Глава 27
Меня вновь разбудил телефонный звонок. Я посмотрел на часы и обомлел: было почти десять, Давно я так долго и сладко не спал. Даже непонятно, почему я проснулся так поздно, обычно сон покидает меня гораздо раньше..
Звонил, естественно, Семеняка.
– Леонид Валерьевич, я вас не разбудил?
– Почти.
– Видите, как хорошо спится на чужбине, – засмеялся он. – Вы хотели поговорить. Если не передумали, то могу выслать машину.
– Высылайте через полчаса.
Я вышел из гостиницы и ко мне тут же подошел шофер, который нас вез вчера из аэропорта.
– Прошу вас, садитесь вон в ту машину.
Судя по всему в этом городе все было недалеко, так как наш путь продолжался не более пяти минут. Я бы с удовольствием его преодолел пешком и заодно немного посмотрел бы на город. Ездить тут на машине, на мой взгляд, представляло собой не что иное, как пижонство.
Офис, который занимал Семеняка, представлял из себя довольно скромное помещение, состоявшее из трех комнат. Кроме него, тут трудилось еще четверо сотрудника.
Глава местного представительства концерна пригласил меня в свой кабинет. В отличии от других помещений обставлен он был по здешним меркам можно сказать роскошно.
Мы расселились в удобных креслах.
– Чем могу быть вам полезен? – спросил Семеняка.
– Расскажите мне о том, что у вас тут происходит?
– Против нас ополчились вся местная королевская рать. А виноват в этом ваш коллега.
– Что вы имеете в виду?
– Некоторое время назад в местной газете появилась статья одного здешнего журналиста Алексея Подымова, который обрушился на хозяев металлургического комбината, то бишь наших с вами боссов. И в чем он их только не обвинял. Разве что не в содомии, – засмеялся Семеняка.
– И все же в чем конкретно, можно узнать?
Семеняка неохотно пожал плечами.
– Я же сказал, пунктов было много. Прежде всего, то, что с помощью разных финансовых схем владельцы завода уводят большую часть прибыли из под налогообложения. И при этом рабочим платят мизерную зарплату. Раньше уголь поставлялся с местных шахт, а теперь его привозят издалека. А шахтеры остаются без работы. Хотя комбинат безбожно загрязняет воздух, ни копейки не вкладывается в создание очистных сооружений. А в результате смертность в городе в полтора раза выше, чем в среднем по стране. Ну и еще про наркотики.
– А что про наркотики? – живо спросил я.
– Ну что якобы некие преступные группировки тесно связанные с руководством концерна распространяют среди рабочих завода и вообще горожан это зелье. Сами понимаете, что это полная чушь! – фыркнул Семеняка.
– Понимаю. А что наркомания здесь действительно очень сильна?
– Наркотиков в городе в самом деле много, можно купить чуть ли не каждом углу. Через город как раз идет транзитный путь. Вам еще в гостинице не предлагали?
– Пока нет.
– Ну, предложат. Только причем тут наши с вами шефы.
– Хорошо, что же произошло после статьи?
– Все словно с цепи сорвались, начиная губернатора и кончая последним бомжем. И теперь только и слышишь про то, что хозяева комбината всех грабят. Без конца появляются статьи в газетах, чуть ли не каждый день на комбинате очередная проверка. Губернатор во всеуслышание говорит, что намерен выгнать концерн с завода, кроет наших шефов, чуть ли не матом, сравнивает с живодерами. Ну и многое чего еще подобного. Как видите, ситуация хреновая.
– Вижу, – согласился я. – А могу я встретиться с этим Подымовым?
– Семеняка удивленно посмотрел на меня.
– Я думал, что вы захотите встречаться с другими журналистами. Я тут провел некоторую работу, они жаждут ринуться в бой. Конечно, не бескорыстно, – хихикнул Семеняка.
– С ними я тоже непременно встречусь. Но мне хочется знать противника в лицо. Насколько это серьезный враг.
– Он считается у нас звездой местной журналистики. С ним будет очень тяжело. И его не купишь. Многие пытались. Все это знают и поэтому верят каждому написанному им слову.
– Вы организуете с ним мою встречу?
– Сам то я с ним не общаюсь, между нами идет непремиримая война ни на жизнь, а не смерть. Как между алой и белой розой, – в очередной раз хихикнул Семеняка. – Но городок у нас не так чтобы большой, можно организовать встречу через третьих лиц. Когда вы с ним желаете встретиться?
– Лучше всего сегодня.
– Хорошо, к вечеру попробую это сделать. Будут еще какие-нибудь пожелания?
– Непременно. Я хочу поговорить с лояльными к нам журналистами, с теми, кто хотят вступить в бой. Нужно приступать к массированной пропагандисткой кампании по реабилитации владельцев комбината. Вы можете составить примерную смету. Я же не знаю здешних расценок.
– Она уже давно есть. Вот, пожалуйста, – протянул он мне листок бумаги. – Что касается журналистов, они могут прибыть сюда уже через полчаса. Они ждут лишь сигнала. Я их еще вчера предупредил.
– Я улыбнулся.
– С вами приятно работать.
– Стараемся, уважаемый Леонид Валерьевич. – Внезапно он как-то странно посмотрел на меня. – Я надеюсь, что вы там расскажите, когда вернетесь, о моих скромных заслугах. Буду очень вам признателен.
– Вот в чем заключается разгадка его необычной предупредительности. Я улыбнулся как можно доброжелательней.
– Можете на меня рассчитывать, расскажу во всех деталях.
– Я увидел, как довольно блеснули его глаза.
– А теперь зовите своих журналистов, – сказал я.
Их собралось человек семь. Работать с ними оказалось более чем просто. Они были готовы буквально на все, причем, за такую сумму, за которую я бы даже не стал шевелить пальцем. Но по-видимому, их полунищенское существование делало их столь податливыми, что ни о чем другом, кроме как о деньгах, думать они были не в состоянии. Я видел, как весело усмехался Семеняка, видя мое изумление. Судя по всему, для него в этом не заключалось ничего необычного, он отлично знал о сговорчивости местной ветви четвертой власти.
Мы быстро наметили план предстоящей кампании по реабилитации концерна, я вручил всем небольшой аванс в конвертах, которые предусмотрительно заготовил заранее Семеняка. Это так окрылили их получателей, что они явно были готовы броситься в атаку прямо сейчас.
Наконец все разошлись.
– Вы удивлены, Леонид Валерьевич? – осведомился Семеняка.
– Сперва удивлялся, потом перестал удивляться.
– У нас действительно живут бедно, хотя край и богатый. Но это вовсе не залог всеобщего благосостояния. Каждый должен найти к заветному ларцу свой золотой ключик. Разве у вас не так?
Судя по всему, он его отыскал, подумал я о Семеняке. Но развивать эту тему вслух не стал.
– Что делать мне сейчас?
– А ничего не делайте, отдохните, вы уже хорошо поработали. Посмотрите наш город. Он правду не стоит того, чтобы тратить на его осмотр ваше драгоценное время, но все же будет легче понимать, чем и как живет здешний люд. А вечером вместе с дорогой Мариной Анатольевной пожалуйте ко мне на ужин. Супруга уже вся в заботах. Это вам будет не гостиничный ресторан, – довольно засмеялся он.
– А как же встреча с этим Подымовым?
Семеняка непривычно серьезно посмотрел на меня.
– После знакомства с нашими журналистами вы еще не передумали?
– Наоборот, мое желание лишь усилилось. Хочется посмотреть на альтернативный вариант.
– Я вам обещал встречу, значит, она состоится.
– Когда?
– Не беспокойтесь, сегодня. А пока отдыхайте. Ровно в шесть часов машина вас и Марину Анатольевну будет ждать у гостиницы. Так что до вечера.
Я последовал совету Семеняки и часа два гулял по города. Он в самом деле производил весьма безрадостное впечатление. Застроенный в основном невысокими, невыразительными домами, он вызывал чувство уныния и безысходности. На дорогах было совсем немного машин, люди безропотно подолгу дожидались на остановках автобусов. Я засек время; переполненная и полуразбитая машина приехала только через пятнадцать минут.
Я вернулся в гостиницу, постучался в номер к Царегородцевой. Но мне никто не ответил. Я пришел к себе и решил, что совсем будет неплохо, если я посплю. В последнее время я почти хронически не высыпался, И грех не воспользоваться такой благоприятной ситуацией. Когда она выпадет еще раз.
Я проснулся в половине шестого. Привел в себя в порядок и вышел в коридор. На этот раз мой стук не остался без ответа, Царегородцева отворила дверь.
– Вам известно, что нас ждет торжественный прием у господина Семеняки? – спросил я.
– Да, через пятнадцать минут буду готова.
На этом наш диалог прервался, и я вернулся к себе.
Дом Семеняки, как и все в этом городе, располагался недалеко от гостиницы. Но это был совсем другой, непохожий на то, что я видел, район. Чистый, утопающий в зелени, а вдоль дороги выстроились уютные особнячки. Некоторые вполне можно было представить себе и в Москве. Правда, их число было совсем невелико.
Машина остановилась возле одного из таких особнячков. На фоне расположенных рядом домов он был среднего размера. Мы вошли через калитку в палисадник, и тут же нам на встречу выскочил хозяин дома.
– А мы вас уже ждем. Проходите, дорогие гости.
Изнутри дом выглядел не хуже, чем снаружи. По местным меркам тут все ломилось от богатства. Повсюду нас окружал хрусталь, мебель, если была не изысканная, но вполне добротная.
– А вот и моя вторая, но лучшая половина, – представил он свою жену. – Валентина Павловна.
Лет пятнадцать назад Валентина Павловна была, наверное, женщина приятной, вполне нормальных размеров. Но хорошая жизнь уж слишком, как хорошие дрожжи тесто, увеличила ее формы. Правда, их облегал вполне приличный костюм, однако он не был в состоянии скрасить вопиющие недостатки фигуры.
Однако вечер прошел вполне приятно. Хозяйкой Валентина Павловна являлась превосходной, я давно так не объедался. Даже Царегородцева, всегда помнящая о фигуре, позволила себя некоторые излишества. Да и беседа была вполне пристойной, хозяева вон из кожи лезли, дабы показать себя перед столичными гостями людьми вполне светскими, к тому же неплохо осведомленными о московской жизни. Я даже услышал некоторые интересные факты, о которых до сего момента ничего не знал.
– Не хотите ли подышать свежим воздухом? – предложил мне Семеняка после того, как в наших желудках в немереных количествах перемешались самые разнообразные яства и напитки. – А женщины пусть поговорят о своих секретах.
Я, разумеется, не возражал. Мы вышли на улицу и закурили.
– Подымов придет к вам в номер в десять часов, – почему-то почти шепотом сообщил мне Семеняка. – Только не говорите ему, что это я организовал ваше знакомство. Иначе он может просто уйти.
– А если он спросит?
– Вряд ли. Но если это несчастье случится, сошлитесь на Бориса Петровича. Это его мигом успокоит.
– Кто такой Борис Петрович?
Мне показалось, что Семеняка немного замялся.
– Это тайна, но вам я, конечно, скажу. Это помощник губернатора. Единственный человек в его команде, который нам сочувствует.
– И дорого нам обходится его сочувствие?
Семеняка засмеялся.
– Все благородные чувства обходятся дорого. И чем благородней, тем дороже. Но что делать, за все хорошее надо платить. Кстати, завтра в газете появится первая положительная статья о нас. Как видите, мы время даром не теряем. Наши деньги уже работают.
– Скажите, Александр Тихонович, а как вы считаете, правильно ли мы себя ведем в этой городе?
По выражению его лица я понял, что у него нет большого желания отвечать на этот вопрос.
– Вы желаете знать мое мнение?
– Желаю.
– Никто до вас им ни разу не интересовался. Хорошо, я отвечу, но только вам. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю. Не беспокойтесь.
– Мы не думаем о будущем, мы оставляем после себя только ненависть. Так долго продолжаться не может. Однажды что-то случится.
– Вы говорили об этом руководству?
– Да бог с вами, кто я такой, чтобы им указывать. Они не спрашивают моего совета, а дают только указания. А мое дело их выполнять максимально добросовестно. Я маленький человек и знаю свой шесток.
– А если однажды тут случится мощный выброс ненависти? Что вы в таком случае станете делать?
– У каждого должен быть запасной вариант? – хитро улыбнулся Семеняка.
Мы вернулись к дамам, которые были заняты легкой беседой. И больше за весь вечер серьезных тем никто не касался.
В гостиницу мы с Царегородцевой вернулись около десяти часов.
– Простите, я устала, и хочу спать, – прервала она на корню все мои поползновения продолжить вечер в узком составе.
Впрочем, на этот раз я не слишком огорчился, сейчас меня больше интересовал визит Подымова.
Я сидел в номер, курил и ждал своего вечернего гостя. Но думал я о Семеняке. А он хитрый и изворотливый, совсем не глупый, и, судя по всему, беспринципный человек, Все отлично видит и понимает, но при этом плюет на все, кроме одного – своего благополучия. И даже если однажды концерн по глупости его руководства вышибут из комбината, он не пропадет, устроится в другое хлебное место. В общем-то, мне до его судьба нет никакого дела, если бы в какой-то момент нашей беседы меня не охватило безотчетное беспокойство. Что-то в ней промелькнуло такое, чего я так и не понял, хотя и почувствовал некий скрытый смысл. Но в чем он может заключаться, вряд ли я сумею сейчас разобраться.
В дверь постучали. Я впустил в номер своего гостя.
Бывают люди, которые нравятся с первой же секунды. Они еще не произнесли ни одного слова, а ты уже чувствуешь к ним расположение. Такое случилось со мной и сейчас. Подымов был еще совсем молодым человеком, вряд ли его возраст перевалил за двадцатипятилетний рубеж. Среднего роста, с густыми светлыми волосами и очень открытым, располагающим к себе лицом.
– Вы Бахтин, Леонид Валерьевич? – спросил он.
– Именно так.
– А я Алексей Подымов.
– Очень приятно, Садитесь.
– Извините, но вы не против, если мы с вами побеседуем не здесь.
– Вам тут не нравится?
– Не в этом дело.
– Хорошо, где же?
– В редакции моей газеты. Она тут недалеко. Я вам кое-что покажу.
– Хорошо, пойдемте.
Мы вышли на улицу. Хотя по московским меркам было совсем еще не поздно, но за весь недолгий путь нам никто не встретился. Город уж спал, даже окна домов светились редко.
– У нас рано ложатся и рано встают, – пояснил Подымов. – Рабочая смена начинается в семь часов утра, а до завода надо еще добраться. А с транспортом тут дело обстоит плоховато.
Мы остановились возле двухэтажного здания.
– Вот тут находится наша редакция, – сказал мой спутник. Из кармана он достал ключ и открыл дверь. – Проходите.
Все редакции чем-то напоминают друг друга. И я невольно вспомнил свою. Я вдруг почувствовал, что соскучился по своему прямому делу, все же писать статьи гораздо интересней моей нынешней работы. Мне даже трудно дать определение, чем же я теперь занимаюсь.
Мы расположились в большой комнате, заставленной столами с компьютерами. Днем тут по-видимому кипит жизнь, сейчас же было тихо и спокойно.
– Хотите кофе? – предложил Подымов.
– Не откажусь.
Подымов включил чайник и достал банку с кофе.
– У нас дешевые сорта, на дорогих денег нет, – усмехнулся он. – Вы как не побрезгуйте?
– Ничего, давайте дешевые.
Подымов разлил кипяток по чашкам и поставил одну передо мной.
– Могу я вам задать вопрос? – спросил я.
– Разумеется. Для того тут и сидим, – усмехнулся Подымов.
– Почему вы решили со мной встретиться. Ведь вы считаете всех представителей концерна своими врагами?
– Я читал некоторые ваши статьи. Тогда мне казалось, что их пишет честный человек.
– А сейчас вам так не кажется?
– Не знаю, поживем, увидим. Хотя сомнения большие. По крайней мере, ни с кем другим из концерна я бы встречаться не стал.
– Хорошо, будем считать, что этот вопрос мы более или менее выяснили. Что вы думаете о политике концерна на заводе?
– Что я думаю? Я думаю одно: это самый настоящий геноцид. Ваши боссы выкачивают из завода все, что можно и все, что нельзя. Мне известно, что он приносит ежемесячно большую прибыль. Но ничего не остается комбинату. Я проводил исследования. Хотите, покажу кое-какие цифры. Это очень любопытно.
– Разумеется.
Подымов сел к компьютеру и включил его.
– Вот смотрите. Это то, что мне удалось узнать из официальных и неофициальных источников. Я допускаю, что цифры не совсем точны, но уверяю, что их порядок именно такой. За три года, что концерн владеет комбинатом, было получено чистой прибыли примерно пятьсот миллионов долларов. За этот период в обновление производство не было вложено ни одного миллиона долларов, хотя износ оборудования составляет в некоторых цехах восемьдесят процентов. За это время произошло более пятидесяти аварий, погибло двадцать два человека, еще около шестидесяти получили увечья. Главная причина – из-за отсутствия средств не соблюдаются элементарные нормы техники безопасности, а оборудование крайне ветхое. Теперь о зарплате. Согласно официальной статистике, она почти в полтора раза ниже, чем в среднем по отрасли. И это платят, можно сказать, за адский труд. Причем, никаких социальных гарантий рабочим не положено. Действовала заводская поликлиника и профилакторий. Как было заявлено, из-за отсутствия средств на их содержание они были закрыты. А что в итоге? За последние несколько лет средняя продолжительность жизни работающих на комбинате сократилась на три года. Смертность колоссальная. К тому же экологические условия и в городе и на производстве ужасные. У нас на тех, кто доживают до пенсии, смотрят как на долгожителей. Что вы обо всем этом думаете?
– Что все это ужасно.
– Неужели, – усмехнулся Подымов. – А вот ваши боссы явно так не считают. Они со спокойной совестью кладут в карманы миллионы и миллионы. И ничего больше их не волнует. За все время только раз сюда на один день приезжал Кириков. Да и то его больше интересовал горнолыжный курорт, который находится отсюда в пятидесяти километров. Кстати, а вы не задумывались о том, что и ваша зарплата во многом оплачена здоровьем и жизнью местных металлургов?
– Да вы правы, – вынужден был я согласиться.
– А что толку от того, что вы признаете мою правоту. Думаете, я не знаю цель вашего приезда. Сегодня вы инструктировали местных журналистов, как противодействовать мне. У нас город маленький, тут тайн почти не бывает. Все становится известно быстро. – Подымов пристально взглянул на меня. – А ведь то, что я вам рассказал, не все. Есть еще любопытные факты.
– Что вы имеете в виду?
– В нашем городе помимо всех бед процветает наркомания. Особенно она сильна в поселках, где живут металлурги. А это добрая его половина. Так вот, у нас есть сведения, что распространение наркотиков контролируют структуры, связанные с руководством комбината. Об этом мне в частной беседе говорил сам начальник местной милиции. Речь идет о московской преступной группировки, которой руководит некто Галанов. Между прочим, он уехал буквально за два дня до вашего появления. И, как и вас, его опекал Семеняка. Он тоже был у него дома. Даже жил Галанов в том же номере, что и вы. Вся гостиница стояла буквально на ушах, чтобы угодить такому важному постояльцу.
Я вздрогнул. Эта новость была для меня совершенно неожиданна. Я понятия не имел о том, что и Галанов был отправлен в этот город со своей миссией. Вот только в чем она заключалась?
– Что вы намерены дальше делать? – спросил я.
– Бороться до тех пор, пока ваш концерн не будет выметен метлой с завода и из города. Другого выхода у нас нет. Наши статистики подсчитали, что если демографическая ситуация не изменится, и люди будут вымирать прежним темпом, то через пятнадцать лет население сократится вдвое. Причем, останутся в основном молодежь и старики, а среднее поколение, которое в основном и работает, переселится на кладбище. У нас за последние несколько лет открыли несколько новых погостов.
– И как вы намерены бороться? Если это не секрет.
– Наоборот, мы стараемся максимально использовать публичные методы. Лично я готовлю несколько новых статей, а так же со следующего месяца буду вести передачу на городском телевидение. Меня выбрали руководителем движения, которое мы назвали «За справедливую экономическую политику». Мы намерены пикетировать железнодорожную станцию, откуда уходят грузы с комбината. Какой для нас смысл их куда-то отправлять, если все равно люди ведут полуголодное существование. Между прочим, не хотите ли посмотреть собственными глазами на то, как живут металлурги и их семьи. Можете взять на экскурсию свою спутницу. Уверяю, впечатление сохранится на долго.
– Я принимаю ваше предложение.
Подымов о чем-то задумался.
– Вы спрашивали меня о том, что буду делать я. А я хочу спросить вас: как собираетесь поступать вы?
– Трудный вопрос. В отличии от вас я имею гораздо меньше свободы маневра.
Подымов усмехнулся.
– Я и не рассчитывал услышать от вас ничего другого. Но мне хотелось с вами поговорить откровенно. Когда я раньше читал ваши статьи, то восхищался вами, мне хотелось походить на вас. В какой-то степени я начал борьбу с концерном под влиянием ваших публикаций. Мне казалось, что удастся сдвинуть с места ситуацию. Но теперь вы, конечно, стали другим. Хотя, если бы вы пожили у нас некоторое время, посмотрели на то, что тут творится, то может быть, вы бы изменили свою позицию. Когда все это рассказываешь, это одно, а когда видишь каждодневно весь этот ужас воочию, все воспринимаешь совсем иначе.
Подымов замолчал, а я понял, что наш разговор пришел к логическому завершению. Я встал.
– Спасибо за кофе.
– Не за что. Если не передумайте посмотреть, как живут у нас люди, звоните. Вот моя визитка.
– Непременно позвоню.
– Давайте я вас провожу до выхода.
– А вы остаетесь.
– Да, я еще поработаю. Мне нравится писать поздно вечером, когда здесь никого нет. Чувствуешь себя один на один с чем-то высшим. У вас не возникают такие ощущения?
– По крайней мере, в последнее время что-то не припомню.
Мы подошли к выходу, пожали друг другу руки, и я вышел на улицу. Мое психологическое состояние после этой беседы было неважным, я испытывал такое чувство, как будто бы меня окунули в ведро с помоями и не позволяют смыть грязь.
Я закурил и неторопливо пошел по пустой улице. Внезапно из-за угла на встречу мне вышел какой-то человек. Мы поравнялись, он бросил на меня беглый взгляд и пошел дальше.
По инерции я сделал еще несколько шагов и вдруг замер на месте. Лицо этого ночного прохожего показалось мне знакомым. Где же я мог его видеть? Причем, я был уверен, что встречал этого человека не в этом городе, а скорей всего в Москве.
Внезапно мое сознание словно бы осветила яркая вспышка молнии. Да это же один из тех парней, который хотели похитить Косова. Что же он делает так далеко от Москвы и в такой близости от редакции газеты, в которой сейчас работает Подымов?
Я обернулся, но этого человека не увидел. Куда же он исчез? У него была лишь одна возможность – зайти в редакцию. Но я помнил, что Подымов, выпустив меня, закрыл дверь на замок. Но это совсем не означает, что у этого бандита не может быть других ключей, Тем более, если он появился тут не случайно, а имеет конкретное задание.
Я ринулся назад. Дверь на мое счастье оказалось не запертой. Внезапно раздался приглушенный хлопок, очень похожий на выстрел из пистолета с глушителем. Я вбежал в комнату и увидел, что Подымов мечется по ней, а за ним бежит тот самый парень с пистолетом в руках.
Я помчался ему наперерез, тот прицелился в меня, но я со всей силой бросил тело вперед и успел ударить по его руке в тот самый миг, когда он уже нажал на курок. Пуля впилась в потолок, я же обрушил на голову стрелка всю мощь своих кулаков.
Тот упал, пистолет же отлетел в сторону. На всякий случай я ударил каблуком парня в пах. Тот взвыл.
– Заткнись, – сказал я, – иначе получишь по тому же месту еще.
Это подействовало, и он замолчал, хотя по искаженному лицу я видел, как ему больно.
Тем временем Подымов поднял пистолет.
– Дайте мне его, – протянул я руку.
Поколебавшись, он отдал мне оружие.
– Очухался? – спросил я по-прежнему лежащего на полу парня.
Тот кивнул головой.
Я навел на него пистолет.
– Если не хочешь, чтобы я тебя сейчас пристрелил, говори правду. Кто тебя направил убить его?
– Галан, – прохрипел он.
– Ты тут получил это задание?
– Да, мы приехали сюда с Галаном. Он вернулся, а я остался.
– От кого ты получил ключ от редакции?
– Он местный, его фамилия Семеняка.
Я задумался. Ситуация складывалась не ординарная.
– Я позвоню в милицию, – вдруг сказал Подымов.
– Нет, – встрепенулся я, – не надо.
– Но почему? Это же наемный убийца, он сам признался. И сказал, кто его послал, и кто ему помогал.
– Нет, – сказал я, – он сейчас встанет и уйдет.
– Ни за что! Я не могу упустить такую возможность, с его помощью я их разоблачу. Это тот шанс, о которым я даже и не мечтал. – Подымов двинулся к телефону.
Я навел на него пистолет.
– Послушайте, Алексей, не обостряйте ситуацию. Вам вполне хватит того, что вы остались живы. И не забывайте, кому вы этим обязаны. Поэтому диктовать условия буду я. Этот подонок сейчас поднимется и уйдет на все четыре стороны. А вы забудете об этом досадном эпизоде. Так мне надо, то есть вашему спасителю. Ты готов, убраться отсюда? – спросил я бандита.
– Да, – радостно прохрипел он.
– Тогда убирайся.
Он встал, хотя и хромая, но быстро удалился. Мы остались одни.
– Зачем вы это сделали? – спросил Подымов. – Такого шанса разделаться с ними, может быть, больше не выдастся.
– Я понимаю. Но у каждого в этом деле свои интересы. Я и так сделал слишком много из того, что не должен был делать.
– Вы имеете в виду, что не должны были меня спасать?
– Вот именно. Но я чертовски рад, что так получилось. И давайте условимся об одном: пока я вам не скажу, вы будете сохранять этот инцидент в тайне.
– Я не совсем понимаю логику ваших поступков, – признался Подымов.
– Когда-нибудь поймете, – обнадежил я. – А вот вам следует поостеречься. Вас заказали.
– Я уже понял. И давно ждал, что однажды это случится. Но я не отступлюсь. Чего стоит моя жизнь, если этот город умрет.
– Жизнь всегда стоит дорого. Вот только иногда мы ее дешево отдаем. Вы не передумали завтра показать нам кошмары здешней жизни?
– Нет, – пожал плечами Подымов. – Теперь мне это даже хочется сделать еще сильней.
– Вот и отлично. Тогда до завтра. Я надеюсь, мы обо всем договорились.
Подымов без большого энтузиазма кивнул головой.
Я вышел из редакции и вдохнул довольно противный на вкус воздух полной грудью. Почему-то мне стало легче. Может быть, от того, что я спас жизнь отличному человеку. А это удается сделать не так уж и часто.
