Глава 18

На Прерии темнеет относительно рано — около семи вечера. А рассветает около пяти. Из-за небольшого наклона орбиты длина дня и ночи в течение года меняется совсем немного. И вот в сумеречный час на задней веранде сидит Оли и выводит грустную мелодию. Звуки она извлекает из свирели. Даша когда-то привезла этот немудрёный инструмент из поездки на Эдем — ей его купила мама. Даше тоже грустно. И немножко стыдно, потому что сама она так и не освоила игру на этой свиристелке, хотя обещала… ну… чтобы уговорить купить.

— Грустишь, потому что заканчиваются каникулы? — как раз отзвучал мотив и настало удобное время для вопроса.

— Грущу. Но не потому, что заканчиваются каникулы. Если бы год назад мне сказали, что я буду рада возобновлению занятий в школе… Да это же упасть — не встать! А вот поди ж ты.

— Тогда в чём дело? — от Даши так просто не отделаешься.

— Одну из песен публика не приняла. Одну, из трёх, что я успела как следует подготовить. И даже не для меня написанную — старинную. Её исполняла очень известная, да что там — знаменитая певица.

Привези, привези мне коралловые бусы,

Мне коралловые бусы из-за моря привези,

Впереди, впереди разольётся море грусти,

Мне коралловые бусы из-за моря привези, — задушевно пропела Оли глубоким мягким голосом. И подумала вслух:

— Неужели я не смогла передать правильное настроение? Видимо, рановато мне замахиваться на подобное — не по возрасту пока, не по опыту.

— Уверена, тебе даже ни разу не хлопнули, — кивнула Даша.

— Ну да, ни разу. Обычно аплодируют, кричат бис, а тут, словно шум какой-то переждали и молча на меня посмотрели. Типа — давай что-нибудь другое.

— Видимо, ты очень полюбилась нашей публике. Поэтому никто не свистел, и не запустили в тебя ничем. Ну и скидку сделали на то, что ты землянка. Преринка ни за что не станет выпрашивать подарка. А если любимый такой дурной, что спросит, чем порадовать ладу свою, ответит — сам вернись.

— Сурово! И не логично. Саблю и копьё, получается, можно выпрашивать, а бусы нельзя.

— Оружие — не каприз, а насущная необходимость, — насупилась младшая сестра.

— Надо же, как всё у нас тут просто, — пожала плечами Оли. — А ведь и ты нерадостно выглядишь. Тебя напрягает, что я взяла эту свирель без спросу?

— Не это напрягает. А мальчик с Эдема, который делает их и продаёт в качестве сувениров для отдыхающих. Его зовут Димо. Я его знаю и люблю.

— А я его уважаю, — улыбнулась Оли. — У инструмента его работы очень чистый звук, и он великолепно строит. С душой сделано — не абы как. И что в этом грустного? Папа обещал этим летом нас всех туда свозить — повидаешь этого юного мастера.

— На Эдеме уже начались беспорядки. К лету дело дойдёт до войны. И я бы не поручилась за то, что Димо в ней уцелеет. Ты песню индейца знаешь? Сыграй.

В это утро Даша встала ни свет, ни заря. Ещё затемно она была на автовокзале, чтобы убыть из города самым ранним автобусом. Через три часа, задолго до наступления дневного зноя, вышла у моста через Нифонтовку и постучалась в дверь одного из домов маленького посёлка, приютившегося в складках береговых круч.

Открыла ей женщина-доктор. Та самая, что прошлым летом осматривала и зашивала Мускатика. Кажется, Мелкая тогда назвала её Марусей.

— Здравствуйте, Мария… не знаю вашего отчества, а по сетке не посмотрела.

— Марусей зови, — хозяйка приветливо улыбнулась, показав калитку между передними зубами. — Ты как раз к завтраку. Проходи.

— Добрый день, Василий Петрович! — приветствовала гостья хозяина, наливавшего кофе в большие кружки.

— И тебе доброго дня, Дашута. Ты, я полагаю, по очень важному делу?

— Ну, да. Вы ведь всю жизнь проработали в разведке. И ещё вы старше всех других военных. То есть хорошо разбираетесь в разных конфликтах и тайных операциях. А мне очень важно получить прогноз относительно развития событий на Эдеме.

— Эк ты загнула! У меня ведь об этом совсем мало сведений. Знаю только, что начались митинги, демонстрации и пикетирование центральной площади столицы. То есть, только то, что сообщают средства массовой информации.

— Вот график доставки военных грузов, приказ на выдвижение космодесантных сил ихней метрополии — тоже своего рода расписание. А это сведения о заброске на планету подразделений и специалистов частных военных компаний, — Даша подала несколько рукописных листков.

— Надо же! — присвистнул «вечный капитан». — Завидная осведомлённость. А уж форма подачи материала — выше всяких похвал.

Некоторое время он изучал бумаги, переводя взгляд с одной на другую.

— Данные полные? — спросил он чуть погодя.

— Уверена, что нет, — пожала плечами девочка.

— А я уверен, что Моретти не мог ознакомить тебя с этими материалами, — Савельев назидательно поднял палец вверх. Потом посмотрел на него и ухмыльнулся. — Или это данные от трутней верхнего круга? А, может быть, идалту с тобой поделились?

— Василий Петрович! Умоляю вас — не мучайте бедного ребёнка столь неудобными вопросами. Я уверена, что вы уже готовы предсказать развитие событий на ближайшие месяц-другой.

— Ох, Даша! Ох и шельма ты, однако! Отменно подготовил тебя Борис Максимович. Но только я обязан показать своему начальству эти бумаги и запись нашего разговора тоже.

— Безвозбранно товарищ капитан. Ну так какой получается прогноз?

— Печальный, душа моя. Сама видишь, сколько наличных доставлено на планету — это гонорар для активистов протестного движения и средства на покупку огнестрельного оружия — его туда везут официальные поставщики — вон его сколько разного, причём явное старьё. Это очень толстый намёк на попытку захвата власти вооруженной толпой хорошо организованных и подогретых люмпенов.

То есть генерал-губернатора или выгонят, или арестуют… если не убьют. Но в любом случае за этим последует антитеррористическая операция. Судя по перечню готовящихся частей и вооружений — орбитальная бомбардировка с последующей зачисткой поверхности десантниками.

— Сценарий трёхдневной войны? — прошептала Даша побелевшими губами. А Маруся в волнении согнула ручку половника.

— И что, — спросила она хриплым голосом, — что можно сделать, чтобы не допустить этого?

— Боюсь, предотвратить беспорядки в столице Эдема уже не удастся. Да и непохоже на то, что власти в силах это сделать даже, если бы хотели. Разве что какие-нибудь инопланетяне перехватят в космосе флот вторжения — тогда жертвы ограничатся участниками протестного движения и полицейскими.

— Вот данные о противовоздушной обороне планеты, — девочка выложила на стол ещё один листок. — А вот сведения о средствах подавления этих средств силами десантных частей.

Посмотрев списки, Василий вздохнул:

— Подавят и отработают свои задачи.

— А, если заминировать небо? Как у нас было в ту войну?

— Если сделать это заблаговременно, у карателей, конечно, возникнут проблемы. И чем гуще будут минные поля, тем более серьёзные. Но ведь на Прерии обороняющаяся сторона готовилась к конфликту заранее — чего только не припасли к визиту незваных гостей. На Эдеме же… непохоже, что этим занимаются. Это же не наша брутальная планета, а тихий пасторальный мир, населённый законопослушным трудолюбивым народом.

— Как это законопослушным? — взвилась Даша. — А протестное движение?

— Им занимается от силы один из двадцати жителей. Остальные мирно трудятся и поглядывают на безобразия со стороны, выжидая, что изо всего этого получится.

— Ну да. Хатаскрайники, — пробормотала девочка. — Спасибо Василий Петрович. Вы мне очень помогли. Я потороплюсь к мосту — как раз где-то в это время будет автобус в сторону города.

— Спасибо Вася, — улыбнулся Серджио. — Эти листочки, такие же рукописные, наша Дашенька и мне принесла в обычном бумажном конверте. И вопросы точно такие же задавала. Ну не отнимешь у неё пунктуальности и тщательности.

— Ты бы загрузил человека настоящей работой. А то от избытка свободного времени у малышки прорезалась избыточная активность.

— Я бы и рад, Петрович, но наша всепланетная скотина Нах-Нах грудью встал на защиту ребёнка. Наотрез запретил её утруждать. Кстати, она сейчас вовсе не домой поехала, а к бабушке с дедушкой.

— И кто у нас бабушка?

— Дедушка в этом плане куда интересней. Он минировал небо над Плесецким перевалом.

— Да, настырная девчушка. Ладно, пусть набивает положенные ей по возрасту шишки.

Посылать за Дашей наружку шеф безопасности не стал. Её положение на поверхности планеты легко мониторилось, а мобилка транслировала разговоры, которая она вела. Подозрения, что ребёнок водит его за нос не возникало, потому что содержание этих бесед последовательно отражало изучение проблемы защиты населения далёкого Эдема от грядущего геноцида. Всю вторую половину выходного дня девочка допрашивала деда о минировании неба над Плесецким перевалом — ребёнок выяснил решительно всё обо всех видах противовоздушных мин, применявшихся в той давней войне. И о других, уже не полукустарных, а вполне «культурных», разработанных и поступивших на вооружение в послевоенные годы — их изучали на сборах военнослужащие сапёрных частей.

Это не вызвало у шефа безопасности особой обеспокоенности, потому что, одно дело у себя дома наставить на каждом гектаре по десятку одноразовых устройств, посылающих вверх здоровенные шрапнельные снаряды, и совсем другое — проделать это на планете, до которой нужно добираться космосом через два портала. Тем более — на чужой территории, где немыслимо скрытно разместить тысячи не таких уж компактных установок. Он уже «вычислил», что девчушка ищет способ посбивать летательные аппараты карателей в момент атаки поверхности с орбиты. И, если не дура (а она не дура), уже поняла, что ни «самопалы» времён той войны, ни заметно облегченные и удобные в обращении аналогичные устройства, сделанные позднее, почти не опасны для того, что летит выше полукилометра.

Моретти интересовал следующий ход его непокорной подчинённой. Но Даша перестала проявлять активность — она засела за историю войны. Судя по контекстам предпринятого поиска, девочка изучала все случаи сбития летательных аппаратов. Ну так он их помнит наизусть — не так уж много подобных случаев произошло. Кстати, именно над перевалом в относительно узком месте и подловили местные ополченцы несколько коптеров подряд. И именно над участками прозорливо утыканными теми самыми примитивными картечницами, приводя их в действие одновременно десятками, отчего изрядное пространство заполнялось на короткое время кусачим железом.

Ещё пару леталок подловила до сих пор не выясненная группа, применив по ним управляемые по проводам ПТУРСы. А вскоре от неизвестной причины упала ещё одна боевая машина, причём, в том же районе.

Именно этими эпизодами и заинтересовалась ефрейтор Пузикова. Она принялась за воспоминания людей, бывших в это время в этом месте. Колобка, Дары Бероевой, парней, которые монтировали огнемётные фугасы в логе, который позднее назвали Огненным. Сам Серджио в это время отстреливался от десантников на окраине Новоплесецка, то есть общей ситуацией владеть не мог.

Пока Моретти был погружен в собственные воспоминания, девочка упорно прочёсывала «сочинения» тех, кто расходился из Белого Города сразу после уничтожения Сити и Портового района. Много знакомых имён встречалось в этих записках. Тот же Степан Асмолов шел в группе прикрытия той самой колонны, на фланге которой в охранении был будущий Нах-Нах и нынешний начальник полиции — оба на момент начала войны — совсем пацаны. В холмах западнее прибрежной дороги оборудовал позицию Колобок, а на холмике около которого нынче проходит шоу «Тропа войны», окапывалась Дара. Делла — нынешний глава Академии Наук — плутала тоже где-то тут.

Надо же — сколько лет с тех пор прошло!

Шеф безопасности погасил свет и отправился домой.

Искомое нашлось в нескольких разрозненных фразах из воспоминаний Деллы. Она упомянула, что поставила на склоне ложбины, ведущей от Огненного Лога к океану две воздушных мины. И что одна из них сработала, а вторую пришлось обезвреживать позднее. Так вот! Делла и сейчас не особенно крупная женщина, а в юности, до родов, наверняка была совсем худышкой. И как же она в одиночку пёрла сразу две не менее чем четырёхдюймовых трубы длиной метра по полтора? Да не пустых, а набитых метательным взрывчатым веществом и мелко посечённым металлом?

Даша призадумалась. Ладно — утро вечера мудреней. Отправила сообщение на имя Аделаиды Асмоловой с просьбой принять её в удобное для академика время и завалилась на боковую.

— Кузьмич! Я в шоке. Кажется, мне пора в отставку, — глава службы безопасности Прерии открыл ногой дверь в кабинет всепланетного тирана, без приглашения вошел и плюхнулся на стул. Обычно сдержанный и корректный Серджио Моретти своим подчёркнуто вызывающим поведением словно демонстрировал — всё кончено.

— Ты бы рассказал, что стряслось, — мягко ответил Степан Асмолов. — А то напугал меня до полусмерти, понимаешь. Отдышись, выпей кофейку, — диктатор сделал знак неуклюжему человекообразному роботу, замершему у стены и закрывающему своей тушей добрую половину правого дополнительного экрана.

Железяка скрипнула гусеницами и послушно выехала в приемную.

Проводив её глазами, деспот добродушно улыбнулся: — Так кто тебя так достал?

— Пузикова, чтоб ей скорее вырасти и обрести семейное счастье! Тогда хоть, может, перестанет лезть не в свои дела.

— Ошибка в знаке, Серджио. Чем дальше, тем беспокойней она будет. Тем не менее, доложи-ка мне, в чём у тебя нынче загвоздка?

— Про развитие событий на Эдеме ты знаешь. Даша тоже знает и намерена защитить мирное население планеты от карателей. По крайней мере, судя по проводимым ею подготовительным действиям — так и случится.

— И как она собирается это делать?

— В точности не знаю, но своего она добьётся непременно. Вчера эта нескладёха весь день сосала пустышку — разбиралась с минированием неба. А потом читала отчёты о военных действиях. И, перед тем, как уснуть, отправила просьбу о встрече с твоей супругой.

— Трындец! — пробормотал Степан. — Докопается.

— То-то и оно, — кивнул Серджио. — Этот ребёнок, насколько я понял, справился со всем, за что брался. Вот сегодня встала с утра пораньше, собрала по быстренькому автоматическую установку для аттестации делящихся мишеней по числу ядер, зарядила её образцами, запустила в работу и учесала в школу.

— То есть, ты полагаешь, она сумеет отбить агрессию Штатов против Эдема?

— У неё есть неплохие шансы. А на что ты намекаешь? Предлагаешь помочь?

— Если не можешь воспрепятствовать — возглавь.

— И нет лучшего способа развалить дело чем, руководить им, — «понял» Серджио.

— Боюсь, это не получится. А, если получится — то потом совесть тебя загрызёт.

— Стёпа! Вдумайся в то, о чём говоришь! Девятилетняя девочка…

— …Десятилетняя.

— Хрен редьки не слаще. Десятилетняя школьница диктует начальнику целой планеты вмешательство в вопросы, попавшие в сферу интересов сильнейших государств. Государств, население которых и индустриальный потенциал превосходят наши в… страшно подумать, какое количество раз.

— Ну и каша у тебя в голове! Хотя, жизнь так стремительно меняется, что трудно уследить за всем. Давай разберём вот какую модель: На Прерии живёт Улей фермиков. Наша относительно малочисленная группа, именующая себя Хомо, принята в этот Улей на правах группы молодняка — личинок, если применять их терминологию. Да, мы хорошо растём и успешно развиваемся. Но отдельные особи делают это успешней других. Тот же Нах-Нах давно уже в числе трутней верхнего круга, а его супруге присвоен титул Царицы.

Вряд ли я смогу перечислить всех, однако упомянутая тобой Даша тоже принята в иерархию Улья, причём — с очень высоким статусом — царевна. У неё есть и свита, и охрана, и безусловное подчинение со стороны подавляющего большинства фермиков. Да мы с тобой просто обязаны ходить перед ней на цыпочках и смиренно лепетать: «Чего изволите?»

Однако!

Вспомни хоть один твой приказ, который она бы не исполнила?

— Так не было такого, — пожал плечами Моретти. — Исключительно дисциплинированный ребёнок. Другое дело, что Федька не позволяет мне ничего ей приказывать.

— Эта скотина на самом деле — исключительной тактичности существо. Предотвращает возникновение конфликта, в котором ты непременно поимел бы урон для своей репутации. Сама же Даша так глубоко ситуацию пока не понимает. Она просто упрямо и по-детски следует данному ей слову — не дать в обиду тех, кого знает и любит.

— Ну и абракадабра тут у нас! Парадокс на парадоксе сидит и парадоксом погоняет!

— Наоборот, Серджио. Тебя просто сбивает с толку вывернутость ситуации. На самом же деле всё обстоит исключительно благоприятно. Воспитанники детских садов уже при выпуске отлично осознают, что должны постоянно обеспечивать собственную управляемость, иначе ресурсы административной системы будут расходоваться преимущественно на обеспечение подчинённости. Эффективность власти упадёт, начнутся бесконечные игры по сценарию: «Я начальник — ты дурак». Люди примутся оспаривать указания, кажущиеся им недостаточно продуманными, а мне придётся восстанавливать чиновничий аппарат и поднимать из пепла законодательство.

— Блин, Стёпа! Я под таким углом эти вопросы не рассматривал.

— Не «блин», а: «Вот незадача!»

Моретти вдруг «нырнул» в визоры, что-то там проверил, а потом развёл руками:

— Вытанцовывается, твоя модель, насяльника! Помнишь, прошлым летом фермики ни с того, ни с сего забабахали мост через Белую? Как раз перед прибытием к реке рейсового автобуса из Новоплесецка. И дорогу до самого лагерного вымостили на другом берегу. Мы ещё головы ломали ради кого они так расстарались. Так это всё было сделано исключительно ради удобства их царевы Даши.

Открылась дверь из приёмной, и в кабинет въехал робот. В каждой из рук он держал чашку. Некоторое время этот шкаф маневрировал вокруг стола но, наконец, умудрился поставить на столешницу доставленный кофе.

— Что-то новенькое? — Серджио кивнул на устраивающийся у стены «агрегат».

— Корпус и кинематика совсем древние. Эта рухлядь стояла в школьной кладовой с незапамятных времён. А нынче зимой её поставили вместо Деда Мороза у наряженной туи. Какая-то девчонка, что приехала на каникулы, поковырялась в процессоре — он и заработал. Теперь она по удалёнке шьет в него обновления — вроде как обучает новым фокусам. Ну а я пользуюсь помаленьку. Ребёнку радость, мне забава. Ну, так что? Передумал в отставку уходить?

— Поработаю ещё. А кофе-то вполне приличный.

— Так его секретарша варит, а не эта железка.

В кабинет Аделаиды Ланской (а вовсе не Асмоловой, как она думала), Даша вошла точно в назначенное время. Неказистая женщина неопределённых лет сосредоточенно смотрела на экран компьютера, время от времени нажимая на клавишу «PgDn» — академик пользовалась весьма допотопной оргтехникой. Сосредоточенность на чтении не помешала ей заметить появления в помещении нового человека — она немного скосила глаза в сторону вошедшей:

— Ты что тут ищешь, — спросила академик строгим голосом. Тем самым, которым заставляют детей обратить внимание на неуместность производимого ими непотребства.

— Я Даша Пузикова, — вызывающим тоном ответила маленькая посетительница.

— Пузикова, Пузикова… — задумчиво протянула Делла. — Ну конечно! По поводу заявки на облучение моноэнергетическими нейтронами трековых детекторов деления. Так я распорядилась включить эту работу в план.

— Спасибо, мне уже доложили, — язвительно ответила Даша.

— Тогда в чём дело, коллега? — приподняла брови хозяйка кабинета.

— Я по другому делу. Вчера попросила назначить мне встречу и сегодня пришла в назначенный срок, — строгим голосом проговорила девочка.

Академик снова скосила глаза, на этот раз на бумажки, разбросанные по столешнице.

— Точно. Как-то я нынче увлеклась, — теперь она выглядела смущённой. — Так о чём, вы, коллега, хотели мне поведать?

— Вопрос у меня, профессор. Никак в толк не возьму, каким образом вы в одиночку дотащили от Новоплесецка почти до середины Огненного Лога две воздушных мины? Я — про события сентября семьдесят пятого. По моим данным, каждая из этих труб по весу сопоставима с вашей массой.

— А ты разницу между весом и массой знаешь? — вдруг полюбопытствовала хозяйка кабинета.

— Конечно. Масса — мера инертности, а вес, сила, действующая на эту массу в поле притяжения Прерии.

— Хм! Тем не менее, фразу ты построила безграмотно. Тебе, как состоявшемуся учёному, следует тщательнее следить за словами.

— Я не учёный. Я ученица пятого класса, — поспешила внести ясность Даша.

— Это не снимает с тебя ответственности за чёткость выражения высказываемых положений. Однако, спишем это досадное недоразумение на стремление к литературной изысканности речи. И вообще-то я тогда не трубы, набитые железной насечкой несла, а самонаводящиеся лазеры с турельками.

— Разве лазером столь малого размера можно повредить летательный аппарат? — удивилась девочка.

— И что этому мешает? — заломила бровь академик.

— Ну… — неуверенно протянула экзаменуемая. — Я пока не всю физику выучила. Не знаю.

— Вот когда узнаешь, тогда и продолжим разговор, — строго заключила Делла. — Как я понимаю, у тебя всё? Ты узнала то, чего хотела?

— Нет, конечно. Мне нужны чертежи этих лазеров.

— И с кем, интересно, ты собралась воевать?

— Со Штатами. Они собираются этим летом закошмарить Эдем.

— Интересное дело! Школьница намерена объявить войну государству, расположенному на другой планете, но при этом даже не думает о необходимости обсудить этот вопрос с собственным правительством! Как полагаешь, это правильно? Это хорошо?

— Я не полезу к тирану с непроработанным предложением. Чай, не маленькая уже! Но мне известно, что, по крайней мере, один раз вам это удалось. Осталось узнать как. И каким способом это можно повторить в необходимом количестве случаев — вот тогда будет реальный предмет для разговора, а не плакатные лозунги.

Женщина посмотрела на малышку с сочувствием:

— Понимаешь, Даша, у Прерии много тайн. И это — одна из них. Я не вправе посвятить тебя в неё. Ты мне лучше объясни, как ты выбирала делящееся вещество для своих новых детекторов?

— Отыскала среди стабильных изотопов те, для которых выполняется критерий делимости, а потом посмотрела графики зависимости сечения от энергии. Вслед за этим выяснилось, что результаты моих изысканий давно известны и описаны. Так что ничего нового я не открыла — просто прошла по следам предшественников.

— Библиотечно-лабораторная работа, — кивнула своим мыслям Делла. — Так это всё у меня. А у тебя есть вопросы?

— Таких, на которые вы захотите ответить больше нет, — вздохнула Даша и попрощалась.