Шутки кончились…
Получив шифрограмму от радиста Витек на миг нырнул под накидку и через десяток секунд появился от туда с задумчивостью на физиономии. Также задумчиво поднес к бумажке зажигалку и растер пепел, а потом откинулся на рюкзак разглядывая ползущие по небу облака.
— Какое небо голубое…
— Что там, Витек?
— «Снижаться, снижаться…». Блин, а ведь жить на самом деле хочется…
Все дружно повторили маневр командира — от привала оставалось еще семь минут отдыха, а серо-голубое небо с лохмотьями облаков вдруг показалось сосредоточением всей красоты мира. Жить действительно хотелось. Впрочем, до тридцати собственная смерть воспринимается как некоторая абстракция и занимательная головоломка. Но древний «баян» насчет «снижаться, снижаться» ясно говорил о серьезности угрозы. Тот летун наверняка тоже считал, что он у себя дома и бояться тут нечего.
История эта, на самом деле, широко известная в первой, «официальной» своей части. Вторая часть известна менее, хоть грифы секретности с нее давно сняты — почти сто лет прошло. Нам ее рассказывали как пример, что анализировать входные данные и перестраховываться стоит постоянно и непрерывно. Сама история проста как мычание — в разгар «холодной войны» самолет разведчик U-2 шастал над территорией тогда еще СССР как хотел уже четыре года, пока первого мая 1960 года не был сбит. Про это событие и дальнейшую судьбу Пауэрса знают многие, на «честь» уничтожения американского самолета-разведчика претендовало четыре зенитно-ракетных дивизиона. Вот только одновременно с этим, той же самой «Двиной» был сбит и посланный на перехват наш МИГ-19. Желающих взять на себя этот «подвиг» не нашлось.
Особенно принимая во внимание то, что самолет не смогший «достать» противника, высота в двадцать километров на которой шел U-2 для МИГов была недосягаемой, был сбит практически над собственным аэродромом, прямо на посадочной глиссаде. Тогда то и прозвучали эти слова — диспетчер выдал звену перехватчиков команду — «снижаться», а потом, увидев на экране отметку ракеты, успел только ее повторить — «снижаться, снижаться». Более опытный ведущий успел вспомнить что — «даже птицы боятся залетать в зону ответственности ПВО» (не исключено, правда, что эта фраза появилась как раз после этого происшествия) и, врубив форсаж, начал пикировать, помогая земному тяготению тягой двигателей. Риск не выйти их этой фигуры и развалится или потерять сознание в нижней точке, он счел более предпочтительным. Ведомый же сути сообщения не понял — «я ведь и так снижаюсь», а непонятные маневры ведущего повторить не поторопился. За что и получил орден Красного Знамени. Посмертно.
Наша ситуация была похоже как две капли воды. Сегодня утром пришла шифровка от вдруг проснувшегося нашего начальства — «завершив все дела вернуться в место постоянной дислокации», теперь тоже самое сообщение было повторено, но уже без всяческих «завершений». Где-то явно сошла с направляющих ракета-перехватчик, и сколько оставалось «подлетного времени» было непонятно, но ясно что — «мало».
«Вот тебе бабушка и…», а ведь начинался этот полевой выход совершенно обыденно.
* * *
— Так, завтра после подъема идем на два часа на стрельбище, потом обед и скалолазание. Разойтись.
Выполнившая команду группа недоуменно уставилась в спину удаляющегося куратора.
— Мне показалось, или он действительно сказал «два часа»? — выразил общее недоумение Серега.
— Собираясь на два часа, бери жратвы на два дня…
— Полевой выход, и к гадалке не ходить! — нестройным гулом поддержали Серегу все остальные.
— Значит, так, — подвел конец анархии Витек. — Слушай мою команду: по приходу в лагерь выполняем сворачивание. Все, что нужно, упаковываем в рюкзаки, все ненужное прячем так, чтобы и самим потом не найти. Еды берем на десять дней. Сова, Юрок — на вас связь и рация, Серега — мины и прочее хозяйство. Сема — медицина, проверь всех сегодня и в дополнение к браслетам настрой и раздай «ошейники», без них не справимся. Чтобы к отбою все было готово, думаю, поспать нам вряд ли дадут.
А ведь командир, похоже, что-то еще знает — слишком круто взялся за дело, «ошейники», однако. Но раннее утро развеяло все сомнения, не даром говорят: «П.1 Командир всегда прав. П.2 Если командир неправ — смотри п.1». Подняла нас сигнализация периметра ровно за полтора часа до рассвета, как раз к приходу «желанных гостей» успели дернуть кофе, наскоро перекусить и замаскироваться в окрестностях, пока наши «саперы» снимали остатки контуров наблюдения. «Гости» тем временем, потихоньку зверея, успели побегать по окрестностям в поисках пропавшего подразделения, «нашли» пару растяжек с взрывпакетами и сигнальную мину, после чего, наконец, додумались вызвать нас по рации и стрельнуть сигнальной ракетой. Пришлось вылазить.
Витек вежливо попросил проверяющего слезть с нашего товарища, и Серега смог откинуть укрепленный изнутри решеткой из веток блок дерна и выбраться из «могилы». Теперь все были в сборе. Разозленный тем, что нас не удалось застать врасплох, проверяющий взвинтил темп и устроил трехчасовую «пробежку», по завершению которой глаза на лоб от удивления полезли не только у него — «ошейники» показали себя лучше, чем это можно было хотя бы представить.
Удивительную все же вещь придумали спецфизиологи. Причем, ни они сами, ни кто бы то ни было не представляет, как и почему она работает. Еще недавно единственным нашим шансом потягаться с тренированным и специально подготовленным противником было применение различных стимуляторов. Собственно, из-за этого Витек и возражал против попытки нас как следует «прокачать» — чем больший резерв имеет организм, тем более внушительный результат можно получить. Применение тех же самых средств нашими преследователями выигрыша практически не даст. Во-первых они и так в состоянии «выложиться до донышка», во-вторых — из-за того, что им приходится делать это регулярно, то скрытых резервов у них практически нет и есть вполне реальный шанс загнать себя. Как лошадь. В обычном состоянии такое невозможно, а вот под стимулятором — вполне. Впрочем, этим моментом побочные эффекты не ограничиваются — химия, она и есть химия, как не совершенствуй препарат, а печень у человека одна…
«Ошейники» были следующим поколением и основывались на странном «волновом» принципе и прямо-таки мистической гипотезе, что влияние лекарства на организм не является только следствием химической реакции. При всей ее бедовости данная гипотеза имела вполне конкретную экспериментальную базу. Например, если в литре воды растворить таблетку аспирина, а потом с помощью осмотической мембраны профильтровать раствор, отделив только «чистую воду» (в другом варианте лекарство и вовсе не растворяли, а просто помещали в воду в не пропускающем ничего кроме воды мешочке), то выпитая вода по действию ничем от той, в которой растворено лекарство не отличалась. По «основному» действию, разумеется, побочные эффекты связанные именно с химическими реакциями пропадали. Выходило, что основное лекарственное действие имеет именно каким-то образом «поменявшая структуру» от контакта с лекарством вода. Ну а от этого факта до понимания, что человек в основном состоит из воды, и можно воздействовать на эту «воду» напрямую (например — переменным магнитным или электрическим полями), оставался один шаг.
И вот теперь на привалах Сема занимался чистой воды шаманизмом, пусть и в научном исполнении. Ошейники считывали состояние организма, ведь, имея возможность менять «структуру воды», считать ее еще проще, и разворачивали несколько тысяч параметров. Наш «шаман» указывал какие из них нуждаются в коррекции и записывал программу в ошейники, а те выполняли нужные воздействия. Поначалу над возможностью «окосеть от рюмки чая» кто только не прикалывался, но, когда прямо на глазах и буквально за четыре часа зарастает вполне реальный перелом, пусть и фаланги пальца… На мстительные Семины предложения — «отрастить рога» и «удлинить на пару десятков сантиметров», все начали реагировать несколько нервно. Никто так не уязвим при встрече с чудом, как атеисты.
Тем более, что факт имел место быть — всех наших сопровождающих мы загнали, и с третей контрольной точки пошли самостоятельно. Впрочем, до этого момента тоже произошло много веселого.
На первой лежке начальство попробовало нас достать, демонстративно раскупоривая разогретые консервы. Ведь по их мыслям — еды у нас к этому времени уже недолжно было не остаться никакой, собирались-то «на два часа». Такая себе наглядная демонстрация «готовности к любым неожиданностям». В ответ Витек заявил, что своими кулинарными изысками они задерживают выдвижение группы и если за пять минут не закончат — уйдем без них. Порядком подзапыхавшиеся высокие гости остаться без обеда не рискнули и мы получили дополнительных сорок минут отдыха «не в зачет» — для ревизии запасов. Больше всего гостей интересовало как мы смогли успеть поесть менее чем за десять минут, не устраивая костра и прочего.
Витек и показал — дело в том, что полагаться на стандартный паек никто и не собирался. Разведчик не верблюд, чтобы таскать на себе еще и горб из сухого пайка. Стандартный дневной рацион — один килограмм шестьсот грамм веса брутто. Десять дней — пудовая гиря, а тут и лишние десять грамм жизни стоить могут. Возникает неодолимое желание все съедобное из пайка съесть заранее, а на выходе питаться подкожными запасами. Жалко что человек не верблюд.
Но ничего не поделаешь, если мы с Юрком еще могли подобный фокус провернуть, достижения спецфизиологов и не такое могут позволить, то остальным все же продукты питания нужны. Помимо жратвы ведь еще кучу всего тащить надо — патроны холостые и боевые, минимум сто штук не говоря о пулемете, взрывчатку и имитацию, спецаппаратуру, связь и аккумуляторы к ней, одежду, бронежилеты и спальники, инструменты — не военное подразделение а цыганский табор на марше. А ведь от самой завалящей иголки или нитки результат выполнения задачи зависит и не только — группа в поле все равно, что в подводной лодке — любая недоработка и все, приплыли.
Разумеется есть сильное желание сократить таскаемый вес за счет еды в сторону чего-нибудь более полезного. В этом благом деле каждый выкручивается как умеет, но в итоге только убеждаемся, что «нет ничего нового под луной». Предкам ведь приходилось подобные задачи решать на протяжении столетий и рецептов наработанных — торба. К тому же предки у всех разные, в результате чего выходит не только «малого веса и калорийно», но и разнообразно, что радует. В итоге перед проверяющей комиссией предстала «экстремальная кузня народов мира» от стандартных пайков в ней были только галеты, занимающие самую малость витамины и всякие растворимые чаи-джемы и то не у всех.
Сема например выежился и вместо галет туго свернутый рулон армянского лаваша засунул, объем конечно большой, зато вес маленький и в отличии от галет он не крошится — что хочешь заворачивай и посуды не надо. Витек удивил всех комбинацией двухсот граммовых пачек похожего на масло пеммикана — сваренное в жиру до полной дегидрации мясо в смеси с этим самым жиром и сухофруктами, и шоколад в вакуумной упаковке. Нехилая выходит география — от канадского заполярья (пеммикан национальное блюдо тамошних индейцев) до тропиков, где какао растет.
У меня корни немного другие, так что в двух пластиковых бутылках было перекрученное с луком зеленью и чесноком сало, с добавлением перца и соли разумеется. Благословенный продукт — сало можно хранить как угодно, оно не портится и, даже теряя вкусовые качества, не становится опасным для здоровья. А потреблять можно хоть на ходу — выдавил чуть из бутылки на галету, второй накрыл, вот тебе шестая часть необходимых калорий за день. Килограмм сала — рацион на пять дней, почувствуйте разницу.
Во второй бутылке был продукт из рациона обитателей африканских пустынь. Люблю я себя слденьким побаловать, да и при одновременных физических и умственных нагрузках это полезно… Нет, негров среди родни как-то не затесалось, хотя чем предки Пушкина нам не угодили? Не будем националистами. Тем более что продукт тоже уникальный — смесь меда и толченых орехов, любых. Тоже не портится на любой жаре, мед очень хороший консервант. И сожрать много не получится — слипнется. А уж калорийность зашкаливает. Употреблять аналогично салу — на галету и вперед, хотя можно и выежится и как сейчас намазав на галеты соорудить «походный тортик» залить это дело молоком и мигом все стрескать на глазах давящихся консервированной кашей проверяющих.
Юрок удивил всех затарившись на выход китайской лапшой аккуратно смятой и плотно утрамбованной в литровую бутылку с широким горлышком в виде этаких «таблеток» — хочешь вместо супа, хочешь вместо хлеба. Дополнялись эти галеты двадцатью крохотными консервами детского питания, молочного и мясного. Тоже вариант — пока банки не вскрытые они храниться могут долго, а качество гарантировано высокое. И добил он всех литровой бутылкой «подорваного», а потом еще и концентрированного чифиря с лимоном и сахаром — этакой патокой больше всего напоминающей гудрон. Этот лентяй даже чай заваривать не собирался — капнул в кипяток или просто в минералку и готово. Дополнял это разнообразие килограмм монпансье разложенный в прямоугольные для экономии места фантики — и не лень же было маяться. Словом, на фоне всех нас ретроградов он выделялся верой в то, что прогресс не стоит на месте.
Ну а в бутылках у нас всех была не совсем вода. Переводить хорошее марочное сухое вино на обеззараживающее средство жаба не душила — готовность терпеть лишения совсем не значит искать приключений на свою… эээ, пятую точку.
К тому же в «соске» такой коктейль не в пример приятнее, лучше утоляет жажду и вообще. Хороший «сухарь» с воняющей дезинфекцией жижей не сравнить. Вода вообще большая проблема — человек, особенно при физической нагрузке, не в состоянии правильно оценивать необходимое ему количество жидкости. А попытка не давать пить на переходе — «все равно на спину выйдет», приводит к тому что все равно воды нахлебаются и все — лишняя вода выносит из организма соль, сердце заходится, ручки ножки дрожат, глазки не смотрят — спеклась разведка.
Предотвратить такое развитие событий просто, захотел пить — выпил, но чайную ложку, не больше. Из фляги или бутылки так не получится, потому берем обычную «систему», слегка дорабатываем с помощью резинового изделия номер два, надо сделать ниппель, и вгоняем ее в обычную бутылку с водой. Бутылку — в боковой карман рюкзака, систему прищепкой к вороту, трубку — под одежду, что впрочем обязательно только зимой, но и летом меньше за ветки цепляться будет. Теперь хоть на ходу, хоть в засаде — ослабил зажим капельницы и дернул свою чайную ложку подкисленной сухим вином воды — не отвлекаясь и не рискуя здоровьем.
Откуда молоко на торт взяли? А передовой дозор зачем — пустой желудок великий стимулятор находчивости, хотя доить чужих коров вроде только ведьмам положено…
К тому же ребята не только молоко притарабанили, сухпай при всей его замечательности питание все же экстремальное. Потому все дозоры насторожено смотрят по сторонам не столько в плане поиска противника, сколько в попытках разнообразить меню. В этот раз добыча попалась знатная, так что на дневку в плане было приготовление вполне экзотического блюда и очередная мелкая пакость проверяющим.
Как же без этого.
* * *
На дневке после второй точки маршрута проверяющие закономерно попались в ловушку привлеченные необычным поведением личного состава. Те, вместо того чтобы свалится там где стояли, они столпились возле костра полностью заслонив обзор. Из круга доносились непонятные фразы — «ишь ты царапается…», «точно не ядовитая?», «да за хвост ее и об дерево», «я тебе покусаюсь!», «хез палцев меня не оставь дятел!», «хлебай давай, чего мнешься как целка?».
Подошедших проверяющих, попытавшихся под шумок затесаться в круг, перехватил Витек. Он же на прямой вопрос о причине столпотворения.
— Товарищ майор, личный состав занят тренировкой психологической устойчивости параллельно с приготовление горячей пищи! — Бодро и совершенно не понятно отрапортовал командир.
Начальству стоило-бы приобрести весьма полезный рефлекс — реагировать на все непонятное как на опасность, но видимо реального боевого опыта у них не было, а через секунду было поздно. Группа расступилась превращая круг в полумесяц. В середине которого оказался Серега держа в руках окровавленный комок шерсти. С перемазанных красным лицом он выглядел неотразимо да и с остальных «трапезу вампиров» можно было спокойно писать (недаром специально так перемазались).
О! эта картина была достойна кисти Босха! Особенно когда этот паразит мило улыбаясь со словами — «угощайтесь тащлейтенат» сунул обезглавленную тушку оцепеневшему проверяющему прямо в лицо и «не нарочно» ослабил руку сжимавшую обрубок шеи. Последствия не заставили себя долго ждать — обрызганный теплой кровью лейтенант удалился блевать в кусты под неискреннее — «ну не хотите и ладно, так зачем продукты переводить?», а майор побледневший как полотно только и смог пробормотать — «да как можно…». Но был подхвачен под локоток Витком который гудя самым успокоительным тоном — «не только можно, но и нужно. Такая тренировка по употреблению во внутрь крови позволяет свести к минимуму риск возникновения посттравматического синдрома…» и прочую лабуду — попытался увести начальство по дальше.
Не тут-то было, наш штатный медик и по совместительству повар Санек, в этот момент оторвался от приготовления и заявил — «Сырым кошак действительно не очень, а вот чуть позже — милости прошу. На обед у нас „лунхудоу“ — „борьба дракона с тигром“, просто пальчики оближешь!». Майор посмотрел на зажатую в руке самодеятельного любителя гуандунской кухни больше чем метровую тушку гадюки, перевел взгляд на пенек, где в ряд были выложены одна кошачья голова и две змеиных, после чего приобрел светло салатовый оттенок и удалился пугать кусты следом за лейтенантом. Санек смутился под всеобщими осуждающими взглядами и пробурчал «не, вы прямо скажите, если не хотите лунхудоу, то могу сделать куриный бульон с лапшой и тушеного в сметане кролика…».
А Витек, отправившийся выпрашивать у страдальцев испачканную форму для тренировки по обыскиванию «трупов вероятного противника» был послан далеко-далеко и чуть ли не с применением угрозы оружием. Пришлось перевести на это дело вполне чистую плащ-палатку и запасную ХБ, а потом все это отстирывать. В нее засунули сооруженное из соломы чучело, во внутрь натолкали потрохов и прочих остатков трапезы, подержали немного на солнце а потом по очереди этот манекен обыскивали.
Процесс учебы сопровождался видать слишком экспрессивными комментариями, потому как начальство в итоге удалилось и встало собственным лагерем в сторонке. Призывы пообедать они тоже проигнорировали, а на следующей точке и вовсе от нас отстали. Мизантропы какие-то. Впрочем не исключено, что так и было задумано с самого начала.
* * *
Дня четыре мотались от точки к точке, отмечая время выполнения задач, фиксируя замечания соревнуясь с другими группами. Этакая школьная «зарница» только для дядечек в самом расцвете сил, детский сад штаны на лямках, только с настоящим оружием, танками, вертолетами и песочница размером в военный округ. При этом все старались не попадаться в засады конкурентов и устраивать их сами, ну или хоть какую пакость организовать. Нам на этом поприще естественно не было равных, одна история с сорванными подряд тремя сеансами связи всех групп в районе учений чего стоят. А мы чего? Мы не чего, надо же было хоть как то компенсировать недостатки в физподготовке, мы и так уже плотно на «химию» подсели, возможностей ошейников уже не хватало.
А тут всего делов — подползти к базовой штабной станции в «ближнюю» полуторакилометровую зону и подбросить пять шумовых генераторов, с любовью и старанием засунутых в рукотворные дупла в ветках, камнях и прочих местных предметах. Два часа работы в стиле «папа Карло и говорящее полено» и отклонение от маршрута движения на двавадцать пять километров. Ну да для бешенной собаки и сто верст не крюк, зато удовольствия было…
Самое смешное — связисты, даже когда в их тупоконечные головы дошло что их «глушат», так и не смогли оторвать задницу от стула и найти источники помех. Понятно что пять синфазных генератора с качающимся по рандомному закону сдвигом фазы найти не так просто — «точка выхода в эфир» плавно произвольно перемещается внутри круга радиусом километров в семь и найти на этой площади ветку толщиной в пару пальцев… Но ведь можно и головой подумать и вычислительную технику подключить? Или скажем, собачек запустить — они мигом бы все закладки по находили, по запаху элементов питания. Так ведь нет, нестандартная задача оказалась ребятам не по зубам и они предпочли переехать всем штабом. Ну и ладно — кто не умеет работать головой, пусть работает… думаю высокое «звездоносное» начальство нашло как их отблагодарить за столь выдающееся событие.
Впрочем, наше участие в событии тоже было очевидно, как мы не отказывались от этой чести, но видимо других умельцев в зоне учений не было. Потому после «незапланированной дневки» нас обрадовали новой задачей, в стиле русских народных сказок — пробраться в Кремль и вынести чистый бланку указа с подписью Президента, его ядерный чемоданчик и любимые тапочки, а вот любимую секретаршу — никоем случае не… Шучу. Чет занесло меня куда-то не туда, у этих таблеток забавные побочные эффекты, помимо возможности не спать трое суток подряд.
Но как говорится, в любой шутке есть доля шутки. А задачку нам выдали ненамного проще описанной, и можно не сомневаться, что все остальные группы наших «коллег», как и настоящие коллеги, а также милиция, ВОХР и прочие будут ловить именно нас и со всем старанием. А когда поймают, а при таком соотношении сил в этом сомневаться не приходится, то дай бог чтобы без открытых переломов обошлось — уж очень многим мы успели насолить со всем старанием. Потому вертолет (заброска группы выполнялась посадочным способом) высадил нас совсем не там, где было положено по полетному заданию, а километров на пятнадцать в сторону. Небольшое шаманство с навигационной системой и бутылка марочного коньяка командиру экипажа творят чудеса.
Ситуация называется — на каждую хитрую жопу… Но нет, под нашу ситуацию скорее подойдет «сам себя… хм, перехитрил». Опасаясь попасть по месту прибытия на теплую встречу мы, в итоге высадились прямо посреди весьма занимательного пейзажа — поверх глины и щебенки на склоне холма проглядывали треугольнички красных флажков. От них волосы норовили встать дыбом не только на голове, а тянулся этот натюрморт, судя по изображению получаемому выпученными глазами, прямо за горизонт.
Особую изюминку в сложившееся положение добавила та самая «первая» шифровка из цента — «бросать все и сваливать». Вовремя спохватились. Может и знали о предстоящей подставе, а может просто выразили таким образом заботу, как говорится — «задним числом и в устной форме». Чуть бы раньше и мы бы точно из отсека наружу вышли, а теперь поздно — поезд ушел, вертолет улетел. Теперь только ножками, ножками, да вот беда — мы бы рады, да вот только высадил нас вертолет прямо посреди минного поля. О чем «флажки» свидетельствовали со всей безапелляционностью, это потом, когда у последней мины истечет двойной срок самоликвидации, они мигом потеряют цвет. А пока, радовали глаз яркими цветами, демонстрируя заодно границы, а точнее безграничность, поставленного методом авиационного минирования «поля смерти». Очень удобно, можно конечно флажки и не красить, но как показывает опыт — мины ставят не для того чтобы нанести урон, а для того чтобы не пустить противника туда куда нам не надо. Ну и угроза самим забрести на собственные «подарки» порой сдерживает самые смелые наступательные порывы.
А так — флажки видно и тем и другим, да и посторонним тоже. К тому же в отличие от флажков мины то невидно, и сколько их там можно только догадываться. Можно в стокилограммовую бомбу и вовсе одних флажков напихать — благо они дешевле мин, хоть и ненамного. Будет «учебное минное поле», а сдерживает маневры противника оно ничем не слабее настоящего, вот только нам так не повезло — Серега, провозившись аж сорок минут (абсолютный отрицательный рекорд для него, между прочим), сумел таки снять и принести нам один из подарочков.
— Вот, любуйтесь. «Медуза», ети ее…
Вся группа, до того столпившаяся на условно безопасном пятачке откуда лопасти вертолета должны были сдуть все неприятные сюрпризы, дружно уставилась на изделие под аббревиатурой МДМ-5/93. Увиденное не радовало. Понять что на абсолютно белом листе бумаги, куда Серый с помощью хитро сооруженной из расщепленной палки-хваталки пристроил «молчаливую смерть», можно было только четко зная, что там действительно что то есть.
Совершенно непонятной формы блин толщиной не более трех миллиметров ухитрялся «потеряться» даже на идеально однотонной поверхности неестественного цвета. Его тело пронизанное оптическими волноводами «транслировало» на наружную поверхность изображение с подложки. Только по краям прихотливо изрезанной, для лучшего рассеивания, формы можно было заметить искажения. Обнаружить его в траве, на камнях или еще гдебы-то-нибыло, было совершенно нереально. И тралить «медузу» бесполезно — вся изломается и даже порвется под траками танка, но не сработает, а будет терпеливо ждать, пока на нее наступит именно живой человек. Ну, или наступит срок самоликвидации, вот только срок этот может быть и пару часов и девяносто три дня. О чем нам Серый и сообщил.
— Как эта дрянь срабатывает?
— «На тень живого тела». Нужно чтобы прямо над ней оказалось тело человека, на высоте тридцать-двадцать пять сантиметров, чтобы мина встала на боевой взвод. Как только расстояние начнет увеличиваться — рванет.
— То есть, на нее спокойно можно стать или сесть, но пока не сойдешь… — Тут Юрок резко побледнел и попробовал просунуть под себя руку, чтобы проверить на чем он сидит не вставая с земли.
Почему-то на лицах окружающих улыбок не появилась. Приятного было мало — убить пять грамм взрывчатки, из которой собственно и состоял корпус мины, могли только очень невезучего человека. Для этого надо было натурально боднуть ее лбом. А вот раздробить все двадцать шесть костей стопы и хрен знает сколько суставов названия которых помнят только травматологи, «медуза» могла очень качественно. Настолько, что проще будет отрезать превращенную в мешок с дроблеными костями и мясом ногу, и подарить протез двадцати пострадавшим, чем качественно вылечить одного. Вот такое «гуманное оружие», впору нобелевку за него давать. Война — это экономика.
— Что можно сделать? — это уже Витек
— Думаю из того что у нас есть смогу соорудить трал имитирующий биополя человека…
— Не катит, хлопки пятиграммовых взрывов все же слышно далеко и, к моменту когда мы отсюда выползем, нас уже будет ждать горячая встреча.
— Тогда только ведьму с помелом изображать…
— Так и сделаем, но трал все равно сооружай, потом пройдем еще раз «дорожку» — лучше перебдеть чем недобдеть.
И пошли они… Точнее поползли, на скорость продвижения это сильно не влияло, так что чтарались быть минимально заметными. Впереди группы шла пара «саперов», один размахивал перед собой натуральной дворницкой метлой — на трехметровом держаке, просто сметая в стороны от дорожки все, что валялось сверху, а второй махал над прометенным участком чуть более короткой палкой на которую накрутили «имитатор человека». Следующая пара отмечала границы безопасной дорожки, за ними рывками по тридцать метров, ползло со скоростью раненой черепахи «ядро» групы с вещами, а арьергард снимал вешки.
На преодоление заминированного участка ушло восемь часов.
Успели выспаться почти по шесть часов каждый, впрок. Потому как потом эти минуты спокойного сна пришлось отрабатывать по полной. Наконец разобравшиеся с нашей хитростью преследователи наступали буквально на пятки, гоня как волков в просветы флажков минных полей. Этой дрянью, как оказалось, были завалены все окрестности образуя сложннй лабиринт практически непреодолимых барьеров.
И вот, аккурат перед получением второй радиограммы «Центра» стало ясно, что ничего нам уже не светит, никакие фокусы не помогают и оторваться от преследования нам удастся только сотворив что-то неординарное — научившись, летать, например. Так что добивали последние минуты отдыха в самом не радужном настроении. Нужно было рисковать. И серьезно.
К жующему травинку командиру подошел Сема и доложился:
— Закончил. Но ты себе представляешь что будет если…
— Ты лучше скажи — что со следами.
— Не переживай. Вырезал. Вроде неплохо вышло.
Витек еще полюбовался облаками и горестно вздохнув поднялся.
— Ну что, орлы. Вариант «Цапля». Полетели? — Поинтересовался общественным мнением Витек.
Общественность обреченно кивнула.
* * *
— Смотрите тащ. лейтенант что кабаны учудили. — низкорослый и плосколицый разведчик указал на цепочку следов уходящих влево по тропе в сторону базирования «соседей».
Лейтенант с недоумением присмотрелся, но только когда терпение стало подходить к концу и он уже хотел матом выразить свое отношение к странной шутке заметил, что поперек цепочки следов метрах в трех была натянута тонюсенькая проволочка. Поперек тропы стояла растяжка.
— Как же они пойти смогли?
— Так тащ. Лейтенант эти все хитрости только на человеке сработать могут и то на не слишком внимательном. А зверь все чует и зацепить может только по непониманию, что это за штука. Но откуда на полигоне настолько дикому зверю взятся?
И видя что лейтенант встает чтобы отдать команду продолжить преследование уходящих диверсантов поторопился задать вопрос:
— След то совсем свежий, может пробежаться следом да свежатинки раздобыть?
Лейтенант усилием воли прогнал вставшую перед глазами картину — громадная отбивная шипит на углях истекая салом, и посмотрел в сторону кода ушла преследуемая ими группа. Видение отбивной сменилось образом красной рожи начальства которое брызгая слюной и стуча кулаком по столу назначало его «вечным по чему-то там…». Потом, уже в реале, он увидел горящие азартом глаза бойца, обычно такого флегматичного и немногословного — видимо наружу сквозь обычную безразличную маску прорвался зов крови предков, тысячи лет добывавших себе пропитание охотой, и опять заколебался. Если Якут пришел в такое возбуждение, то без добычи он скорее всего не вернется…
Еще пару секунд ушло на колебания и в мозгу забрезжило решение не грозящее ничем кроме устного разноса даже в случае неудачи:
— Мы на задании боец! А не на твоей любимой охоте и наша дичь совсем рядом и стрельбу вполне может услышать, что помешает выполнению задачи. Но и проверить непонятный след надо, так что берешь Снумрика и вдвоем пройдете по следам. С соседями я сейчас свяжусь и предупрежу чтобы они внимание на сработку системы не обращали. Может сможите догнать стадо или выгнать его на засаду соседей дальше по тропе, может и удастся добыть чего. Но если ничего не выйдет — чтобы через полтора часа нас догнали.
Пять минут ушло на установление внеплановой связи. Соседи информацию о том что цель пошла в другую сторону восприняли с разочарованием, а вот то что в сторону них движется стадо кабанов — с воодушевлением. «Лишь бы слишком много нахлебников не образовалось на еще не добытого кабанчика» — с тревогой подумал лейтенант, — «а то моих бойцов всего двое. Впрочем они разведчики и вряд ли свое упустят…». После этого загонщики возобновили свое движение — охота охотой, но двуногая дичь упорно пыталась уйти от преследования, несмотря на явную бесполезность этого действа.
Ну тем хуже для нее.
* * *
Якут с напарником догнал их через отпущенные полтора часа. Разочарование его было столь велико, что отразилась даже на обычно невозмутимой азиатской физиономии. С охотой явно вышел облом — разведчики дошли до второй растяжки но не доходя до третей и метров восемьсот до засады стадо, судя по следам, свернуло с тропы прямо на минное поле. Преследовать его там не имея кабаньего нюха на взрывчатку, а кабаны в этом плане дадут фору и собакам, было явным самоубийством, так что к немалому разочарованию участников несостоявшейся охоты пришлось возвращаться.
Разозленный неудачей лейтенант погнал неудачников в передовой дозор, от глаз подальше, хотя особой необходимости в лучшем следопыте там не было — явные горожане, преследуемые оставляли след четче чем гусеничный трактор. Было правда непонятно, как с такими навыками они вообще умудрились до сих пор быть непойманными?
Но прошло еще почти два часа преследования, а догнать уходящую группу не получалось. Семижильные они что ли? Преследователи уже взмокли, наваливалась усталость и рассеивалось внимание, а противник похоже не приближался. И тут Якут остановил продвижение.
Пробираясь к арьергарду лейтенант очень надеялся, что обычно не допускающий косяков боец даст сегодня повод сорвать злость. Впрочем реальность превзошла все ожидания.
— Командира, твоя стучать мне по башке, однако… — обалдевший от вида Якута раскачивающегося над видимым только ему следом держась за свою «башку», будто проверяя ее наличие настолько сбивал с толку, что лейтенан ляпнул первое что пришло в голову:
— Ты же вроде на чукча? Чего тогда тут героя анекдотов разыгрываешь? — впрочем, тоскливый взгляд бойца настраивал на серьезный лад.
— Однако, — видимо образ «сына тундры» оказался через чур прилипчивым — эти демоны нас надурили. А я то все думал — «что не так было в тех следах?», а счас однако понял — следы такие будто кабан на двух ногах шел, а не на четырех! Так что на надо Командир вперед ходи. Нет там никого, они прошли, потом по своим следам вернулись, одевать кабаний нога и вбок уходить. Потому и след тут есть такой — никто его не прятать!
— Ты что же хочешь сказать? Они прямо по минам от нас ушли?!!
— Бери палка вот такой, — Якут показал на уровне своей головы, — на такой высоте привязывай другая палка, — Взмах рукой на уровне колена, — на нее ставай ногой, за верхнюю часть держись рукой и ходи себе. Моя такой в цирке видел — «ходуля» называется. Там на них клоун даже танцевал и на трамплине прыгал. Человек от мины высоко — мина не срабатывать!
Новость валила с ног и действительно было непонятно что делать — то ли идти вперед и убедится что след закончится, то ли рысью бежать назад, но в этом смысла было еще меньше — не переться же действительно вслед за этими психами через минное поле?
Впрочем проверить это все было просто:
— Высота-12, высота-12. Предполагаю что противник ушел в вашу сторону. Проверьте, когда были сработки емкостных датчиков на тропе 23/14.
Вот так, если проходили кабаны, то даже не оборвав растяжки они своими тушами должны были изменить емкость (как и человек) и вызвать сигнал от датчика, а вот если человек на ходулях, то никакого срабатывания не будет — как и для мины он находится слишком высоко. Мысленно ругая себя на все корки, что он не подумал об этом раньше, пока еще лейтенант (но если не со звездочкой, то с очередным званием он уже мысленно попрощался) еле сохранял невозмутимость дожидаясь пока связист передаст данные из журнала. Они не радовали — сработка была только когда сторожевые линии пересекали Якут с напарником, «кабаны» прошли так, как будто были бесплотными…
Прикинув, куда могла успеть уйти группа, пока они шли по ложному следу, по карте, оставалось только горестно вздохнуть и экстренно выходить на связь со штабом. Получать честно заслуженный фитиль и «Руководящие Особо Ценные Указания» — перейдя через минное поле диверсанты могли идти куда угодно, никаких препятствий на их пути не было, а вот возможностей, вплоть до шоссе и железной дороги, была масса. Все усилия бригады специального назначения и «смежников», работа тысяч людей за последние дни пошли насмарку.
Операцию по перехвату группы надо было начинать практически с нуля.
* * *
«Это есть наш последний…», — дурацкий мотив никак не желал вытряхиваться из головы, и попытки от него избавиться были давно оставлены. Потому как во-первых, он все же помогал переставлять ставшие чужими ноги, а во-вторых — стоило от него избавиться, как в голове возникали куда как менее оптимистичные слова — «сколь верёвочка не вейся, а совьешься ты…»
Шел седьмой день гонок на выживание, и нас таки загнали. Отчаянный прорыв прямо через минное поле и выход за границы полигона подарил нам четыре лишних дня, но на этом удача и закончилась — за нас взялись слишком серьезно. Некстати оказавшаяся близко от нашего выхода с зоны минирования группа плотно села нам на хвост, и следующие четыре дня мы метались на манер улепетывающей от собак лисицы — хвост в одну сторону, сама лисица — в другую.
Такие непредсказуемые изменения направления движения не давали выставить нам впереди заслон, но те, что были сзади, упорно шли по следу и «стряхиваться» не желали никак. Нас пока выручало «недреманное око» спутников. Противник толи не использовал возможности спутниковой группировки над собственной территорией, толи не имел квалифицированных специалистов для этого, а возможности авиаразведки были сильно ограничены — мы про нее знали чуть не больше, чем диспетчеры базовых аэродромов, а найти нас по следам авиация не могла — не зима сейчас все же. Зато преследователь у нас на хвосте, похоже, был все время свежий — наверняка те вертолеты, что выполняли посадку возле них, помимо припасов, регулярно подбрасывали им еще и подкрепления.
Мы пока держались только на достижениях спецфармакологии, одно замечательное средство позволяло не спать в течении пяти суток — расстояние между нами и преследователями не сокращалось только потому, что, в отличии от них, мы могли идти не только всю ночь, но и весь день. Вторые чудесные пилюли позволяли поспать ровно сто двадцать минут, несмотря на действие первого препарата. Так что худо-бедно, но пока мы еще могли потягаться с настоящими профи.
Однако сейчас шел четвертый день, и с ним всё заканчивалось — резервы организма, набор всяческих фокусов и везение. Всё подходило к концу. Шло соревнование даже не сила на силу, думаю, наш противник был измотан не менее, а воля на волю.
Дело шло к тому, что пора действительно принимать «последний и решительный», пытаясь избавиться от преследователей, или оставлять заслон в надежде, что он сможет их задержать на время достаточное для отрыва остального ядра группы. Оба варианта были из серии храброй глупости, потому-как, принимая во внимание количество преследователей — минимум взвод, шансов на успех не имели никаких. Впрочем, у нас, разумеется, был план (как же так, чтобы у нас и плана не было?), и сейчас уже все окончательно дозрели, чтобы его реализовать.
Была не была!
* * *
— Товарищ капитан группа ушла в дефиле между высотами шестьдесят семь и восемьдесят четыре!
— …!..….!!! — если опустить военно-уставные идиомы, то капитан выражал свое недоумение осведомленностью противника о том, что в ближайшие полтора суток вылетов не будет и, соответственно — нет никакой возможности выбросить десант и закупорить противоположный конец узости. А ведь какая замечательная могла выйти ловушка! Но все резервные группы перекрывали другие направления. Проход же через эту узость посчитали слишком большой авантюрой даже для этих безбашенных.
Увы, видимо авантюризм противника базировался не на чертах характера, а на информированности. Не иначе, как где-то работал «крот», или существовал канал утечки — ничем другим то, что сейчас группа уходила через практически единственную оставшуюся щель, объяснить было нельзя.
— А может не все так плохо? Уже неделю они бегают, не семижильные же они? Может просто выбрали место, где можно попробовать отбиваться, в узости ведь оборонятся самое оно. Оставят заслон, а сами рванут на прорыв… — Тут, видимо, лейтенант и сам понял, что такой сценарий никак не тянет на «не все так плохо» и заткнулся, потому как, пока будут возится с заслоном, основная группа имеет все шансы выскочить.
— Так, помимо головного дозора выслать еще и усиленные боковые. Пусть идут под самыми склонами и, в случае обнаружения группы, попробуют выполнить охват. Темп движения поднять, попробуем не дать им хотя бы закрепиться…
Последовал выматывающий душу рывок, но когда взвод, прикрытый боковыми дозорами, втягивался в узость, прямо впереди встали султаны дыма, и пространство между высотами начало затягивать белой пеленой, стекающей с поросших лесом склонов.
— …! Шевелитесь……! — выразил свое отношение к происходящему лейтенант. — Эти….. похоже решили устроить лесной пожар в качестве барьера между собой и нами!!..! — Остальные, включая капитана, молчали — берегли дыхание.
* * *
— Ну, уютные могилки мы себе, по крайней мере, отрыли. На тот случай, если не сработает. — Резюмировал Витек результаты наших часовых стараний по рытью индивидуальных стрелковых ячеек.
— Не ссы, командир — всё будет чики-пуки, — плеснул эрудицией один из Берцев, на миг оторвавшись от планшета. — Всё идет по плану.
— Втянулись в ущелье, триста метров до точки, — доложился второй. — Дымовые и зажигательные закладки сработали штатно.
— Есть подтверждение от «крыльев»!!! Они видят дым! Ложатся на боевой!
— По «могилам»! Газы!!! — Выдал неуставную команду Витек, — И молиться, черти, чтобы Берцы их на цель, а не на нас вывели, да чтобы загонщики противогазы лишним весом посчитали, а то будет нам…
Но дальше его нервное многословие уже никто не слушал, все судорожно натягивали фильтры и пытались по-уютнее устроиться на дне могилок — свист заходящих на цель беспилотных бомбардировщиков МЧС стал различим уже просто ушами без всякой аппаратуры.
— Есть сброс! Отклонение сорок метров! Рассеивание в пределах нормы! — хором продублировали Берцы строки и так выдаваемые на коммуникаторы.
Все дружно начали высовывать головы из окопов, игнорируя грозный командирский рык: «Лежать, бояться!!!», тем более что Витек высунулся чуть не самым первым — в кои-то веки удастся полюбоваться на настоящую штурмовку?! Тем более, что нам достались места в самом что ни наесть партере — со склона горы открывался замечательный вид.
Первыми, перегораживая ущелье слева направо, четко между нами и преследователями, легли громадные султаны БП-100. Аналогичные всплески синхронно с ними поднялись у выхода из заросшего лесом ущелья, а потом всё пространство между ними и склоны захлестнули разрывы БП-50. Миг, и всё вокруг превратилось в некое подобие неба — словно на склоны опустилось громадное белое облако, полностью заполнив собой ущелье как миску суп.
— Ура нашему доблестному правительству, посчитавшему что МЧС нужны не только собственные танки, но и бомбардировочная авиация! Ну, заодно спасибо нашим хакерам за прекрасно сделанную работу. А теперь все бегом вниз — вязать наших преследователей, пока не очухались. Проволоки нарезали? Работаем парами. Очень сильно надеюсь, что эти «пожарные бомбы» на самом деле такая безопасная штука, и наших преследователей не придется собирать ложками и хоронить в котелках…
* * *
Выглядели ребятишки грустно — надышавшись «порошкового средства огнетушения» и получив по ушам, а то и легкие контузии от зарядов, которые этот порошок разбрасывали, они все норовили принять позу эмбриона и на происходящее реагировали слабо. Так что после фиксации верхних конечностей за спиной куском проволоки, приходилось их отволакивать в сторону чуть не на руках. Правда, сочувствие быстро пропало — Серега отозвал в сторону Витька и показал ему магазин, пристегнутый к автомату, там были вполне себе боевые заряды, а никак не пластиковые шарики. Мигом прошерстили остальные трофеи и пришли к неутешительному выводу — надо сваливать — как можно быстрее и как можно дальше. И не слишком церемониться.
Так что загрузили всех пленных в две летающие платформы, присланные МЧС по нашей заявке, туда же горой свалили оружие, да и улепетнули на всем этом сами. Районная больница, пока мы пролетели остававшихся до нее несколько километров, успела приготовится к приёму «пострадавших на пожаре». Мы скинули врачам, а заодно и в прессу, легенду про бедных солдатиков, принимавших участие в тушении лесного пожара и попавших под удар собственной авиации — вот вою-то будет. Да и свалили оттуда побыстрее, пока врачи занимались поступившими, а начальник охраны тупо пялился на свой уютный кабинет, заваленный оружием.
Часа полтора у нас было — пока разные ведомства закончат обмен любезностями и шестеренки опять начнут свое вращение. Не так и много, чтобы прямо посреди райцентра смогла потеряться толпа наряженных в крутой камуфляж вояк с оружием. Среди местных пасторальных пейзажей мы привлекали внимание похлеще слона на улицах Питера в час пик. Проблемка.
Впрочем, если думаете, что эта задача нерешаема, то…
— Дядя Сережа, привет! Это я, Витя. Мы тут с друзьями проездом… Даже так, все бросать и к тебе на царскую охоту? Да, действительно удачно совпало… Нет, одежду не надо, мы как раз со сборов. Всё понял, через двадцать минут будем…
Лист прятать лучше всего в лесу. А самое темное место — под светильником.
В этот раз мы умудрились совместить сразу обе китайских мудрости, и уже через десять минут толпа из наверно самых разыскиваемых в районе вооруженных дезертиров торчала прямо под крыльцом местного ОВД под завистливыми взглядами усиленного наряда с автоматами и бронниками, лежащими горизонтально на заслуженных животиках местных бойцов с преступностью. Наряд чуть не истекал слюной на собирающихся перед мэрией (если кто не помнит, во всех мелких городках Милиция и Муниципалитет стоят друг от друга через площадь Ленина). «Эти», пользуясь моментом, собрались на природу охотиться, а ты тут парься и дезертиров лови…
Толпа охотников вышла весьма колоритная, мы вней растворились бесследно — достаточно было снять погоны и упрятать все лишнее в здоровенные сумки, ну а наш совершенно гражданский вид всегда был при нас. Так что спустя двадцать минут появился «дядя Сережа», по совместительству представитель президента в этом районе, обнялся с Витьком и все присутствующие нестройными рядами загрузились в несколько бортов и отправились на выезд — посильно участвовать в работе чрезвычайного масштаба по поимке… как бы не нас.
Впрочем, всерьез никто никого ловить не собирался, среди своих бытовало другое название мероприятия — «царская охота».
* * *
Прилетели. Развернулись, что в нашем исполнении выглядело как найти место, где мы никому не мешаем, прилечь на травку и сквозь полуприкрытые веки наблюдать, как остальные работают. Потом были установлены столы, обслуга мигом заполнила их «простой и незамысловатой крестьянской пищей», все дружно пропустили «по первой» и мы отвалились, ссылаясь на трудности приезда и усталость, спать. Пока другие будут лазить по кустам, обдирая лбы и коленки, да палить в друг-друга, мы лучше тихонько в тенечке полежим. Набегались ужо.
Под вечер все же проснулись. Охотнички умудрились даже не промазать мимо привязанной дичи и нам поднесли «на кровях». Витек сходил в «штабную палатку», поинтересовался, как протекают наши поиски. Ничего так протекали, «дядя Сережа» уже принял вовнутрь не менее двух литров, но был, что называется, «ни в одном глазу». Старая школа. Вот если б он только еще заодно не рассказывал каждому встречному, как он десятилетним пацаном принимал участие в обороне Белого Дома…
Что до собственно поисков, то шли они очень энергично, неуловимая группа была обнаружена то тут, то там и уже раз десять захвачена, а то и уничтожена. Заодно Витек уточнил время прибытия за нами спецтранспорта, который должен был эвакуировать нас подальше от армейских будней. До отлета домой оставалось четыре часа.
Дичь вовсю жарилась, ребята из охраны, а охранял высокое начальство разумеется самый крутой спецназ из «нашей» бригады (слава богу, что хоть «не нашего» отряда), показывали, как надо готовить лягушек, и угощали всех желающих. Поболтали с ними, угостили сигаретами, натыренными со столов с закусками, заодно «забыли» рядом двухлитровую бутылку хорошей водки — пусть порадуются, что не по сопкам скачут, а начальство охраняют.
А потом в «координационный штаб» прибыл генерал. Наш. В смысле, не совсем наш, или совсем не наш…
Ну, в общем, случился нежданчик. Начальству надоело скакать по сопкам и оно лично прибыло на ковер доложиться на тему происходящего бардака. Или просто проконтролировать координацию работы местных органов внутренних дел. Или просто поесть и выпить на халяву, поддержав заодно пару полезных знакомств.
Словом, пришлось быстро отползать подальше и наблюдать продолжение с безопасного расстояния. Впрочем, угроза была минимальной — генеральское окружение, впрочем, как и гражданское, быстро выбыло из соревнования «кто круче пьет», и за столом остались только два зубра. Потом дядя Сережа тоже сдал позиции, он все же с утра тут разминался, и он убыл набираться сил в отдельную палатку. Военная и гражданская свита уже вперемешку храпела в соседней.
Генерал остался один, но не без компании — мы подошли и сели, аккуратно оттеснив попытавшуюся дернутся было охрану. Витек по-хозяйски уселся напротив и налил себе водки в стакан под стремительно трезвеющим взглядом высокого начальства.
— Откуда? — Только и смог выдавить генерал.
— Так, дядя Сережа позвал, Петр Леонидович, — кивнул Витек в сторону палатки, накладывая себе закуски.
— М-да, далеко пойдете, молодой человек. Да еще с такими родственниками. — Генерал налил и себе, видимо, желая избавится от неприятного ему состояния трезвости.
Закусили, помолчали.
— Может, скажешь какого черта весь этот бедлам? Под кого копаете? — Попробовал развеять «туман войны» собеседник.
— Ни малейшего понятия. Да и никто нам этого и не сказал бы. Была задача проверить боеспособность, ваши крупно сели в лужу. Бывает. — Все остальное вне моего желания понимать…
Генерал опять налил себе и, криво ухмыльнувшись, сказал:
— Ну, нашу задачу вы завалили, хоть какое-то утешение.
— Это Вы зря, у нас ведь еще два часа есть…
— Да не пыжься старлей, вокруг АЭС три кольца охраны, да и элементарно времени не хватит…
Витек молча выдал ему карточку с шифрограммой. Рука генерала, когда он заталкивал ее в личный коммуникатор для отсылки, даже не дрожала — силен мужик, или ему все уже пофиг. Еще посидели, пока проворачивались невидемые шестеренки, а потом пришел входящий вызов.
Было забавно наблюдать за выражением лица начальства по мере получаемой информации. А также за изменением цветовой гаммы. И выражения, прозвучавшие после того, как генерал грохнул коммуникатором об стол, тоже представляли немалый интерес. В части расширения словарного запаса.
Если опустить наиболее экспрессивные выражения, то смысл его тирады сводился к фразе — «да вы что, ох. ли?!!!». В принципе, мы его хорошо понимали, не самое приятное осознавать, что вверенный объект, несмотря на все принятые меры, все же заминировали, да еще и вполне боевой взрывчаткой, вместо имитации. После того, как им конкретно указали место, доблестные саперы без труда нашли и кислородный баллон, и бочку с автолом, и два небольших заряда, которые должны были все это равномерно перемешать по получению кодового радиосигнала. Словом, рвани все это — и часть станции пришлось бы сносить и строить заново. В другом месте. Если б звезды расположились совсем уж неудачно.
В итоге начальство запило горечь поражения и поинтересовалось — «как?».
— Это один из наших самых больших профессиональных секретов, товарищ генерал-майор. «Хочешь, чтобы задача была выполнена вовремя — выполни ее заранее». Мы эту мину еще по дороге в часть заложили. На всякий случай. А вот и наш транспорт. Разрешите идти?
* * *
«Какое небо голубое…» — вспомнился незабвенный Витек, интересно — как он там. Никого из ребят я после этого не видел, что впрочем естественно. После возвращения был чудовищный разнос на котором «пубертатные прыщавчики» было самым мягким выражением с объявлением благодарности в личное дело. И Прерия. Семнадцать лет.
Раньше тщил себя надеждой что хоть на пенсии свидимся, теперь видимо придется оставить и ее.
А небо действительно красивое, особенно если рассматривать его рухнув на землю после трех сотен метров вертикального подъема. Можно было подождать своей очереди на подъемник, но находится рядом с морем после пережитого не было никакого желания, вот и рванул на верх ножками вообразив себя молоденьким козликом. Под конец иначе как бараном себя не называл, но при попытке глянуть вниз становилось еще муторней, и оставался один путь — наверх.
И цвет у неба какой изумительный… Впрочем ничего в этом удивительного — оно сегодня просто хорошо умытое. Дело в том что рано выйдя утром наша шаланда (кажется это корыто называется вельбот) умудрилась попасть в шторм прямо в виду нашей цели — острова Полигон. И почти сутки (показавшиеся не меньше Вечности) болталась как… цветок в проруби, стараясь не размазаться по его скалам и в тоже время не удалятся от них слишком далеко, потому как выйдя мы из «тени» этих самых скал туда где гулял настоящий ветер и океанские волны…
Не исключаю что шторм на самом деле был слабенький, так небольшая рябь, но с не слишком высокой палубы утлой скорлупки все смотрится несколько по-другому чем с берега. Команда эту точку зрения тоже разделяла и ходила с зелеными лицами и тоскливыми глазами. Впрочем пассажиры к счастью этого не видели, потому как все были что называется «в лежку» и от «белого друга», по-морскому именуемого гальюном, старались не удаляться. На палубу никого из них разумеется не пускали — там во всю властвовали перекатывающиеся через кораблик волны, по этому дышать внутри трюма быстро стало нечем и появился характерный запашок. От чего «заболели» даже те кто джо этого момента держался.
Через три часа штормования старший помощник обратил внимание на сохранившего естественный цвет и аппетит пассажира. С началом шторма я вспомнил о побочном эффекте взятого с собой «пофигина» и теперь здорово выделялся румянцем на общем зеленом фоне. В итоге меня сунули в рубку «вторым рулевым» с главной задачей работать якорем — удерживать рулевого за пояс, чтобы очередная волна не провернула его вместе со штурвалом.
Вот тогда и удалось полюбоваться на море в его естественном состоянии. Незабываемое зрелище когда видишь перед собой Волну которая возносится не только над тобой но и над верхушками мачт, причем эдак в трое от их длины. И на эту жидкую гору, крича от ужаса форсированным двигателем, начинает восхождение скорлупка с тобой внутри. И что самое удивительное — выгребает, чтобы на самой вершине открыть взгляду просто бездонную водяную пропасть внизу, между волнами куда секундой позже предстоит скатиться, и еще более высокий Монблан следующей волны прямо перед глазами. Свихнутся от впечатлений можно. Вот только некогда — все настолько заняты, что даже на эти красоты любоваться удается только краем глаза.
Как говорится «вся жизнь пролетает перед глазами», Ну, жизнь — не жизнь, а времена молодости вспоминались очень даже живо. Видимо по аналогии с бурлением за иллюминаторами. Потому как все оставшиеся годы были тихими и размеренными, как тоже самое море еще сегодня утром, забавные аллюзии возникают, однако. Судя по всему, впереди всем нам предстоит нечто подобное происходящему, впрочем, до будущего урагана надо еще пережить этот…
А потом привык. Человек он к чему угодно привыкнуть может. Вот только потом находиться рядом со ставшим ласковым и солнечным морем почему-то не было никакого желания, и проще было карабкаться вверх по скале, чем подождать лишних полчаса наедине с этим заснувшим чудовищем.
* * *
Ничего так островок этот, «Морковкин полигон». Из-за смены владельца претерпело изменение и название. Был у военных «Полигон», теперь у острова новая хозяйка, и все дружно переименовали его по ее фамилии — «Морковкин». Впрочем, называют и так и так — никто особо не путается.
Сам остров отнюдь не прост. Высота берегов такова, что в большей части мест наверх не забраться и с альпинистским снаряжением. Есть взлетно-посадочная полоса, способная принимать не только самолеты, но и не слишком большие космические челноки. Подземные коммуникации военной базы сохранились замечательно, наземным требуется некоторый ремонт, чем и занимается хозяйка острова — оперативный псевдоним «Джульетта», сменившая имя и фамилию и ставшая, не без помощи извне, землянкой. Ромео ей во всю помогает, когда не занят в собственном проекте.
Словом, живут наши голубки душа в душу. Вполне умело направляя хозяйственные усилия нескольких десятков трудных подростков, между прочим — из разных, совсем не дружных между собой банд, и всех, кто подвернется под руку. Смысл этой кипучей деятельности напрочь терялся в тысячах мелочей. Выяснить — откуда взялся на острове ядерный реактор, так и не удалось. Если военные «забыли», то у меня начинал свербеть орган интуиции от желания заглянуть в «вороньи гнезда» на господствующих на острове высотах — не забыли ли наши бравые вояки там заодно и зенитные автоматы ПВО.
Управляемые минные поля вокруг ВПП и наземной части базы, во всяком случае, в полном порядке. Я проверил. Да и цепи управления заботливо подлатаны, а «исполнительные устройства» установить — дело пары часов, даже если их нет. Впрочем, всё пребывает в полу-законсервированном состоянии, что тоже верно — по острову бродят толпы посторонних, к чему лишний ажиотаж.
Однако, это разгулялось моё воображение. Чтобы эффективно оборонять остров нужен гарнизон численностью в тысячи человек. Найти их при желании можно, а вот зачем? С последним и предстояло разобраться.
Две недели активно вникал в творящееся вокруг, буквально шкурой чувствуя, что не только я исследую новую для себя среду, но и она весьма активно ко мне присматривается. Местные аборигены, а заправляла тут именно эта странная фракция анархо-коммунистов, с охотой объясняли и показывали всё происходящее. Настолько охотно, что чувство опасности просто отмерло, оставив свои попытки о чем бы то нибыло предупреждать.
Паранойя? Может быть. Ну а как еще реагировать, если совершенно незнакомого человека проводят вдоль технологической линии производства штурмовых винтовок, вежливо отвечая на вопросы, с радостью разрешая проработать на некоторых участках, чтобы он мог войти во все тонкости процесса, и знакомя под конец с генеральным конструктором? Ежу понятно, что отпускать живым столь осведомленную личность никто отсюда не собирается. Надо будет сильно попотеть, чтобы в итоге выбраться, но это все потом.
А пока, помимо вполне впечатляющего оружейного производства, тут было развернуто еще несколько технологических цепочек, тоже из серии «технологий с двойным дном». Ведь и штурмовую винтовку, штурмовой винтовкой никто собственно не называл — проходила она как охотничий самозарядный гладкоствол, предназначеный для защиты жителей от неумеренной активности биосферы Прерии. А то, что на расстоянии в полторы сотни метров подкалиберный закаленный стержень из этого ружьишка пробивал практически любой элемент бронирования среднего десантного экзоскелета, кроме грудной кирасы, это просто случайность — такие уж хищники на Прерии, обычной свинцовой пулей их не возьмешь. И лазерный прицел этой пушке исключительно для стрельбы ночью, или навскидку — на расстояниях не больше пятнадцати метров, а не для точной стрельбы на три сотни метров, на которых она пробивает легкий экзоскелет навылет вместе со всей его начинкой.
И пустота в цевье под стволом предназначена не для боевого лазера, питающегося от «чудесных» аккумуляторов разработки Джульетты (к слову — именно кристаллы для лазеров выращивались на соседней «непонятной» технологической линии), а для удобного расположения портативного (размером с карандаш ведь!) сварочного аппарата ее же авторства. Мало-ли зачем охотнику может понадобится такая нужная вещь — отвалившуюся пряжку ремня там приварить, или из рельса кусок на память вырезать… А так он всегда с тобой.
Тем более, хозяева острова, помня о том, что «техника в руках дикаря — груда металла», озаботились и теоретической подготовкой прибывающих колонистов, и стрелковой, и тактико-специальной. И верно — какой смысл давать оружие тому, кто не умеет им пользоваться? И будущие колонисты тщательно изучали в учебных классах всевозможную местную живность, ее повадки и способы с ней управится. Долго ломал голову на тему: почему в «профилях и силуэтах» отсутствует Хомо Сапиенс Милитари, но, попав на практику, понял две простые вещи — организаторы реально считали местную фауну более опасной, чем вооруженный человек и, соответственно, предполагают, что основные события будут происходить не в населенных пунктах. А умению ловить ближнего в прицел учиться недолго, и, в отличии от страха перед зверьем, обычно совсем не требуется преодоление каких-то высоких психологических барьеров. Что бы там не утверждали философы-гуманисты.
Вторым «откровением» было то, что всех изначально учили действиям в группе. Это было новостью в обучении военному делу. Обычно сначала солдата натаскивают индивидуально и только потом пытаются сбить из одиночек подразделение. Здесь сразу вбивали четкое понимание — насколько бы ты ни был хорош, без других не выжить. И жертвовать тоже никем нельзя, или выживают все или… Очень уж знакомые установки, будто действительно назад на базу подготовки спецназа попал, впрочем так далеко в подготовке даже там не заходили. Помимо этого было еще много «приветов из прошлого».
Например, очень немногие знают, что основной упор при подготовке спецподразделений делается на подготовку психологическую. Физические кондиции не так важны, а навыки — вопрос опыта, всё рано или поздно упирается именно в психологию — в способность человека переступить через свою слабость и обучиться. В крайнем случае, недостатки обучения, или физических кондиций могут быть нивелированы техникой, но вот подготовить соответствующие мозги очень сложно. Обычно довольствуются простым ситом, отсеивая «не кондицию». Здесь же был применен прямо противоположный подход.
Благодаря психологической подготовке суммировались сильные и нивелировались слабые стороны каждого члена группы. Тасуя между собой команды на занятиях и тренировках, от каждого добивались осознанного и, что самое удивительное, трезвого взгляда на свои возможности и возможности товарищей. Каждый сам для себя определял место и стиль действий и не на основании дисциплины, когда солдат боится сержанта больше чем пуль противника, а на основании самодисциплины и осознанного принятия решений.
Очень интересная методика. Работало все, разумеется, не без сбоев и накладок. Но, судя по тому, как быстро разрешались все недоразумения, выходило, что это именно методика, а не действия по наитию. Я даже засомневался, то что все разработано именно для людей сомневаться не приходится, уж очень впечатляют своей эффективностью результаты. А вот людьми ли это придумано? Раньше ведь как-то все больше психологи на желание повысить свой статус в стае полагались. На «ты начальник — я дурак», если по-простому, а не на стремление к самореализации в рамках заданного микрокосма. Впрочем, не стоит под каждой кочкой наличие инопланетян (или чертей) подозревать, случаются пророки и в своем отечестве. Случаются, только им обычно вырасти не дают.
Но, может, зря я на психологов бочку качу? Может, все дело в том, что обычно методики (что армейские, что гражданские) ориентированы на массовую подготовку, на разделение функций как в муравейнике. А тут готовили скорее универсалов диверсантов, или выживальщиков, пусть и в составе малой группы. Инициативных, думающих, способных на риск и при этом способных думать не только за себя, но и за товарища. Очень и очень странный подход, сулящий в будущем очень много неприятностей. Всем. Потому как сломать и подчинить человека, чувствующего за своей спиной поддержку остальных членов «племени», да еще и способного создать вполне рабочую группу с кем угодно — невозможно. Но возможно уничтожить. Всех.
Все остальное было знакомо и в общем-то стандартно — стрельба, в том числе и по неожиданно появляющимся мишеням, тактика перемещения, тактика выполнения работ, когда часть работает а часть прикрывает, материальная часть, логистика, экономика. Причем, учить мог кто угодно и чему угодно. Имел неосторожность выразить недоумение, что в деле защиты от фауны малое внимание уделяется пассивным средствам обороны и мигом оказался в роли преподавателя по минному и саперному делу.
Ох и аукнется кому-то моя учеба. Тут ведь главное не конкретные навыки, а особый взгляд на мир, понимание, что из любой вещи можно сделать оружие. А так ничего лишнего, но ребятам и запал Кибальчича оказался откровением. Словом, добросовестно объяснил, как из обычного охотничьего патрона сделать противопехотную мину, и как при отсутствии патрона обойтись обычной щепкой. Познакомил с расчетами взрывов на выброс грунта и с основами перерезания взрывом конструкционных элементов. Способами производства ВВ в непромышленных вариантах. Года на три-пять наболтал. Впрочем, это как посмотреть — ничего нового и недоступного в открытых источниках не сообщил.
И что удивительно — никаких шалостей по моей части не приключилось, а ведь среди слушателей и пацанята по семь лет были. Как они от желания намазать ножки стула любимому учителю, к примеру, «недотрожкой» удержались? Видимо, работает все же идея «воспитания ответственности». Не ожидал.
Словом, впрягся в лямку и потянул, как тут принято. Не чинясь и думая больше над решением поставленной задачи, чем над правом отдающего распоряжения командовать. И с этого момента почувствовал, что общее внимание к моей персоне начало ослабевать. Нет, совсем оно не пропало, были среди моих знакомцев люди, испытывающие профессиональный интерес. Но вот все остальные, похоже, за своего приняли, или своим сделали. Это как посмотреть.
А внутреннее напряжение тем временем нарастало. Должен был где-то перед отъездом с острова произойти «момент истины». Когда окончательно будут взвешено, и решено — чего от меня больше, пользы или возможного вреда. И общей благостностью я особо не обольщался. Если сообщество стабильно, значит должны существовать и методы избавляться от нежелательных элементов. И вполне эффективные. «Счастья, для всех и даром» — не бывает. Так что готовился к будущему разговору основательно, думая, чем еще придется пожертвовать, чтобы заинтересовать и выбраться с этого «острова дружбы» по возможности целым и без необходимости прорываться с боем.
Был, разумеется, и запасной вариант — тихо исчезнуть можно было в любой момент, но уж слишком многое было поставлено на кон, слишком многое зависело от будущего разговора, чтобы от него уклонится. Приходилось рисковать. В итоге допустил одну из самых детских ошибок — перегорел. Так что, когда ко мне с этим разговором подошли, ситуация воспринялась черезчур отстраненно. Пришлось собираться и накручивать себя.
Тем более, что «честь» мне была оказана немалая — «поговорить» подошел сам «дядя Ляпа», местный «серый кардинал». Судя по всему, главный здесь организатор работ и специалист по подбору кадров.
* * *
— Кругляшь, есть разговор — дядя Ляпа стоит чуть в стороне, от отрабатывающей сегодня «перемещение с грузом» группы.
Переглядываюсь с лидером, сегодня это конопатая девчонка лет двенадцати, с своим девятимесячным братиком (надеюсь) в рюкзачке для переноски и отрезом вертикалки с глушителем в руках. Она с серьезным видом мне кивает качая стволом на прощание и группа уходит дальше. Без меня.
Сую маузер в кобуру и, пробарабанив пальцами по крышке, достаю из кармана платок. Жарко мне. Не спеша вытираю платком лысину, прячу его в карман «забыв» застегнуть крышку кобуры. Взгляд ляпы становится внимательным, плохо совмещаются это простецкое радушие на физиономии и спокойный взгляд профессионального убийцы. Незакрытую кобуру он срисовал и будет теперь внимательно следить за ней и правой рукой, не обращая меньше внимания на левую и нож с этой стороны на поясе — то что надо. Длю паузу — это он подошел вот пусть и говорит что нужно. Честно и прямо. Но не мне в эти игры играть — собеседник разворачивается и топает в сторону зданий, он абсолютно уверен, что я за ним последую и тут он прав.
Не спеша подходим к строениям и начинаем спускаться в подвал. Мой будущий собеседник топает впереди смело показывая что он мне доверяет или что уверен что никуда я не денусь. Дергаться действительно нет смысла, хотя если в подвале свернем направо то пожалуй стоит попробовать — направо у тут длиннющий коридор для обслуживания реактора перекрываемый последовательно четырьмя толстенными переборками. Сейчас переборки прислонены к стенам, а сам тоннель используется как тир. У него сто метров длинны и в конце хорошая стеночка с пулеуловителями…
Нет, повернули налево. Там «круг». Тоже тир, но для отработки действий в группе. Дверь в него открыта значит «круг» не занят, заходим и задраиваем ее за собой. Гарантия что нас никто не потревожит и тонкий намек — с одной стороны, отсюда вполне может только один, а с другой — намек на равные шансы, хотя я на фоне этого здоровяка не смотрюсь никак несмотря на недели на свежем воздухе при постоянных тренировках. И тем не менее — рисковый мужик, уважаю и, честно говоря, начинаю опасаться.
Заходим в круг, он на самом деле круг и есть — в круг шести метров становится группа, а на нее со всех сторон выскакивают, выпрыгивают и выезжают (по проволоке) различные мишени. От безобидного суслика до «Серого Господина», есть и пару человеческих силуэта, в основном детишки. Стрельбизе это, что называется «песочница», для самых начинающих, до стен расстояние невелико — все таки подвал. Так что движущиеся от покрашенных «под бескрайнюю степь» мишени всего метрах в десяти двенадцати. Главная задача тут другая — группа может часа три тут промариноваться, изолированная от посторонних звуков и слушая только степь или лес (в записи), обустраивая лагерь и т. д. прежде чем все придет в движение. Им сначала и боевые патроны не дают, только травматические — поначалу, с перепугу, новички стреляют на любое движение, а значит в друг друга.
Потом правда наступает черед и свинцовых пули, а потом песочница оказывается маловата и бывшие новички перебираются сначала на свежий воздух в «ямы» на стрельбище, а потом и уже ходят на «маршруты», но это уже в конце обучения.
А сейчас вся эта машинерия выключена, мишени освещены и встроились вокруг нас, а мы стоим как два ковбоя в старом вестерне. Чтобы довести ситуацию до абсурда начинаю насвистывать и отбивать мотив по крышке деревянной кобуры. Ляпа хмурится — вызывающее поведение тут не одобряют, а я и вовсе веду себя странно донельзя. Вот пусть и пялится на кобуру — вторая рука на поясе, заложив большой палец за ремень, очень «безопасный» жест, а с другой стороны — рукоять ножа в паре сантиметрах. Но дальше нагнетать уже не стоит и исходя из тактики, что лучшая защита — нападение, начинаю говорить сам, ломая собеседнику весь план разговора:
— Фигню вы задумали. Толку из этого не будет никакого!
— Ээээ ты это, Кругляшь, о чем? — Молодец. Ошарашен, но сумел ответить обтекаемо, а не ляпнуть первое, что в голову пришло.
— Да «десятка» эта ваша. Толку с того что автомат, зачем ей это, если дистанции огня десять пятнадцать метров? Любая зверюга это расстояние за миг проскочит, не больше двух раз успеешь выстрелить и, сам понимаешь, если с первого раза не попал… То и второй мимо уйдет, отдача то у этого чудовища соответственная. Так что не выйдет стрельбы очередями, хоть игрушка — одна из лучших в таком классе, я по крайней мере лучше не видел.
Выпаливаю все это на одном дыхании, попутно входя в образ «сумасшедший ученый», подтип «теоретик». Есть такие индивиды — разбираются сразу и в чем угодно, от севооборота до космической техники, но — сугубо теоретически. Впрочем, мне и это на руку — убогих все жалеют и по возможности не трогают. Психи способные увлечься какой-то ерундой до полного отключения от окружающего мира — они понятны, все их мелкие странности легко объяснимы одной большой. Вот и на лице собеседника появляется соответствующее выражение — облегчение смешанное с досадой. С одной стороны не будет же он мне объяснять зачем на самом деле нужны эти слонобои, а с другой — взрослому человеку стыдно не найти аргументов способных убедить «большого ребенка». Спешу закрепить первый успех:
— Разве что от стаи отбиваться, но и звери не дурнее нас — если будут атаковать, то с разных сторон и изменить прицел все равно не успеешь, все силы на борьбу с отдачей уйдут. А цена у нее запредельная, проще уж двустволок-вертикалок четыре сделать — в один ствол картечь в другой пулю. На все случаи жизни, для самообороны самое оно.
Собеседник набирает в легкие воздуха для ответа, но открыть рта я ему не даю:
— И все равно это тоже фигня и не выход из положения. С «десяткой» может справиться только здоровый, крепкий мужик, а большая часть наших слушателей и прочих нуждающаяся в самообороне — женщины и подростки. Им она просто неподъемна. Даже не по отдаче, жить захочешь — научишься справляться, а просто по весу. Таскать с собой здоровенную и тяжеленую оглоблю с полным магазином, да еще с переключением с одного патрона на другой — смысл? Ведь сделать удастся от силы пару выстрелов и как говорил — если первым не попал, то привет. В итоге даже если барышня эту дуру потащит, то всего с двумя патронами в магазине. Ну и смысл было огород городить? Нет для самообороны нужно что-то дешевле, проще, намного легче и не габаритнее, при сохранении, разумеется, останавливающего действия.
— Кхм, все верно говоришь. Но и я как-то про закон рычага тоже краем уха слышал. А за счет чего ты, мил человек, собираешься составить такой букет достоинств?
— За счет дальности стрельбы и точности, естественно. Дальность не больше тридцати метров, а точность сантиметров десять разброса! — с торжествующей улыбкой идиота, сообщаю банальную истину.
— Кхм, — взгляд собеседника упирается в мою кобуру. В сообразительности ему не откажешь, как и в умении делать выводы — маузер со специальными пулями действительно почти подходит, но именно что «почти», — Тогда пистолет получается. Но боюсь твоя пушка ничуть не проще и дешевле в производстве чем «десятка», а скорее и посложнее будет. В разы.
— Нет, на пистолет, а… Смотри! — срываю с пояса нож и одним движением бросаю в мишень «полосатик в засаде» слева от собеседника. Он даже не дергается, что говорит о том, что либо прозевал мой бросок, либо о том что слишком хорош — понял что железка летит не в него.
Раздался хлопок и я чуть не получил в лоб рукояткой, которая бодро зазвенев улетела к противоположной стене. Вот дурень — это при стрельбе одиночными отдача безопасна, а если всеми пятью разом… Ляпа задумчиво проводил взглядом рукоять, потом перевел его на дыру, которая образовалась в мишени на месте головы «полосатика». Хорошая такая дырочка, размером с суповую тарелку, будто из помпового ружья вязанной картечью влупили, и заглянул за мишень. От туда раздался удивленный присвист.
— И шо цэ було? — видимо от удивления даже говорок прорезался.
— Это был НРС две тысячи двадцать второго года выпуска. Антикварная вещь… — расстроенный голос мне не приходится даже «играть», любимую игрушку действительно жалко.
Подбираю рукоять и иду смотреть что он там увидел. Зрелище действительно впечатляет — в сороковом уголке пулеуловителя (толщиной между прочим шесть миллиметров!), разрезав его практически на половину, засело лезвие ножа. Хорошо так засело, больше чем на половину длины клинка углубилось — наружу торчит только хвостовик, который в обычном положении скрыт в рукояти. Без клещей назад не вытащить, да и смысла скорее всего нет.
— Не расстраивайся Кругляшь, я тебе новый сделаю. — Ляпа, не теряя времени даром, начинает раскручивать болты на секции. Они седеланы откидывающимися на петлях, чтобы можно было собирать свинец.
— Два! — Нагло заявляю я, — Впрочем, у меня еще есть… — и начинаю искать по карманам второе лезвие. Оно с пилкой, поэтому я его обычно не ставлю, а таскаю в качестве метательного ножа.
— Это обычный нож для выживания, — занимаюсь просвещением, пока собеседник крутит гайки, — но лезвие можно использовать и для стрельбы, Конечно это не основное назначение, суть в том пороховой заряд, толкающий лезвие, срабатывает при сильном колющем ударе. Это позволяет поразить даже очень крупного зверя. Предохранитель надежен, все зависит от того как нож вынимать из ножен. Если чуть нажав и повернув, то случайного выстрела боятся не стоит, а вот если выхватывая, то автоматически взводится «стрелялка». Произвести выстрел можно только сильно ударив или сжав рукоять с дух разных сторон — случайно этого не сделать.
Борьба с винтами, наконец, закончена и Ляпа занят лицезрением четырех стодвадцатимиллиметровых «гвоздей» застрявших в бетонной стене. Хорошо так вошли, по самые шляпки, и это принимая во внимание, что сначала они прошили пулеуловитель.
— А это чо? — собеседник мне сегодня достался немногословный.
— «Помимо „стреляющего лезвия“, в полую рукоятку ножа для выживания может быть установлен блок из четырех стволов для стрельбы патронами МПС2. Два лазерных прицела этого блока, вместе с штатной лазерной указкой под лезвием образуют „прицельный треугольник“ позволяя вести интуитивную стрельбу из любого положения не целясь, в том числе ночью или под водой» — цитирую по памяти инструкцию, показывая заодно и упомянутый треугольник.
— А это и есть те самые МПС — бесшумный подводный патрон со стреловидной пулей длинной в двенадцать сантиметров, — пока говорил, успел вставить запасное лезвие, выкинуть стреляную гильзу и вставить на место новую, то что для ножа используются стандартные патроны для строительного дюбельного пистолета собеседник явно заметил — внимательный, а теперь из откинутой задней части выдернул стрелянные гильзы и вставил новую обойму на четыре патрона, — этот патрон в свое время создавался из расчета на то, что пуля должна пробить металлический баллон высокого давления вместе с аквалангистом. Или остановить атакующего боевого дельфина. На воздухе такими пулями стрелять можно не более чем на сто метров, если очередями, одиночным можно попасть не более чем на тридцать метров — пуля начинает кувыркаться. Но останавливающее действие на этих тридцати метров очень серьезное, как и пробивное — бронежилеты для нее значат не больше чем рубашка.
Делаю паузу, оценивая впечатление и сруливаю с опасной темы:
— Но для самозащиты бесшумная стрельба да еще с такими характеристиками разумеется не надо. К чему бесшумная стрельба? Заряды можно сделать попроще, под обычную пулю, а все силы бросить на уменьшение отдачи. Сделать маленькую безоткатку, например, реактивные пули или просто гасить отдачу откатом блоков стволов — рукоять большая, есть где развернутся фантазией.
— А этот нож, он что еще умеет?
— Ну-у-у… в отрыве от остального комплекса разведчика немного. Умеет распознавать хозяина, там тот же лазер через призмочку на рукояти в момент хвата сканирует папиллярные линии, так что чужой даже вынуть из ножен не сможет. Все работающие в одной группе — вносят свои данные в базу ножа. Можно его еще в качестве самострела прикрутить, цель лазерный луч пересекла — выстрел. А вот с простейшим коммуникатором — тут тебе и дальномер и микрофон, можно восемь ножей в неплохую акустическую ФАРу собрать. Воткнул лезвием в грунт — имеешь сейсмический датчик охранной системы, пристроил на ветку — сообщит о пересечении луча. Можно для связи на прямой видимости лазер устроить или например ультразвуком под поверхностью воды — километров тридцать даст, побольше многих раций если без ретранслятора. Но это все лишнее, хотя начинка там примитивная и заказать или сделать самому ее легко. Нам тут только самый приметив нужен — блок стволов, лазеры полупроводниковые из любой игрушки, нам только само лезвие с патроном и ударником — и то хлеб, а если еще блок стволов добавить…
Дальнейшие переговоры ушли на обсуждение всяческих технических решений и увлекательное черканье на чертежной доске, в которую мы превратили одну из мишеней. Коротко рассказал, почему выстрел практически бесшумен — пороховые газы толкают не пулю, а поршень и уж он пулю. Кода поршень достигает дульца гильзы он там распирается не выпуская газы наружу. Гильза толстостенная и давление выдерживает, из-за чего собственно ствол оружия и не ствол вовсе, а так — направляющая тонкостенная труба. Стволом, по сути, является сама гильза. Вскрывать ее после этого рекомендуется очень осторожно. Зато выстрел звуков практически не производит — высокоскоростные газы остались в гильзе, а сама пуля ()скрее стрела, летит на скорости всего двести сорок метров в секунду, скорость звука не превышая, потому покидает ствол без хлопка.
Долго объяснял, как пуля может двигаться в воде с большой скоростью. На самом деле такое возможно только если пуля будет двигаться… не в воде. Вот такой вот парадокс — плоский носик пули заставляет жидкость кавитировать — мгновенно вскипать, превращаясь в пар. Это явление хорошо знакомо конструкторам кораблей и особенно гребных винтов. Они с ним традиционно борются, потому как кавитация способна очень быстро обглодать метал истончив его до бумажной толщины. А здесь пуля двигается в создаваемой ей самой пузыре, тратя энергию только на превращение воды в пар. За спиной пули каверна схлопывается, оставляя после себя пузырьки.
Есть и еще одна польза — хвостовик пули все время бьется о стенки пузыря, и это не дает ей возможности свернуть с первоначального пути. В итоге дальность полета пули и ее скорость остаются весьма велики — под водой дальность стрельбы может значительно превышать видимость. Вот только на воздухе такая длинная пуля начинает кувыркаться очень быстро. И ничего с этим поделать нельзя — подкручивание или стабилизаторы разрушают каверну.
Создать боеприпас равно пригодный для воды и воздуха долгое время считали невозможным. Решение в итоге нашли совершенно случайно, при попытке преодолеть другую «досадную помеху». Дело в том что дальность стрельбы сильно зависит от глубины, та же самая пуля что на глубине в три метра проходит в воде более шестиясяти, на глубине в сорок способно преодолеть от силы десять. Все дело в том что длинна пузыря зависит от внешнего давления, и чем глубже тем быстрее вода «хватает за хвост» такую пулю — каверна схлопывается раньше чем пуля успевает пролететь собственную длину. Вот чтобы этого избежать к «гвоздю» добавили «шляпку» в каналы которой заложен обычный порох — газы от сгорания увеличивают объем искусственного пузыря увеличивая дальность стрельбы.
Но оказалось что и на воздухе сгорающий порох, и проходящий через отверстия в «шляпке» воздух вполне способны стабилизировать полет пули. Не далеко, но дальность прицельной стрельбы в сто метров очаредями и в тридуцать одиночными военные сочли вполне приемлемыми.
Потом перешли на более простые боеприпасы и способы их изготовления малыми сериями. Дядя Ляпа собеседником оказался интересным, по теме не то чтобы знающим, но хорошо информированным. Душевно пообщались. Главное, впрочем, было в другом — меня таки выпустят с острова. Да и все участники процесса остались им абсолютно довольными, поставив напротив фамилии собеседника в графу «контакт» отметку «перспективный». Собеседник изо всех сил делал вид что ему интересен «гражданский» вариант, хотя почти уверен на все сто что «устройство бесшумной стрельбы» забыто не было.
Что ж, задачи минимума-максимума выполнены полностью, есть даже немалая перспектива развития отношений.
* * *