Глава 24
Утренние паруса
Нинке очень хотелось на рынок — вот чувствовалось это, и всё тут. Но идти туда она категорически не желала. Учитывая, что оба позыва совместились в одном теле в одно и то же время, Федька избавил подругу от разрывавших её на части мук и завёл в кафе, расположенное с краю. Мелкая обречённо уселась за стол и потребовала пива. Себе маленькую кружку, а спутнику — среднюю.
Жаркий день, прогулка по свежему воздуху и прохлада напитка, совместились в первом глотке наилучшим образом — замечательно пошло. Обычно Федька к этому равнодушен… от рыбки, орешков и сухариков Мелкая отказалась категорически. Ребята просто утолили жажду и двинулись дальше. В торговых рядах спутницу натурально тянуло к прилавкам, но она держалась за руку Нах-Наха, словно за становой якорь, и ни на шаг не уклонялась от середины прохода.
— Ты чего? — спросил Федька, покупая у торговавшего при выходе дедка пару стаканов похожих на запятые оршеков.
— Ну, я тренируюсь на беспортошную, — жалобно протянула Нинка. — Понимаешь, мне тут всего хочется, потому что нравится. И есть на что купить, — бедная чуть не плакала. — Мы когда приезжали сюда с мамой, не меньше мешка всяких полезных вещей покупали. И красотульки разные, игрушки… — кажется, сейчас всхлипнет. — Но всё моё сейчас у меня в одном рюкзаке. Что ни купи — придётся расстаться с чем-то другим, — она жалобно посмотрела на друга.
— Ну, у меня есть ещё примерно вот столько места в мешке, — Федька показал два сложенных весьма неслабых кулака. — Я готов сохранить для тебя любую милую твоему сердцу вещицу, — сказал, и не пожалел — глаза подруги сверкнули искренней благодарностью. А через полчаса берестяной бурачок и кожаная шкатулочка, посопротивлявшись, устроились под клапаном его рюкзака. Впрочем, шопинг на этом не завершился — Мелкая покупала крючки, пуговицы, молнии и какие-то хитрые замочки, наполняя ими шкатулку. А в бурачок — соли. Как раз вошла килограммовая пачка.
Да, потяжелела ноша за спиной, зато подруга довольнёшенька. Уж вволю наспорилась из-за цены. Поперебирала товары, критикуя их качество и взывая к совести продавца. Нах-Нах смотрел и диву давался. Никогда раньше не примечал за Нинкой такой бойкости и нахрапистости. Хотя, тогда, на войне, она легко строила основательных мужиков, крутила, как хотела их отрядом, заставляя людей непрерывно перемещаться и работать. Тогда она тоже ему нравилась. И вообще — изменчивость ей к лицу.
Не удержался и на выходе с рынка чмокнул её в губки. Так, мимолётно, легонько совсем.
— Мелкая у тебя коряга, — послышался насмешливый голос. Группа ребят постарше, где-то класс десятый-одиннадцатый, расположилась на ящиках неподалеку от пристани. Федька привычно «рассосал» вскипевшее в нём раздражение. Взял подругу за кончики пальцев и, словно в танце, провернул перед собой, демонстративно разглядывая со всех сторон.
— Ничего ты не понимаешь, — буркнул он недовольно, как бы про себя. — Девочка на все времена. А чего это вы тут поджидаете?
— Погрузки на «Перкаль». Следуем в Винниково по контракту. Подрядились батрачить на виноградниках, — парень, попытавшийся задрать Нах-Наха, с любопытством посмотрел ему прямо в глаза.
Мелкая сняла с плеча снайперку и через прицел направила взор в сторону судна:
— Погрузку не завершили, — сказала она через пару секунд. — В смысле, пакеты с лесом подают в трюм. Подвиньтесь мальчики. Мы с вами посидим — нам тоже туда. Расскажете, кто такие, из каких мест, почему выбрали в жизни этот путь, — кажется, после «разгона» у прилавков, она ещё не перешла на мирные рельсы и по инерции продолжает действовать боевито и напористо.
Вытряхнула из Федькиных карманов орешки и разделила на десяток почти взрослых мужиков. Уверенно и непринуждённо устроилась на ящике и с интересом посмотрела на парней, мол: «я вас внимательно слушаю». Те немного замялись, глядя на эту самоуверенность озадаченно, но до неловкости или хамства дело не дошло.
— Снайпер Мелкая! Позвольте отрекомендоваться, Борис Шувалов, — этого бойца из Савельевских ребят трудно не узнать — его обликом впору пугать детишек. Настолько зверская ро… лицо, в общем, такое. Нинка тоже его сразу узнала. Подала руку ладошкой вниз — под поцелуй, конечно, который не замедлил последовать. — А малыши эти с ГОКа. Неорганизованные совсем и бестолковые, — принялся объяснять ситуацию боец. — Пока стаю ужасных волков не увидели, всё норовили разбежаться. Представляете, всю дорогу чуть не силком удерживали их рядом с собой. Когда бы не коты — все поразбежались бы. У-у-у! Гады! Думал всю кровушку из меня выпьют, пока не довел до пристани их. А они, поганцы, при шкиперше удумали разговаривать матом. Так четверо потом тащились за лодкой вплавь на шкертах, пока не прикусили языки свои поганые.
Так что первоначальную педагогическую обработку мы, как могли, провели. А у вас на «Перкале» по-прежнему, плети практикуют для вразумления? — спросил он заинтересованно.
Нинка внутренне страдала, сдерживая смех. Поэтому отвечать пришлось Федьке.
— Знаете, мнения судовых воспитателей разделились. Сейчас проводятся сравнительные испытания эффективности плетей и розг. Очень вовремя вы доставили экспериментальный материал, уважаемый Борис.
На этом месте Мелкая залилась колокольчиком и, начавшие было вытягиваться лица будущих пассажиров, прояснились.
— Вот зря ты так, — попрекнул её мальчик. — До Винниково ещё в Лагерное заходить, да в Черное. Представляешь, что они за это время натворят от безделья в дальней-то дороге?
— Ой, — виновато примолкла девочка. — Борис! А вы с нами поедете?
— Нет, сдадим группу пассажирскому помощнику, и — обратно.
— Нам вас будет не хватать, Борис, — промурлыкала Мелкая с таким тоскливым выражением, что Федьку даже по сердцу резануло. Понимает, что это игра на публику, но кусочек ревности вылез откуда-то из глубины организма и уколол в самое сердце.
В этот момент из-за корпуса «Перкаля» показалась шхуна с жёлтыми парусами. Та самая, что отстала от них в открытом море. Рядом с круным грузопассажирским судном она выглядела хрупкой и изящной. Невольно все взгляды устремились на парусник, поэтому прихода лейтенанта Фролова никто сразу и не заметил. Никто из штатских. А вот Шувалов на приближение начальства отреагировал незамедлительно:
— Группа сопровождаемых ожидает погрузки на судно, — доложил он как-то лениво.
— Понял тебя, — одобрительно высказался прибывший. Оценил, что рядовой не устраивает демонстрацию знания уставов — не любят этого местные. Андрей улыбнулся краем рта старым знакомым и потёр еле заметный шрам на подбородке. — Здравствуйте, снайпер Мелкая, привет Нах-Нах.
На приветствие Нинка ответила прохладным кивком, исполненным королевского величия, и спрятала ладошки за спину. Федька же простодушно улыбнулся и пожал протянутую для приветствия руку.
— Утренние паруса, — кивнул Шувалов в сторону причала.
Желтые полотнища соскальзывали с мачт, пропадая где-то внизу, а за кормой шхуны вспенился небольшой бурун. Вытянутый корпус плавно повернулся и, замедляясь, заскользил к причалу.
— Утренние, говоришь? А вечерние — какого цвета? — лейтенант так и впился взглядом в швартующийся кораблик.
— В тот раз синие были, тащ лейтенант. Ну, помните, осенью, после вашей встречи со шпалой? — в голосе Шувалова послышалась неприкрытая насмешка, проигнорированная, словно её и не было.
Лейтенант двинулся туда, где парни с пирса подхватывали баграми петли выползающих из бортов парусника причальных канатов. Вот с палубы на помост перекинулся сходень, и на него ступила женщина, перед которой в тот же миг и оказался Андрей Фролов.
— С прибытием, Рустама Кондратьевна, — обратился он к прибывшей. — Давно не виделись. Не откажите в любезности, соблаговолите мороженого откушать.
Лишь на мгновение у ярко одетой капитанши неодобрительно сузились глаза, но в следующий миг красавица уже задорно улыбалась:
— Привет, Андрейка. Знаешь, не откажусь. У меня как раз есть свободных полчаса.
Фролов скрипнул зубами, вспоминая досадную оплошность прошлой встречи и, галантно пропустив даму вперёд, пошёл рядом, приноравливаясь к её легкому шагу.
— Рустама Кондратьевна! А может, попробуем всё сначала начать? — спросил серьёзно, как только отошли от толпы у пирса.
— Для начала, коли в приятели набиваешься, изволь звать Рустамкой, и никак иначе, — спокойно ответила девушка, и свернула к знакомой кафешке.
Официант встретил их радостно-удивленной улыбкой, а кабатчик нахмурился, да поставил поближе своё слонобойное ружье.
Лейтенант на эти метаморфозы обслуги едва заметно поморщился, а Рустамка, похоже, и не заметила. Заказала себе три фисташковых шарика мороженного, с орехами и каплей терника в сладком сиропе. Андрей попросил чашку кофе — повторять за девушкой сегодня не считал нужным, а к мороженному он был равнодушен.
Глянув на него сквозь ресницы, Рустамка ухмыльнулась, и запустила в рот первую ложечку любимого лакомства, выразительной пантомимой демонстрируя неземное блаженство.
— Знаешь, Андрейка, — сказала она с чувством, — зря ты отказываешь себе в таком удовольствии. Ну что тебе этот кофе, который только пригубил и не пьёшь? — И более холодно добавила: — А будешь смотреть таким голодным взглядом, так я просто встану и уйду.
— Извини, — криво усмехнулся он, — задумался о своём. Не нравлюсь я тебе?
— Ну почему же? — девушка положила в рот вторую ложечку лакомства, и голос её снова стал задорным и даже ласковым, — ты очень симпатичный, даже слишком. У меня-то запросы куда как скромнее. Вот зачем я тебе, лейтенант? Ты парень видный, тебе любая будет рада кинуться на шею. А мне вот, уж прости, ни за каким чёртом ты не сдался.
— Так я об этом и толкую, — кивнул Андрей, с виду нисколько не расстроенный. — Только я не отступлюсь. Будешь моей, и детишек мне нарожаешь не меньше четырёх.
Девушка от этих слов, напротив, заметно побледнела и даже забыла о мороженом, хотя парень не повышал голоса, высказывая свои взгляды на дальнейшую жизнь.
— Вот что ты такое говоришь, а? — расстроенным голосом спросила Рустамка, придвигаясь к нему ближе и понижая голос. — Пойми, боец. Коли сказала — нет, оно и означает — «нет», и другого не жди.
— Ты мне пока что «нет» не говорила, милая, — с легкой усмешкой возразил лейтенант, — и все твои протесты звучат крайне неуверенно. Скажи еще, что я не прав.
Рустамка вырвала руку, которую накрыла широкая ладонь Фролова, и сердито принялась ковыряться в вазочке с мороженным, безжалостно разрушая красоту и превращая все в однородную массу:
— Не, ну что ты за человек? — пожаловалась, вздохнув. — Тебе русским языком говорят…
— Скажи, за что ударила в прошлый раз? Ведь словами могла сказать. Я бы понял.
— Ой ли? Гляжу я на тебя, солдатик, и вот честное слово — не верю ни секунды. Так что, если полезешь сегодня — огребешь по-новой!
— Не надо так грубо, счастье моё, — укоризненно качнул головой Андрей. — Допустим, не огребу. Я предпочитаю учиться на своих ошибках.
— Силой возьмёшь? — округлила она глаза.
— Эй, — запротестовал лейтенант, — послушай, солнышко, разве я давал повод думать так? И хватит уже дуться. Кушай спокойно мороженное. Я ж не монстр какой инопланетный. Коли не готова покуда к разговору, посидим по-простому, как хорошие знакомые.
— Не привыкла я притворяться, — слабо запротестовала капитанша, но ложечку с лакомством послушно положила в рот. — Ну, хорошо, о чём тогда поговорим?
— Молчание, как понимаю, в качестве отдыха не рассматривается?
— А какой смысл молчать, если перед тобой человек, который умеет разговаривать? — искренне удивилась Рустамка.
Андрей широко улыбнулся и глотнул чуть остывший напиток, оценив набравший плотность вкус. Кофе в этой кафешке был обычным, но вкусным, как и всё на этой планете. Девушка нравилась ему по-прежнему сильно. Нет — не по-прежнему, а по-новому. И эта непосредственная манера общения, и желание показаться неприступной, и затаенная печаль в глубине больших карих глаз, и робкое желание ему нравиться, всячески подавляемое по непонятным ему причинам — всё это притягивало как магнитом, лишало покоя и укрепляло в решимости взять сию крепость, во что бы то ни стало. И пусть осада будет длиться сколь угодно долго — отступать он не собирался.
— Твоя правда, — согласился он. — Так о чём поговорим?
— Да о чём тебе будет угодно. Вот давеча подруга моя замуж выскочила, да сразу четверню родила — можешь себе такое представить?
— Удивительно, — осторожно согласился разведчик и мягко поинтересовался: — неужто такое вообще на свете бывает?
— А то как же. В родне Иволгиных — постоянно. Ну то есть, четверни-то у нас еще ни разу не бывало, а вот тройни и двойни… Сама-то Настасья одна на свет появилась у моих тетки с дядькой, но обещала во всеулышание произвести на свет тройню — на полном серьёзе. Не для красного словца. И смотри-ка — сдюжила. Сразу четверых!
— Да уж, — заинтересованно кивнул Андрей.
— Вот — ей того и надо было, сестрице моей двоюродной — замуж выйти и детей воспитывать. А я другая. Мне дороже свобода. — Неожиданно заключила девушка.
— Ну и что с этой свободой делать хочешь?
— Что и прежде. Ходить под парусом, или на моторе. Возить грузы. Места разные видеть, с людьми встречаться и общаться. Брызги, закаты, ветер… тихие рассветы, шквалы и штили. Прерия большая, а я даже материк ни разу не обогнула — не всё ещё увидела.
— И ни капли не хочется иметь дом, семью, куда можно всегда возвратиться, где тебя ждут и любят? — усомнился он.
— Таких домов много, — отмахнулась она, — везде родня, друзья, повсюду меня рады видеть.
— А любовь?
— Нечестно так спрашивать, — ощетинилась она, — любовь нужна всем, только не для меня она. Вон, Делке со Степкой повезло, считай. И у Саньков настоящее. И у Настасьи, хотя с ней у меня сомнения. Я пока глазами своими не увижу, не поверю. А мне не достаточно только её одной — я большего хочу. Подавай мне простор, наполненный ветром парус и чистый горизонт. Видать на роду написано одной быть, но это и нормально.
— Да с чего ты это взяла-то?
— Просто так получается. И не смотри на меня так, ты мне не пара!
— Вот еще новости! А это с какого перепугу?
— Землянин ты, Андрюша, а ещё завоеватель. — Рустамка нахмурилась и буркнула. — Может все и забыли, а я…
Она вскочила из-за столика, и стремительно направилась к двери.
Ругнувшись, лейтенант расплатился, и бросился следом.
Однако догонять не пришлось — Рустамка ждала его на улице, но только лишь для того, чтобы сказать:
— Не ищи меня, боец! Видеть тебя не желаю.
— Ну прости, душа моя, — возразил он, — зато моего желания хватит на двоих.
— А хочешь, — качнувшись к нему, прошептала девушка, — я правда с тобой любовью займусь? Есть тут у меня гнёздышко. Если пообещаешь, что отстанешь.
— Хочу, — кивнул он, оглядев её с жадностью. — Но обещать, что отстану не могу — потому как, а вдруг мне понравится?
— Что значит вдруг? — возмутилась девушка и тут же опомнилась, покраснев: — Да знаешь, кто ты?!
— Ага, сладенькая, я гад и сволочь. Потому и не отстану — нравишься ты мне, хоть тресни!
Резко развернувшись, Рустамка было шагнула прочь, но Андрей попытался удержать её за руку. За что и поплатился. Не так, как в прошлый раз, но кулачок девушки чётко попал во всю ту же многострадальную скулу.
— Гад ты, Фролов! — резко заявила она. — Ещё раз руки распустишь — стрелять буду. Стой, где стоишь!
И зашагала прочь, оставив Андрея возле кафешки, раздосадованного, но весёлого.
— Зря ты так, — крикнул он, не пытаясь даже нарушить приказ красотки. — До встречи, судьба моя!
— В следующей жизни, — не обернувшись, махнула она рукой.
А он недоверчиво покрутил головой. Надо же — хотела от него откупиться. Словно это смогло бы его остановить. И даже жаль, что он решил быть с ней честным, что уж скрывать. Да только как бы ни хотелось самому ускорить события, а легко и быстро ничего не получится. Точно. Завоёвывать эту девушку придётся долго. И если она полагает, что он, лейтенант Фролов, сдастся — так это совершенно напрасно. И первый раунд за ним. Потому как он не только заявил о своих намерениях, но и разжился новой информацией.
Пожалуй, настало время навестить семейство Грачёвых и поближе познакомиться с женой друга — в хорошем смысле, конечно. Как там, в старинном фильме? «ДитЯм — мороженое, жене — цветы». Хотя малышня до мороженного еще не доросла. А вот мамаша может вполне оказаться любительницей оного, как и её колючая подружка… э-э… двоюродная сестра.
