Глава 32
И снова бой
Вызов застал Федьку прямо посреди занятий. В земных школах учителя сильно этого не любят и требуют всю отвлекающую технику выключать, но тут нравы свободнее, а ученики — ответственней. Да и визоров на весь класс — пара штук, это если не считать их с Нинкой шлемов, но в них на занятия не шибко-то походишь. Разве что на практику.
Но ежели звонят, значит приключилось чего. И сердце ушло в пятки ещё до того, как со словами: «Нах-нах, это тебя», — драгоценная игрушка совершила короткий перелет из одного угла помещения в другой. Увиденное оптимизма не прибавило.
— Привет, малыш, — появившаяся перед глазами Хранительница выглядела слегка взволновано и немного тревожно, — твой шлем далеко? А то тут ко мне один твой знакомец заявился. Прям не знаю, что делать…
Даже не разобравшись, присутствует Хранительница тут вживую, или сообщение шло в записи, мальчик бросил: «Пять минут», — и отправив визоры в обратный перелёт, пулей вылетел из класса мимо остолбеневшего учителя. Кажется, это и называется «сорвать урок»? Впрочем, в данный момент данное обстоятельство его не волновало, как и реальная возможность познакомиться с физическими аспектами «классического» образования. Перспектива «порки на конюшне» как-то блекла перед ближайшими задачами и их возможными последствиями.
Вихрем ворвавшись в общую спальню, с облегчением увидел шлем висящим на положенном месте и, пока сражался с подбородочным ремнем и устраивался на кровати, мучительно думал: «Эх, это не огороженная бортиком койка на корабле — есть немалый шанс свалится на пол. Может сразу туда улечься?» Но тут двери распахнулись, и чуть не пыхая дымом из раздувающихся ноздрей и сжимая побелевшие кулачки, ввалилась Мелкая.
— Нах-нах, скотина свинская! Ты куда, ирод, собрался?! Ты вообще помнишь, что обещал?!
«Надо же, вроде как еще ни разу и не того, а какие слова знакомые — будто уже не один десяток лет женаты!» — не в силах сдерживать разлившееся в груди счастье, Федька улыбнулся, что называется, от уха до уха, что привело Мелкую в состояние ступора.
— Да ты… ты… — девочка просто не находила слов и, кажется, сама не знала, что ей делать — наброситься ли на сговоренного с кулаками, или вылететь назад, хлопнув дверью.
— Золотце, а где твой шлем?
— Федька-однорукий попросил… Сказал, что… Ой! — чем-чем, а неспособностью соображать быстро Нинка никогда не страдала, и прижав ладошки ко рту, плюхнулась на ближайшую койку, вытаращив в ужасе глаза.
— Не боись, мы своих не бросаем. Жди меня и я вернусь… — последнее язык ляпнул видимо самостоятельно и не шибко подумав, потому как глаза девочки стали еще больше, а губы сурово поджались. Захотелось поцеловать каждую складочку, но перед глазами вспыхнула радуга, и все сантименты из головы мгновенно вымело. Осталась только одна мысль: «Успеть!».
Мимо звероподобного сержанта Федька прошел «на рысях» — тот только дернул головой, разом и приветствуя, и указывая направление — и ссыпался по ступенькам: «Странно, вроде не было раньше тут никаких лестниц», — в раздевалку. И только увидев знакомую щуплую фигурку перед дверью открытого шкафчика, понял, что он не имеет ни малейшего представления, что делать дальше.
— Привет, Нах-нах, — слегка удивленно поприветствовал его однорукий тезка и вернулся к конструированию персонажа, — а я и не знал, что ты тут подвисаешь.
— Ты это… Антис… — дыхание после бега сбилось, а сердце колотилось где-то в горле, — не ставь параметры, отличные от текущего состояния. А то я с этим тут уже крупно накололся. Чем ближе к реалу, тем больше толку и меньше геморроя.
— Во оно как… — внимательный взгляд просто уколол, но собеседник был аборигеном и без всяких переспросов поверил в информацию, нежелательную для него лично. — Жаль. А мне-то хотелось… Подумалось, что хоть тут можно будет почувствовать себя снова целым.
Его спокойствие могло обмануть кого угодно, но горькая улыбка сказала Фёдору, что отговаривать паренька совершенно бессмысленно. Антис отстегнул ремень от антабки и завязал его хитрым узлом — автомат повис на петле, охватывающей плечо — и тряхнул оружие за цевье. Затвор маслянно лязгнул, досылая заряд.
— Пошли чтоль? — и решительно ткнув в дверцу шкафчика, шагнул в открывшийся проход.
Как Федька смог шагнуть следом, он и сам не понял.
* * *
От открывшейся перспективы просто дух захватывало — судя по карте, отразившейся на внутренней части забрала Федькиного шлема, забросило их куда-то далеко в горы. Хорошо хоть — не в одиночестве. На том же тактическом плане щедрой россыпью были набросаны как синие, так и красные метки. Красных больше. А вот зрительно видно было мало — бездонный провал справа — наклоненный под шестьдесят градусов склон с гигантскими «ступеньками» выходов более твердых пород, на котором они сейчас стояли, да пыльная острая щебенка под ногами. Справа, метрах в восьмистах, маячил такой же «гребнистый» противоположный склон ущелья, практически без признаков жизни, если не считать за таковые колючие цветочки, цепляющиеся за голые камни. Вниз, на дно не такой уж бездонной расщелины, если верить карте — всего-то сто восемьдесят метров — смотреть не стоило. Во-избежание.
Оба паренька сглотнули вязкую и отчего-то горькую слюну, да встав на четвереньки, бодро двинулись вверх и вперед по склону в сторону ближайшей синей метки. Перемещаться на четырех было на удивление легко, и склон совсем не казался крутым. Это если не смотреть на пройденный путь, а то от мысли, что возможно придётся спускаться, по хребту пробегал предательский холодок. Так что Федька предпочитал поглядывать на маячившую впереди тощую спину.
Вот ведь, мальчишка — и в чем только душа держится! А руками-ногами перебирает так, что не угнаться, да и близость бездны его совершенно не сковывает. Стараясь отвлечься, Фёдор сосредоточился на мелких деталях, и отметил, что напарнику горы действительно знакомы, судя по ловко заткнутому за ремень стволу автомата, рядом с которым на спине лежала скатка маскировочной накидки и непонятная штуковина, напоминающая выкрашенный в зеленое тубус для чертежей. И это при том, что у Антиса всего одна рука — пустой рукав так и был заткнут за пояс, а сам Нах-нах, будучи и старше, и сильнее, заслужил уже не один встревоженный взгляд, когда неловко цеплял оружием камни или спускал вниз небольшие «лавинки» из щебня.
Стараясь отвлечься и предоставить рукам с ногами двигаться самостоятельно (это у них вроде неплохо получалось) без участия кружащейся от высоты головы, Фёдор решил прояснить давно интересовавший его вопрос:
— Слышь, тёзка… — шедший впереди мальчишка распрямился, бросил назад озабоченный взгляд и скинул поклажу на небольшую площадку, видимо решив устроить короткий привал, которому Нах-нах был несказанно рад. — А чего тебя прозвали так… скромно?
В гало-сериалах, которые Фёдор посматривал еще будучи «землянином», «антисами» называли всяческих заучек и прочих неприметных личностей. Которые, в случае опасности планете Земля, могли переходить из материальной формы существования в энергетическую, и в одиночку расправиться с флотом вторжения.
Антис в ответ только криво ухмыльнулся:
— Так «Анти-Сильвером» сначала величать хотели. Поскольку не одноногий, а однорукий. А потом оно как-то само сократилось. Как-то так оно…
Федька скрипнул попавшей на зубы пылью, сплюнул и про себя пообещал разобраться как следует и настучать кому следует по тыкве. После возвращения, естественно. То, что ровесники порой бывают весьма жестоки, он знал скорее теоретически, но и спускать такого глумления не собирался.
У него-то самого одно прозвище служило достаточным предупреждением, а наличие сговоренной останавливало даже завистников — любителей ударить словом исподтишка. За своих девчата их класса стояли горой — мигом выведут на чистую воду и ославят на всю ивановскую, это даже не говоря о том, что могут по свойски и темную организовать. А тут выходит — неприметному и не слишком рвущемуся на первые роли однорукому пацану без знакомых и просто земляков приходилось не в пример хуже. Запомним.
— Думаю, не всё так просто. Замкнутые коллективы такого рода имеют прямо сверхъестественные способности по распознаванию внутренней сути личности. И относятся соответственно, — знакомый насмешливый голос раздался сверху, прямо над головой задумавшихся каждый о своем мальчишек, и заставил подпрыгнуть, вскидывая оружие.
Но стрелять было не в кого — прямо над головой нависал только «гребень» скального выхода, да и на тактической карте рядом имелась только одна отметка — синяя. Доротозействовались.
Легкое шуршание, вызванное непонятно чем, (ведь, в отличие от некоторых, из-под ног Хранительницы камешки вниз водопадом не скатываются) и перед ними, если судить по отметке на дисплее, появляется непосредственное начальство.
— Явились — не запыли… Ох, поросята, это ж надо было так изгваздаться! Вы что тут, на брюхе ползали? — судя по веселью на лице и облегчению в глазах, Хранительница им действительно рада. У Федьки аж камень с души упал.
— Ну-ни-хрена-себе-пельмень! — совершенно по-бабьи всплёскивает руками их непосредственное начальство, в полном обалдении уставившись на висящий на левом плече Антиса «тубус». В ответ тот только вымучено улыбается, дескать: «Ну, вот так оно вышло…» Кажется, у этих двоих есть какие-то тайны, которые до сведения Фёдора забыли довести?
Но тут Хранительница хмыкает и застывает небольшой статуей, отвлекаясь от происходящего. Нах-нах мигом запускает процесс сканирования. После вмешательства саскачевана шлем сохранил все свои документированные (и не очень) способности, а вот об иерархии забыл напрочь, так что уговорить его начать прослушивание «командирского канала», (да ещё и не сообщая об этом) было легко. Чуть поднапрягшись, Фёдор продублировал вывод информации напарнику.
— «… патруль сил самообороны», — это Хранительница докладывает, значится, о прибытии.
— «Да… машу… на… в…», — кажется, командир «синих» явно не в восторге от невесть откуда взявшегося подкрепления, но быстро берёт себя в руки: — «Так, вижу где вы. Занимайте позицию на левом клыке — будете нашими глазами. Себя ничем не выдавать. Это приказ».
— «Выполняем» — Пошли ребятки… — Хранительница без видимого усилия, как будто обычное ружье, забрасывает на плечо ремень «Корда» и легко скачет по камням в сторону выхода из ущелья. А вот на Антиса переговоры влияют как-то странно, мальчишка заметно побледнел, а кулаки на ремне автомата сжал так, что костяшки побелели. Приходится его слегка встряхнуть приобняв за плечи: «Ты как?», — мальчик в ответ прикусывает губу, но кивает уверенно: «В порядке!» — и пристраивается следом за ведущей. Фёдор с сомнением смотрит ему в спину — кажется до напарника только сейчас стала доходить вся «реальность» происходящего вокруг — и, выдержав положенную дистанцию, движется замыкающим. По дороге с интересом поглядывал на крепкую фигуру, несущую совершенно неподъемный вес, и припоминал голос, произносивший столь заковыристые обороты и команды — он тоже был женским. Или всё же померещилось? Эмансипация на марше, блин.
Не выдержав несправедливости картины мира, на следующем привале Нах-нах снова не сдержал язык за зубами:
— Скажи честно — ты человек?
В ответ Хранительница звонко рассмеялась и, прижав мальчика к себе, взъерошила ему волосы:
— Вот Нечистью меня ещё не называли.
Федька почувствовал, как к щекам (и не только) приливает кровь. Обтягивающая выдающуюся грудь ткань пахла пылью и солнцем, разжимать объятия не хотелось, а называть Хранительницу «имитирующей поведение персонажа программой» он совсем не хотел. Неудобно получилось.
Сверху вновь хмыкнули, потрепали ему волосы, не забыв почесать за ухом, и напоследок поцеловали в затылок.
— Значит так, парни. Я чуток возвращаюсь и ползу вверх — там есть хорошая позиция для пулемёта, а вы тащите свои задницы по карнизу и располагайтесь на выступе. Снизу вас заметить не смогут, но заворачивайтесь в накидки на совесть и не высовывайтесь над краем. Успеха, малыши.
Их вдвоем вместе с возмущенно пискнувшим одноруким впечатало в теплое и мягкое, с которым совсем не хотелось расставаться. Увы, ненадолго — взгромоздив на плечо два с половиной пуда, Хранительница козочкой запрыгала по уступам, а они поползли, стараясь держатся как можно дальше от края обрыва, находившегося от локтя в двух ладонях.
Расположились по всем правилам — завернувшись на манер гусениц в маскировочные накидки и натянув респираторы. Перед собой на телескопических прутиках растянули еще один полог для создания эффекта «тюлевой завесы», ну и на случай, если придётся стрелять. Чего сильно не хотелось. Камеры на верхних торцах «прутиков» показывали резерв противника — с десяток пятнистых фигур расположились чуть больше чем за километр от входа в ущелье. Этого самого, где на верхушке одного из утесов они и обосновались.
Достать до этого то ли резерва, то ли штаба, из автомата — не стоит и надеяться, а вот пулемет Хранительницы мог вполне. Оглянувшись, Нах-нах полюбовался на занавешенную накидкой щель под еще одним скальным карнизом выше по склону. Хорошо устроилась командир, со знанием дела. Её даже сверху не достать — практически готовый дот. Вот только, если действительно придется стрелять и их обнаружат… Чересчур хорошее воображение мигом нарисовало, как очередь из гауссовой пушки входит в скалу ниже того места, где они лежат, и вся плита разом отламывается и летит в пропасть…
От подобных размышлений даже пальцы на ногах поджимались. Но постепенно такое завершение сегодняшней эпопеи становилось чуть ли не более желанным нежели всё длящееся и длящееся ожидание.
Ведь дальше, в глубине ущелья, в каменном лабиринте шёл самый настоящий бой. Не яростный — с героическими атаками и прорывами, а вялый, похожий на шахматы. Но вот только фигуры на этой доске были живыми, и каждый их «шаг» оказывался связанным с нешуточным риском и преодолением. Напряженность происходящего выдавал эфир, заполненный тяжелым дыханием и разговорами на «военно-уставном». Изредка связь доносила невольно вырвавшийся стон: «Зацепили с-с…», — после чего радиоомен взрывался матерными командами, а горное эхо — интенсивной стрельбой. Гасли метки на экране, как правило, беззвучно.
Видеть эту картину, на которой шесть десятков «красных» неспешно пытались сломать сопротивление восьми, а теперь уже шести, «синих», отжимаемых всё дальше и дальше по направлению к каменному мешку одного из отнорков ущелья, было просто физически невыносимо. От вмешательства удерживало лишь понимание его полной бесполезности — пока они по всей этой верхотуре через каменные гребни и расселины доберутся до места событий, победители успеют не только поделить трофеи, но и сесть в эвакуационный транспорт. В горах расстояния меряется совсем по другому тарифу. Три километра по карте тут могут потребовать и полдня пути. Атаковать же резерв не менее глупо — никакой помощи они обороняющимся этим не окажут, слишком далеко он от центра событий. Только, если резерв двинется вглубь ущелья, вот тогда… Но пока атакующие прекрасно справлялись и без резерва.
Всё изменилось в один миг.
— Воздух! — рявкнула в канал Хранительница, опередив на пару судорожных ударов сердца захлебывающуюся дробь разрывов кассетных бомб, которые ощущались почему-то не ушами, а ладонями. Две синих и почти с полтора десятка красных меток погасли под всплеск непередаваемого мата и проклятий косоруким штурмовикам и подлому противнику, умудрившемуся перенаправить удар собственной авиации.
— Цель скоростная, низколетящая. Военный транспорт, есть сброс десанта. Три коробочки где-то полвзвода тяжелой пехоты… — скороговоркой дублировала тактический канал Хранительница. — Поправка — одна коробочка — недолёт два километра до входа в дефиле. Точки приземления остальных…
— Вот и приплыли, а вершина была так близка… — сказал в ответ голос, от интонацй которого у Федьки по хребту пробежали мурашки. — «Эн-пэ», в бой не ввязываться, сейчас здорово тряхнет, потом под шумок хватаешь своих сосунков подмышки. Вот вам маршрут отхода. Ты, понятно, прикрываешь, и удачи вам!
— Есть! — отозвалась Хранительница.
На карте пунктиром обозначился извилистый, уводящий в сторону проход. А Нах-нах неотрывно смотрел, как красные метки исчезали внутри «коробочек» сброшенной транспортом бронетехники, а на их место в атакующих порядках вставала тяжелая пехота в своих экзоскелетах, позволяющих стать неуязвимыми для стрелкового вооружения. Наконец перестроение было окончено, и атакующие мощно двинулись вперед. Попытки сдержать их продвижение заполошными очередями крупнокалиберного пулемета, похоже, успеха не принесли — вал наступающих неудержимо катил вперед.
— Ребятки, держимся зубами за воздух. Сейчас будет здорово трясти! — от Хранительницы и: «Вправо на три часа по стене стекает туман!», — по перехвату связи противника — прозвучали практически одновременно.
«Туман? В горах это обычное явление, зачем о нем докладывать? Может, это дымовая завеса? Рассчитывают в дыму оторваться? Но для начинки „коробочек“ это слабое препятствие» — только и успел подумать Фёдор, как его кошмар стал реальностью.
Карниз, на котором они лежали, разом ухнул вниз, заполняя душу безрассудным страхом падения с высоты, а потом резко прыгнул назад и вверх, «поймав» только начавшие лететь вниз визжащие от ужаса тела — как ракетка шарик для пинг-понга — ровно на половине движения. Затем твердая миг назад скала превратилась в бьющуюся в судорогах шкуру неизвестного животного, стараясь, если не сбросить раздражающие её комки протоплазмы, то хотя бы вытрясти из них всю душу.
Неистовый рёв, терзавший уши, прошёл ничего не значащим рефреном на фоне сотрясений взбесившейся поверхности. Когда всё закончилось — никто из ребят, кажется, даже и не понял. Но команда: «Отходим быстро!», — заставила вскочить, а потом инстинктивно рухнуть на четвереньки. Они ведь находились в зоне видимости противника.
И если стены ущелья превратилось в берега реки, в которой вместо воды была пыль, то со стороны устья прекрасно просматривался резерв, спешно занимавший места на броне последней коробочки. Федька кинул взгляд на тактическую карту — почти все «красные» отметки погасли, а рядом с теми, что ещё остались, появились «часики» со стремительно перемещающимися стрелками. Насколько он помнил, такой символ обозначает, что состояние раненого критическое и времени на оказание медицинской помощи очень мало. Синих меток осталось четыре, не считая, разумеется, тех трёх, что застряли на вершине утеса. «Часиков» ни у кого из них не было, но общий набор медицинских символов возле отметок оптимизма не добавлял.
— Отходите по этому маршруту! — перед глазами уже в канале их группы появился пунктир пути движения, — я прикрываю. Бегом!!!
Тряся звенящей головой, Фёдор было подумал, что Хранительницу, похоже, придавило, раз она так разоряется, и стоит, наверное, посмотреть, что там и как, вместо того, чтобы драпать… Как увидел, что напарник вдруг бодро сел, зажав ступнями свой «тубус», и резко дернул его, увеличивая почти вдвое. И тут же зашипел: «Держи за край, не видишь — руки не хватает».
Федька вцепился в конец, уставившейся ему прямо в лицо трубы, машинально отметил нарисованный на боковой поверхности желтый трилистник и отстраненно подумал, что если Антис сейчас нажмет на спуск, то ему, Нах-наху, оторвёт бошку только так. Странные порой мысли приходят в критических ситуациях….
Но тут напарник от всей души дернул оружие на себя, заставив рухнуть на колени, и принялся, шипя сквозь зубы, крутить одной рукой несколько кружков с циферблатами, а потом резко вскинул разложенный «тубус» на плечо, и последняя мысль оказалась очень даже своевременной. Едва успел рухнуть набок, как под крик Хранительницы: «Вашу мать, отставить!» — и лай захлебывающегося в длинной очереди «Корда», раздался негромкий хлопок. И в сторону резерва унёсся «светлячок» стартовавшей ракеты.
Противник эту суету тоже не оставил без внимания — со стороны коробочки протянулась вереница светящихся шаров и хлестанула по склону за спиной, заставив скалу в который раз забиться в припадке. Но пулемёт даже на миг не запнулся, а по каналу группы донёсся спокойный голос Хранительницы: «Вспышка прямо», — и почему-то ироническое хмыканье.
Федька всё пытался вспомнить, что значит эта странная команда, и что по ней нужно делать, но память смогла выдать «на гора» только издевательскую фразу про «расплавленное железо и казенные сапоги». Причём тут сапоги, он так и не вспомнил, но на всякий случай зажмурился, в ожидании обещанной «вспышки».
К слову — совершенно напрасно. Никакой вспышки не было. Просто на весь мир разом упала тьма. Словно выключили свет.
