Глава 12
Охота
Прерия — дикий мир, доверять которому человек должен, соблюдая великую осмотрительность. Это Дара вспомнила с полной ясностью — так учили её в детстве, так оно осталось и до сих пор. Относительно небольшая замкнутая долина — не исключение. Писк пойманной добычи нередко напоминал о том, что повсюду продолжается борьба за жизнь. А полосатый амфицион, нагло вторгшийся в её владения, загнал девушку на дерево, за что и поплатился — впервые за многие дни пришлось израсходовать патрон. Потом над тушей пировали мелкие куницы, спустившиеся ради этого с деревьев, и та самая неказистая лиса, каким-то чудом до сих пор не попавшаяся никому на зуб.
Удивительно было смотреть на то, с каким искренним невниманием друг к другу зверьё пожирает тушу, даже не пытаясь отогнать от неё возможного конкурента в битве за место в пищевой цепочке. Впрочем, секрет этого открылся быстро — снизу до мяса добрались землерои, отчего отвлекаться на борьбу друг с другом стало просто некогда — надо было успеть ухватить побольше, пока хоть что-то осталось. Тут уж не до ссор за лучший кусок.
Наблюдая за живностью, Дара обращала особое внимание на следы. Чтение их — особая наука, постичь которую ей, увы, не довелось. А вот теперь — никуда не денешься. Не научившись разбирать записи этой великой книги, останешься в вечном неведении о том, что творится у тебя под боком.
Повёрнутый не туда листик, излом травинки, вмятина на земле — у каждого из этих проявлений жизни есть своя причина, узнать о которой крайне полезно для хорошего самочувствия. Сегодня внимание привлекли к себе именно вмятины. Одна и та же лапа оставляет на разных поверхностях разные отпечатки. Или, не отпечатки, а другие отметины, например, выкрошившийся грунт, налипший на подошву раньше.
Одна из цепочек чуть заметных углублений привлекла к себе внимание в вечерние часы, когда тени становятся длинными и заполняют пониженные участки. Читать эти отметины мешала трава. И она же — помогала сохранившимися примятостями или неправильно отклонившимися стеблями. Сопоставить с этими следами какое-либо из известных существ Даре не удалось, и в ней проснулась страсть исследователя. Одну из такого рода цепочек она проследила на протяжении нескольких сотен метров — создавалось впечатление, будто неизвестный кружил поодаль от её жилища, время от времени останавливаясь — при этом отпечаток менялся. Он становился мельче, но удлинялся в одну сторону. Будто собака присела, оперевшись о землю частью лапы, которая не соприкасается с поверхностью при ходьбе. Иногда появлялись и признаки опоры на передние конечности — незнакомец одинаково уверенно передвигался и на двух, и на четырёх.
На другой день пройти по вчерашнему следу уже не удалось — вмятины стали почти неразличимы, и трава расправилась. Зато Дара приметила новую цепочку довольно далеко от первой и, кажется, угадала направление, в котором двигался неизвестный. Сама она давно уже перешла во взведённое состояние, старясь ступать неслышно и, как могла, маскировалась, чему способствовала камуфляжная одежда. Так и сейчас она кралась, почти не дыша, направляясь за непонятным существом.
Вот тут оно стояло на задних лапах и отломало от дерева веточку. Нет — две. Обе они мешали смотреть в сторону её жилища, поэтому были отодвинуты, но оказались хрупковаты и надломились. И было это буквально только что, меньше часа тому назад.
Понюхала кору на повреждённом месте, присмотрелась — точно! Свежак.
Двинулась дальше к берегу озерца. Началось открытое пространство с низкой травой-путанкой, буквально на глазах распрямляющейся в потревоженных лапами местах. Однако, нет никого — тут всё прекрасно просматривается, и созданию размером примерно с неё спрятаться решительно негде. Берег озера здесь низменный, пологий, и только у самого обреза имеет полуметровый обрывчик, под которым сразу глубоко… ну, по пояс где-то. Как раз кромка глиняного пласта, подмытого водой, создала подобие стенки бассейна, затянувшегося буйной растительностью.
Вот сюда и привели девушку следы. Пока она преодолевала пару сотен метров луговины, ей дважды почудилось, будто она уловила впереди какое-то движение. Замирала, присматривалась, вцепившись руками в ружьё, но ничего неправильного впереди не улавливала и продолжала приближаться, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. По всему выходило, что неизвестный вошёл в воду и, наверняка, на глиняной кромке удастся что-нибудь разглядеть. Или в воде. Главнее — не спугнуть. А для этого и нужна плавность и большая замедленность — ведь большинство хищников реагирует именно на движение.
По мере приближения к берегу возрастала встревоженность. Казалось, от той точки, где след обрывался у воды, исходило что-то… как бы это передать? Ну вот Вы видели, как кошка беззвучно мяукает? Так вот, никакой кошки впереди не наблюдалось, и, тем более, никакого мяуканья ниоткуда не доносилось. А чувство было. И оно крепло с каждым метром.
У кромки озера на береговой траве имелась примятость, точь в точь, будто человеческая попа тут взгромоздилась и… да, отсюда чётко просматривается тропа, ведущая от Дариного убежища к ручейку на противоположной стороне озерца. Она тут обычно рыбу удит. И знакомая лисичка тоже виднеется там же — лежит на раскалённой солнцем поверхности валуна и озирается по сторонам. И как ей не горячо?
Впрочем, вот и примятость. А рядом с ней прямо в траве лежит винтовка. Незнакомой системы, неизвестного производства, но, несомненно, снайперская. Дара так и замерла в немом восхищении от созерцания этой мощи, скрытой в изяществе совершенных линий. Да, она любит оружие, и восторг при виде такого шедевра заставил её замереть и затаить дыхание.
На мгновение. Осознание того факта, что её скрадывает вооруженный человек, внесло в душу вихрь сомнений: а правильно ли она поступила приблизившись к месту, где оружие дожидается своего хозяина, скорее всего, отправившегося вплавь к её жилищу? Ведь она оставила за собой чёткие, легко читаемые следы — так что вернувшийся стрелок обязательно узнает о состоявшемся визите.
Ну да, семь бед — один ответ. Ещё полшага, и видна вода под низким обрывчиком. Она чуть заметно колышется как раз под вмятиной в траве, и нигде более. Такое впечатление, будто невидимка, сидя на берегу, опустил ноги в озеро и… нет, не болтает ими, но и не держит их идеально неподвижно. То есть — он тут, на расстоянии вытянутой руки, продолжает оставаться невидимым, сохраняет неподвижность и беззвучно по кошачьи мяукает.
В принципе — она находится за спиной у этого существа. Знает ли оно о её присутствии? Что ей делать? Тихонько уйти, в надежде остаться незамеченной? Следы её выдадут. Напасть? Почему-то не хочется. Даже руки не желают наставлять оружие туда, где — она уже в этом не сомневается — находится неведомое науке существо, вооружённое и экипированное словно в сказке. Мантия невидимка и… да, снайперка у него великолепная.
Если он её учуял, наверняка тоже сейчас испытывает растерянность и мучается неизвестностью: вычислила она его, или нет?
Так или иначе — решать ей: уйти или познакомиться. Почему-то хотелось познакомиться. Видимо — любопытство пересилило все доводы рассудка. Поколебавшись еще минуту, Дара принялась придумывать первую фразу.
Довольно долго она мысленно плела тирады, вроде: «Здравствуй! Надеюсь, наше знакомство окажется важным шагом на пути к длительному плодотворному сотрудничеству». Или, ехидного, вроде: «Меня там нет, я нынче здесь». Но, в конце концов, вырвалось у неё:
— А когти у тебя есть?
Рядом, над примятостью, что-то всколыхнулось, потом ещё раз, затем в поле зрения появилась мохнатая лапа, протянувшаяся к винтовке, которую Дара тут же пнула в сторону, потом прямо в воздухе возникла мордашка с кошачьими усами и полукруглыми медвежьими ушками, и последовал сильный удар прямо в лоб девушке. Впрочем, лапа неизвестного дрогнула в пути, и в результате получился всё-таки толчок. Мягкий, но опрокинувший Дару на спину. Впрочем, кувыркнувшись через голову и встав на ноги, оказалось легко убедиться в том, что противник поспешно завладел своим оружием и замер в нерешительности — его контуры, хотя и размывались, но угадывались чётко. Невысокий, с неё ростом, одетый в мешковатую пятнистку парнишка смотрел обиженными глазами. Перетаптываясь с ноги на ногу, он одновременно словно сливался с воздухом, как будто растворяясь в нём.
— Слушай! — нашлась девушка. — Дай мне поносить твой костюмчик. А я за это отдам тебе остатки варенья.
Почему-то этот отлично экипированный и грозно вооружённый объект не вызывал страха. Действительно, желай он этого — уже раз двадцать подстрелил бы её.
Задорно торчащие над головой ушки озадаченно опустились, нос совершенно по-мальчишески шмыгнул. Незнакомец так и сохранял молчание.
— А я никому не скажу, что ты неправильно себя введёшь на наблюдательном посту, — добавила Дара примирительно. — И вообще не буду докладывать о том, что встретила настоящего чубакобару, — это слово всплыло из самых пыльных уголков памяти, куда не было случая заглянуть с самого детства, из тех страшилок, которыми малыши пугают друг друга по ночам, сидя у костров.
— Лучше научи меня по-вашему рыбу удить. Ну, верёвочкой, привязанной к палке, — вдруг ответил незнакомец звонким мальчишеским голосом.
— Ладно, пошли за удочкой.
— Нет, мне надо оставаться тут. А то следилка засечёт, что я ушел с поста, и начнутся всякие неудобные вопросы.
— Ладно, жди, я сейчас вернусь. А ты мне из своей винтовки дашь пострелять?
— Нет. Только почистить.
Вот засранец! Ещё и издевается. Это, наверное, оттого, что хочет как-нибудь отыграться за то, что она его нашла, всего такого скрытного.
* * *
Еле видимая рябь очень медленно отделилась от верха промоины и бесшумно съехала вниз на самое дно. Понизу протекал ручеек, но даже самого слабого всплеска не прозвучало — отходящую с позиции Яну подхватили дружеские лапы в количестве шести штук. В этом не было ничего удивительного, хотя в этом будущем овраге, кроме неё находилось лишь еще двое. Так что приземление завершилось мягко и весьма приятственно, но тисканье и обнюхивание произошло бесшумно. Даже в дружеском окружении расслабляться не стоит.
— А девочка, кажется, нас раскусила, — задумчиво сказала Яна, превратившись из невидимки в стог сена и перезаряжая своего слонобоя, — у неё было такое перепугано-задумчивое лицо, когда она уходила и думала, что Мишутка её уже не видит.
Две пары ушей согласно «кивнули», а Буш негромко буркнул: «Чисто», — и повернулся ко всем лицом, тоже отключая маскировку:
— Наверное, просто вспомнила, что снайпер никогда не работает в одиночку.
— Ага, — кивнула Яна и продолжила доклад, — следы ее не насторожили, хотя кое-кто в их прокладке явно перестарался.
— Да я ж говорила, что она ничего кроме следов волочения слона увидеть неспособна! Слепая как… Ой! — под двумя взглядами Сладкоежка прижала ушки к голове (точнее одно ухо — второе, охваченное шиной, теперь всегда торчало вертикально) и, не дожидаясь воспитательного воздействия, вернулась к своим прямым обязанностям — наблюдению за округой.
— Все правильно, ты верно решила. — Буш протянул лапу и потрепал по загривку сжавшуюся от ужаса девчушку.
— Ну, парнишка наш — выше всяких похвал. Артист просто, а какое самообладание — когда она винтовку пнула, я думала, что это в него стрелять придётся, а он как сыграл! Слушай, — Яна завладела лохматым ухом руководителя и прошептала еле слышно, — а ты вообще уверен, что учить его надо именно стрельбе? Как по мне, парню прямая дорога если не в дипломаты, то в вожаки младшей стаи — вот где его призвание, а то и в Наставники.
Начальство в ответ только фыркнуло, осторожно и даже с некоторым сожалением освободив ухо, и одними губами ответило:
— А мне других и не дают, только таких, кто считает, что «стрелять» — это не его. — И уже в голос: — Ты что, всерьез считаешь, что Дипломаты и Наставники стрелять не умеют? Вот учить их, пожалуй, действительно смысла нет, — и продолжил более строгим тоном, хотя в глазах плясали веселые чертики: — А скажите-ка нам, младший сержант, в чем состоит главное умение снайпера? Своими словами.
— Смотреть и видеть, — в тон ему отозвалась Яна. Даже лукавые искорки исчезли из глаз.
— Ну, думаю, ты уже сама поняла, что в этом умении тем же дипломатам просто нет равных.
— Командир, ты мне прямо скажи — зачем все это? Ты ведь рискуешь своими, пытаясь разобраться в проблемах первой встречной девчонки, которая ни о какой помощи никого и не просит. В крайнем случае, завернул бы в ковер, да поговорил по душам. Зачем понадобился этот балет?
— Рано ей еще, со взрослыми разговаривать, а вот быть принятой «в стаю» — в самый раз. Тем более, что ребята наши в игре куда как проще и короче отыщут путь к ее душе. Что же до первой части вопроса, то не зря ли ты, девочка, так легко и непринуждённо делишь весь мир на своих и чужих?
И ободряюще прижав санинструктора к себе, шепнул на ухо:
— Чужих брошенных детей не бывает! — и уже громко: — Пойду, проверю, как там наше охранение.
К младшему сержанту, неотрывно смотрящей в спину уходящему «Потапычу», легонько подкатилась Ёжка и, слегка приобняв, жарко дохнула в ухо:
— Яночка-а-а, ты просто чудо-о-о. Ты вспомни, каким он зверем в самом начале был. А теперь — совсем другой человек. Вот что чувства делают… — она сладко прижмурилась, отчего на лице её возникло мечтательное выражение.
— Эх Ёжка-Ёжка, все-то ты знаешь, — ответила, Яна, прижимая замурчавшую от удовольствия девушку, и незаметно смахивая предательскую влагу из уголка глаза. — Каким он был, таким и остался. Просто не знаю, как с таинственными «дипломатами», а по части «смотреть и видеть» наш командир любому Наставнику фору даст. Ты хоть себя в начале вспомни, да и остальных тоже — каким с нами надо, таким и был. А теперь он другой. Так и мы другие.
И снова задумчиво посмотрела вслед косолапящей фигуре.
* * *
— Отдохни, Меф, — Матвеев подошел неслышно, оторвав Вадима от безрадостных мыслей, дерганных и каких-то глупых. Почему-то дом вспоминался, детство, Андрей и Стас впервые взявшие его, мальца, на рыбалку. Близнецам — братьям Ленкиным — дали увольнительную, и он с завистью смотрел на их ладную форму, затаив дыхание, слушал рассказы об опасностях, таящихся повсюду в той самой горячей точке, откуда они вернулись. О приключениях и похождениях. И чего вспомнилось? Может, это река навеяла, извилистая, заросшая по берегам густым лесом. Или такое же жаркое солнце, как в то лето? Хотя ту речушку с этой, пожалуй, и не сравнить. Та была мелкая и облезлая — только выжженные солнцем поля по берегам, да мелкий кустарник у самой воды. Но ему-то, в тогдашние неполные семь лет, казалось иначе. Как по-разному воспринимается мир. Одно дело, если ты ребенок, и совсем другое сейчас, когда уже взрослый.
Улыбнувшись капитану, сказал:
— Да. Лучше ты. Я-то в управлении подобными штуками не шибко силен. И лоцман у нас какой-то…
— Ага. Именно — какой-то, — хмыкнул капитан безрадостно. — Ну, извини, сказали, что лучший. Только пойди, шугани его от подружки. Пусть он делом займется.
— А что такое?
— Клеится к ней Митрий, — пожал Матвеев плечом. — А ей бы тоже лучше делом заняться, а то у местных тут все быстро.
— Э-э…
— Это тебе не Земля, Вадим. Здесь все проще и бесхитростней. Тут слова «флирт» просто не понимают. Многие.
Бероев передал штурвал Кириллу, неодобрительно глянув на нахального лоцмана, строящего глазки их аналитику. Элен, перехватив этот взгляд, чуть порозовела, но Вадим уже не смотрел на нее, все внимание уделив коренастому и плечистому Митрию.
При приближении Бероева, тот даже не прервал анекдот, который неспешно рассказывал довольной слушательнице.
— Ты, кажется, говорил, что где-то здесь будет мель? — холодно прервал его Вадим на полуслове.
— Да не боись, командир, все путем. Смотрю.
В серых глазах Бероева загорелся опасный огонек.
— Вижу я, куда ты смотришь. Топай на самый нос и гляди в оба, ясно?
— Так еще не скоро, — удивился парень. — Мы даже до плёса не добрались, тарищ командир.
— А меня не волнует — ступай на своё место!
Парень хотел что-то возразить, но, глянув в глаза Вадима, понимающе ухмыльнулся, подмигнул девушке и отправился, куда велели, вальяжной походкой.
Элен покачала головой, разглядывая массивную фигуру лоцмана, и поежилась. Зря она начала с ним болтать. А все из-за Матвеева, который изводил ее своими снисходительными взглядами.
Вздохнула протяжно, сдула упавшую на лоб челку и в который раз незаметно, из-под опущенных ресниц, залюбовалась мрачным Бероевым, разглядывая стройную фигуру, крепкие ноги, расставленные, чтобы удержать равновесие — яхту чуть заметно кренило на постоянных поворотах — мускулистые руки, скрещенные на груди. Ежик на голове у парня отрос, так и хотелось подойти и провести рукой по жестким волосам. И немного жаль, что он не снял тельняшку, как этот жлоб Матвеев. Ведь жарко нынче, вон как блестит от капелек пота загорелая шея. Полосатая майка, конечно, смотрится на нем неплохо, но вот только как-то так получилось, что Элен ни разу не видела его обнаженного торса. А хотелось — эту часть тела она особо ценила в мужчинах. Вот у Кирилла, к примеру — предел мечтаний, смотри — не хочу, а ей нужен не такой накаченный, но гораздо более желанный Бероев. Девчонки болтали, что у Вадима татуировка на груди, а какая — никто не знал. А может, врут?
Вспомнилось, как ее провожали подруги, какими глазами смотрели, как завидовали… С сыном полковника, таким красавчиком отправляют. В него влюблена добрая половина барышень из их военного городка. А он авансов никому не делал, и это ее всегда ужасно радовало. Как же она была счастлива, когда получила назначение на это задание в одну группу с ним!
А парень-то и не знает, что она к нему испытывает с самого детства. Да и не может знать — слишком тщательно скрывала Лена свои чувства ото всех, и в первую очередь от него самого. Таила под привычной ледяной маской. Отшивала поклонников, которых не успели запугать братья, и ждала чуда. И тут вдруг такое замечательное назначение!
И что? А ничего, ни малейшего намека с его стороны. Не то, что от Митяя, от которого просто ураганно веет самым настоящим интересом к её несчастной особе. И ведь она почти решилась открыться Вадиму, и в космолете позволила дремать у себя на плече. Правда он потом смутился, и извинился пару раз. Дурачок! И ласковые взгляды игнорирует, смотрит, и словно не видит!
Может, братья чего-то ему сказали? С них, дуболомов, станется, недаром приволоклись в космопорт. Только не тот Вадим человек, чтобы кто-то мог помешать его планам. Если чего захочет — добьётся, она это с детства знает. А братья… у него и свои имеются. Тоже нелюдимые, никак жениться не могут, а уж скоро на пенсию… Вся семейка такая.
И ведь решила, когда прибыла на Прерию — достаточно, хватит маяться от неразделённого чувства! Не будет думать о них — работа прежде всего. И получалось до сих пор. Опять же, Матвеев все-время рядом суетится со своим скепсисом, это очень отвлекало. А тут — на тебе! Опять нахлынуло — просто наказание какое-то!
А Вадим с ней по-прежнему ровен, словно вообще не женщина перед ним! Весь в себе. Нет, не то чтобы в прямом смысле не замечает, напротив, как сестренку оберегает, заботится. А толку?
И тут вдруг такая сцена! Вот никак не ожидала, что бы он вдруг вздумал парня от нее отгонять. Да еще грубо так. И маленькая крохотная надежда затеплилась где-то внутри. Может, ревнует? Может, все же надо самой сделать первый шаг?
А то ведь ждать таких нерешительных можно вечно. Вот и сейчас — или не видит, или старательно притворяется, будто не замечает, как она обнажила плечи и совсем немножко грудь — делает вид, что загорает, пользуясь хорошей погодой и такой долгожданной передышкой.
Элен наткнулась на какой-то жадный взгляд оглянувшегося в её сторону Кирилла и натянула рубашку на плечи. Куда вообще Вадим смотрит, что ж он капитана-то не осадит?! Стало досадно и сразу немножко стыдно. Никогда так себя не вела, и чего это на неё нашло? Давно бы уже отшила Матвеева, так он и действует как-то не по-людски — ни к чему не придерешься. Вроде как — ничего особого не вытворяет, хитрый, гад, но она-то чувствует…
Время, когда от тебя ничего не зависит, тянется неимоверно долго. Уж скорее бы приплыли. Пусть даже снова такой же безумный марш бросок, а то сидеть без дела просто осточертело, вот и лезет в голову всякая дурь. И думай, мучайся, как этот «первый шаг» сделать. Бероев ей вряд ли чем-нибудь поможет. Стоит весь такой из себя неприступный.
Элен хмуро включила визоры, в который раз просматривая дело Дары Морозовой. Что-то она такое хотела в прошлый раз уточнить. Ах да, вот и повод подозвать Вадима поближе. И то хлеб. Может новое чего узнает о деле, раз не получается решиться.
— Вадим, я все спросить хочу…
— Что? — парень оглянулся, подошел. Встал рядом с ее шезлонгом у борта, опершись локтями и спиной о перила, кивнул — мол, что надо? Грубиян!
— Вадь, ты вроде в учебке той затрапезной был в одно время с нашей киллершей? Я только сейчас поняла. Почему не сказал?
— А зачем?
Равнодушное пожимание плечом не обмануло ее, парень сразу напрягся, и Элен улыбнулась — не зря спросила.
— Вы ведь там встречались?
— Я тебя умоляю, Ленчик, там двенадцать групп было, и загружали нас — мама не горюй. Даже твоя элитная выживалка рядом не стояла. А девчонки — ну были, да. Так нас даже в столовку водили в разное время.
— Ты не ответил, — мягко, но настойчиво упрекнула она.
И плевать, что у него желваки заходили ходуном, и зубы сжались. Они, кажется, общее дело делают. Так что пусть колется.
— Виделись, — наконец выдохнул парень, — если так интересно. Но ничего нового тебе это не даст — в ее характеристике все более чем точно! Твой папаша, к слову, ее хвалил. Как раз заезжал, когда она вертолет сбила.
— Это я уже слышала сто раз от папаши, и в личном деле Дары этот эпизод освещён всесторонне. Поняла я, что она умница и крутая вся, как вареное яйцо. А я хочу узнать о личном контакте. — И жестко, глядя в сузившиеся серые глаза закончила: — Ведь было что-то?
Бероев отвернулся и несколько секунд молчал, потом посмотрел как-то устало:
— Подрались мы, в столовке.
— Та-ак, — теперь уж она не отстанет. Хочет он или нет, а выложит все, как миленький, главное вести себя правильно. В ней проснулся аналитик, и чувства сразу отошли на второй план. Все потом!
— И что?
— И ничего. Ночь на гауптвахте.
— Какое у тебя впечатление о ней, из-за чего была драка?
— Двинутая она, и я тебе это уже говорил.
— А когда снова встретились, что было? — спросила наугад, и по реакции поняла, что угадала.
— С чего ты взяла?
— Вадим! Ответь, пожалуйста!
— Это допрос? — буркнул он.
— А нужен? — прищурилась девушка. И тут же постаралась разрядить обстановку, видя как парень весь ощетинился. Заговорила мягко, даже ласково: — Брось, Вадим, я же твой друг, и мне важно это знать, поверь.
— Да, столкнулись как-то. Она извинилась. Это все.
— Ничего себе! — не выдержала девушка. — Вы подрались, а она извинилась? Ты ничего не хочешь рассказать?
Он хмыкнул:
— Нет. Не о чем рассказывать! Отстань, а? Вечно ты напридумываешь то, чего нет. Ты случаем на солнце не перегрелась, Леденец?
Элен покраснела от его насмешки. Стало до слез обидно. Хорошо, что на ней затемненные очки. Никогда он так с ней не разговаривал! И следующий вопрос она задала из чистой злости, совершенно так не думая:
— Ты чего мнешься-то, может, влюбился в эту козу?
Усмешка исчезла с его лица. Бероев, глядя в упор, вспыхнул, хотел что-то сказать, но только набрал в грудь воздуха, выдохнул медленно и резко отвернулся. Она успела заметить отчаяние, промелькнувшее в его глазах, и лишь тогда все поняла. Аналитик хренов!
Захотелось сказать что-то страшное или заплакать, но усилием воли Элен взяла себя в руки и поднялась.
— Извини, — сказала тихо. И было непонятно — слышит он ее или нет.
Вот и сказке конец.
— Знаешь, — неожиданно ответил он глухим голосом, от которого у девушки мурашки побежали по спине, — иногда мне кажется, что я ее ненавижу. Я честно, даже не знаю, почему…
И столько мучительных ноток прозвучало в его голосе, что Элен не смогла выслушать. Она, которая никогда не отступала перед трудностями, полностью осознавая, что сейчас он выложит ей все, даже особо стараться не надо, не смогла этого сделать. Она просто удрала.
— Прости, голова разболелась, я в каюту пойду.
Он не ответил. Наверное, даже не заметил ее ухода.
Элен спустилась в маленькое душное помещение и плотно закрыла дверь, прислонившись пылающим лбом к прохладному дереву. Ей нужно всего лишь несколько минут, чтобы проститься с детством и своими мечтами. Совсем немного, чуть меньше вечности. Только бы никто не мешал. Когда рушится хрустальный замок — это оказывается так больно!
Если б можно было поплакать! Но слез нет, когда плачет душа.
* * *
Когда она снова вышла на палубу, над катером уже сгустились сумерки.
— Остановились на ночь, — сообщил оказавшийся рядом Кирилл, — ты как?
Элен подняла голову, но тут же отвернулась. Слишком внимательным и серьезным был взгляд капитана. Словно почувствовал, что с ней что-то не так. Но ведь не мог, правда? На мгновение поднялась паника — что он слышал? Или Бероев ему что-то сказал? Но тревога тут же исчезла, уступив место равнодушию. Опустошенность, поселившуюся внутри, казалось, ничто не могло заполнить.
— Нормально я. А где все?
— Да так… Поохотиться решили тут некоторые.
И словно подтверждая его слова, со стороны темной громады леса послышался отдаленный тоскливый вой.
— Что?! — Взвилась девушка. — Очумели? Ночь почти! Там же опасно!
— Я и сам переживаю, — трагичным голосом сообщил капитан.
За бортом раздался плеск, и над палубой показалась голова Вадима. Отфыркавшись, он сообщил:
— Купался я. Подумаешь. Чего крик-то поднимать? Вода сказочная.
Ленка с возмущением обернулась к Кириллу и, увидев его довольную рожу, еле удержалась от желания врезать:
— Отойди с дороги! — вспышка гнева смыла все наносное и вернула равновесие. Может, они этого и добивались? Незнание теории, совсем не мешает быть психологом-практиком… В любом случае тут надо скорее благодарить.
— Ты хоть поспала?
На Вадима, кутающегося в большое, но тонкое полотенце, смотреть не хотелось, из боязни нарушить возникшее душевное равновесие, но все же, уже переступая порог крохотной подсобки-кухоньки, смогла в ответ дружески улыбнутся и ответить ровно:
— Да. Выспалась даже. О еде кто-нибудь позаботился?
— Тебя ждали, — хмыкнул Кирилл, — так что можешь приготовить что пожелаешь.
Он уселся в шезлонг и видимо вернулся к прерванному занятию — чистке своего оружия.
— А Митяй где?
— А хрен знает, — Вадим быстро одевался в сухое и говорил невнятно из-под футболки, — на охоту пошел.
— Он для тебя уже Митяй? — лениво осведомился капитан, — Соскучилась, поди?
— Безумно! Почти рыдаю, — и, заговорщически подмигнув оторопевшему от такой отповеди капитану, деловито осведомилась: — Народ, что есть будем?
— Мяса хочу, — отозвался Вадим. — Ух, хорошо! Лен, окунуться не хочешь?
— В мутной водице среди местных крокодилов, на ночь глядя? Нет, благодарю!
Настроение повысилось, несмотря на веселый смех Матвеева. Честное слово, как дети! Чем их порадовать-то? Достав из маленькой холодильной камеры свиные ребрышки, Элен сунула их в печку, поглядела с сомнением и прибавила еще несколько штук. Хорошо, перчить-солить не нужно — полуфабрикат. Осмотрев запасы, решила дополнить ужин хлебом и салатиком из овощей. Помидорки с луком накрошила в большую миску, заправила маслом. Запах жарящихся ребрышек вызвал голодные спазмы в желудке. Странно! А ей казалось, что уже ничто не будет прежним, что она словно умерла для нормальных ощущений, а вот ведь — и есть хочется, да и другие потребности организма проснулись, что уж там скрывать. Все-таки бытовуха способна убить любую романтику, и даже испоганить твое безысходное горе, не дав насладиться оным в полной мере.
И почему у нее такое странное чувство, словно что-то отпустило? Еще говорят: «Камень с плеч». Вот очень даже точное выражение. И на Вадима никакой злости нет, а наоборот, сочувствие. Дурак, влюбился в объект. Что может быть глупее? Но она постарается ему помочь пережить это, потому как ничем хорошим оно не кончится — а он, хоть и дурак, но все-таки друг…
Митяй вернулся как раз к тому моменту, когда она накрыла стол — низенькое складное недоразумение. Садились вокруг него прямо на палубу.
— Эй, хозяйка, примешь? — запрыгнув внутрь, местный продемонстрировал связку из двух куропаток.
— Э-э, — Лена открыла рот, с непритворным ужасом глядя на добычу: — а что с ними делать?
Добытчик растерялся, Бероев закашлялся, подавившись куском хлеба, а Кирилл заржал:
— Садись есть, охотничек, — добродушно произнес он, успокаиваясь, — а то ничего не достанется. Птичек положи пока. Доедим — займусь.
* * *
— Опять привал на ночевку, — Матвеев жадно припал к протянутой бутылке с водой, а потом передал её Бероеву. — У меня уже эта речка головокружение вызывает своими загибонами.
— А чего ночью нельзя плыть? — поинтересовался Вадим.
Чем ближе к долине, тем тревожней становилось у него внутри, где-то в районе сердца. Да еще Ленка разбередила душу. Пойди, пойми, влюбился ты или нет! Если это означает, что во сне ее видишь, просыпаясь в холодном поту — то да. Но ведь где это сказано? Некоторые своих жертв во сне видят. Правда не до, а после убийства…
— Ночью? Почему бы и нет? Опять Митяй с Ленкой любезничает, — тихо проговорил Кирилл.
— Ну и чо!? Пусть его. Если Ленке нравиться, то тут ничего не поделаешь.
— Посмотрим!
* * *
Зажаренную Кириллом куропатку Элен оценила по достоинству. Вкуснотища. Даже Митяй похвалил его кулинарные способности, а то от этих местных похвалы добиться — большое дело. Только капитан сам все испортил, чуть позже. Нахамил лоцману, чтоб не лез не в свое дело, когда тот советовал, как лучше ввести на катере какие-то новшества.
Вот и сейчас опять что-то не поделили.
Пытаясь понять, чего он такой нервный, девушка рассматривала неприветливое лицо Кирилла, загорелое почти до черноты, так что карие глаза блестели особенно ярко. Бандана, скрывавшая курчавые волосы, трехдневная щетина, расстегнутая на груди рубаха, массивная золотая цепочка на шее — ну прямо пират из старинных романтических фильмов. Только повязки на глаз не хватает.
— Никаких стоянок, будем плыть ночью, немного уже осталось, — донесся до нее его холодный голос.
— Ну и зря, — как-то тоже агрессивно отозвался Митяй, — тут днем-то опасно, пороги и мели, да повороты крутые. Налетим на камень — и прощай ваш дорогой катерок. А уж ночью…
— А ты нам на что? — вкрадчиво ответил капитан. — Слушай, парень, мы тебе деньги платим вовсе не за то, чтоб ты тут девчонку охмурял, или ценные советы давал. Я сказал — плывем ночью, значит, плывем! А твое дело до места нас довести!
Ленка зябко поёжилась — ночной ветерок повеял прохладой. Зря все ж таки Кирилл с местным так. Вон как Митяй теперь — волком смотрит, не на нее конечно, на капитана только. А ведь почти подружились вчера, да и сегодня все так хорошо было. И какая муха укусила умного и все понимающего Матвеева?
Хотя насчет ночи она его понимала. Сама устала… от безделья. Хорошо, что не станут опять задерживаться, тогда уже к утру прибудут в ту долину, быстро поймают беглянку… Голоса парней отдалились, и Лена сама не заметила, как задремала, сидя в шезлонге.
* * *
Эту ночь Дара спала куда спокойней, чем бывало раньше. Когда сам чубакобара за тобой присматривает — это внушает не только уверенность в собственной безопасности, но и великую уверенность в себе.
Ведь именно об этом создании ходит немало легенд на Прерии. И одно из наименований этого таинственного существа, способного как наказать, так и помочь, помнилось еще из далекого детства: «Хозяин». Его даже произносят так, что в начале отчетливо слышна заглавная буква. И то, что одного из них она сумела обнаружить… Стоп, Дарочка! Тут всё не так просто.
«Шлагбаумы» на тропах, ведущих в эту долину, сделаны человеческими руками — значит, местные честно предупреждают друг друга — не ходи сюда. Тут что-то нехорошо. А она — дура — припёрлась и устроилась, как у себя дома. Ага, самая умная.
Наверное хозяев здешних она не огорчила… хотя, да, пошутковали они с ней… Так уходить или оставаться?
Вчера, пока она бегала за удочкой, её новый знакомец попросту исчез. Бесследно. То есть никакой новой цепочки вмятин в земле за собой не оставил. Выходит, перед этим она его нашла только потому, что он сам этого хотел? Или учел допущенную ошибку и передвигался как-то иначе?
В любом случае ей следует понимать, что она тут не одна, вести себя тактично и не полагать соседей опасными для себя. Ну а баночку варенья в знак принятия этих условий она им преподнесёт безвозмездно. Все! Решение принято и пора позаботиться о завтраке.
* * *
Подношение она оставила на видном месте, а сама занялась хозяйством. Корешки-черешки-рыбёшка-орешки. Пока то да сё — баночка и пропала. Ещё чуть погодя — опять появилась, блестя чисто вылизанным стеклом. И ещё что-то стало не так. Прислушалась, ожидая ощущения неслышно мяукающей кошки. Нет. Не оно, Но что-то, несомненно, есть. Чужеродное, враждебное, угрожающее. Какая-то опасность приближается с севера.
В мгновение ока собрала вещички, проверила оружие, навьючилась, попрыгала — пустую баночку долой, сковородка тоже подождёт её… положила на дно озера среди камышей. И тут что-то мельтешнуло у кромки кустов. Присмотрелась — не было раньше в этом месте никакого бугорка. Тут ровно, но не сейчас. Подошла, осторожно потрогала палкой — батюшки светы! Маскхалат хозяйский. Причём, положили его сюда, считай, прямо у неё на глазах. Помогают, стало быть. Хотя, она ведь сама просила его поносить и как раз обещала за это отдать варенье. С какой стороны ни посмотри — всё правильно.
Нарядилась — верхняя часть балахона укрыла рюкзачок, а вот спрятать под ним винтовку никак не выходило. Камуфляжной футболкой, прихваченной ещё из далёкого южного города, и такими же штанами аккуратно обернула оружие — нельзя экономить усилия при сборах — если не продумаешь заранее каждую мелочь — горько потом об этом пожалеешь.
Укрепила в развилке зеркальце и осмотрела себя — стоит перед ней куча мусора и вовсе даже ни с чем не сливается. Это что же — нужно понять, как это включить? Ну да — вот же пластинка изнутри пришита. С кнопками, до которых фиг дотянешься, потому что расположены они на дне узких углублений. Тут шилом нужно давить… или когтем? Ха. Конечно, когтем.
Вырезала палочку размером с зубочистку, прикрепила её пластырем к фаланге пальца, и потыкала в органы управления. Всё понятно. В принципе — только включить-выключить — больше ничего тут нет. Хорошо.
А источник тревожного чувства заметно приблизился, и она поняла, что это похоже на впечатление от работы мощного двигателя на малых оборотах. Вроде и не слышно ничего, но после того, как ухо привыкло к звуковой картине долины, уловить наличие в ней лишнего элемента не трудно. Это происходит просто на уровне рефлексов.
— Митяй! Скажи-ка, друг любезный, это что, тот самый плёс? — отчётливо донёсся с озера незнакомый мужской голос.
— Не! Плёс ужо был шесть поворотов назад. А теперь мы до самого места дошли. Видишь, Глухая долина. Вон и речка водопадная. Ишь, красота-то какая! Так и переливается, чисто хрусталь!
— Ну и сволочь же ты, Митяй! — отреагировал пиратского вида мужик в красной бандане, в котором Дара сразу угадала что-то неуловимо знакомое. Его отчетливо было видно из открытой рубки, расположенной на верху надстройки. — Нам же надо было остановиться, не доходя до озера, и сюда своими ногами прийти!
Дара уже выбрала место, с которого всё отлично видно. Такие катера обычно называют яхтами, потому что пользуются ими люди состоятельные для собственного удовольствия. Так сказать — прогулочный флот.
И нынче на прогулку к ней пожаловали Бероев и та самая девушка, которых она видела по другую сторону хребта. Её преследователи. Здоровяк, кстати, тоже с ними там был. И теперь она его вспомнила — видела ведь, когда шла из космопорта к причалу. Как же давно это было! Значит, он тогда как раз шел встречать группу захвата.
А тут они и четвёртого с собой прихватили, похоже из аборигенов парень. Это они так округло строят фразы. Ну и ствол у человека солидный.
Впрочем — и фиг бы с ними, если бы не нужно было уходить. Увы, это место теперь засвечено, и оставаться здесь стало опасно. Дара уже собиралась тяжело вздохнуть, но вспомнила о притопленной в камышах сковородке. Бросать её — невыносимо жалко, поэтому следовало подождать, пока это корыто удалится, и забрать столь полезную утварь с собой. Ведь ни один из троицы следов не читает — не найдут её эти охотнички, куда бы она ни пошла.
Стоп! С ними же местный! А он может оказаться искусным следопытом!
Душа ушла в пятки и презрение к бестолковым преследователям сменилось нешуточной тревогой. Вообще-то, назревающую проблему можно было решить одним единственным выстрелом, отправив Митяя к праотцам. Но этот вариант, он не для людей. Не может она положить человеческую жизнь на алтарь своего спокойствия, тем более, что и спокойствия никакого не получится. Вспомнился вдруг Лука, его нехорошие взгляды в её сторону. Да, парень честно признался в том, что желает с ней сотворить. И ничего худого в этом не усматривает. Прямо и недвусмысленно хочет её поиметь… и заниматься этим регулярно, ожидая в ответ наваристых щей и шебутных ребятишек.
Пока Дару колбасило, яхта сбросила и без того малый ход и ткнулась носом в аккурат туда, где она обычно рыбачила. Ну да, только слепой не заметит оставленной здесь тропы. Местный спрыгнул на берег и закинул за спину бесформенный «сидор».
— Ну прощевайте, любезные. Куда просили, я вас довёл, за что расплату получил сполна.
— Скатертью дорога, — отчужденно отозвался Бероев, и от его голоса Даре стало чуть тревожно. Воспоминания нахлынули, тот взгляд возле ворот учебки, когда он коснулся рукой ее лица. Сколько всего произошло с тех пор, как изменилась жизнь! И она уже совсем другая. Так что глупости все это.
— Слышь, Ленка, — продолжил Митяй, — а то айда со мной. Завтра к вечеру в Йориковке будем, а оттуда каботажником до города рукой подать. Нафиг тебе эти грубияны?
Было видно, как у всех троих «горожан» отвешиваются челюсти от изумления. Тем временем абориген, устроившись на кочке, неторопливо менял обувку, надевая и зашнуровывая обстоятельные такие ботинки самого прочного вида.
— Ну сама посуди, — продолжал он свою речь, — пока они будут за девчонкой гоняться, тебе придётся им жратву готовить. А в Йориковке Лука стряпает лучше любого ресторанского повара. А какие у него вареники! А омлет! А чебуреки!
Пока продолжалось это циничное соблазнение, Бероев вышел из ступора:
— Какая девчонка? Кто тебе сказал?
— Будто не видно, кто тут рыбачит каждый день, или вы никуда не глядите, городские?
— А с чего ты взял, будто это не мужчина? — заинтересовалась Элен.
— Ну, я не стану указывать на некоторые различия в физиологии, следствием которых является иной способ оправления естественных надобностей, — покраснел, словно девица, Митяй, но тут же взял себя в руки и перешёл с высокопарного слога на общенародный: — Так давай, Ленка, кончай этих ругателей терпеть. Айда со мной. Заживём душа в душу, деток настрогаем.
— Счастливого пути, Митяй, не поминай лихом, — Элен помахала ручкой, с юмором восприняв такое прямое и непритязательное сватовство, — может, еще встретимся.
— Да как только надумаешь — так мой номер у тебя в визоре записан. Дай знать — и я тебя сразу заберу.
Митяй повернулся и уверенно двинулся в сторону начала тропы, по которой Дара ходила в ближнюю деревню. На окрики парня в рубке он даже и не думал реагировать, будто и не слышал их вовсе. А тот, между тем, обещал золотые горы, если Митяй поможет найти Дару.
Ленка стояла неподвижно, провожая парня завороженным взглядом. Таких ухажеров, быстрых на расправу, то бишь — на решение столь сложных вопросов, она до сей поры не встречала. Это было что-то из другого мира.
А Бероев уже спрыгнул на берег и теперь с интересом осматривался, затаптывая следы, вот поворотился в её сторону, и даже задержал взгляд, словно увидел. Дара затаила дыхание, и снова задышала только спустя минуту, когда он отвернулся.
Навыки чтения следов у него если и имелись, то настолько мизерные, что он особо и не пытался строить из себя следопыта. Но, оглядевшись, уверенно направился вверх по тропе, и вроде даже без труда отыскал в зарослях дымчатых орехов её убежище. Обошел кругом, что-то разглядывая, чуть потоптался внутри. А потом, увидев примятость травы, оставленную рюкзаком, опустился на землю, скрестив ноги по-китайски, что твой йог, и принялся думать, судя по очень серьезной физиономии.
* * *
Оставалось только позавидовать его терпению, да больше не смотреть в ту сторону, только — наблюдать краем глаза. В таком сосредоточенном состоянии парень наверняка сможет почувствовать её взгляд.
Митяй, наверное, уже миновал шлагбаум, когда здоровяк в бандане, топтавшийся на берегу, позвал Бероева и обсудил с ним неподалеку от сидящей в скрадке Дары сделанные открытия. Он, видите ли, установил, что костёр, на котором готовился завтрак, ещё не остыл. Бероев, в свою очередь, сдержано сообщил, что в клетке-убежище на полу лежит сплетённая кустарным методом циновка, после чего замолчал, снова оглянувшись прямо на нее.
Потом капитан Очевидность в довольно резких выражениях подвел итог, мол, по всему выходит, что этот гадёныш Митяй нарочно привёз их сюда, чтобы предупредить беглянку, чем та и воспользовалась, ускользнув буквально у них из-под носа.
Бероев кивнул, потом неслышно скользнул в кусты и пропал из виду. Второй же мужчина продолжил прохаживаться по берегу и озираться по сторонам. Видно было, что он попросту слоняется без дела, не зная, чем заняться.
Девушка Ленка на берег не сходила, но и на катере ее не было видно
— Наверное жратву готовит для этих проглотов, — принюхавшись, рассудила Дара. И приготовилась к долгому и скучному ожиданию.
Одно радовало, обломал их местный парнишка — только держись.
* * *
Следить за тем, кто прячется, довольно рискованно. Конечно, чудесный чубакобарский маскхалат великолепен, но при движении его немного видно — вот колышется какая-то неявная марь, заметная глазу. Сидеть — это да. Сливается с местностью просто идеально. Поэтому лучше оставаться неподвижной — уж чего-чего, а терпения Даре не занимать. И вообще, сегодня тут довольно интересно.
— Вот, видишь, Лука! — вдруг раздался в нескольких шагах за спиной незнакомый голос, — тот бугай, он из полиции. Капитан Матвеев. Видимо, он и прибыл сюда для встречи с твоей гостьей. Вишь, поджидает, да выглядывает, когда она к нему выйдет. Так что — нишкни! Говорю тебе, девка сторожкая, небось, сейчас всю округу обнюхает да убедится, что нет тут никого, а уж потом только объявится.
— А чаво этот Матвеев в той полиции делает? — послышался хорошо знакомый голос радушного хозяина, накормившего Дару до отвала вкуснейшими борщом и гречкой с печёнкой.
— Чаво-чаво! Жуликов ловит.
— Тогда почему он приехал с этой девицей встречаться?
— Толкую-толкую, а ты никак не поймёшь! Потому что они нас с тобой считают жуликами. Вот нас и ловют. Сиди, говорю. Сам всё увидишь.
Разговор этот произошёл в момент, когда капитан находился далеко и ничего услышать гарантированно не мог. Но теперь он развернулся и плёлся в сторону Дары и притаившихся где-то рядом жителей прибрежной деревушки.
Томительно тянулись часы. Солнце ползло по небосводу, свершая свой обычный путь, жители древесных крон занимались повседневными делами, отчего иногда сверку падали скорлупки. Наконец показался Бероев. Он пришел с противоположной стороны и открыто двигался вдоль берега. Видимо обошёл вокруг озера и вернулся.
— Знаешь, Коршун, думаю, что она ушла из долины, — обратился он к так и слоняющемуся по берегу капитану. — Девчонка-то умненькая. Черт, спугнули мы её. Теперь опять все сначала.
— Понятное дело, — отозвался Матвеев. — Ладно, пошли, срубаем чего-нибудь, а с рассветом поднимем якорь, и вернёмся в город. Говорил же я, надо было коптер брать, а с катером нашу беглянку изловить нереально.
Парни забрались на свою яхту и пропали из виду — значит, спустились во внутренние помещения.
— Вот видишь, дядя Сидор. Они не на встречу с ней пришли, а ловить. Значит, эта Дара — хороший человек, — проговорил Лука неподалеку за спиной.
— Это ты хороший человек, — ответил ворчливо его товарищ, — потому как за тобой с полицией не гоняются. Ладно, не скажет эта твоя Дара им ни про какой пулемёт, и вообще больше сюда не вернётся. Спугнули её, слышал?
— Эх! Такая деваха славная… — Лука не закончил фразы.
Ушли ли местные — разве поймёшь? Звуков никаких не слышно. Так и пришли они также бесшумно. А оборачиваться, чтобы посмотреть, нельзя — наверняка заметят движение.
Солнце уже клонилось к закату, когда Дара решилась осмотреться. Чуть сместилась назад, полюбовалась двумя чётко обозначенными лёжками — сама она могла бы и получше устроиться, но в умении маскироваться местным жителям не откажешь — охотники. Некоторое время колебалась — не проследить ли за ними, но потом поняла, что уставшее от неподвижности тело просто-напросто просит позволить ему размяться. Нет — местные жители ей не угроза. Ну, перепугались из-за этих патронов немного, так ведь теперь успокоились. У них достаточно своих дел, чтобы ещё бегать по лесу и строить ей козни.
А вот преследующая её тройка — это серьёзно. Поэтому, слегка разогнав кровушку по жилочкам, устроилась на старом месте — тут как раз удобно сидеть на стволе поваленного дерева, поставив ноги на выглядывающий из земли камень. И землерои не достанут, и видно всё, что нужно. Ветви опять же прикрывают, не мешая смотреть.
Опустилась ночь. В борту яхты зажглись несколько иллюминаторов, а потом погасли. Спят гости незваные. Хотя, слышно какой-то бубнёж. Похоже, разговаривают. Ну вот, совсем угомонились. Дара продолжала смотреть, используя для этого снятый с винтовки прицел — он даёт вполне приемлемую картинку в инфракрасных лучах. Или просто светоусиление можно включить, тоже неплохо.
Ночное безоблачное небо радовало яркими звёздами. Лунная дорожка дрожала бликами, протягиваясь через все озеро к самому берегу, минуя яхту, темневшую чуть правее. Несколько крупных животных прорысило по противоположному берегу.
Дара изредка дремала вполглаза, продолжая оставаться на позиции, и внимательно прислушиваясь. Как оказалось — не напрасно. Незадолго до рассвета на палубе яхты образовался бугорок, быстро пропавший из виду.
Настроив оптику, Дара сначала увидела тепловой след на земле, а потом разглядела и человека, крадущегося в её сторону. Вернее — ползущего по-пластунски. Вот, не добравшись до неё совсем немного, двести три метра, если точно, он скользнул в ямку и затаился. Не иначе, Бероев занял место в засаде. Ка-ак интересно!
Вскоре рассвело, потом на яхте появились парень с девушкой, тихонько заворчал мотор.
— Лен, разбуди нашего героя, скажи, что отправляемся, — произнёс Матвеев.
— Пускай дрыхнет, натопался вчера до упаду, вот и спит без задних ног, — ответила его спутница.
— Ага-ага, — рассудила Дара. — Актеры Большого и Малого театров в одной труппе. Устроили представление для единственного зрителя.
Почти неслышно воркоча, яхта повернулась и заскользила обратно в сторону вытекающей из озера речушки. Несколько минут — и она пропала из виду, скрывшись за поворотом берега.
Красота! Тот, кто на неё охотится, расположился по хозяйски и виден как на ладони. Вообще-то место для наблюдения исключительно удобное — вон и местные вчера рядом обосновались, чтобы контролировать ближайшие окрестности. Теперь и «волкодав» тоже здесь устроился. Молодец. Просто не знает, что тут уже занято, а так — высший балл. Ну не самый высший — заросли за его спиной все же слишком близко и достать можно даже из пистолета, если сильно постараться, а смотрит наблюдатель совсем в другую сторону. Но стрелять это крайняя мера, сначала поговорим.
Все переговоры снайпера с группой прикрытия ведутся через инфракрасный канал потому, что работающая радиоаппаратура слишком заметна — она легко может быть обнаружена теми устройствами, что стоят на вооружении подразделений радиоэлектронной борьбы. Заметить луч инфракрасного лазера, особенно в импульсном режиме, намного с сложнее. Не «невозможно», но для этого нужна уже довольно громоздкая аппаратура, которую обычно возят или на лёгкой бронетехнике, или в летательных аппаратах.
Будем надеяться, что ничего такого в округе нет, а приемник у Бероева не выключен с целью экономии. Секунда, и лазерный дальномер готов донести ее слова через разделяющие их две сотни метров.
— Слышь, Бероев! Как твоё имя? — спросила негромко, но сама вздрогнула от собственного голоса. В тишине мягкого утра казалось, что её прекрасно слышно и без всякой машинерии.
В прицел было прекрасно видно, как парень резко дернулся, напружинившись — не иначе, она крепко резанула ему по нервам, а потом расслабился. Все верно, если вместо пули прилетел вопрос, дёргаться уже и поздно и бессмысленно. Он сделал вид, что напряженно вглядывается, пытаясь обнаружить источник голоса, но на самом деле водил закрепленным на голове приемником излучения, пытаясь обнаружить, откуда идет сигнал. Дара от греха поспешила сменить место, куда направляла луч, на более открытое. Кусты тут, в общем-то, прозрачные, ветки деревьев находятся выше, рассеивания при прохождении быть не должно, но береженого бог бережет.
А в игре теней и света под деревьями наблюдателю, стоящему на свету, все равно не различить человеческое тело, даже без чубакобарского маскхалата. Пусто.
Постепенно на лице Бероева обозначилась сначала растерянность, а потом досада. Он принялся уже открыто озираться по сторонам, оставалось только «поводить за салом», выписав вокруг лежащего неправильную восьмерку лучом дальномера. В тот момент, когда он оказался к ней спиной, Дара добавила:
— Какие мы скрытные!
Новый резкий разворот… с тем же результатом. Наконец парень что-то сообразил, и демонстративно отвернулся — до него дошло, что разговаривают с ним, только когда он смотрит в определённом направлении.
— Вадимом, — ответил он наконец. Прицел послушно преобразовал колебания травинок в «зайчике» от луча обратно в знакомый голос, не потеряв интонаций.
— И зачем я тебе так понадобилась, что ты за мной по всей Прерии мотаешься?
— Приказали, вот и гоняюсь, — ответил он, пытаясь, однако, опять плавно повернуться — рассчитывает поймать прямой луч? Отодвинула пятнышко метров на восемь в сторону, так спокойнее, а ни на качество приема, ни на качество передачи это не повлияет.
— Поймать приказали?
— Нет, найти и доложить.
— То есть, выходит, кто-то намерен со мной поговорить, — заключила девушка. — Как интересно! Наверное, это кто-то из вас троих. Тот, что рулит, ну этот, здоровяк, скорее всего представитель транспортного цеха. Он и топает громче всех, когда бежит, и матерится с особенным водительским шиком. Получается — смуглянка. Она тебе не говорила, что ей из-под меня нужно?
— Считается, что она психолог и аналитик группы. Ха, знаешь, а ведь она отлично ладит с местными, а мы с Кириллом только косячим.
— Расслабься, Вадим. Зачем я ей? Ну-ка, сообрази. Ты ведь знаешь куда больше моего.
— Ну да, мы с ней с детства знакомы…
— Опять уводишь разговор. Ты меня нашел, то есть задачу выполнил. Теперь помоги понять, для чего я нужна тому, кто вас за мной отправил. Ведь психологов посылают убеждать. И убедить меня нужно что-то сделать. Нужное посылальщику.
— Ты чудовище!
— Я знаю.
После обмена последними репликами оба вдруг рассмеялись, Вадим обернулся и снова ничего не увидел:
— Да где ты прячешься, в конце концов?!
Молчание.
— Ладно-ладно. Отворачиваюсь.
— Не сердись, ладно, — примирительно сказала Дара, рассматривая его обиженный профиль. — Вы тут смотритесь довольно невыразительно, только-только чтобы позаботиться о себе и не угодить в беду. Прерия, она, знаешь ли, не жалует горожан.
— Может, покажешься? — спросил он как-то иначе, чуть хрипловато и неуверенно. — Давно ведь не виделись. Не трону, клянусь!
— Не стоит, — покачала она головой, словно он мог увидеть. И незачем слушать чуть быстрее забившееся сердце. — Посиди, пожалуйста, в моём домике, пока я поговорю с вашим психоаналитиком.
— Дара!
— Нет, провожать не надо. Только так ты действительно мне поможешь.
Посмотрела в напряженную спину, удаляющуюся в сторону её укрытия, вздохнула про себя, ощутив странную тоску. Почему, интересно, послали именно его? Потому что знаком с ней, или сам напросился? Нет, ей это ни капли не нужно знать. Он просто охотник, и охотится на нее! И иначе о нем она думать не собирается. Радует, конечно, что не строит из себя крутого бойца. Но не более того. к
Тихонько спятилась и отправилась к реке — понятно, что отойдя на какое-то расстояние, яхта остановится, чтобы подождать третьего члена своего экипажа. Или остальные двинутся к нему для поддержки?
Замерла, прислонившись к толстому замшелому стволу, прислушалась и ушами и техникой. Точно — вон они, уже на подходе, в тепловом диапазоне замелькали силуэты, просвечивающие через листву и ветки. Шибко видать торопились, если так быстро приблизились. Или яхту свою отогнали недалеко? Опять же интересно, сообщил им Бероев о контакте с ней, или оставил это только для себя? Впрочем, это не так уж важно. Главное, она видит, что Матвеев эту Ленку подсадил в развилку дерева, а сам уходит в сторону опушки, чтобы наблюдать за травянистыми склонами долины. Да, ребята действуют по хорошо продуманному плану, рассчитанному на то, что она увидит отплытие яхты и вернётся.
Прикинула для себя сектора наблюдения, если считать всех троих — грамотно распределились. Вопрос сейчас в том, используют ли они связь? На тепловизоре работающей рации не видно, но это не показатель. Если судить по действиям — Бероев никому ничего не сказал о встрече с ней. Немного выждала и по сантиметру двинулась вперед. Чудо-костюмчик — это хорошо, но в ответ на хрустнувшую под ногой ветку вполне может прилететь пуля. Так что путь в семьдесят метров к тому самому дереву, на котором сидела психолог-аналитик, занял двадцать минут и обошелся в пару литров холодного пота и бог знает сколько метров сожженных нервов. Да-а, это вам не тренировки, пусть и выматывающие всю душу, а не только тело! Это — по-настоящему, и ощущения совсем другие.
— Слыш, Лен! Потолкуем? — произнесла Дара, когда их разделяло не больше десяти метров. Говорить старалась внятно, но прикрывалась ладонью, как учили, чтобы голос звучал со стороны. И быстро добавила, переходя на шипение:
— Обернешься, стреляю.
Надо отдать должное выдержке этой девицы. Она тут же убрала руки от оружия, вместо этого ухватившись покрепче за ветви и упершись лбом в ствол. Не зная, какова степень бойцовской подготовки этой крепенькой, хотя изящной девицы, Дара сменила руку, и сказала:
— Слушаю.
— Ты Дара Морозова?
Молчание.
— Так как же я буду разговаривать, если и сама не знаю с кем?
Вот незадача! Вадим был догадливей. Или он сильнее желал понять её, чем эта незнакомка, выполняющая приказ? Ну и, в конце концов, драки с ней бояться — это просто смешно!
— Да, я Дара Морозова. Зачем ты меня ищешь?
— Поговорить… — а сама так и зыркает по сторонам исподлобья, обшаривая боковым зрением округу. Но разглядеть неподвижную собеседницу не может. В конце концов, принимает это как данность:
— Дело в том, что я уполномочена предложить тебе хорошо оплачиваемую работу…
— …по специальности, — закончила фразу Дара. — Спасибо, но… нет! Я не желаю убивать тех, против кого ничего не имею. А деньги… ты себе не представляешь, как легко без них обходиться.
Посмотрев на замершую в нерешительности психологиню, невольно ухмыльнулась про себя, и продолжила:
— Видимо, в случае несогласия, тебе поручено меня ликвидировать?
— Зря ты так думаешь. Не в этом дело. Вернее, совсем не так. Никакой ликвидации в отношении тебя не планируется. Понимаешь, для того, чтобы общество могло дышать, его кому-то надо избавлять от всякой мрази. Это, конечно, грязная работа, но делать её тоже необходимо. И первому встречному такое поручать ни в коем случае нельзя.
— Понимаешь, Лена. Я уже побывала орудием в чужих руках. А от моих рук погибли люди. Скажи, на моём месте ты смогла бы доверить право выбора — кому жить, а кому умирать — некому неизвестному? Тому, чьи приказы до тебя доводятся через несколько инстанций?
— То есть — ты не доверяешь государству? — кажется, девчонка решила оказать на неё давление.
— Государство — это люди, которые им управляют. Я не знакома с ними лично. Ты сделала верный вывод.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — на лице психолога написано огорчение, граничащее с паникой. — Ты знаешь, сколько мы хлебнули, гоняясь за тобой? И всё напрасно, только потому, что ты не знакома с президентом! — из неё теперь льётся сарказм. — Мне даже попу спичкой прижигали — ты хоть представляешь, как это унизительно!
И вот тут внутри Дары сработал звоночек. Наигранная истерика и бурная жестикуляция — это неспроста. Она резко обернулась… и это было ошибкой. Подкравшийся сзади Матвеев увидел размазавшийся силуэт и бросился, чтобы получить удар прикладом в лоб. Нет — это его с ног не свалило — слабоват удар прикладом с силиконовым демпфером. Да и дотягиваться пришлось далековато, потому что подпускать эту махину к себе было ни в коем случае нельзя. Но мужчина замер, ошеломлённый. Удар из пустоты кого угодно выведет из равновесия.
В этот момент, обернувшись к собеседнице, Дара увидела, как та тянет из кобуры пистолет, и опять с этим ничего невозможно сделать — далеко. Оставалось только стрелять, но в этот момент из переплетения ветвей вынырнул комок черно рыжей шерсти и со всего маху приземлился на конец ветки. Взгляд успел схватить только блестящие яростью глаза и оскаленные ослепительно-белые клыки.
Толчок заставил любительницу экзотического оружия упустить свою стрелялку и рефлекторно вцепиться в затрещавший сук, в попытке удержаться и не слететь вниз. Опасный рефлекс, надо сказать — долго заниматься танцами на раскачивающей ветке нападающая зверюга не собиралась, последовал мощный толчок, гибкое тело вытянулось в горизонтальном прыжке, который должен был закончиться, судя по всему, на горле расширившей от ужаса глаза психологини.
Повезло той просто несказанно, толчок от прыжка доломал, наконец, ветку, отчего девушка с коротким взвизгом провалилась вниз. Атакующая животина, не в силах поменять траекторию прыжка, пронеслась над ее головой, а когти только прочертили глубокие борозды по коре дерева.
Впрочем, агрессор не проявил и секундной растерянности — прямо со ствола ушел в прыжок, в конце которого финишировал под ногами у здоровяка. Мохнатый шар снес его в сторону легко, словно кеглю и, снова развернувшись в прыжке, со всего маху влепился в живот Даре.
От удара воздух из легких вышибло с каким-то всхлипом, но боли она почему-то не почувствовала. Вместо этого оставшаяся на полянке картинка — невесть откуда взявшийся Бероев, отбирающий у аналитика любимую стрелялку, и сидящий на земле здоровяк, двумя руками ухватившийся за располосованную штанину — вдруг в три скачка отдалилась и заслонилась листвой. До Дары дошло, что ее просто волокут подальше, перекинув через плечо, на манер похищаемой турецкой княжны.
Тем временем на оставленной поляне Вадим за обе руки держал рвущуюся психологиню:
— Дура! — после длительной паузы по подбору эпитетов воспитание все-таки взяло верх. — Я же тебя чуть не застрелил! Ну нельзя в такие моменты хвататься за оружие.
Рядом Кирилл с опаской разглядывал располосованную когтями на ленточки штанину, держа в другой руке выдернутый из брюк ремень. Но крови пока не было, и он обернулся к товарищам.
— Какой-то паровой каток, — проговорил он сквозь зубы, морщась от боли. — Кто это был?
— А хрен его знает… — зло отозвался Вадим, продолжая сверлить сердитым взглядом Ленку. — Ты зачем за пистолет схватилась?
Не обращала на него внимания, девушка сорвала с плеча коробочку регистратора и теперь судорожно что-то в нем искала. Буркнула только:
— Чтобы арестовать, конечно, — и радостно ткнула под нос найденный снимок. — Вот!
Но потом спохватилась и сбросила результат всем на визоры.
Снимок был хорош. Похожая одновременно на горностая и кошку зверюга, выпустив когти и кровожадно оскалив немаленькие клыки, летела прямо в объектив. От этого объемного, пусть и уменьшенного изображения в душе начинал шевелиться древний страх обезьян-приматов перед крупными кошачьими. Горящие первобытной жаждой добычи глаза, прижатые к круглой голове уши и задранный торчком хвост на заднем плане — душевного спокойствия тоже не прибавляли.
— Фурь! — выдохнул капитан и попробовал вскочить, едва не рухнув при попытке наступить на поврежденную ногу, — Быстро валим отсюда!
— Надо перевязать… — ошарашенные сначала картинкой, а потом реакцией Кирилла, Вадим и Лена растерянно переглянулись.
— Все потом! Напасть сразу на троих фурь могла только в том случае, если где-то рядом гнездо с детенышами. И она их точно не бросит! Так что — оружие наготове и медленно, в очень быстром темпе, двигаем отсюда, молясь, чтобы не пойти в неправильную строну!
