Глава 27
Летний лагерь

— Летний лагерь для детей, — пояснила Делла. — Обычно они проводят тут месяц-другой, осваивая примитивные технологии. А вот нынче смена у ребятишек затянулась да и скопилось их нынче больше, чем всегда.

Обитатели этого просторного жилища собирали на стол, намереваясь ужинать. Возраст этих серьёзных малолеток на глаз оценивался где-то в диапазоне от восьми до двенадцати лет и никого, напоминающего вожатого или воспитателя среди них не наблюдалось. Хотя нет, вон три Стёпиных сверстника появились справа, но никаких признаков того, что они тут чем-то руководят, отметить не удалось.

Сервировка отличалась грубой примитивностью — толстостенные глиняные тарелки были кривобоки, а деревянные вилки и ложки не походили одна на другую. Всё тут самодельное, вышедшее из-под руки не искусного мастера, а новичка, возможно, впервые попытавшегося изготовить самостоятельно что-то из бытовых предметов. Меню тоже простейшее: пюре из какого-то овоща и отварная рыба. Разговор за едой сразу переключился на гостей — их расспрашивали о том, что происходит во внешнем мире. Стёпа поведал историю знакомства с мегакотиком и саблезубом. Делла рассказала об удачном месте, где начала функционировать верфь. Разговор, однако, снова вернулся к происшествиям с кошачьими — один мальчуган сознался, что очень их боится, и, когда рыбачит, то каждую четвёртую рыбку, снятую с крючка, всегда закидывает в кусты у себя за спиной, потому, что буквально лопатками ощущает оттуда холодный пристальный взгляд.

Еще две девочки вспомнили, что козы этих пятнистых котиков всегда опасаются и, если нервничают, то значит, где-то поблизости прячется эта зубастая тварь. К слову сказать, никакого особого запаха от них нет, а сами они очень скрытны и мягки на походку, поэтому могут незамеченными подобраться очень близко. По всему выходило, что и в этих местах мегакотики встречаются частенько. А вот на людей они не нападают. Тут вообще основную опасность представляют собой пакицеты. Ужасные волки держатся севернее на открытых пространствах прерии, где конкурируют со львами, а в полосе лесистых холмов побережья не появляются никакие крупные хищники. Серых амфиционов в этих местах никогда не встречали, а полосатые — твари непредсказуемые. Они всю жизнь в пути, и никто не знает, куда вздумают отправиться в следующее мгновение.

— А может быть кому-то приходилось встречать следы крупной кошки, примерно размером со взрослого саблезуба? — вопрос сам сорвался со Стёпкиных губ, очень уж его увлекла идея о симбиозе двух видов лесных охотников.

— Видели, — подтвердил его догадку долговязый парнишка. — Иногда проходит тут кто-то большой и тяжелый через клубничник, что на высотке с запада. Но это далеко от нашего жилья. И я никогда не пытался эту зверюгу выслеживать. Ну, его! Боязно.

— А камеру поставить для наблюдения за местностью не пробовали?

— Ты чё, Стёп? У нас тут даже огонь добывают кресалом из кремня, мы же изучаем настоящие примитивные условия, а не в игры играем. Только огнестрел нормальный, а всё остальное самодельное.

— То есть ваша задача научиться обходиться вообще без цивилизации? — «городскому мальчику» такая мысль кажется просто обворожительной.

— Не только, — Делла лучше других поняла существо вопроса. — Кроме элементарного самообслуживания есть и другие занятия. Тут в полукилометре находится берег залива Тылка, который ещё именуют Янтарным морем за то, что окаменевшая древесная смола часто встречается на песчаных пляжах, раскинувшихся на многие километры. И ребятишки собирают её десятками килограммов. Отдельные особенно красивые экземпляры экспортируют на Землю, а основная часть добычи используется в технике в качестве изоляторов. А вот для чего — этого детишки не знают. И я не знала, когда приезжала сюда на одну короткую смену. Больше Ярн мне не позволил.

Так вот, это, наверное, единственная статья экспорта технических устройств с Прерии, — улыбнулась Делла. — Экструзивный янтарь используется в конструкции электростатических реле и разрядников, которые выпускаются у нас малыми партиями. Их применяют в устройствах защиты от перенапряжения. Спрос на них невелик, но устойчив, — она не стала углубляться в дебри технических вопросов, а переключила внимание на выглядящих взрослыми юношей, разместившихся на дальнем конце стола: — А вы кто?

— С ГОКа рабочие, — ответил тот, который сидел ближе. — Там с кормёжкой совсем труба дело, а я умею рыбачить, вот и связали мы плот, да и спустились на нём вниз по реке, отъедаясь по дороге то ухой, то балыками, а также жареным и варёным. А потом пешком шли вдоль морского берега, пока не наткнулись на здешних обитателей. Покуда не прогонят, поживём.

— А куда вас гнать? — улыбнулся мальчишка, в котором угадывался местный старшина. — Как вы ещё не попали на зуб пакицетам, пока по пляжам брели? — он повернулся в сторону Степана. — Пошли, покажу тебе, как мы тут время проводим.

Посмотреть действительно было на что. Домница для выплавки железа из болотной руды и горн с наковальней, примитивные тиски, поковки в которых угадывались гвозди и сошники. Корзины всех размеров и фасонов, мочильня, трепальня, нехитрые приспособления для витья верёвок и кросна. Веретёна и кадушки, каменные жерновцы и ещё куча предметов, о назначении которых догадаться без пояснений было бы просто невозможно. Всё примитивно, грубовато, но функционально.

Стёпа попросил научить его высекать огонь старинным способом. Почему-то это показалось ему особенно важным. А потом настало время укладываться на боковую.

Утром жена сообщила, что они сегодня никуда не летят, а погостят тут несколько дней. Приставать к ней с расспросами Степан не стал, а отправился с ребятнёй на пляж. Парни с ГОКа тоже присоединились к ним, и небольшая группа пошла в обход побережья, осматривая зализанную волнами полосу песка. Мелкие, с горошину, кусочки янтаря действительно встречались частенько, показываясь на поверхность самым краешком, так что посматривать под ноги нужно было внимательно. Так или иначе, но к моменту, когда солнце начало серьёзно поджаривать, примерно по пригоршне добычи набралось у каждого. Потом на мелководье набрали корзинку моллюсков и вернулись.

Сказать, что морской простор или солёный ветерок произвели на Стёпу какое-то особое впечатление? Да, нет, пожалуй. Последние годы он провел в Белом Городе и на набережной бывал почти каждый день. Скорее утренняя прогулка напомнила ему о доме. А потом впечатления посыпались как из рога изобилия. Их толпа углубилась в берег не там, где вышла, а несколькими километрами северо-восточней. И вот тут-то нашлась полянка с изрядно затоптанной травой, на которую (полянку) выходили фронтоны самых разных построек, сокрытых под сенью деревьев. Избушка, хижина, бунгало, домик, вигвам, сакля, яранга, чум, балок, бытовка, юрта — самые разные определения возникали при виде этих сооружений.

— Тут у нас раньше был домостроительный полигон, но сейчас сюда переехала старшая группа, — пояснил лидер их экспедиции, тот самый худосочный мальчишка, что вчера рассказывал о следах на клубничнике. — Многих детей родители предпочитают оставить здесь, пока обстановка на планете неясна. Привет, Цикута! — это он уже парню, что разогнулся им навстречу от верстака. Точно, человеку на вид лет четырнадцать, то есть аборигены с таких парней спрашивают, как со взрослых. Странно, что не взяли в места, куда переселяются. А взгляд остановился на том, что зажато в тисках. Это уже не примитивные технологии!

Группа собирателей янтаря проследовала дальше по тропе, а Степан задержался, прощально махнув рукой. Тут всё намного интересней, чем показалось ему сначала.

— А скажи мне, Цикута, что это за лыжу ты тут выделываешь? — привычка спрашивать прямолинейно выработалась у Стёпы за последнее время, когда он постоянно занимался руководящей деятельностью, и, кажется, слова его слегка покоробили собеседника, который смерил его презрительным взглядом с ног до головы и прищурился.

— Да, горожанин я, просто мне с вами по пути. Думаю — навсегда. Если что не так ляпнул, извини и за сейчас, и наперёд.

— Хорошо формулируешь, — Цикута ухмыльнулся. — Не иначе, на девчонку из наших повёлся, — понятно, пока Стёпу здесь не принимают за своего. А вот когда он с Деллкой — никаких непоняток не возникает.

— Повёлся, — а почему он должен это скрывать? — Кстати, твою десятку я разработал.

— Дерьмово разработал. Чистить её после стрельбы замучаешься, — парень всё ещё недоволен невесть откуда взявшимся горожанином, но тон его уже звучит мягче.

— Это было сразу заложено в конструкцию, — нельзя не согласиться с верным утверждением. — Иначе шел проигрыш по отдаче. А так, ты ведь с ней даже одной рукой можешь управиться, хотя и не Геркулес.

— Ладно, проехали, — «хозяин» меняет гнев на милость. — Разбирать твоё ружьё удобно, так что, в общем-то, терпимо получилось. А почему сам-то ты не такое таскаешь?

— Это второй опытный экземпляр. Он и тяжелее, и прицел в нём не такой удобный, а серийных пока ещё не столько наделали, чтобы и мне хватило. Жена вон моя и то с одностволкой двадцать четвёртого калибра пока управляется. Так что за рогопегу ты тут измыслил? — пора возвращать разговор в конструктивное русло.

— Понимаешь, Рустамка-каботажница видела, как в городе пара тамошних пацанов строили домик при помощи игрушечного экскаватора и самосвала. Ну и нам привезла эти штукенции. Попробуйте, сказала. А они нифига здешний грунт не берут, потому как дёрн. И на мелких колёсах через кочки, траву и корневища никакой езды не получается. В общем, кроме как на песчаных лёгких почвах оно не работает. Но это не слишком большая проблема, потому что сама-то идея использования отлично отработанной системы управления — плодотворна. А двигатели мы взяли более мощные, грузовик поставили на гусеницы из трансмиссионной ленты, а экскаватор сделали шагающим, и всё заработало, как часики.

Только сразу появилась мысль, сделать на той же основе картофелесажалку, комбайн для уборки моркови, пололку для арбузов, ну и так далее. Электронные блоки, моторчики и подшипники успели привезти с Земли ещё до начала безобразий, а остальное мы тут потихоньку делаем. Аккумуляторы заряженные нам привозят, несколько станочков в наших краях есть, так что в перерывах между рейдами мы развлекаемся потихоньку. Вот до подсолнечникобойки добрались. Опорные лыжи осталось приштряпать, и поедём испытывать.

— Постой, Цикута! А что за рейды?

— Так малышню же оберегать нужно. Ты что думал, они тут без присмотра, что ли, обретаются? Один, вон, как пойдет рыбу ловить, так каждую четвёртую тушку мне в башку норовит запулить в кусты у себя за спиной. Таких, как этот лагерей тут по округе с десяток, наверное. В одном ребята с хлебным тростником проводят занятия, в другом электролитическими технологиями занимаются, в третьем делают вид, что стада пасут, а заодно и коров доют. Представляешь — молочное стадо на подножном корму на Прерии!

— Так я не понял, вы охраной детворы занимаетесь, или всякие новинки придумываете?

— Охранять — скучно, но нужно. А кому-то такое занятие нравится. Придумки у кого-то выходят, а у других ничего, кроме ерунды не получается. Понимаешь, как, кстати, звать-то тебя, чужачок?

— Степан.

— Так вот, понимаешь, Степан, пока сообразишь, к чему имеешь склонность, надо многое попробовать, подобрать себе занятие по душе. А тут для этого созданы все условия. Хочешь, к летунам переходи, хочешь, к генетикам. А с другой стороны отстреливаться, убегать и прятаться надо уметь всем, и самолёт водить, и на мотопараплане вышивать, и на велике кататься. Плавать и нырять, драться и мириться, находить единомышленников или соглашаться с оппонентом.

За разговором Цикута дошаркал напильником лыжу и отдал подошедшему пареньку лет десяти, который привинтил её к высокой, в человеческий рост решётчатой деревянной вышке, увенчанной рычагом с захватом на конце.

— Поехали, если тебе интересно.

— Поехали.

Испытуемое сооружение взгромоздили на вьючное седло, снабженное опорами. Несколько парней и девушек-подростков уселись на лошадей и тронулись в путь. Традиционные переглядки по выбору лидера группы указали, что «ведёт» младший — мальчишка лет десяти. Он распределил сектора наблюдения. Собственно, ничего примечательного в дороге не произошло, и вскоре кавалькада прибыла на край поля, засеянного подсолнечником.

Здесь их уже ждала пара юношей лет по семнадцати и примерно метровой длины кузов на гусеницах. Комбайн сгрузили, поставили на землю и включили.

Рычаг на вершине его вышки ухватился за головку крайнего растения, подсёк и сбросил добычу внутрь самого себя. Чуть погодя оттуда посыпались семечки прямо в установленную тут же коробку, а шлейф шелухи, сдутой вентилятором, отлетел в сторону. Собственно, верхний рычаг продолжал свою деятельность сам по себе, опорные лыжи переступали в собственном ритме, а еще захват и нож, пристроенные снизу крошили обезглавленные стебли. Под конец этот захват вырывал из земли узловатое коневище, обстукивал его от налипшей на него земли, и опять подавал под нож. То есть всё, кроме семечек, оставалось на поле. А сами их, время от времени, пересыпали в кузов на гусеницах, следующий за комбайном.

Когда третий раз, заполненный снятым урожаем, транспортёр пересыпал своё содержимое в мешок, оставленный на краю поля, Степан понял, что пора закрыть распахнутый от удивления рот. Распахнутый при виде пары манипуляторов, которыми «самосвал» поддерживал края мешка, куда разгружался, чтобы семечки не просыпались.

— Как ты понимаешь, систем управления на каждом агрегате установлено не по одной, — Цикута выглядит довольным. — Работа их согласована, но не синхронизирована, с этой задачей трудней всего было справиться, там сложная система плавающих приоритетов, зашитая в матрицу соподчинений. Вообще-то у тебя, видимо лёгкий глаз. Я не думал, что всё с первого раза получится, а смотри-ка ты, можно сразу переходить к ресурсным испытаниям. Функционал-то действует безупречно.

То, что парнишка четырьмя годами младше его ведёт себя покровительственно и даже наставнически Стёпу напрягало на полном серьёзе. Но получаемая информация стоила сдержанности, и он держал себя в руках. Ему спокойно, можно сказать, в рабочем порядке показывали аборигенское воспиталище — полигон, на котором создаются те самые характеры, который он бы и сам не прочь иметь. Ведь уже понятно, почему отсюда удалены все взрослые. Вернее, сделан вид, что удалены: он ведь заметил, что за детьми присматривают подростки, за которыми, в свою очередь, приглядывают юноши. Легко предположить, что и народ постарше где-то тут водится в некотором количестве.

Так вот, взрослые не мозолят никому глаза для того, чтобы уважение к возрасту и опыту перестало иметь значение при решении любых спорных вопросов. Когда в самом начале общения он взял менторский тон, его не приняли, а когда помянул реальную заслугу — десятку — дело пошло на лад, хотя и с оговоркой. В общем, ребят просто натаскивают на равноправное общение, на умение самим, без подсказки сверху, налаживать связи между собой. Что это? Ускоритель взросления? Или, может быть, привитие навыков анархизма, то есть практики жизни в условиях господства горизонтальных связей? Пусть примитивный, но аналог сетевых структур, применяемых в качестве основы построения общества?

Хотя, почему примитивный? А потому, что средства связи здесь, по большей части, отключены. Или они просто редки среди аборигенов? Не на всё ведь хватает средств у этого сообщества. Хм! Как жаль, что Степану не пришлось в своё время провести несколько месяцев в этом учреждении, а вот Деллка здесь побывала.

Э-э? Цикута! Скажи пожалуйста, то, что ребята, пришедшие сюда с ГОКа оставлены среди малышей, это почему? Они ведь уже совсем взрослые, — Стёпка нарочно так спросил, чтобы по ответу понять, по какому принципу построена здесь лесенка возрастов.

— Тебя бы мы тоже к малышам отправили, и держали бы там, пока не поняли, что ты знаешь и умеешь всё, что требуется.

— То есть, что могу лепить горшки, плести корзинки и выплавлять железо из болотной руды?

— И это тоже. Нас ведь уже кидало наше государство, так что подобные навыки не лишние, если не собираешься скатываться в дикость после прекращения централизованных поставок зубочисток или мыла. Умение обеспечить себя пищей и кровом придаёт человеку уверенности в завтрашнем дне независимо от поведения сильных мира сего, — ба! Да этот подросток ещё и философ!

— То есть ты хочешь сказать, что умение выжить, независимо от воли властей предержащих, основа того мира, в котором ты предпочитаешь обитать?

— Знаешь, Стёпа, нечего тебе делать среди малышей. Давай к нам клубникособиралку придумывать.

— Лестно, но я здесь ненадолго. Жена перестанет недомогать, и мы с ней двинемся в Ново-Плесецк. Я ведь горожанин, вот и надо мне там быть. Может быть, удастся как-то ослабить напряжённость, что сейчас в тех местах возникает. Или побольше людей из-под удара вывести.

— Думаешь, будет буча?

— Не знаю, что будет, но, говорят, бандиты там нынче шалят, ворьё жирует. Тут бы самому на это всё глянуть, да с папенькой потолковать, он у меня в аппарате Представителя Президента не последний человек.

Цикута присвистнул, отошел на шаг и смерил собеседника взглядом с ног до головы. Стёпа вздохнул и смущённо улыбнулся.