Глава пятнадцатая

Да простится мне за то, что я опущу описание Парижа. Столько гораздо более великолепных перьев до меня оставили, и я не сомневаюсь еще оставят описания этого великого города. Тем более, что хотя, те, кто принимал нас в соответствии с неписанным, но свято соблюдаемым протоколом, устроили нам экскурсии, посещение всемирно известных очагов культуры и увеселительных заведений, все же главным занятием для нас было то дело, ради которого мы и переместились сюда. Вернее, делом занимались в основном Орехов и Ланина, я же в значительной степени был предоставлен самому себе. Пока шли переговоры я мог спокойно разъезжать, гулять по парижским улицам и бульварам, посещать музеи, любоваться картинами. Однако эта идиллия продолжалось недолго, однажды, когда я гулял по самой знаменитой парижской артерии, – Елисейским Полям, я вдруг почувствовал спиной на себе чей-то взгляд. Не спеша, делая вид, что рассматриваю дома, я обернулся. Мимо меня несся людской поток, и тех глаз, что выделяли меня в нем, я не сумел обнаружить. Но ощущение слежки теперь не покидало меня даже тогда, когда я был уверен, что ее за мной нет.

Мы жили в довольно скромной гостинице неподалеку от вокзала Сан-Лазар. Номера были тихие, удобные, но тесные. Ланина сама выбрала относительно дешевый отель, так как провозгласила кампанию за всемерную экономию средств в концерне. Наши комнаты располагались так: на втором этаже жил Орехов, на третьем – по соседству Ланина и я.

Это было на четвертый день нашего пребывания в Париже. Я вошел в свой номер и по привычке стал проверять оставленные в нем метки. И сразу же убедился, что пока я отсутствовал, кто-то побывал у меня в гостях. Я не боялся, что могло что-то пропасть: денег в номере я не хранил, а все секретные бумаги находились в сейфе одного из парижских банков. Но это посещение подтверждало, что наше пребывание здесь вызывает чей-то усиленный интерес.

Я не без некоторого колебания постучался к Ланиной. Последние два дня переговоры шли крайне напряженно и сильно ее выматывали, так как стороны никак не могли прийти к согласию. Я видел, что эта неудача серьезно влияет на ее настроение, Ланина была хмурой и, возвратясь поздно вечером в номер, закрывалась в нем до утра. И мне ничего не оставалось делать, как спуститься в расположенный неподалеку бар и, заказав бокал легкого французского вина, наблюдать за тем, как проводят свой досуг парижане.

Но сегодня имелись особые обстоятельства для того, чтобы потревожить ее покой. Ланина была в халате, она явно намеревалась лечь спать. И мое появление восприняла без большого восторга. Я рассказал ей о сделанных мною открытиях.

По нашей договоренности такие метки оставляла каждое утро в номере и она.

– Я проверяла, у меня все метки на месте, – сказала она.

– Значит, они почему-то оказали честь своим посещением только мне. Но не исключено, что к вам они могут прийти завтра.

– Но как они могут проникать в номер! – вдруг возмутилась она. – Я немедленно пожалуюсь хозяину гостиницы. Либо пусть ищет того, кто их пустил, либо мы переезжаем в другое пристанище.

– Там может все повториться. Да и не это сейчас важное.

– Что же по вашему мнению? – хмуро спросила Ланина.

– «Сосьете рюсс».

– Я не понимаю, почему вы до сих пор не занялись этими негодяями. Это во многом из-за них уже трое суток мы не можем сдвинуться с места в наших переговорах с французами. Если я соглашусь на их условия и их цены, то нашей прибыли от сделки хватит лишь на то, чтобы вернуться обратно домой. Сегодня они намекнули мне, что те продолжают сбивать цены. А вы ничего не делаете, дабы выяснить, кто за всем этим стоит. – Глаза Ланиной ярко сверкнули, словно молнии во время грозы.

– Это не совсем так, – возразил я, – кое что я за эти дни сделал.

– Что же именно, позвольте узнать?

– Я побывал у дома, где расположено это общество. Обычное здание, где арендуются офисы.

– И это все, что вы сделали за столько время?! Что же вы больше ничего не предприняли? – В голосе Ланиной прозвучало возмущение.

– Я хотел посоветоваться с вами, но вам было некогда.

– Да, боюсь, мы уедем ни с чем. – Теперь в ее голосе послышалась растерянность, и она уже по иному взглянула на меня.

– Так плохо?

Она пожала плечами.

– Нам очень нужна эта сделка, больше, чем им. У них есть выбор, у нас его нет. Я вам еще не говорила, но бурная деятельность Барона принесла нам серьезные убытки. После того, как он исчез, я посадила несколько ревизоров в его банк. Так вот, он почти на грани краха, большие суммы переведены в самые разные места, в основном в заграничные банки на счета разных фирм. Можно не сомневаться, что они подставные. Я так понимаю, что он заключал сделки с сами собой и переводил деньги в эти компании, которые сам же или с помощью подставных лиц и организовал.

– Встречается ли там название «Сосьете рюсс»? – спросил я.

Она быстро взглянула на меня.

– Да, встречается.

– И большие переводы?

– Нет, как ни странно очень маленькие. Но мои аудиторы считают, что это ничего не значит, деньги могли переводиться через цепочку банков. Так гораздо удобней, следы денег теряются. Есть косвенные свидетельства, что Барон активно использовал этот прием.

– Почему вы мне не рассказали об этих фактов раньше?

Ланина ответила не сразу.

– Мне не хотелось сообщать вам об этом. Аудиторы сделали вывод, что Барон начал активно переводить деньги в зарубежные банки с того момента, как я стала председателем Совета Директоров концерна. Я дала себя обмануть, я подписала несколько документов, которые он мне подсунул, и которые позволили ему провести некоторые операции.

– Что за операции? – спросил я, хотя видел, с какой большой неохотой делала она свои признания.

– Барон убедил меня, что нам необходима иметь за рубежом солидные средства, так как это позволит оперативно оплачивать наши контракты. Он мотивировал это тем, что нам, как российской компании, тут не очень доверяют. И надо доказывать им, что мы совсем не бедные родственники и что умеем заниматься бизнесом не хуже, чем они. Вы понимаете, я сама помогла ему украсть весьма приличную сумму.

Щеки Ланина покрылись красными пятнами, чтобы успокоиться, она потянулась за сигаретой. Сделав несколько глубоких затяжек, она посмотрела на меня.

– Что вы на все это скажете?

– Ничего не скажу, надо попробовать, насколько это возможно, исправить ошибки и вернуть деньги. По крайней мере то, что от них осталось.

– Вы пойдете в «Сосьете рюсс»?

– Если бы я знал все это раньше, я бы это сделал в первый же день нашего пребывания в Париже.

– Это опасно?

– Думаю, что это может быть опасным, – согласился я. – Но у нас снова нет выбора. Если Барон переводил в адрес этой фирмы деньги, значит она связана с ним. Я все больше утверждаюсь в мысли, что это он заказал ваше убийство и прислал киллера. Но хотел он устранить не вас, он хотел устранить всех. И я не исключаю, что это желание у него не пропало и теперь.

– Вы полагаете, он в Париже?

– Не исключаю такой возможности, вы ведь идете с ним по одному и тому же следу. И я не могу точно сказать, кто кого преследует: то ли он нас, то ли мы – его?

– Ну, хорошо, вы придете в «Сосьете рюсс». Что будете там делать?

– Представление не имею, – честно признался я. – Но я уверен, что мой визит без последствий не останется. Он заставит их как-то отреагировать на него.

– Вы должны вести себя осторожно, огласка поставит на наши переговоры крест. Наши партнеры не захотят иметь дело с компанией, о которой пишут газеты в разделе криминальной хроники и интересуется полиция. Тут не Россия.

– Это я уже понял.

– И прошу вас, берегите себя, – вдруг сказала Ланина. Ее глаза странно блеснули, но это блеск был таким мгновенным, что через минуту я уже сомневался, а был ли он на самом деле.