Глава 43
Про инопланетян

Решать вопрос о производстве партии планшетников для маленьких Идалту Степан Асмолов поручил одному из своих помощников. Фёдор крепко удивился, когда понял — заказ безоговорочно принят и срок по нему назначен жёсткий.

— Ты чего так возбудился? — спросил он недоуменно. — Какую корысть ты в этом увидал? У нас же на более необходимые дела рук не хватает! Поставил бы в план, чтобы без спешки сделали, а тут сорвал человека и погнал быстрее собственного визга.

— Ай Федя! Ну почему ты такой тёмный? Зацени! Одно из наших изделий — плод самых высоких технологий — далеко ушедшая вперёд цивилизация признала годным к использованию более, чем в единственном экземпляре, пусть и детской игрушкой. Знаковое событие.

Нах-Нах улыбнулся — он понял шутку.

Тиран всея Прерии тоже понял, что его поняли:

— Понимаешь, невозможно однозначно и денежно выразить выгоду от контактов с Иными. И мы с Моретти, хоть и наезжали на тебя, бывалоча, больше не торопим события. Потому что подводные работы по созданию приливных электростанций на северной оконечности восточного побережья выполнили фермики. Теперь один-единственный прайд мегакотов собирает с плавучих островков заряженные аккумуляторы и сдаёт их на почту. Ну, ещё птичий помёт смывают из брандспойта. И всё! Целый район снабжён электроэнергией.

— А фермики берут аккумы оттуда? — Федька невольно заинтересовался.

— Оттуда — нет. Они на западном берегу понастроили ветровых станций — и оттуда да, берут. Тоже через почту. Они, кстати, ещё и газово-графитовые реакторы у нас берут, но системы управления и защиты на них ставят свои. Так они их ставят и на котлы для себя, и на котлы для нас. Ты, педагог наш неудержимый, хоть представляешь себе, что такое контроль плотности потока тепловых нейтронов в активной зоне? Где температура может быть в тысячи градусов? Э-э-э… не только с точки зрения чистой техники, но и с мало-мальски приличной метрологией? Так вот, на ядерно-реактивных двигунах мы применяем элементы этих же систем.

— Так что? Сотрудничество всё-таки наладилось?

— Ещё как! Фермики выращивают арбузы из наших семян и заквашивают их в бассейнах с нашими штаммами бактерий. А сусло от этого уходит на бывший ГОК для химического выделения тяжёлых металлов — тут начинается наша партия в этом оркестре. Потом разделение изотопов проводим тоже мы, Хомо. Сборки тепловыделяющих элементов делают фермики — да мы уже не можем друг без друга обходиться. Для Терм люди — часть Улья. Для меня инсекты тоже не чужие. Короче, совсем никак не получается переводить подобные отношения на язык денежной выгоды.

— Никак. Теперь, глядишь, и Идалту для себя в наших местах найдут свой маленький интерес. Только саблезубы держатся поодаль.

— Тебе, скотина, нужно полежать в тенёчке, чтобы дурь из тебя выветрилась. Или сгореть от стыда и пеплом летучим провалиться сквозь землю. Это же Мешок спас Рысь от гибели в полёте — предупредил, что облицовка дюз имеет слабость. Уж и не знаю сколько лет на пути в космос он нам этим сэкономил. Потом, когда стали разбираться в вопросе с облицовкой дюз, я сгоряча подтянул свою самую тяжелую артиллерию — Деллу и Ярна. А они одним махом дотумкали до использования блэдиа. Один мурлык — и по ядерно-реактивным двигателям мы улетели на десятилетия вперёд по сравнению с материнской планетой.

В общем, Федя, формы сотрудничества с людьми других рас приобретают непредсказуемые очертания. Те же Идалту — рыцари тихого образа — когда ходят по нашим бабам, много забавных следов оставляют. Нет, деток от них не получается, зато знатные знахарки и ведуньи остаются жить среди людей. Настоечки там, микстурки, притирки. Медики бают, в местах, где такое случалось, окрестный народ здоровше, чем в иных краях. Ты на какие-нибудь деньги это сможешь оценить? Так что успокойся и делай всё, как раньше делал.

Мямлик заявился с самого утра — как раз группа собралась в игровой и обсуждала вопрос о том, в каком бассейне следует искупаться. По случаю непрекращающегося уже которую неделю дождя мнения склонялись в пользу крытого. Но, с другой стороны, бояться льющейся с неба влаги, погружаясь в воду… Федя не преминул подбросить сомнений в души малышей.

— Конечно, купаться нужно в садке! — с этими словами мальчик-Идалту открыл дверь и вошел, словно к себе домой. — У вас на завтрак запеканка с каким вареньем?

— С яблочным джемом, — откликнулась нянечка Мила. — Василёк, — это уже в сторону дежурного, — поставишь на одну тарелку больше, чем всегда.

— Он считать не умеет, — подколол Никифор.

— Я помню, где кто сидит, — отмахнулся «обвиняемый». — Так что мотайте в садок, а я тут… — глаза воспитанника стали грустными — ему в этот раз не придётся искупаться — он сегодня накрывает.

Дети принялись поспешно раздеваться до трусиков и доставать купальные полотенца из сушилки.

— Тебя как зовут, — спросили у «новенького». — Мямлик? Вот тебе, Мямлик синее с пальмой. Твоя мама — Гроза?

— Нет, моя мама работает в космосе. А полотенце мне без надобности — моя шерсть не намокает.

— У взрослых Идалту она не намокает. А ты пока пушистик. То есть она у тебя быстро высыхает, потому что топорщится.

Впрочем, препирательство носило мимолётный характер — ребята чуток потолкались в раздевалке и помчались купаться. Мямлик же поотстал от остальных:

— Фёдор Кириллович! Мне наставник сказал, что я должен договориться об оплате сделанного заказа. Поскольку попал в группу дипломатов, значит мой удел — следовать обычаям планеты пребывания. Вот! А у людей в обычае использование денег. Столько хватит? — парнишка жестом фокусника, словно из воздуха, извлёк пучок купюр и протянул их Нах-Наху. — Сам на принтере распечатал, — добавил он гордо.

— А как к этому отнёсся наставник?

— Я ему не говорил — и так всё понятно. Если нужно — ещё допечатаю. И номера я не повторял — добавлял по единичке каждый раз. Я же с понятием — не зубастик уже.

— Действительно, ты уже совсем большой, — улыбнулся Нах-Нах. Давай-ка и думать с тобой попытаемся по-большому.

Мямлик рассмеялся:

— Фёдор Кириллович! Вы же педагог, а речевые обороты собственного языка применяете некорректно. Тут уместней термин «по-взрослому». А «по-большому» — это обычно говорят про естественную физиологическую надобность.

Незаметно придержав рукой готовую отпасть от изумления челюсть, Фёдор заключил, что дети у Идалту обладают значительно более развитой памятью, чем Хомо. Во всяком случае, этот уже уверенно говорит на неродном для него русском языке и даже разбирается в фразеологических тонкостях. Это с одной стороны. Но с другой — никакого представления о денежном обращении у него нет. Выходит — это понятие для Идалту или отсутствует, или…? Как бы выведать осторожненько?

— Понимаешь, Мямлик! Денежные знаки призваны урегулировать отношения внутри нашего, человеческого, сообщества. Они выражают степень полезности или трудоёмкости какого-то предмета или услуги… — пришлось говорить медленно, с заметным трудом подбирая слова.

— То есть не катит этот способ, — ушки пушистика огорчённо опали. — Я так и знал, — прибавил мальчуган. — Слишком просто. Тогда, что бы могло оказаться подходящим?

— Я ведь не доктор наук в области международных отношений. Обычно считается правильным, если люди, живущие в разных землях, обмениваются тем, чего нет у других. Ну, это я имею ввиду самый распространённый на мой взгляд вариант.

— А чего у вас нет? — приободрился маленький Идалту.

Вот тут Федька и пригорюнился — да всё у него есть, если рассматривать с точки зрения четырёх примерно летнего человека.

— Трудный вопрос. Такое, без чего невозможно обойтись — есть всё. Но если бы я узнал о какой-то штукенции, которая среди Идалту считается обычной, а среди нас ничего подобного отродясь не бывало, то, возможно, она бы мне понравилась.

Разговор явно зашёл в тупик. Мямлик даже купаться не стал — стоял пригорюнившись и выглядел задумчивым. За столом во время завтрака он копировал действия других, пользуясь ложкой, а не руками или языком. Смирно посидел на музыкальном занятии — разучивали «Улыбку» — а потом чинно распрощался и ушел по-человечески в сторону реки, пропав из виду в высокой полевой траве.

Седой заглянул вечером:

— Не знаю, долго ли это будет продолжаться, но Мямлик накачал данных по банковскому делу и финансам. То никакого сладу с ним не было, а тут сидит над науками и вянет буквально на глазах.

— Бедный! — вздохнула Нина. — Среди нас, людей, считанные единицы способны разобраться во всём этом. А тут ребенок буквально недавно сосавший материнское молоко!

— Ну уж про единицы разговаривать не стоит. Незадолго до войны я был на Прерии с группой ребят постарше, к тому же, прошедших теоретические курсы и семинарские занятия — так они в этих вопросах уже ориентировались, — пожилой Идалту вылизал розетку клубничного, а Гроза положила туда ревеневого.

— Постарше, это сколько примерно на нашу мерку? — полюбопытствовала Нина.

— Лет одиннадцать-двенадцать.

— Это же, считай, академики по сравнению с нынешними детсадовцами, — вздохнул Федька. — Как бы не сломал себе мозги наш Мямлик.

Во вновь опустошённую Седым розетку Гроза положила мандаринового.

— Полезное дело, — напрягать извилины, — ухмыльнулся гость. — Если не разберётся то поймёт, что есть на свете и не простые вещи, осилить которые с наскоку не получится. Но, должен признаться, мастер ты, Фёдор загадывать головоломки. А в той баночке у вас что?

По мере приближения вылета транспортного вертикальника к Земле, нарастало беспокойство — как-то не верилось, что всё будет так просто, как представляется. И действительно, сообщения от господина Хуана начали выглядеть всё более и более странными — он то и дело переносил дату прибытия, причем, отодвигая её раз за разом. И еще — сообщал об изменении места посадки, перебирая по очереди все космодромы Китая.

Наконец, эта свистопляска завершилась — транспорт с Прерии ждали на Тайване, на посадочной площадке некой зачуханной военной базы, про которую никто до этого и слыхом не слыхивал. На картах же, полученных со спутников, вполне можно было разглядеть стартовый стол, расположенный на небольшом плато с удобными подходами. С другой стороны, официально признанного космодрома на Тайване не имелось, и сама эта страна не поднимала свои корабли за пределы земной атмосферы.

— Сложная складывается обстановка, — посетовал Степан Асмолов. — Сдаётся мне — на Земле нас не очень-то радостно ждут. Давай-ка Федор Кириллович, собирайся. Дело может дойти до драки — ты уж попробуй это дело как-то поглаже провернуть. Командира корабля я проинструктирую лично — он на борту первый после бога, но, все равно, спрос будет с тебя. А Еву на Землю не отпущу — ну, ты понял.

До Земли добирались двое суток — шли оптимальными с точки зрения экономии траекториями, чтобы поберечь рабочее тело. Федору по боевому расписанию было назначено место четвёртого пилота — на запасном посту управления вместе с третьим пилотом. То есть — не совсем пассажир, но и не слишком нужный член экипажа. Зато — полностью в курсе всего происходящего.

— Земля, я борт шестнадцать восемнадцать сорок пять. Следую с Прерии из Ново-Плесецка на космодром Формоза. Прошу выделить посадочный коридор, — передал командир, едва вертикальник миновал портал от Фионы к Земле. Потом прошло перечисление параметров траектории и наступило ожидание ответа. По нисходящей спирали корабль приближался к атмосфере, плавно гася скорость двигателями.

— Борт шестнадцать восемнадцать сорок пять, — наконец отозвалась диспетчерская. — Посадку на Землю категорически запрещаю.

— Вас понял, Земля. Я борт шестнадцать восемнадцать сорок пять. Намерений не меняю, продолжаю следовать к своей цели, — командир корабля готов к подобному варианту развития событий. Этот вертикальник в прошлом был десантным кораблём. На нем установлены артиллерийские орудия и существенно более мощные, чем известные на Земле, лазеры. Экипаж давно стоит по боевым постам и держит пальцы на гашетках.

— В таком случае, вас уничтожат, борт шестнадцать восемнадцать сорок пять.

— Я буду защищаться. Во избежание ненужных жертв прошу не направлять в мою сторону пилотируемых аппаратов, — голос командира полон спокойствия. — Хотя, намерения имею мирные — забрать оплаченный груз.

Опять тишина в эфире. На экранах движутся отметки десятков летающих объектов — на околоземных траекториях тесно от спутников, стартующих и садящихся кораблей и орбитальных производственных комплексов. Но все они заняты своими делами — никто не устремляется наперехват незваному гостю. То и дело поступают доклады об обнаружении и идентификации всё новых и новых космических объектов. Вертикальник уже тормозится о верхние, разреженные слои атмосферы — по корпусу распространяется заметная вибрация, а перегрузка ощутимо вдавливает тела в кресла.

— Челнок меняет курс! — раздается доклад. Помеченный световым маркером значок на экранах начинает забирать в сторону прерианского корабля.

— На таран пошёл. Беспилотный, что ли? — слышен голос штурмана. — Если не сманеврируем — столкнёмся.

— Маневр! — командует командир. — Торможение в три «Же» и два «Же» к надиру.

Перегрузка резко возросла, а сблизившийся челнок стал виден на экранах уже не как отметка, а вполне отчётливым объектом с крылышками. Зрительно он сместился вверх, как бы задирая нос, и проскочил из поля зрения камер кормового обзора в передний сектор.

— Зараза! Пытался довернуть на нас, — отметил начальник бортовой артиллерии. — Всего в полукилометре прошёл.

— Развернулся. Пытается сблизиться, — прокомментировал штурман.

— Ух, ты! Как притопил! Явно беспилотный. Командир! Дозволь пальнуть!

— Погоди с открытием огня. Ещё неизвестно, сумеет ли он нас настигнуть. Ему может просто не хватить рабочего тела, — шар вертикальника повернулся, и снова наступила перегрузка — маневр ухода продолжался.

— Ещё один челнок меняет направление. Сходит с орбиты и целит в наш коридор.

— А вот этот наверняка догонит.

На этот раз пришлось отклоняться к зениту и наблюдать, как окутанные пламенем вокруг носовых частей, два челнока проскакивают ниже. Впрочем, они так и ушли в общем направлении на восток. А вертикальнику, раньше времени погасившему скорость, пришлось лишних двадцать минут лететь в атмосфере, имея существенную горизонтальную составляющую движения и добираясь до посадочной площадки. А это — внеплановый расход рабочего тела — в общем, хотя челноки-провокаторы и не достигли поставленной цели, но, в целом, пакость им удалась.

— Стрелять по нам не отважились, — заключил командир. — Решили спровоцировать инцидент в виде столкновения корабля, садящегося вопреки запрету центра управления полётами, с трудягой челноком.

— А не завопят, что из-за нас шаттлы были вынуждены сойти с траектории? — уточнил Фёдор.

— Не должны. Наши-то записи целы. Теперь, Федор, твоя партия.

С ящиками никаких проблем не было. Корабельные погрузчики подхватывали их прямо с подъезжающих один за другим грузовиков и переправляли в отсеки. Некоторый ступор у местных вызывали мегакоты-стропальщики, лихо управляющиеся с тросами и крюками, но каскетки и яркие жилеты сразу указывали на то, что это не дикие звери из дикого леса, а вполне одомашненные животные, так что водители-китайцы не бросились врассыпную. Операцию проводили в темпе вальса, чтобы как можно скорее взлететь — кто его знает, какие ещё сюрпризы могут приготовить посланцам с Прерии их земные недоброжелатели?

Наверняка, в мировом сообществе отношение к отделившейся колонии не самое приветливое. Во всяком случае, в верхних эшелонах власти. Вряд ли подобный пример сочтут достойным подражания.

Показался открытый джип, на котором прибыл господин Хуан и ещё один человек в форме — видимо, командир базы. Вот к нему Фёдор и направился:

— Господа! Борт шестнадцать восемнадцать сорок пять принимает товары согласно устной договорённости. Взлёт — по завершении погрузки. Доложил ефрейтор Матвеев.

Переводчик разведчицкого шлема легко устранил языковой барьер.

— Генерал Чжоу, к вашим услугам, — военный козырнул. И с интересом посмотрел на шестиколёсную полуторку, выехавшую из трюма и остановившуюся в стороне.

— Тут ящики с сырьем для производств господина Хуана, — пояснил Фёдор. Полагаю, они пойдут в зачет будущих поставок по тому самому перечню, который был вручён ему на Фионе.

Хуан согласно кивнул. А генерал заметно поморщился:

— Не уверен, что вам позволят взлететь, — пояснил он свою обеспокоенность. — По правде говоря, меня уже замучили распоряжениями о задержании вашего транспорта.

— В любом случае, менять намерения мы не станем, — развёл руками Нах-Нах. — Если придётся — будем пробиваться силой. Корабль очень сильно вооружён. Вооружены также все члены экипажа, — в этом месте он остановился, дабы не развивать мысль, куда не следует. И без того орудийные башни вертикальника нервно поводили стволами — расчёты явно наблюдали за перемещениями каких-то подразделений или техники, невидимых отсюда, с уровня грунта.

— Право, неудобно как-то отпускать вас столь быстро, — задумчиво продолжил генерал. Похоже, он соотносил наблюдаемую воочию боевую мощь прериан со своими силами.

— Нам бы не хотелось начинать тут пальбы… задумчиво протянул Федька. — Тем более — заваливать этот прекрасный гостеприимный остров тактическими ядерными боеприпасами. Мы просто зашли за покупкой. Кстати, в знак доброй воли я даже прихватил с собой верительные грамоты. Если бы руководство Тайваня сочло это возможным, наши государства могли бы признать друг друга и заключить торговое соглашение на обоюдовыгодных условиях.

Военный ошалело посмотрел на молодого наглеца, отошел в сторонку и нырнул в визоры — явно связывался вверх по команде.

— Мирный гостеприимный Тайвань и дружелюбная радушная Прерия, — улыбнулся господин Хуан. — Вы, Нах-Нах на ходу подмётки режете. Однако, боюсь, оформить договорённости подобного рода за оставшееся до старта время просто невозможно.

— Ради доброго дела отчего бы и не задержаться?

Грузовики ушли с опустевшими кузовами. Крышки люков космического корабля одна за другой становились на свои места.

— Матвеев, пора взлетать. Поднимайся на борт, — сообщили наушники шлема голосом командира.

— Я остаюсь. А вы мотайте отсель, да не зевайте там — судя по всему, вас попытаются сбить.

— Понял. Пока. Сами уматывайте скорее от дюз.

— Есть уматывать, — запрыгнув в джип вместе с господином Хуаном и генералом Чжоу, Федька поторопился покинуть лётное поле. Оглянулся — полуторку ведёт следом солдат из местных.

«Не, ну вообще! Всё как с перепугу, — подумал он наблюдая за энергичным стартом корабля. — И перед ребятами неудобно — они, возможно, в бой идут, а я…»