ГЛАВА 38

На сей раз я прицелился точно, и мы объявились посреди гостиной.

Ромка тут же посадил мать на диван, а та свернулась клубочком, уткнулась носом в подушку, даже не посмотрев, куда попала на сей раз.

Я сбросил на пол рюкзак, отстегнул меч с ножнами, швырнул в кресло куртку.

В раскрытую балконную дверь врывался сырой, насыщенный озоном ветер, над морем сверкали молнии, по окнам хлестал дождь.

На журнальном столике валялся мобильный, все это время простоявший на зарядке. «26 августа, 15:57» — значилось на дисплее.

Итак, мы отсутствовали полтора месяца. Как целую вечность!

Список пропущенных звонков впечатлял своими размерами. Я начал его просматривать. Царев, Царев, Леночка, Царев, Саня, Мусик, Леха, Ната, Ната — господи, а этой-то чего понадобилось?! — снова Царев… Да ну их всех! Разве что Цареву перезвонить, успокоить…

Ромка подошел, легонько толкнул в бок:

— Пап, у тебя Слезы Леса еще есть?

Я протянул ему флакон.

— Шрам все равно останется. От их клыков всегда так.

— Черт с ним! Только бы чесаться перестало, — отмахнулся он и скрылся в ванной.

Я проводил его взглядом, сходил закрыл балконную дверь, подтащил кресло к дивану и уселся.

Юлька подняла голову и уставилась на меня уставшим взглядом.

— Это снова ты, Корнеев?.. — с хрипотцой спросила она. — А я уж понадеялась, что ты мне приснился…

Я молча развел руками.

Юля села, запуталась в тяжелых складках платья, чертыхнулась и принялась стягивать с себя анахроничный наряд.

— Ну чего уставился, идиот?! — возмутилась она. — Принеси мои вещи!

Я вышел в спальню и вернулся с полным комплектом: кофточка, босоножки, сарафан. Сарафан пришлось выколдовать. Где сейчас находился первоначальный экземпляр, я не знал.

Юлька вырвала одежду из моих рук и стала переодеваться, понося меня на чем свет стоит:

— Идиот! Придурок! Клоун! Копперфильд хренов!!!

Я обреченно вздохнул и снова устроился в кресле. Жутко хотелось спать.

— Что ты молчишь, Корнеев? — с вызовом спросила Юля.

— А что я должен говорить?

— Мог бы хоть извиниться! — заявила она.

— Ну извини, если тебе от этого полегчает, — пожал я плечами.

Она на секунду застыла с приоткрытым ртом, а потом налетела на меня с кулаками. Я даже отбиваться не пытался, только отворачивался, чтобы по лицу не попала.

— Полегчает? Мне полегчает?! — продолжала она кричать. — Ты, полено бесчувственное! Я чуть со страху не умерла в том жутком месте!

— Ты же почти все время спала, когда тебе было бояться-то? — искренне удивился я и был тут же наказан очередной порцией ударов.

Потом она, как и предполагалось, разрыдалась у меня на груди. Я понял, что парой поцелуев делу снова не поможешь, но где-то в квартире был Ромка, и утешить даму как положено я при всем желании не мог. Так что просто гладил ее по голове и ждал.

Ромка, успевший принять душ и сменить рубашку, позаимствовав одну из моих, вернулся в комнату, подмигнул мне и устроился во втором кресле.

Вскоре Юля успокоилась, вытерла слезы и потребовала:

— Вызови нам такси, Артур! Я хочу домой!

— Какое такси? Я сам вас отвезу! — запротестовал я.

— Боже, Корнеев! Ты же на ногах не держишься, — вздохнула Юля, — куда ты собрался ехать?!

— Так оставайтесь здесь, — предложил я.

— Нет, Артур, нет, — покачала она головой и строго глянула на сына: — Рома! Пойди прогуляйся!

— Дождь ведь! — запротестовал тот.

— Тогда иди чай завари! — распорядилась мать, и сын, горестно вздыхая, отправился на кухню.

Юля перебралась на диван, сложила руки на груди, закинула ногу на ногу.

— Я должна сказать это сейчас, Артур, — вздохнула она, — именно сейчас. Позже будет больнее. Я… я боюсь тебя! Пойми меня правильно… — Юля отвела глаза, облизнула губы и продолжила еле слышно: — Я никогда не встречала другого человека, хотя бы отдаленно похожего на тебя. Ты был, есть и будешь для меня особенным, и в какой-то момент я даже… — Она безнадежно махнула рукой, сердито шмыгнула носом. — А, ладно! Ты не для меня, Корнеев. Я — простая, земная, с нормальной жизнью и ничем не выдающимися желаниями. А ты… ты — ходячий динамит, Арчи Бесстрашный, или как тебя там называют, в том диком месте, где мы были. Я ничего толком не знаю о той твоей жизни, но увидела достаточно, чтобы понять: я не хочу ничего знать, не хочу иметь со всем этим ничего общего! Колдуны, вампиры, оборотни!.. Я думала, такое только в кино бывает! И ты… Я бы никогда не хотела вновь увидеть того безжалостного и хладнокровного демона, каким ты был там! Боже, Артур, у тебя до сих пор кровь на лице! Ты вообще — человек?! Прости, если обидела, но я хочу скорее забыть весь тот кошмар. И… я не хочу тебя больше видеть!

Выпалив последнюю фразу, Юля опустила голову, а ее пальцы нервно мяли белую ткань сарафана.

— Ты снова все решила сама, да?.. — неожиданно хриплым голосом сказал я, потому что от ее слов было больно. Почти так же больно, как тогда, в первый раз…

— Так что, Артур? Ты точно не хочешь ехать со мной в Киев? — наверное, в тысячный раз спросила Юля.

Я обреченно вздохнул и, не ответив, устремил взор в безбрежную морскую даль, расцвеченную яркими бликами парусников. Мы сидели на каменной ограде набережной, ели мороженое и радовались обретенной свободе.

Экзамены остались позади, впереди — лишь выпускной и целая жизнь без школы. Основная тема для разговоров в последнее время — предстоящее поступление и планы на будущее. Умник Баранов собрался штурмовать Харьковский политех. Царева его папаша-предприниматель изо всех сил толкал в юридический. Серега сопротивлялся как мог, но силы изначально были неравны. Звезды Натка с Вероникой нацелились на модельное агентство. Кто-то метил в педагоги, кто-то — в медицину. В общем, все как у всех.

Моя амбициозная Юлечка нацелилась на Киевский университет, потому как страстно мечтала стать переводчиком и кататься за границу. Я по большей части отмалчивался, а если особо доставали, выдавал заученную версию про отряд космонавтов. Понятно, никто в это не верил, но меня все же оставили в покое. Даже Царев, который знал то же, что и Юля: «правду сказать не могу, а врать не хочу».

Да, другу этого хватило. Но не девушке. Ей почему-то взбрело в голову, что я со своим знанием иностранных языков непременно должен поступать вместе с ней, и сдвинуть ее с этой точки зрения не смог бы и бульдозер. Вот и сейчас она о том же!

— Ну чего ты молчишь! — возмутилась Юлька, так и не дождавшись моего ответа.

— Я не могу, правда. У меня тоже есть планы, и Киев в них не значится, — повторил я то, что говорил уже не раз.

— Ах вот как… — протянула она.

— Юль, пожалуйста, не начинай снова! — взмолился я. — То, что мы будем учиться в разных местах, ничего не меняет! Я буду приезжать, все будет хорошо…

И это я тоже говорил уже миллион раз. Но все разговоры традиционно заканчивались ее слезами и моими заверениями, что мы обязательно что-нибудь придумаем.

Да, что бы еще здесь придумать?! Без дара ей в Паутине делать нечего. Но и отказываться от открывающихся перспектив только ради того, чтобы быть рядом с любимой девушкой… Тем более, я отлично понимал: рано или поздно все закончится. Пусть даже сейчас я смутно представляю, как можно жить без этой сумасшедшей девчонки, с ее дурацкими выходками, озорным смехом, детскими обидами и таким горячим темпераментом…

— По-прежнему уже не будет, Артур, — сказала она неожиданно резко, — не обещай того, чего не сможешь выполнить!

— Юль, ты чего? — обалдел я. — Ну когда я тебе врал?

— Нет, правда. Я долго думала… — Теперь она смотрела в сторону, и я не видел выражения ее лица. — Если ты не хочешь поступать в Киеве…

— Не «не хочу», а «не могу», — поправил я, но она пропустила возражения мимо ушей.

— …если — нет, тогда нам лучше расстаться!

— Что-о?! — Я ушам своим не поверил. — Юль, что за шутки идиотские!

— Это не шутка, — она повернула ко мне несчастное, растерянное лицо с дрожащими на кончиках ресниц слезинками, — я считаю, нам не стоит больше встречаться!

— Но почему? — спросил я тихо, стараясь не показывать, как сильно меня задели ее слова.

— Потому что так будет правильно.

— Что — правильно?! — взвыл я. — Мы же любим друг друга!

— Тогда едем в Киев! — снова предложила она с надеждой. — Или забери меня с собой!

— Я не могу, Юль… Правда, не могу.

Ее взгляд погас.

— Значит, расстаемся. — Слезы потекли из ее глаз, Юлька решительно размазала их по щекам и продолжила: — Потому что так надо! Я не смогу тебя постоянно ждать, постоянно думать, где ты и с кем… Черт, Артур! Я тебя и сейчас к каждому столбу ревную! Я же с ума сойду… — Она всхлипнула. — А потом, однажды ты не придешь. И как мне быть тогда?

— Браво! — психанул я, вскакивая на ноги. — Чудеса женской логики! Мама поработала, да?

— При чем здесь мама?!

— Да при том, что даже интонации — ее! И вообще, почему ты решила, что это я тебя брошу?! Может, все наоборот? Может, это ты расчищаешь плацдарм для новых отношений?

Она тут же залепила мне пощечину, чем только еще больше разозлила.

— Что, правда глаза колет?! — выкрикнул я. — А знаешь что, Сагирова? Да пошла ты!

Я резко развернулся и сам пошел прочь — мимо прибрежных кафешек, праздношатающихся курортников, обнимающихся парочек…

— Артур! — крикнула Юля мне вслед. — Артур, подожди!

Ага, щас-с! Умерла так умерла… Блин, как же больно-то!..

На выпускном я танцевал с Вероникой и отчаянно старался не смотреть в сторону бывшей девушки, такой ослепительно-красивой в голубом платье и со взрослой прической! Еще тяжелее было не замечать ее укоризненных взглядов. Но я старательно веселился и изо всех сил изображал, что страшно увлечен своей партнершей по танцу. Когда в середине вечера Юля исчезла, я готов был бросить к чертям собачьим свою даму и тоже отправиться куда глаза глядят. Но передумал.

Черт возьми! Вероника весь год за мной бегала, так пусть порадуется! К тому же дико хотелось проверить, насколько правдивы слухи, что ходили о ней по школе. А потом нечаянно проговориться Цареву — тот уж точно донесет весть по адресу.

Как оказалось, слухи были далеко не беспочвенны, но Сереге я так ничего и не сказал. Почему-то наутро моя великолепная месть казалась куда более похожей на предательство. И на душе было гадко…

— И тогда, и сейчас я поступила правильно, — жестко сказала Юля, хотя в ее глазах снова стояли слезы. — Артур, пожалуйста… — она безнадежно махнула рукой, — я очень устала и хочу домой.

— Хорошо, — прикрыв глаза, чтобы не видеть ее бледного лица, сказал я, — все будет, как ты захочешь. Сейчас я вызову такси.

И я позвонил Цареву. Серега не стал задавать лишних вопросов и пообещал приехать через пять минут.

В комнату вернулся Рома.

— Эй, родители! Кому какой чай заваривать?

— Уже не надо, — сказала Юля, — сейчас будет такси.

— Во, блин! — ругнулся сын, — я уж думал, мы остаемся…

— Мы едем домой, — повторила Юля, — собирайся.

Ромка растерянно посмотрел на меня, но я ничего ему не сказал. Тогда он нерешительно попросил:

— Пап, можно, я у тебя сегодня останусь?

— Нет, Рома, сегодня ты нужен своей матери.

Он сжал челюсти, сузил глаза, хлопнул ладонью по двери и молча вернулся на кухню.

— Извини, — сказал я Юле и пошел следом за ним.

— Ну чего ты психуешь? — устало сказал я, глядя в его напряженную спину. — Ты действительно ей нужен. Кто-то же должен отвечать на ее вопросы, если таковые возникнут… Меня она слушать не станет.

— Интересно, на мои вопросы кто ответит? — хмыкнул он.

— У тебя еще есть вопросы? — удивился я.

— Масса! — заявил он, оборачиваясь. — Начиная с того, куда делся Лекса, и заканчивая тем, как поступить в Академию КС. И еще полсотни между этими двумя.

— Не все сразу, Рома, — усмехнулся я, — придется потерпеть.

— Тогда я приеду завтра! — заявил он с вызовом.

Я отрицательно покачал головой:

— Завтра ты уже меня не застанешь.

— Возвращаешься в Паутину? — догадался он.

— Да. Так надо.

— Я с тобой!

Я снова покачал головой.

— Но почему?! — обиженно воскликнул Ромка.

— По многим причинам, и главная из них находится в соседней комнате. — Я приобнял его за плечи. — Ром, послушай. Паутина от тебя никуда не убежит. Она у тебя в крови, тебе от этого не уйти. Я вернусь через неделю или через две…

— Или не вернешься вообще, — мрачно добавил он.

— Вернусь, — заверил я, — но если вдруг… Я напишу тебе координаты представителя КС на Земле. Скажешь, что ты — мой сын, он сделает все что нужно.

— Да ну тебя к черту! — разозлился Ромка. — Вместе с твоим представителем. Всё — решил и припечатал! А меня ты спросил?! Спросил, чего хочу я?

— Ну, знаешь, — я шумно выдохнул, стараясь не заводиться, — ты еще не понял, что ни твои, ни мои желания во всем этом не учитываются! А чего хочешь ты, я и так знаю! Сам был таким в твоем возрасте! Славы, приключений, возможно, денег. Мало тебя жизнь побила? Погляди в зеркало: там уже не тот восемнадцатилетний пацан, махавший деревянным мечом в «Скифе»! Ты повзрослел за эти полтора месяца и вряд ли теперь в прежней компании тебе будет так же интересно. Поверь, очень скоро Паутина позовет тебя. А потому — нервы в коробочку и бери координаты. В Академии КС тебе будет лучше, чем в медицине, хотя и не желал я тебе судьбы вечного странника…

— Вообще-то я просто хочу знать, куда ты снова собрался, — совершенно спокойно возразил Рома, — потому что в начале нашего путешествия ты всего лишь хотел освободить маму и вернуться домой, к мирной и спокойной жизни. А сейчас тебе вдруг приспичило! Создается впечатление, что ты просто хочешь слинять.

В этот момент у подъезда просигналила машина. Я выглянул в окно и увидел царевский «опель».

— Такси, — сказал я.

— Как же вовремя! Теперь у тебя есть повод не отвечать.

Я распахнул окно и крикнул вниз:

— Серега! Мы сейчас спустимся!

Тот приоткрыл дверцу и помахал рукой — понял, мол, не глухой.

— Помнишь, я рассказывал тебе про Джемму? — снова повернулся я к сыну. Он кивнул, и я продолжил: — Выяснилось — она в большой беде. Я должен…

— Так она ведь замужем, — перебил Рома, — пусть заботливый супруг и спасает!

— Заботливый супруг, как ты выразился, был последним из бойцов Морганы и сейчас не в состоянии никого спасать, — пояснил я. — Впрочем, это долгая история, и я сам еще не до конца понял, что тут к чему. Так что, сам понимаешь, я должен идти.

— Один? — уточнил сын.

— Я — псих-одиночка, мне не привыкать, — усмехнулся я.

— Но вдвоем же веселее! — с надеждой в голосе сказал сын. — И я прикрою, если что!

В чем-то он, конечно, был прав, но…

— Нет! Сейчас ты нужен матери! — отрезал я.

— Я уже взрослый, — возразил он.

— И как взрослый мужик, должен понимать, что мать нельзя бросать одну после всего, что ей довелось пережить!

Ромка обреченно вздохнул и повесил голову:

— Ладно, уболтал.

Я проводил их до машины, обнял сына, церемонно попрощался с Юлей… Царев обрушил на меня ворох вопросов, но я был просто не в состоянии на них отвечать.

Потом они уехали, а я еще долго стоял под струями холодного ливня, испытывая страшную опустошенность и одиночество. Стена дождя как стеклом отрезала меня от всего мира, от людей, их забот и маленьких радостей.

Хотя дело было не в дожде. Это я сам не вписывался ни в какие рамки. Три года я пытался… честно пытался найти свое место среди людей, но так и остался чужим. Чужим и чуждым этому миру, который любил всей душой. Что ж, значит, так надо. Я развернулся и пошел к подъезду.

Сейчас помыться, выспаться, а завтра… Завтра предстоит долгий путь, в конце которого, я надеюсь, меня ждет что-нибудь еще, кроме смерти.

— Похоже, эту партию вы проиграли, почтенный Игрок?

— Как посмотреть… Хотя результат меня удивил.

— Тогда, может, начнем новую?

— С чего бы, если прежняя еще не закончилась?