Глава 16
Первые непонятности
Последние дни каникул и первые — учебного года проходили в бывшем земном интернате, а теперь школе «Ярново», в непрерывных хлопотах. В первую очередь решили проблему ориентации внутри необычно скомпонованных помещений — повсюду развесили указатели. Оборудование классов встретило серьёзные затруднения, потому что обычные столы никак не желали выстраиваться так, чтобы усадить учеников лицами в одну сторону.
Мелкая вытащила из-под дома Прораба, и они поговорили об этом. Потом к решению проблемы были привлечены ещё три фермика, окрещённых Инженером, Бригадиром и Мастером. Вскоре аудитории оказались укомплектованы сидениями и столами, составляющими со всем остальным зданием единое целое. Эти места, расположившись дугами в два-три ряда, были обращены в сторону кафедры, оборудованной нормального качества доской, расположенной у стены, на которую можно было спроецировать изображение.
Чуть необычно, но, в общем-то, в рамках привычного. А вот спальни… оказывается, они были готовы с самого начала. Пазухи в стенах, закрывавшиеся пластиной, прячущейся при повороте в верхнюю часть отсекаемого объёма — что-то подобное нашло распространение на Земле в конструкции гаражных ворот. Вот эти гнёздышки сначала просто не были замечены. А потом… подобные «укрытия» встречались во множестве проходных помещений, что начисто лишало понятие «спальня» качества места уединённого. Или, хотя бы, ограниченного в посещаемости.
Опять же — а как переодеваться там, где можно пребывать только в положениях сидя или лёжа? Эту проблему решили организационно, выделив отдельные жилые зоны для мальчиков и для девочек.
По просьбе всё той же Ниночки фермики возвели в ограждённом пространстве и несколько хозяйственных построек: хлев, сарай, школьные мастерские и крытый плавательный бассейн.
Проблемы? Их было немало. Прежде всего — не хватало учителей-предметников. Переезд ведь состоялся в каникулы, когда большинство преподавателей находилось в отпусках. А на Прерии с образованными людьми вообще напряжённо, особенно если речь идет о выпускниках высших учебных заведений. Зато прибыла фельдшерица и несколько работников по хозяйственной части.
— Право, даже как-то неудобно, — отреагировал на это Егор Олегович. — У нас ученики приучены к самообслуживанию даже по обеспечению школы продуктами. В заметной мере. То есть к работам в подсобном хозяйстве.
— Всему должна быть правильная мера, — сказала, как отрезала, начальник отдела народного образования. — Мы же ни лакеев, ни горничных сюда не направляли. А для работ в хлевах или на прополке есть час утром в качестве зарядки. Главное же внимание следует уделить усвоению учащимися знаний и навыков.
Федька изо всех сил старался «быть как все», ничем не выделяясь среди одноклассников, но это не вполне получалось. Сначала для Феди и Нины прислали самолёт. Углепластиковый двухмоторный верхнеплан, построенный по классической схеме воздушных грузовиков. Небольшой, всего на пару тонн полезной нагрузки — последняя из прошедших испытания модель. И тут выяснилось, что и Нах-Нах и Мелкая — нормальные пилоты.
Понятно, что машину эту сюда подогнали, дабы министр со своим товарищем имели возможность всегда прибыть куда нужно во исполнение служебных обязанностей, но на поверку всё обернулось полётами по школьным делам. Доски с лесопилки, арбузы из Виловых гор, металлолом к плавильным печам Ново-Плесецка… и так далее и тому подобное.
В довершение всего Мелкой пришлось вести биологию в двух классах, а на Федьку на полном серьёзе навесили уроки с самыми младшими. И когда, скажите на милость, учиться? Или хотя бы чисто по-человечески безобразия нарушать?
* * *
— Вы что? Во всей школе не сумели найти укромного уголка, чтобы реализовать стремление к единению душ? — Егор Олегович вышел из тени навеса навстречу Нах-Наху и Мелкой, вернувшимся с пробежки при свете Спутника — луны планеты. — Чего ради умотали в дикую прерию посреди ночи? Да я, если в другой раз вам так приспичит, лучше дам ключ от своего кабинета.
— Э-э… товарищ директор! Это было совсем не то, о чём вы подумали. Я просто должна время от времени слушать биение жизни вокруг и пропитываться ей. А Федя… ему страшно отпускать меня одну, — Мелкая ничуть не смущена.
— Слушать биение жизни? — недоверчиво пробормотал директор. — Это у всех аборигенов такая потребность имеется?
— Далеко не у всех. Я только одну знаю. В прошлом году мы бегали вместе и давали мужьям возможность отдохнуть. Но сейчас она осталась в старой школе… а мне одной немного страшновато.
— И как на это смотрели преподаватели?
— Знаете, вокруг старой школы вообще не было ограждения, — припомнил Федя. — Там мы могли опасаться нападения хищника в любой момент и всегда были начеку. Но и наших перемещений никто не ограничивал. То есть, если ребёнок такой дурной, что попёрся в лес на съедение полосатикам — он, скорее всего, просто обречён. Потому что зверья вокруг бродило много. Я дважды встречал опасных хищников у самых домов.
— Да, тут у нас на подворье совершенно тепличные условия, — кивнула Нинка. — Как в городе.
— Постойте, восьмиклассники! Я поймал вас на самовольной отлучке и сейчас за неё отчитываю, — попытался вернуть разговор в «правильное» русло преподаватель. — А вместо этого вы мне что устраиваете? Разговоры о всякой всячине?
В этот момент Мелкая толкнула друга в бок локотком. Мол — твоё слово.
— Хм, — глубокомысленно начал свою речь Фёдор. — Тут вот какое дело. Как бы это выразить так, чтобы вы меня правильно поняли?
— Обидеть боишься?
— Не то, чтобы обидеть…
— Не мямли. Излагай.
— Ну, на этой планете дофига всего не так, как на Земле. И жизнь ужасно сложная для понимания, если ты не вырос здесь, а приехал уже большим. Я два года бьюсь, как рыба об лёд, но всё равно постоянно разгадываю загадки. Так это ещё при том, что мне Нинка многое объясняет. А вам-то некому растолковать, что к чему.
— Это вы в непринуждённой форме пытаетесь научить правильно жить директора своей школы?
Подростки потупили головы и ничего не ответили.
— Замечательно, — ухмыльнулся Егор Олегович. — Я просто счастлив от оказанной мне чести. Не премину воспользоваться случаем и спрошу — эта ваша Стебелёк… она что, ненормальная? Почему устроилась на работу и не потребовала вообще никакой зарплаты? Причем сама она — просто замечательный работник. Умница и очень старательная.
— Она по жизни беспортошная, — заявила Нинка. — То есть у неё всегда есть всё, что нужно, причём — самое лучшее. Вы её Драгуновку видели? Это же песня, а не винтовка.
— Беспортошная, но всё есть. Знаете, милые вы мои, наглость ваша безнаказанной не останется — идёмте ко мне в кабинет. Будете пить чай и подробно рассказывать об этих самых беспортошных. И об остальных — которые портошные. И ещё какие есть. Я тут человек новый, так что прошу без утайки мне всё изложить.
— Егор Олегович! — от тени того же навеса отделилась Фёкла Максимовна. — Давайте, отпустим учеников спать. Им же завтра с утра на занятия. А я вам всё подробно разъясню прямо в кабинете. Как преподаватель преподавателю.
* * *
— Нинок, приветик, — Стебелек плюхнулась рядом с подругой за столик в столовке, — ура! Три раза ура.
— Расшифровываю, — хмыкнула Мелкая, отрываясь от такой же, как у Феклы, тарелки борща с большим куском мяса под шапкой сметаны. — Первое ура — у тебя перерыв от занятий. Второе ура — ты застала меня без Нах-Наха и, наконец, можешь посплетничать о мальчиках и сексе. Третье ура — наконец-то пообедаешь, а то вчера даже не успела.
— Уточняю… Вот блин откуда ты на мою голову такая умная, а? Первое ура — занятия на сегодня закончились. Второе ура — ага, ты одна! Чудо, да и только! А сплетничать будем о третьем ура — на еду мне пофиг. То есть, вкусно конечно, язык проглотить можно… Сначала, короче, поесть, а потом третье ура за компотом.
— Ага, — подруги дружно заработали ложками, отдавая должное стряпне.
Подошёл длинный и вихрастый девятиклассник из числа дежурных по столовой, с немым обожанием глядя на Стебелька.
— Чего тебе, жертва голодовки? — неласково осведомилась преподаватель по ходьбе у ученика. И, почувствовав пинок в коленку от подруги, моментально сверкнула широкой улыбкой: — Хлеба не принесешь еще, Василек?
— Ага, я мигом, — просиял парень.
— Стоять! — осадила его Стебель. От такого тона, бедняга застыл как вкопанный. — Значит так, нести хлеб будешь медленно. Если увижу тебя здесь раньше, чем через пятнадцать минут, то…
Она задумчиво куснула нижнюю губу, глядя на несчастную физиономию парня, и решила воздержаться от приговора.
— Короче, не спеши. Как понял?
— Фёкла… Максимовна, понял вас. Хлеб принести через пятнадцать минут.
— Верно, а теперь испарись! Живо!
Нинка хрюкнула в стакан с компотом, когда Василёк уныло побрел прочь:
— За что ты его так, болезная? Сохнет ведь!
— Пусть сохнет, только не на моем газоне, — отрезала девушка, ощутимо передернувшись.
— Понятно. У нас осталось тринадцать минут на сплетни о третьем ура. — деловито закивала Нинка. — Ведь сбежишь потом?
— А то. Значит так, меня вызвал директор — пойду на ковер сразу после обеда.
— Звучит мрачновато, — хихикнула Нинка, — какое же это ура?
— Ну так, тебе бы мои проблемы! Слушай, может мне его нафиг очаровать, а? Вон, старшеклассники через одного по мне сохнут. Глядишь и…? Как он тебе? Имею ввиду — как мужик?
— Пфф, ты чего, Стебелёк? Мне от своего бы отбиться!
— Отставить твоего. Мы сейчас о моей судьбе.
— Ну ладно. Тебе вообще-то в голову твою дурью приходило, что очаровывать нужно только в случае, если мужчина тебе по-настоящему нравится?
Стебелек поморщилась и пожала плечом.
— Да не знаю я, кто мне нравится. Я даже не уверена, что любовь вообще существует. Но не век же в девках сидеть. Так лучше кто-то типа директора, а не соплячок старшеклассник. Ну, скажешь ты, как он тебе? Ты же уже в этом профи.
— Чегоооо? — протянула Нинка, — в чем это я профи?
— Да в сексе же, балда! Ну как он? По-твоему?
— Василёк? Симпатяжка.
Фекла сверкнула глазами и застонала, картинно и выразительно:
— Я про Егора!
Мелкая глотнула компота и с жалостью глянула на подругу:
— Не, не вариант. Ты смотри, он уже… Сколько ему кстати?
— Пятьдесят один… с половиной, — выдала Фекла. — А что?
— Хм, называешь Егором, знаешь возраст… Эй, ты что, уже все решила? Признавайся!
Только сейчас Нинка заметила, что лицо подруги горит лихорадочным румянцем.
— А хоть бы и так. Мне тоже много чего хочется, не только вам с Нах-Нахом. Да и другим всяким.
— Но с ним-то зачем?
— Ну, смотри. Мужик он крутой, — стала загибать пальцы Стебелек на полном серьезе. — Второе — ты видела хоть грамм жира на его теле, а? Сплошные мускулы, молодой позавидует!
— Стоп! Охренела? — Нинка для выразительности покрутила пальцем у виска. — Где я его тело рассматривать буду?
— Нууу…
— Колись, подглядывала?
— Да я не специально, — густо покраснела девушка. И быстро, словно боясь передумать, затараторила. — Проснулась рано, четырех не было, ну и пошла искупаться в бассейн. Двери закрыты, дневальных решила не будить, так выползла через крышу, ну и к бассейну. А там он. Без ничего.
— Вообще?
Смущенный неуверенный кивок.
— И не засек?
— Да я дышать боялась, притворилась веточкой. И прямо не смотрела, на визоры писала.
— Ну, ты дура! Посмотреть дашь?
— Облезешь! — сверкнула глазами Стебелек. — Лучше скажи, как это мужику предложить?
— Может тебе с Нах-Нахом поговорить? — ужаснулась Нинка. — Откуда мне-то знать? Надо по обстоятельствам.
Она еще раз пристально поглядела на подругу и медленно покачала головой:
— Чо, так понравился? А чего вообще вызывает? В смысле чувства, там, желания?
Стебелек открыла было рот, закрыла, потом все-таки сказала:
— Да блин, подрались тут двое из-за меня. А я чего, виновата что ли? Я им даже не улыбалась ни разу! Не, скажи какая засада! Когда надо — никого, а если нафиг не нужны, так целый рой!
Нинка вдруг фыркнула и принялась хохотать, даже за живот ухватилась. Так их и застал Федька — красную и возмущенную Стебелька и Ниночку сгибающуюся от смеха.
— Нин, нам, пора. Ну помнишь? — осторожно спросил парень.
— Да, — Мелкая вдруг резко прекратила смеяться, поднялась и схватила пустую тарелку и стакан. Глянула на подругу и вкрадчиво поинтересовалась: — А почему тебе парни вдруг стали нафиг не нужны, Фёклушка? Вот ответишь на этот вопрос и жить станет проще.
С этим она оставила подругу на Василька, материализовавшегося с полной тарелкой хлеба.
— А чего тут сложного? — хмыкнул Нах-Нах, когда они с Мелкой выходили из столовой, — тоже мне вопрос! Втрескалась наша Стебель по самые уши.
Нинка даже остановилась, разворачивая парня к себе.
— А ты откуда знаешь? И что ты знаешь?
— Запись видел из бассейна… Эй, мне тараканы показали, да не бей же, я не разглядывал. И никому, чес-слово, не показывал и не покажу.
— Даже мне? — мурлыкнула Нинка, прижимаясь к его боку.
— Тебе точно не надо, — буркнул парень, — если хочется — на меня смотри, а не на всяких там…
* * *
Стебелек вздохнула раз двадцать, но сердце продолжало стучать в груди так, словно она только что бежала в гору. Но не стоять же вечно под дверью директорского кабинета?! Да и не школьница она теперь, а учитель. Несолидно в её положении мяться в нерешительности. Пришлось постучать, открыть дверь и на ватных ногах проследовать к креслу для посетителей, усиленно разглядывая пол.
— Вижу, что ругать мне вас, Фёкла Максимовна, уже не за что, — услышала насмешливый голос, — осознали, постараетесь исправить? Так?
— Так, — покаянно кивнула девушка и подняла взгляд. — Вы же понимаете, что я их сама не приманиваю?
Директор смотрел как-то непонятно, вот как всегда. Знать бы, что у него на уме? Ведь ни за что не поймешь!
— Не приманиваешь? — повторил он задумчиво, почему-то перейдя с «вы» на «ты».
— Да нет же!
— Ну-ну, понял. Только я тут, Фёкла Максимовна, человек новый, не просвещённый, можно сказать. Многих ваших правил, нюансов отношений, да просто жестов — еще не выучил. Вот и объясните дремучему деду, как у вас девушка выражает свое согласие на ухаживание?
— Это вы-то дремучий?! — удивилась Стебелёк, и кашлянула, пытаясь стать серьезной и рассудительной. А как быть рассудительной в вопросе, в котором сама — ни петь, ни читать? Ну не случилось у нее пока ни одного согласия. — Ну как, как? Да как везде… наверное.
— Тыкву не дарят? — усмехнулся директор.
— Что? — Стебелек совсем растерялась, упорно разглядывая гладко выбритый подбородок хозяина кабинета. — А у вас дарят тыкву? Кто? Зачем?
— Есть такая украинская традиция… Была, на Земле. Если парень делал девушке предложение, а он ей совсем не нужен, то она ему в ответ тыкву дарила.
Стебелек нахмурилась, обдумывая информацию под заинтересованным взглядом собеседника, а тот тоже раздумывал — очень уж странные реакции у этой девушки. Никогда не знаешь, что выдаст.
— Традиция хорошая, — наконец решила она, — только где я столько тыкв напасусь? Или с собой их таскать на занятия? Да нет, заморочно как-то. Легче просто в глаз. Да не… я образно.
— Ну, если образно…
— А можно спросить?
Теперь Стебелёк решительно глянула прямо в глаза директора, отчего эта самая решительность пискнула внутри, да и свалила куда-то, мелькнув хвостиком.
— Разумеется, — директор смотрел с искренним интересом.
— А как, по-вашему, чего вдруг старшеклассники на меня глаз положили? А? Может это тоже какие-то земные традиции? И главное, странно: замуж не зовут, а чего-то хотят…
— А у вас тут сразу замуж?
— Ну а чего тянуть, если решено? — удивилась Фёкла.
— Вот ваши Ниночка с Фёдором не торопятся.
— Ну, это вы неудачный пример привели. Во-первых, не доросли еще — их тупо не распишут. А потом, они ж сговоренные — все знают, что поженятся рано или поздно. И скорее рано. Или уже. Так что тут другое…. А вы… не думали?
— О чем?
Вот теперь бы и выложить, но дыхание отчего-то перехватило.
— Ну там, влюбиться и жениться.
— Кажется, разговор у нас зашел не туда, — хмыкнул директор, поднимаясь. — Если спасать вас не надо, уважаемая Фёкла Максимовна, то я вас больше не задерживаю.
— Не надо, — подтвердила Стебелек, мгновенно теряя всю решительность, которая вроде бы еще оставалась. Слишком уж неласковый взгляд вдруг стал у мужчины.
Оставалось встать и гордо выйти. Только ноги не слушались. И не хотелось никуда уходить.
— Или что-то еще?
От его холодной улыбки уже ничего не хотелось. Зато прибавилось сил и решимости на то, чтобы вскочить и прошествовать к двери. Только вот оглядываться не стоило — он уже и не смотрел на неё, снова углубился в чтение бумаг, разложенных на столе, словно и не было ему до неё никакого дела.
Только в своей каморке смогла отдышаться. Собраться с мыслями удалось минуты за три. Добраться до ворот еще за одну.
— Прогуляюсь, — сверкнула она глазами на вопрошающий взгляд караульного. Тот отшатнулся, словно увидел привидение. — Понял ли?
— Да, Фёкла Максимовна, вам сопровождение не…
— Усохни, малыш.
«Малыш» больше неё ростом побледнел и быстро закивал.
На душе было как-то бестолково и вообще неприятно, и девушке срочно требовалось развеяться. А что может быть лучше пешей прогулки до озера? Подумаешь, десяток километров по степи и перелескам. К вечеру вернется. Или не вернётся совсем.
«Подстриженный» фермиками «газон» стал заметно отрастать, но в ногах не путался и не прятал в себе ничего из живности. Шагалось легко и привольно. Бурный водоворот мыслей в голове приутих тоже, но понятней, увы, не стал. Если бы в отношениях с мужчинами было вот так всё четко и понятно, как в природе родной Прерии! Знаешь, что бывает, знаешь, чего ждать, знаешь, как правильно действовать и что из этого выйдет.
А с мужчинами словно попадаешь на незнакомую планету, где не имеешь представления ни об обычаях, ни о скрытых от глаза ловушках. Шаг влево, шаг в право — и всё, отправляйся гулять по ровной травке, да думать, что не так сделала.
Впрочем, через километр началась «страна дремучих трав» — тут уже шибко не разбежишься. И сумбурные мысли запрятались куда-то глубоко. Стебелек привычно насторожилась, приноравливаясь к понятным и простым законам передвижения по дикой местности, которые сейчас преподавала совершенно непуганым земным детишкам.
Через час местность пошла под уклон к левому притоку реки, и впереди стала хорошо видна панорама с полосками воды — в промежутке между жиденьких рощиц замаячило длинное узкое озеро с отдельными кустиками по берегам. Русла реки отсюда не разглядеть, но с его стороны видна одинокая фигурка идущего в сторону школы человека.
То есть далёкий пока путник однозначно топает навстречу ей от Ярновки. И сойдутся они у левой оконечности почти пересохшего уже озерца. Там, где пара пострелят плещется в парной, прогретой лучами Гаучо водичке. С уроков сбежали? Ох, и получат они сейчас на орехи! Она же не просто так, а преподаватель. Проснувшееся чувство окончательно изменило состояние души — связалась со школой и доложила об обнаруженных самовольщиках.
Чем ближе подходила к месту, где купались пацаны, тем сильнее портилось настроение — это надо же так всё взбаламутить! Нет, лёгким внушением они не отделаются. И с караульщиком тем она еще поговорит по душам… Если вернется.
Взгляд девушки принялся выискивать ближайшие кусты, где можно разжиться добрым прутом для порки. Есть! Отличные лозины получатся… топот слева. Из-за зарослей пожухлого камыша выбежал детёныш шерстистого носорога, а правее, из высокой, давно переросшей травы — слоносвин напересечку. И, практически в это же время, сквозь оставленную позади редкую прибрежную рощицу выломился папа малыша.
Фёкла инстинктивно присела, чтобы не маячить — одно из первых правил поведения на планете — постараться избежать нападения, оставшись незамеченной. Встречный человек действовал аналогично — исчез из виду буквально уже в сотне метров. В это же время и детки увидели крупных животных — замерли по пояс в воде, пялясь на разворачивающееся действие.
А действующих лиц ещё прибыло — от камышей к своему чаду приблизилась мамаша, отчего слоносвин «передумал» и, заложив дугу, исчез в траве. Видимо ещё не взрослый, потому что совсем скрылся из виду. Перевела взгляд в сторону «папика», а тот уже набрал скорость и никуда не отвернул — теперь его внимание привлекли мальчишки, громкими веселыми голосами издающие звуки восторга. А ведь завалить эту гору даже из Драгуновки — задача не тривиальная!
Фёкла рванула наперерез и остановилась, оказавшись как раз на пути атакующего носорога, лишь немного сместившись в сторону так, чтобы траектория этого живого танка прошла мимо места, где находятся дети. В том, что зверь довернёт на неё, она не сомневалась. Вскинула к плечу приклад и стала укладывать пулю за пулей то в лоб, то в грудь приближающегося к ней самого недружелюбного жителя этих равнин. Отвлекаться было некогда, поэтому даже не взглянула на незнакомца, оказавшегося рядом — он работал по той же цели из «десятки» — слонобоя, как называли в этих местах подобные ружья.
В какой-то момент возникло чувство, что пули не берут противника, но Фёкла прострелила ему обе коленки, когда расстояние позволило в них попасть. Собственно, попала ли она по второй — сказать было трудно, а может незнакомец сделал удачный выстрел, но туша, наконец, начала наискосок заваливаться и, в конце концов, рухнула, перекатилась, и осталась на месте, дергаясь и пытаясь встать.
Фёкла судорожно принялась перезаряжать оружие. Парень рядом тоже менял обоймы — их почему-то было сразу две. Мальчишки у них за спиной что-то кричали, но сейчас было не до них — из травы снова показался деодон — слоносвин по-местному.
Юноша и девушка изготовились к стрельбе и выжидали. Выжидал и зверь. Наконец, он спятился назад, пропав из виду.
— Дай-ка мне ремень от твоей винтовки, — попросил парень.
Она не стала спрашивать зачем, а молча отцепила и отдала. Сама же жестом подозвала к себе купальщиков. Ясно, что её узнали и не посмели ослушаться. Порку провели жёстко, никак не комментируя — были слишком взвинчены, чтобы говорить членораздельно. И тут послышался звук мотора, а вслед за ним появился подскакивающий на неровностях школьный грузовичок — Егор Олегович сам его вёл столь быстро, сколь мог, не жалея подвески.
Носорог продолжал агонизировать.
— Такой самец из-за вас погиб, — сказал незнакомец пацанам. — Совсем городские? — обратился он к учительнице.
— Совсем, — вздохнула она, чувствуя, как изнутри организма поднимается дрожь запоздавшего страха.
— Батон, — попытался улыбнуться парень, называя своё имя.
— Стебель, — в ответ представилась Фёкла.
— А у вас тут не соскучишься, — директор школы выбрался из кабины и осмотрел диспозицию. Выглядел он при этом бледным и взволнованным. — Вы, — это он уже ученикам, — марш в кабину. Будете наказаны.
— Уже выпороты, — устало вздохнула девушка. — Задницы ихние нужно фельдшеру показать.
— Никогда вам этого не забуду, Фёкла Максимовна! — вдруг зло взвизгнул один из недавних купальщиков, глотая слёзы. Белобрысый и растрёпанный, он буквально трясся от переполнявших его чувств.
— Вот и молодец, — согласился Батон. — Будешь помнить — будешь жить. А как позабудешь, тут тебя и скушают вот такие, — он махнул рукой на заросли травы, откуда снова показалось рыло слоносвина.
— Садитесь и вы, — предложил Егор Олегович Стебельку и Батону.
— Нет, я ещё пройдусь. С человеком вот поближе познакомлюсь, — кивнула она на парня.
— Воля ваша, — кивнул директор, оглядев незнакомца быстрым пристальным взглядом. То ли увиденное ему понравилось, то ли просто не до того стало, махнул добродушно рукой. — Рюкзак свой в кузов закиньте, молодой человек… Хорошей прогулки, Фёкла Максимовна. Только по возвращении зайдите в мой кабинет. Оба.
Через минуту грузовик снова зафыркал мотором и покатил обратно в сторону школы.
