Этот час называют рассветным — утренние сумерки рассеялись и всё стало видно так же ясно, как пасмурным днём, однако здешнее солнце пока не показалось над горизонтом — только слегка подкрасило кромку неба на востоке там, где оно сливается с океаном. Увы, его гладь отсюда ещё не видна — узкая речка вьётся среди низких берегов, заросших высокой травой и редким кустарником.

— Фальшиво, с хрипами и придыханием выводит неокрепший детский голосок. Девочка лет девяти действительно сплавляется на плоту по мелководному неторопливому руслу. Свито её плавсредство вовсе не из того, о чём во всеуслышание заявляет его отважная владелица — это просто большой кусок пенопласта. Сейчас он застрял между верхушками травы, проросшей через толщу воды и образовавшей серьёзное для подобного «корабля» препятствие.

Девочка изо всех сил упирается шестом в дно, однако безуспешно — неуклюжее судно и не думает продвигаться вперёд. Ни кряхтение, ни напрягшиеся верёвочки мышц, ни попытка раскачать плот ногами — ничто не помогает. Маленькое худое тело путешественницы всем своим невеликим весом опирается на ушедший в дно шест… и тут со стороны низовий вдоль реки приходит приливная волна. Низкая и длинная, ослабленная расстоянием и извивами русла, она приподнимает пенопластовую плиту над препятствием, а напрягшиеся в усилии ноги легко выталкивают опору из-под малышки.

Картина мгновенно меняется — плот мирно покачивается на спокойной воде, а его владелица висит на торчащем из дна шесте.

— Не, ну прям как Страшила Мудрый посреди реки, — бормочет девочка и спускается в воду, становясь на дно — глубины тут ей и по пояс не хватает.

Раскачав шест, она вытаскивает его из грунта и неторопливо подходит к плоту — начавшийся в недалёком отсюда океане прилив загоняет воду в ручей, отчего течение совсем остановилось и даже слегка пошло в обратную сторону.

Вытащив на берег край пенопластины и привязав её к кусту, искательница приключений озирается по сторонам, словно прислушиваясь к происходящему. Однако, ничего интересного поблизости не происходит. Тем не менее, нечто в пологом откосе привлекает к себе внимание. Точно — изрядного размера нора, вход в которую прикрыт кустарником, явственно чернеет неподалеку.

Босые ноги, торчащие из-под подола короткого сарафана, несут малышку именно туда, бесшумно ступая сначала по плотному мокрому песку, потом по глинистой поверхности и, наконец, по заметно примятой и даже слегка вытоптанной траве.

— И отчего, спрашивается, тебе так весело? — произносит девочка требовательным тоном, уперев руки в бока и направив возмущённый взор в зев обнаруженного провала.

Надо сказать, что с новой позиции прекрасно видно — нора имеет впечатляющий размер, в неё, пожалуй, можно войти не наклоняя головы. Ребёнку, естественно — взрослому пришлось бы сильно согнуться.

Грозный рык крупного хищника, прозвучавший из логова, заставил малышку рефлекторно отскочить и схватиться за оставленный на траве шест. А вслед за рыком явился и его «источник» — огромный саблезубый тигр. Показавшись из своего логова, он холодным жёлтым взглядом уставился на нарушительницу покоя. Хвост его пару раз нервно дёрнулся, но вскоре замер в неподвижности.

— А я даже не догадывалась, что это у тебя тут нора, — извиняющимся тоном сказала девочка, опуская перевешивающий конец своего оружия на землю.

— Никто не догадывался, — ответил тигр совершенно человеческим голосом. — Тут полоскуны живут неподалёку, а их стараются не тревожить, поэтому сюда никто не ходит. И ты больше не ходи, пока не подрастёшь — таких мелкокостных мне даже на завтрак нужно трёх.

— Не, ну Мешок! Я не стану дёргать тебя за усы и теребить за уши. И в следующий раз непременно учту время начала прилива — мне ведь обязательно нужно будет пройти этот маршрут… но не в этот раз. Кстати, меня зовут Дашей.

— Я знаю тебя, Даша Пузикова. Уходи и забудь про это место. Неохота мне куда-то переселяться и копать новую нору. Я уже не настолько молод, чтобы испытывать радость от физического труда.

— И ещё ты очень ленивый, — кивнула девочка. — Не стану никому рассказывать, где мы встретились. Но у меня есть к тебе просьба.

— Я не золотая рыбка, чтобы исполнять желания.

— Какой ты вредный! Ну и оставайся тут один в своей норе, живи отшельником, — малышка нахмурилась и, взвалив на плечо шест, стала подниматься по береговому откосу. — Слушай! — остановилась она, сделав буквально несколько шагов. — Мне ведь придётся приехать сюда за плотом. А одна я его погрузить на машину не смогу. Если ты мне не поможешь, то придётся позвать помощников. Но они запросто могут увидеть нору. Дело в том, что следы твоего хождения тут просто сами бросаются в глаза.

— Действительно, — оскалился саблезуб, — сплошные следопыты эти твои кореша. Нечего им тут делать — помогу тебе с плотом. А ты, оказывается, не настолько маленькая, как мне поначалу подумалось. Глядишь, действительно чего-то интересного попросишь. Так что там за желание?

— Ну… бают, что ты, можешь дать человеку возможность телепортироваться туда, куда он пожелает. И мне бы хотелось.

— Не дам, — мотнул головой тигр. — Мала ты ещё для этого. Вот захочешь, например, попасть на Спутник — тут и придёт тебе финал-апофеоз, потому что дышать там нечем и, или холодно, если в тени, или жарко, если под лучами Гаучо.

— Зря ты так про меня думаешь. Мой папа — физик. Он мне вместо сказок на ночь рассказывал про приключения электронов, или — отчего молекулы не распадаются на атомы. И я в лабиринте околовсяческих наук прошла весь первый этаж правого крыла. Тот, который не всякий семиклассник осиливает.

— Всё равно не могу, — тигр подошёл к девочке, сел и дружески положил лапу ей на плечо. — Ой, прости, — добавил он извиняющимся тоном, помогая малышке встать — в результате лёгкого лапоположения та растянулась на животе, ткнувшись в землю лицом. — Мала ты ещё, не хватает тебе жизненного опыта, правильного страха и взвешенной осторожности. Пожелай чего-нибудь другого, — шершавый влажный язык зверя в два движения стёр со скул ребёнка мазки грязи.

— Я уже два года считаюсь взрослой, — заупрямилась Даша. — Мне доверяют любые дела и признают за мной право на самостоятельные решения. Кроме того, я не только хорошо учусь, но и работаю наравне с другими. И первые четыре класса прошла всего за два года.

— А право на собственное мнение ты за мной признаёшь? — саблезуб выразительно приподнял правую бровь, прижав к голове левое ухо, отчего приобрёл придурковатое выражение ли… морды лица.

— Поняла. Портала ты мне не дашь, — вздохнула девочка и потянулась к земле за шестом. — Тогда, хотя бы мудрости меня научи.

— Э-э-э… Может быть, поговорим о том, какие правила безопасности следует выполнять при использовании телепортации? — неуверенно протянул тигр.

— Прикалываешься, — улыбнулась Даша. Шагнула к зверю и ласково обняла его за шею. — Ладно, если у тебя есть годная к использованию информация относительно принципов мудрого поведения, изложи их вкратце.

— Хм. — Зверь прижал оба уха к голове и стал выглядеть испуганным. — У мудрости нет ни правил, ни принципов. Только понимание задачи и ограничений, наложенных на её решение этикой, количеством ресурсов, противодействием, которое оказывают несогласные и законы природы…

— Поняла, — кивнула девочка. — Для изучения этого вопроса мне тоже нужно подрасти — я действительно не готова к общению на таком языке. Не, ну это просто засада какая-то — отыскать саблезуба и ничего с этого не поиметь! Тогда хотя бы расскажи мне о твоей расе. А то про Идалту, Фермиков, Мегакотов и про нас, Хомо — хоть что-то известно. А про вас — одни предположения. Откуда вы, чем интересуетесь, чего добиваетесь? Опять же, хоть намекни, какое у вас самоназвание, — и она почесала саблезуба за ушком.

— Ну… раньше всех известных мне разумных рас появились фермики. Когда наши предки ещё только начали посещать другие миры, они уже жили в нескольких звёздных системах и даже воевали друг с другом время от времени. Признаюсь, с нами у них тоже случались конфликты, хотя и не столь яростные, как между инсектами и Идалту.

Собственно, мы довольно давно перестали… как бы это сказать… появляться на публике. Живём на многих планетах, принимая вид её обитателей, и собираемся там, где нам удобней, чтобы обсудить новости. Ты же понимаешь — космические расстояния — не помеха. Не подумай только, что овладев многими знаниями, мои соплеменники утратили интерес к постижению тайн мироздания. Просто мы стараемся не вмешиваться в естественный ход вещей. Впрочем, не всегда удаётся остаться безучастными… что-то я не в меру с тобой разговорился.

— Так, Мешок! Ты не сказал, как называется ваша раса, — напомнила Даша.

— Сами мы себя называем людьми, если перевести значение этого слова на русский. Идалту, находившие следы сооружений наших предков, считают, что мы Предтечи. А фермики зовут Блохастыми. Самая молодая из рас — мегакоты — Кормильцами. Вы — Саблезубыми. И все по-своему правы. Кстати, шла бы ты уже домой, Даша. Вцепилась, понимаешь, в меня, как клещ. Подряд третье желание мне тут выложила и добилась его удовлетворения.

— Ну не надо так противничать, Мешок. За порталом я к тебе зайду лет через пять, когда выучу всю физику и химию. А за мудростью ещё годика через четыре. И не вздумай прятаться — найду обязательно. Готовься, — девочка погладила тигра по макушке между ушей и направилась вверх по откосу.

Поднявшись буквально метра на полтора, она оказалась на ровном месте и огляделась по сторонам. Справа суша понижалась, переходила в широкий песчаный пляж и смыкалась с океаном, катящим на берег огромные приливные волны. Впереди маячили домики окраины Ново-Плесецка. Сзади за редколесьем виднелись постройки космопорта, а слева — топливный завод и далёкие горы Большого Хребта. Поправив на боку тощую прямоугольной формы сумку, малышка направилась вперёд, прямиком к домам.

Саблезуб проводил её жёлтым равнодушным взглядом и протяжно вздохнул:

«Эти детки совсем от рук отбиваются, — подумал он про себя. — Никакого уважения к пожилому человеку — одно сплошное любопытство. Вежливое и настойчивое. Надо будет присмотреться к этой крохе повнимательней — очень уж напоминает она своими манерами одного паренька. Только с размером настойчивости, возведённым в квадрат»