнулась, человек с автоматом и в каске сбил с ног Фима, вслед за одним во двор ворвались еще двое бойцов из ментовского спецназа. Несколько собровцев перемахнули через забор… Марата и Ярого свалили на землю. На вопрос по существу пришел такой же четкий ответ – точно в левую почку. Марат едва не взвыл от резкой боли. Сознание он не потерял, но вопросы задавать охота отпала.

А менты ворвались в дом, нашли чемодан с деньгами, изъяли его по акту. Марата еще не погрузили в машину, а он уже знал, что произошло. Все-таки не зря заподозрил Радькова в подлости…

Шишка на виске болезненно пульсирует, отбитое ребро ноет. Сначала от Марата прилетело, потом вдруг менты наскочили. Весело прошло время, ничего не скажешь. И все еще только начинается…

– Игнатьев Ярослав Алексеевич, – с едкой иронией глядя на него, произнес следователь с тремя длинными волосками, размазанными по всей голове. – Кличка Ярый. Состоял в люберецкой преступной группировке, возглавляемой криминальным авторитетом по кличке Рауль.

– Кто вам такое сказал? – качнул головой Ярослав.

– Запись сказала. Запись из личного дела.

– На заборе тоже много чего написано.

– Знаете, в чем вас обвиняют?

– Уже обвиняют?

– Ну, пока только подозревают…

– Не знаю я ничего.

– Знаете, гражданин Игнатьев, знаете. И мой вам совет: сделайте чистосердечное признание, это существенно облегчит вашу вину.

– Как можно облегчить то, чего нет?

– А вы хорошо подумайте, может, найдется.

– Да, конечно. Как я забыл про адвоката! – усмехнулся Ярослав. – Думаю, он подскажет вам, как вести допрос. А то занимаетесь всякими глупостями… В чем конкретно вы меня подозреваете?

– Ну, вопросы здесь…

– В чем? Или говорите, или отправляйте меня в камеру.

– В камеру? То есть вы уверены, что вас ждет камера? Это значит, что вы знаете свою вину?

Ярослав скрестил на груди руки и откинулся на спину стула. Пока не появится адвокат, он и слова не скажет.

– Ваш друг Марат Казаров вымогал у гражданина Радькова деньги. Сегодня утром он эти деньги у него забрал, отвез домой. Знаете, почему мы не взяли его сразу? Потому что ждали, когда появитесь вы. И вы появились. Какая доля вам полагалась?

Ярослав молчал, угрюмо и скучающе глядя на следователя. Его, казалось, совершенно не интересовало, о чем шел разговор.

– Хотите сказать, что вы не знаете гражданина Радькова!

Ярослав пожал плечами – может, знает, а может, и нет.

– А гражданин Радьков хорошо вас знает. Однажды вы уже вымогали у него деньги в девяносто седьмом году.

Можно было спросить у следователя, не брал ли он кредиты в банке. Если занимал, пусть напишет заявление в прокуратуру о том, что банк вымогает у него деньги. Но не хотелось метать бисер.

– С Радьковым разговаривал Казаров, он назвал сумму, получил деньги. Вас там не было. Но мы знали, что вы обязательно появитесь. И вы появились! – Следователь не скрывал своего ликования. Похоже, он всерьез решил, что загнал подозреваемого в угол.

– Почему вы молчите?

– У вас есть доказательства моей вины? – устало спросил Ярослав.

– Будут!

– Вот когда будут, тогда и поговорим.

– Будут доказательства, будут…

– Я могу идти?

– В камеру?! В камеру можете!

– Какая камера, если доказательств нет? – возмутился Ярослав.

Но следователь был неумолим. И уже через десять минут Ярослава вернули в камеру для временно задержанных, а спустя два часа отправили в изолятор.

Надзиратель открыл дверь и жестом предложил войти. А в камере только что стих переполох, причиной которого, как оказалось, был Марат. Он стоял у шконки, а напротив него, через проход, сидели два здоровяка с дефективными физиономиями. У одного разбита губа, у другого – надорван рукав. И Марат взъерошен, как воробей после драки, а над глазом у него надувается шишка. Он тер сбитый кулак, с лютой злобой глядя на мужика с разбитой губой. На Ярослава даже не посмотрел: боялся упустить из виду врагов, которые могли нанести новый удар.

Ярослав все сразу понял. Изолятор большой, камер много, а его поместили вместе с Маратом. Зачем? В ОВД их везли в разных машинах и перед допросом не сводили, а тут вдруг такая милость. Слушать их менты собираются: может, в разговоре меж собой они проболтаются и этим помогут следствию. А как менты собираются их слушать? Или «жучки» в камере установлены, или «наседки» уже включились в работу. Активные такие «наседки» с деформированными физиономиями. С активной жизненной позицией. Не успел Марат заехать в «хату», как они принялись его прессовать. Тактика простая – сначала круто наехать, потом замириться, после чего в задушевных разговорах развязать язык. Ярослав ни разу не мотал срок, но под следствием приходилось бывать, знал он, как работают менты и сексоты… И сейчас идет работа – против него и Марата, а раз так, то нужно что-то делать. Марат, конечно, козел, но сейчас он ему не враг. Снова они в одной упряжке…

Он подошел к арестанту, с которого Марат не спускал глаз, и с ходу врубил ему кулаком под ухо. Марат не зевал, тут же набросился на второго.

Мужик с разбитой губой оказался крепким орешком, и Ярослав не смог вырубить его с одного удара. Он ударил второй раз, третий, но противник держался. Закрывался руками, отбрыкивался, но до серьезного сопротивления дело не дошло. И все-таки Ярославу пришлось здорово потрудиться, прежде чем арестант затих на полу. Вымотался он, зато оторвался. И Марат справился со своей жертвой. Обоих мужиков затолкали под шконку.

– И как нам теперь с этими в одной «хате» жить? – спросил Ярослав, с угрюмым задором глядя на Марата.

– Главное, жить, брат! – протянул тот согнутую в локте руку.

– Будем! – Ярослав шлепнул пальцами по его раскрытой ладони. Рукопожатие – это слишком. Они хоть и не враги, но не друзья. Так, товарищи по несчастью…

– Я не понял, за что нас закрыли? – спросил он, кивком головы глянув на шконку, под которой лежал мужик с разбитым в хлам лицом. И ладонь к уху поднес, давая понять, что камера на прослушке.

Марат кивнул в знак понимания и пнул ногой по голове, которая неосторожно высунулась из-под шконки.

– Да на Радькова я наехал. А ты под горячую руку попал. Я так понял, следак мне не поверил.

– В чем?

– А в том, что ты не при делах. Он спрашивал, я ответил. Не при делах ты. Я один был. Ну, пацаны на подхвате. Они ничего не знали, просто присутствовали…

– Ну да, и пацаны, – кивнул Ярослав.

И Кафтана он видел, и Старичка, бойцов из команды покойного Рауля. Где-то Марат откопал эти предметы не столь уж далекой старины.

– Ты не при делах, братан. А я всего лишь долг с Радика спросил. Ты же знаешь, он должен был нам.

– Знаю. И могу это подтвердить…

Ярослав смотрел на Марата, а обращался к ментам, которые могли слушать их. Да, он знал Радькова в прошлом и, если надо, расскажет, какая это сволочь.

– Потому что было, потому и можешь. А как подтвердить то, чего не было?.. Насчет Терема разговор был. Типа, мы его с тобой убили.

Ярослав озадаченно нахмурил брови. Похоже, менты начали большую игру – закрыли за вымогательство, которого не было, а подводят под статью за убийство. Терема ему еще никогда не предъявляли, а трех его людей пришить пытались. И убийство этих троих висело мертвым грузом, и расстрел Терема. Так бы все это и дальше висело, если бы Марат не полез к Радькову. Он всколыхнул старое болото, поднялись газы, выползли вурдалаки. Менты уцепились и уже пытаются вытягивать нить правды. И все сейчас зависит от них с Маратом – если они не оговорят друг друга, то все будет путем.

– Бред!

– Ну, это моя вина, – развел руками Марат. – Я намекнул Радькову, что это моя работа. А разговор в записи шел…

– Не было никакой работы. Не трогал ты Терема.

– Говорю же, намекнул, чисто шугануть мужика. Чтобы боялся.

– Ты не убивал Терема, у ментов не может быть доказательств.

– Нет у них доказательств.

– Тогда в чем проблема?

– Они на тебя бочку катили. Типа, ты трех ореховских положил… Ну, может, я поучаствовал… Но ты же знаешь, как дело было.

– Если кто-то поучаствовал, то не мы, – кивнул Ярослав.

– Нет у ментов ничего. И быть не может. Но Радика они мне пришьют, – вздохнул Марат. – Там железобетонно – разговор с угрозами, меченые бабки. Конкретно взяли. Но так я и не отрицаю. Виноват – отвечу.

– Дернул тебя черт, тебе что, денег не хватало?

– Долги отдавать нужно. И вообще… Это ты в бизнесе себя нашел, а я болтаюсь как не пришей… Если бы я знал, что Катя ко мне уйдет, я бы к Радькову не сунулся…

От возмущения у Ярослава завибрировали нервы, до хруста сжались кулаки. И зачем только Марат заговорил про Катю? Нормально же все было – понимание появилось, разговор заладился, но набежала волна и снесла этот хрупкий мост…

– А она ушла, – продолжал Марат, – потому что ты ей изменил…

– Я ей изменил. А как она об этом узнала?

– Если ты думаешь, что это я стукнул… – Марат возмущенно глянул на него. – Когда я тебя сдавал?

– Ну, Катя не мент.

– Клянусь мамой, что я ей ничего не говорил. И я ничего не знал, но догадывался… Я не хочу с тобой об этом говорить, но должен сказать, потому что нас в любой момент могут развести… Я люблю Катю. И ты должен это знать. Знать и понимать… А она любит меня. И полюбила раньше, чем появился ты. Просто я ей такой не нужен. Ты нужен, а я нет.

– Какой такой?

– Да такой, неприкаянный. Сам не знаю, чего хочу. Скачу по жизни как мячик, только пыль летит. А ты – глыба, у твоего корабля конкретный курс… Да и любит она тебя… Честно скажу, не так, как меня, но любит. По-своему любит… Я тебе честно говорю, как другу.

– Мы с тобой не друзья.

– Это ты зря, – покачал головой Марат. – Нам сейчас друг за друга держаться нужно…

Ярослав пожал плечами. В данный момент он плевать хотел на ход следствия, все равно, как там будет. Дело не в показаниях, дело в Кате. Этот камень преткновения разрушил их отношения, он все еще лежит между ними, более того, превратился в огромный валун, который не обойти. Но в то же время Марат говорил правду. Да, Катя любит его, а не мужа. И Марат ее любит… Его можно понять, но как можно простить?..

– За меня крепко взялись, я нутром это чую, – продолжал Марат. – Не отпустят меня, стопудово закроют. Радьков давит, не нужен я ему на свободе… А если вдруг немного дадут… По-любому, Кате я такой не нужен. Пока есть ты, не нужен. А ты есть. И у вас – семья, у вас дети. Она должна быть с тобой… Я ее люблю, поэтому и отпускаю… А в моем доме пусть Фим живет. Ну, пока я не выйду. Как у них там с Ларисой?

– Ты мне зубы не заговаривай!

Фим интересовал Ярослава меньше всего: сейчас он мог думать только о Кате.

Но разговор продолжить не удалось. Дверь вдруг открылась, в камеру ворвались омоновцы с дубинками. Как Марат предрекал, так и случилось. Их развели по разным камерам. А на следующий день Ярослава выпустили. Следователь задал несколько наводящих вопросов по давним убийствам, получил ожидаемый ответ и выписал пропуск.