Глава 15
Посыл
После ужина Егор Олегович вызвал новеньких к себе.
Больше всего его кабинет напоминал комнату из домика хоббита — или просто внутреннее пространство куриного яйца — даже вход в этот кабинет-пещеру был овальным с такой же овальной дверью. Успели подогнать из обычной двери, прихваченной тараканами из земного приюта. Впрочем, стол здесь стоял вполне земного вида, а также три разномастных кресла вдоль округлой боковой поверхности, невысокий шкаф-купе у дальней стены, кактус в горшке на широком подоконнике маленького овального окошка, и крепкое потрепанное кресло за столом. Следует отметить также «привалившуюся» к стене груду свёртков и коробок. Егор Олегович поднялся навстречу ребятам, отложив в сторону стопку разноцветных папок для бумаг.
— Итак, вы поступаете ко мне в школу, — начал он сразу, серьезно поглядев на ребят. — Да, обязанности директора возложены на вашего покорного слугу. Так вот, хотел бы прояснить для себя немаловажный момент — вы близки между собой?
— Мы сговоренные. Это статус детей, собирающихся стать супругами, — отвечать стала Мелкая. — С одной стороны, мы ночуем в разных спальнях и не обжимаемся на виду у остальных, с другой — тот вид связи, о котором вы беспокоитесь, нам знаком. Но, считаю своим долгом предупредить, что совместный сон разнополых существ тут, на Прерии, вовсе не означает ничего такого — имею в виду не в защищённом комфортабельно оборудованном помещении, а в пути, во временном укрытии или на охоте. И не смотрите удивлённо — это частое явление, потому что почти вся планета крайне редко населена. Люди ложатся спиной друг к другу и, таким образом, стараются сохранить как можно более высокую готовность к отражению нападения хищника.
— Хм. Вы случайно не преподавали, госпожа Уткова? — директор посмотрел на Нину совсем другими глазами. — Речь ваша столь изысканно и исчерпывающе подвела черту под целым рядом вопросов, что можно сразу переходить к следующим. В прошлой школе, где вы учились, это не вызывало пересудов?
— Учительницей я не работала, а пересуды… были, конечно. В первый год после нашего сговора. Пару-тройку месяцев. Но это проблемы пересуживающих.
— То есть у вас любовь? — не перестал настаивать учитель.
— Я солдат, и не знаю слов любви, — сказала, как отрезала Нинка. — Но деток рожать я собираюсь от Феди и для Феди.
— Шо? Уже? Надо срочно оборудовать верстачок, — озадачился Нах-Нах.
— Зачем верстачок? — не понял Егор Олегович.
— Кроватку делать.
— Да погодите вы, — тормознула мужиков Мелкая. — Я пока к этому не готова. А то, ишь, обрадовался! — она взлохматила Федькины вихры.
На что тот только руками развёл, повернувшись в сторону преподавателя:
— Ну да, тут, с точки зрения бытия, не совсем привычная обстановка. Родильные палаты и ясельки при школах — в порядке вещей.
— А разве на Земле не так? — удивилась Нинка. — То есть не все девочки могут закончить школу? Получается, если родят, то будут вынуждены прервать обучение?
— О, Господи! — схватился за голову учитель. — Куда нас занесло?
— Тук-тук, — раздалось от двери и, сквозь приоткрывшуюся, щель просунулась голова Серджио Моретти. — Егор Олегович! Извините за беспокойство. Я руковожу службой безопасности планеты, и мне экстренно требуются ваши ученики.
— Министр и товарищ министра? — ухмыльнулся директор. — Не буду вам мешать, — и он, выйдя из-за стола, сделал приглашающий жест занять его место. А сам пошел к двери, намереваясь выйти.
— Нет, не уходите, уважаемый директор. Неудобно как получилось! — посетовал Моретти. — Всю жизнь буду извиняться за свою бесцеремонность. Право, мы не надолго и ваше присутствие никого не стеснит. Но дело, действительно, не ждёт. — Он присел на край директорского стола. — Федь! Есть сильное подозрение, что твоего приёмного дедушку в ближайшее время попытаются ликвидировать.
Егор Олегович остался стоять у двери, задумчиво разглядывая руководство безопасности планеты в лице Серджио, отметив и военную выправку, и странным образом гармонично сочетающиеся в нём простые манеры «своего» русского парня, и итальянскую порывистость, и жесткий взгляд.
— У вас есть какой-то канал связи с Землёй? — удивился Нах-Нах. Они с Ниночкой занимали гостевые кресла и выглядели одинаково серьезными и спокойными. Словно вопросы безопасности для них были чем-то совсем обыденным.
— Только вы, — покачал головой Моретти. — Дело в том, что доставляемые вами данные мы довольно тщательно анализируем. А с некоторыми деятелями спецслужб и раньше водили знакомство, пусть и в качестве подчинённых. Ну и потом, вы же не могли не заметить резкого изменения отношения к вам в течение буквально суток. По всем признакам, Русакова и его людей отстранили от дел с вами и перепоручили эту работу другому отделу. Явно по команде сверху.
В результате под Питером прошла маленькая и далеко не победоносная война, пропал неведомо куда детский дом с воспитанниками. По старой русской традиции за всё это обязательно кто-то ответит. Будет расследование, на котором Евгений Иванович, несомненно, с доказательствами в руках подведёт под монастырь начальника управления. То есть, тот ни за что не выкрутится, если Русаков останется жив. А вот, если он скончается — некоторые шансы отмыться у начальника, отдавшего приказ, сохранятся. Например, оправдавшись неполнотой информации, предоставленной покойным. То есть накажут, конечно, и строго накажут, но совсем под зад не пнут.
Застывший у двери директор. Замершие Нинка и Федька.
— Тук-тук, к вам можно? — В дверь заглянула рослая, но совсем юная девушка. — Я ищу директора.
— Вы тоже будете у нас учиться? — развернулся к ней Егор Олегович.
— Нет, — девушка окинула его быстрым оценивающим взглядом и широко улыбнулась, — преподавать «Оружие и боеприпасы».
— А я бы принял вас в девятый класс, — хмыкнул директор, поглядев в смуглое лицо гостьи с резкими скулами, широко расставленными серыми глазами и большим ртом. — Проходите, поговорим, пока тут идут переглядки.
Дело в том, что Нах-Нах и Мелкая в среднем молчали, обмениваясь взглядами и, изредка, перебрасываясь словечком-другим. Остального мира для них в этот момент не существовало. Серджио тоже примолк, явно сосредоточившись на фиксации происходящего. Кроме визоров на лбу, пишущих и звук и изображение, ещё и на груди у него висели сразу две камеры, про которые невозможно было сказать, работают они или нет.
Вошедшая девушка тоже замерла:
— Тсс! — прошептала она стоящему рядом директору. — Всегда хотела посмотреть, что эти голубки делают наедине.
— Так они же не одни.
— Это вам только кажется. Они разговаривают… обычно-то только один говорит, а второй кивает. Или друг за другом, но одну речь ведут, словно читают по очереди заранее заготовленный текст. А сейчас… сговариваются.
— В это время он обычно дома, — сказала Мелкая. — Там двадцать два ноль семь.
— Да. Нужно брать вместе с женой — они очень дружны, — согласился Нах-Нах.
Ребята кивнули друг другу, встали, отошли на шаг от стола, взялись за руки и… пропали.
— Бряк! — вошедшая девушка так и села, где стояла. Звук издал приклад её винтовки, соприкоснувшись с полом.
— Не, ну где справедливость? — воззвала она к мужчинам. Они что? Одной головой на двоих думают? Опять я ничего не поняла.
— Успокойся, Стебелёк, — кисло улыбнулся Моретти. — Наши аналитики разгадали секрет столь чудесного симбиоза этой парочки. Нина верит, что Федя никогда её не подведёт. А Федя считает, будто Нина значительно умнее его. Поскольку оба они правы — между ними гармония.
— То есть мне нужно найти себе тупого, но очень надёжного спутника жизни. Узнать бы ещё, где такие водятся! Кстати, — взор её обратился в сторону директора. — Фёклой Максимовной меня зовут. Жалко, что вы, Егор Олегович, не тупой. А то бы вас не поставили тут директором. Кстати! Вы женаты?
Моретти добродушно фыркнул, вставая и отходя к карте единственного материка Прерии, уже занявшей место на боковой стене кабинета. А директор решительно сел на свое кресло за столом, приглашающе кивнув Стебельку на место напротив.
— Милая барышня. Беда в том, что вашу дисциплину в этой школе преподаю я. И, поверьте, совсем не плохо. Более того, мне не хотелось бы бросать любимый предмет даже ради счастья видеться с вами регулярно.
— Это вы просто не знаете, — стремительно шагнула к столу девушка, — что я училась у самой Дары Бероевой. А это, поверьте мне, признанный авторитет. Так что берите меня в учителя — не пожалеете.
— Хм! Ну… учитывая, что саму Дару тоже я обучал, должен признаться, ваша рекомендация делает мне честь. — Он с неподдельным интересом следил за метаморфозами на живом и подвижном лице девушки.
— Так вы же уже старенький! — принялась объяснять та. — Хвори всякие, вызовы на совещания — и где взять подмену? А я вот она — тут как тут. Опять же, кто ваших деток обучит ходьбе?
— Какой ходьбе? Среди моих учеников нет ни калек, ни младенцев, — Егор Олегович едва заметно поморщился — надо же «старенький и хворый». Настойчивость этой бесцеремонной особы перестала казаться забавной.
— Товарищ директор! — вмешался Моретти. — По этой планете достаточно опасно ходить, потому что фауна тут весьма гастрономически относится к представителям нашего вида. В обычных учебных заведениях передвижению по местности учат специально. А горожане, вроде меня, за периметром города без компании не расхаживают.
— Почему же руководитель отдела народного образования меня об этом не предупредила? В перечне изучаемых дисциплин подобного предмета нет, — не понял Егор Олегович.
— Так вы спросите, — тут же вклинилась Стебелек. — Вот увидите, как она схватится за голову. А вообще-то основной курс аборигены проходят ещё в детском саду — потом только тренировки бывают. Как правило — самостоятельные. То есть без взрослых. Но регулярно, чтобы сохранялась форма.
— Сумасшедший дом какой-то, — пробормотал директор школы.
Фекла Максимовна вдруг резко дёрнулась вправо, а на её месте тут же образовался человек. Да не один.
— Сумасшедший дом какой-то, — повторил за Егором Олеговичем генерал Русаков. — Где мы, черт возьми, и как здесь оказались? Что это за нора? Землянка? Пещера? Фёдор?
Было заметно, что генералу неловко оказаться среди незнакомых людей в пижаме и домашних шлёпанцах.
Его супруга, одетая в мягкий халат, молча держалась рядом и только с удивлением смотрела по сторонам, а с боков стояли Нах-Нах и Мелкая.
— Серджио! Вы же отвезёте родителей Елены Евгеньевны в их с Кириллом Сергеевичем дом? — лучезарно улыбнулся Федька. — И, Евгений Иванович! Серджио объяснит вам всё.
— Привет Феклуша! — Вышедшая из сосредоточенности Нинка повисла на шее у своей долговязой подруги.
— Привет, привет, Мелкая! Заметила-таки боевого товарища. Вот спасибо. А я-то гадала…
— Матвеев, Уткова! Отбой несколько минут как был! А ну, марш в спальни! — Егор Олегович уже понял, что начавшееся сборище необходимо срочно разгонять.
— Спальни тут весьма оригинальные, — шепнула Нинка Стебельку. — Тебе понравится.
Они было вместе с Федькой направились к дверям вслед за Моретти, втолковывающим что-то чете Русаковых, но голос директора остановил их на пороге:
— А вас, Фекла Максимовна, я попрошу остаться.
Стебелек показала Нинке язык, картинно закатив глаза, и повернулась к хозяину кабинета с самым невинным выражением лица.
— Берёте? — спросила нетерпеливо, как только закрылась дверь.
— Присядьте, барышня.
— Ну хорошо, — Стебелёк вздохнула и, быстро придвинув к столу покинутое ею кресло, плюхнулась в него, одновременно прислоняя к столу ловко скинутое с плеча ружье. — Не нравлюсь я вам?
В её глазах читался задорный интерес. Никакого беспокойства или неуверенности.
— Насчет оплаты пока ничего гарантировать не могу, — проигнорировал её вопрос директор.
— Забейте. Ой! — Фёкла пожала плечом, — в смысле, оплата меня не интересует. Договоримся. Значит, берёте, хоть и не нравлюсь?
— Да. — Непроницаемый взгляд Егора Олеговича углубился в какую-то распечатку. — Занятия по «ходьбе», как понимаю, нам нужны. Пока не найдем никого… посолиднее, это место ваше. Расписание обговорим завтра. Комнату…
В его голосе послышалось сомнение.
— Что значит посолиднее? — возмутилась было Стебелёк, но тут же взяла себя в руки. — Найду я комнату, присмотрелась уже, пока ползала в поисках вашего кабинета. На самой голубятне как раз каморка по мне, вроде не занятая. Я там на всякий случай свои вещи оставила.
— Кровать там есть? — оживился директор.
— Ну есть, только узковатая для маневров, если вы об этом, — дерзко ответила девица.
— Так, Фёкла Максимовна, ребячество убрать, учитель вы, или… И вообще, марш спать, поздно уже. Комната ваша, если понравилась. Первое занятие у вас завтра с семиклассниками в девять утра. Вопросы есть? А коль нет, идите.
— Есть, товарищ командир, — отсалютовала Стебелёк, вскакивая с кресла. Подхватила ружье и попятилась к двери. — А если…?
— Завтра! — отрезал директор, тоже поднимаясь. — Барышня… я вас больше не задерживаю.
Выскочив за дверь, Фёкла поправила лямку ружья и достала бумажку, где были записаны ориентиры.
— Не задерживает, — пробормотала она, — хоть раз бы кто задержал!
Путь до выбранной каморки много времени не занял. Удобное у неё расположение на самом верху. Хотя в паре переходов чуть ли не ползти пришлось, но оно того стоило. Вместо двери плотная занавеска из куска брезента. Внутри пещерки, как ласково назвала свою комнату Стебелек, узкая койка, застеленная шерстяным одеялом. Рядом с изголовьем тумбочка, наполовину вросшая в стену. Над тумбочкой то ли окно, то ли бойница. Вот и вся обстановка жилища нового преподавателя новой школы на Прерии.
Ничего, табуретку себе завтра раздобудет, или сама сколотит. Полку с крючками — тоже, а больше ей ничего и не надо. Раздеваться не стала, легла, как была. Вымоталась она нынче изрядно. Это ж надо было проделать такой путь в рекордные сроки. Практически весь день в седле. Спасибо добрым людям и вовремя полученному известию. А директору она еще понравится — вот увидит, какая она, и поймет… что никого солиднее ему не надо! А нужна именно она, Фёкла.
С тем и уснула.
