Глава 7
Сбежавшая невеста

Для Белинды появление королевского посланца, объявившего, что она должна предстать перед монархом и ответить за своё самовольство, было огромным потрясением. Девушка готова была разрыдаться прямо на глазах у высокомерного, равнодушного к её бедам мужчины. Но во время вспомнила свою подругу Аликс, умеющую держать себя в руках и достойно принимать удары судьбы. Она удержала рвущиеся наружу слёзы, и ей даже удалось ответить посланцу довольно спокойно. Она лишь испросила разрешения повидаться со своей родственницей, пребывающей в этом же монастыре, и получила его.

– Только недолго, леди, – холодно изрёк мужчина, – мы не можем пренебрегать желанием короля видеть вас как можно скорее.

– Я не задержу вас, милорд, – вежливо проговорила девушка, поспешно удаляясь.

Он проводил её взглядом. «А ничего милашка, пухленькая и мягкая на вид, – подумал. – И что, интересно, король измыслил для этой дочери изменника?»

А Белинда чуть ли не бегом поспешила на поиски своей тётушки, леди Луизы Бэкхем, а ныне сестры Марии. Нашла её в монастырском скриптории, где женщина рассматривала какую-то древнюю рукопись. Увидев бледную до синевы и крайне взволнованную родственницу, леди Луиза насторожилась.

– Что случилось, девочка? – тревожно спросила она. – За тобой кто-то гонится?

– Увы, тётушка, – с печалью в голосе и слезами на глазах проговорила в ответ Белинда. – Я пришла проститься.

Глаза бывшей графини широко открылись в удивлении.

– Король Генрих, как оказалось, не забыл обо мне. Шпионы, которые у него повсюду, легко нашли меня. И теперь король требует меня к себе.

Девушка горестно вздохнула и с трудом удержала готовые пролиться слёзы.

– И я не жду ничего хорошего от этого вызова к монарху. Чувствую сердцем, что мне предстоят трудные времена, – добавила она и бросилась на шею тётушке. – Я не надеюсь больше увидеться с вами и хочу сказать на прощание, что люблю и почитаю вас. Ведь у меня никого не осталось на земле, только вы, мой брат Джеймс и мой родной дядюшка Герберт, которого я совсем не знаю. И ещё моя подруга Аликс. Но где они все? А теперь меня разлучают и с вами.

И девушка, наконец, расплакалась, не сдерживаясь больше и не пытаясь казаться сильней, чем она есть на самом деле. Леди Луиза крепко обнимала её, успокаивающе поглаживая по спине, и что-то шептала.

– Ты должна быть сильной, девочка, – сказала, слегка отстранив племянницу погибшего мужа и заглянув ей в глаза, – в этом мире жестоких мужчин, не признающих ничего, кроме своих амбиций и стремления к власти, нам, слабым женщинам, остаётся лишь одно, чтобы выжить: научиться стать крепкими, но гибкими, как хороший клинок из толедской стали. Но им об этом знать не следует, пусть считают нас слабыми и пугливыми. Так будет легче ввести их в заблуждение.

Графиня нежно погладила девушку по щеке, взглядом подбадривая её:

– Мужайся, Белинда. Будь тверда, девочка моя, будь сильна духом, и да поможет тебе Господь всемогущий. А я буду молиться за тебя.

Леди Луиза поцеловала девушку и отпустила её. Она старалась держать себя в руках, пока было нужно. Но когда шаги Белинды стихли в отдалении, женщина не выдержала. Слёзы душили её. Сколько можно валить несчастий на одну семью?! Ну, до каких же пор? Долго сидела сестра Мария в тихом уединённом помещении, думая горькую думу. Когда она появилась в трапезной, Белинды уже не было. Она уехала из монастыря с тем мужчиной, что явился за ней от короля.

А через три дня в их стенах появился цистерианский монах, который оказался братом погибшего мужа леди Луизы, Эдгара Потри, графа Бэкхема. Настоятельница пригласила к себе сестру Марию и позволила родственникам поговорить наедине. Леди Луиза никогда прежде не видела среднего из сыновей барона Стэнхема, однако знала, что Герберт пошёл по духовной стезе. Теперь он стоял перед ней, брат Себастьян, в строгом облачении и с печальным выражением на аскетическом худом лице. Но в изящных линиях его чела проглядывали знакомые черты любимого мужа, а в чёрных глазах были то же упрямство и целеустремлённость, так несвойственные монашескому облику.

– Как же вы похожи с Эдгаром, Герберт, простите, брат Себастьян, – сквозь слёзы проговорила графиня, – и с моим дорогим Реджанальдом. Он был копией отца.

Тут уж женщина не выдержала и разрыдалась, не таясь.

– Не надо плакать, сестра, – мягко успокаивал её мужчина, – слезами горю помочь никак нельзя. Вы много пережили, но Господь не оставит вас, и в должное время ваша душа вознесётся над чёрными делами земных людей и воспарит к светлому небу. Уверен, что там вы встретите всех тех, кто был вам дорог, и возрадуетесь.

Графиня взглянула на родственника с благодарностью – она очень нуждалась в утешении. Уже более спокойным голосом она поведала брату-цистерианцу обо всех бедах, которые обрушились на их семью, и всех потерях.

– И вот теперь моя несчастная дочь томится в оковах навязанного ей королём Генрихом брака с ужасным человеком, чудовищем, – печально закончила она свой рассказ, – и боюсь, что и Белинду может ожидать нечто подобное. Добра от этого монарха я не жду.

– Как жаль, что я опоздал, – с глубоким чувством проговорил мужчина. – Бедная девочка! И я уже ничем не могу помочь ей. Совсем ничем.

Они посидели ещё немного, объединённые общим горем, и расстались. Два человека, никогда не видевшие друг друга и шедшие по жизни совершенно разными дорогами, столкнулись на мгновение на пересечении путей, по которым к людям приходят беды, и вновь разошлись, чтобы не встретиться уже никогда.

А Белинда, в сопровождении присланного за ней мужчины и шести вооружённых стражников продвигалась к Лондону. На душе было очень тревожно. Что ожидает её там? Какое ещё наказание измыслил для неё король, привыкший, как заядлый охотник, преследовать выбранную дичь до конца? Правда, охотился он исключительно за людьми. Скоро она получит ответ на свой вопрос. А пока что миля за милей стелилась дорога под копытами предоставленной ей спокойной рыжей кобылки, да свежий ветер пытался отнести назад все печали, хотя ему была не по силам эта задача. Всё тело девушки болело от непривычно долгого пребывания в седле, но больше всего болела душа.

И вот, наконец, Лондон. Её немногословный сопровождающий соизволил сказать, что король сейчас в Вестминстере, и они направляются туда. Вскоре отряд подъехал к причалу. Посланец короля отдал какие-то распоряжения и половина их отряда вместе с лошадьми остались на берегу, а Белинда в сопровождении четырёх оставшихся мужчин взошла на небольшую, но крепкую барку. Барка двинулась по реке. Девушка с любопытством оглядывалась вокруг. Но когда перед глазами встала мрачная громада мощной крепости, невольно вздрогнула и съёжилась.

– Да-да, леди, это Тауэр, – насмешливо проговорил сопровождающий её мужчина, – и надо очень постараться, чтобы не угодить туда, поскольку вернуться опять к жизни и свету вряд ли будет возможно.

Белинда бросила на мужчину испуганный взгляд, и он довольно улыбнулся – видимо, в его задачи входило не только доставить пленницу к королю, но и запугать её до последней степени, чтобы она совсем потеряла голову от страха. Что ж, придётся ему немного подыграть. Только где ему знать, что её испугала не мысль о том, что она может угодить в эту страшную тюрьму, а осознание факта, что именно здесь, на Тауэрском холме, расстались с жизнью дорогие для неё люди – отец и старшие братья. Какое счастье, что Джеймса не было с ними, когда всё это случилось, и он сумел спастись. Только как же ему жить на свете дальше без дома, без семьи, без средств?

Но вот завершился и последний этап пути в неизвестность, и барка причалила к берегу. Перед глазами было огромное строение, состоящее из множества башен и башенок с переходами между ними, нагромождением крыш и труб.

Они сошли на берег и двинулись к дворцу. Только вошли в него не с парадного входа, а откуда-то сбоку. Потом было множество длинных коридоров, лестниц, переходов, которые Белинде никогда не запомнить, и наконец дверь, перед которой они остановились. Рядом с дверью стоял вооружённый страж, и девушка поняла, что она отнюдь не гость в этом огромном дворце, а обычная пленница. Впрочем, если бы даже она была свободна в своих передвижениях, никогда не нашла бы дороги назад. Голова её слегка кружилась, ноги подкашивались, и хотелось только одного: покоя и тишины. Ей нужно было подумать и собраться с силами. Собраться с духом перед встречей с ожидающей её неизвестностью.

Комната была маленькой, однако в ней Белинда нашла всё, что необходимо, чтобы привести себя в порядок после дальней дороги. А вскоре появилась пожилая женщина, сурового и неприветливого вида, которая принесла ей поднос с едой. Она молча поставила свою ношу на стол и ушла, окинув девушку холодным взглядом. Белинда не стала обращать внимания на такие мелочи. До того ли ей было? Хотя, конечно, доброе слово сочувствия, несомненно, согрело бы её и придало сил.

Как это ни покажется странным, но, поев и помывшись с дороги, девушка безмятежно уснула, как будто ничего больше не опасалась в жизни, как будто ей не предстояла встреча с человеком, который волен распоряжаться её судьбой, как уже распорядился жизнями дорогих ей людей. Но видимо и тело, и нервы требовали отдыха накануне того, что должно произойти. Белинда очень хотела оказаться сильной перед лицом опасности. Это было даже странным ей самой. Ещё несколько месяцев назад она была робкой и послушной тому, кто имеет право приказывать. Но встреча с Аликс, которая не желала подчиняться чужой воле, очень изменила её. А прощальные слова леди Луизы так и стояли в ушах – чтобы выжить, женщине надо быть сильной и гибкой, как хорошо закалённый клинок из стали, но не стоит давать понять это мужчине. Что ж, она постарается. Может быть, даже сможет. Жизнь покажет.

Утро поднялось над землёй хмурое и неприветливое. Белинда умылась, оделась в лучшее из того, что было при ней, и стала ждать. Та же неразговорчивая женщина принесла ей скромный завтрак из хлеба, сыра и кружки эля. А потом снова долгие переходы по коридорам и лестницам и, наконец, небольшой, но дорого обставленный кабинет, где на возвышении в удобном высоком кресле сидел худощавый мужчина с суровым лицом и неулыбчивыми глазами. Белинда сразу поняла, кто перед ней, и присела в глубоком реверансе.

– Можете подняться, леди, – прозвучал голос, столь же холодный, как и взгляд. – Мы желаем услышать, почему вы осмелились сбежать из своего дома без нашего позволения. Говорите же.

– Я никуда не сбегала, Ваше Величество, – Белинде удалось взять себя в руки, и она говорила спокойно, хотя всё тело было напряжено до крайней степени. – Я просто была в отчаянии после гибели моих родных и смерти матери и искала утешения и временного успокоения в монастыре. Разве это грех?

– Нет, разумеется, хотя грех задавать вопросы своему монарху. Вы вправе лишь отвечать на наши.

– Простите, Ваше Величество, это от волнения.

– Забудем об этом. А теперь скажите, почему именно монастырь в Борли?

– Только потому, что там, как я знала, пребывает моя тётя, жена брата моего отца, погибшего несколько лет назад.

– Ну да, в битве с нами, не так ли? – король сурово нахмурился, глаза его опасно сузились.

– Я была тогда слишком молода, чтобы задумываться над тем, с кем воевал мой дядя, Ваше Величество. А сейчас мне просто нужно было прижаться к груди близкого мне человека, выплакать свои слёзы и получить утешение.

– И вы получили это, полагаю?

– Сполна, Ваше Величество.

– Ну что ж, теперь мы, ваш король, позаботимся о вашей судьбе. Хотя, насколько нам помнится, вы потеряли не всех близких. У вас ведь есть ещё один брат и, кажется, родной дядя.

Белинда напряглась. Это был вопрос, которого она очень страшилась. Не ответить на него нельзя, но и отвечать опасно.

– Это так, Ваше Величество, – девушка подняла на короля невинные глаза, большие, переливчатого орехового цвета и удивительно красивой формы, удлинённые, с чуть приподнятыми наружными уголками. – Но я давно не видела своего брата Джеймса, а про дядюшку вообще ничего не знаю, он ведь монашествует где-то.

Из широко открытых глаз потекли, наконец, крупные капли слёз, уже давно ожидаемые Генрихом. «А девочка довольно мила, – подумалось монарху, – хотя, конечно, хитра и изворотлива, как все эти йоркисты. Но это уже не моя головная боль».

– И что же, вы ни разу не слышали, где находится ваш брат, и в каких краях монашествует ваш дядя? Очень жаль. Мы хотели через вас передать вашему брату, что он может вернуться в свои владения. С него сняты обвинения в участии в заговоре, а земля всё ещё никому не передана. Он может стать очередным бароном Стэнхемом, если принесёт нам вассальную присягу.

«Осторожно, ловушка!» – прозвучало в голове девушки так ясно, как будто кто-то рядом с ней сказал эти слова вслух.

– Какая жалость, что я не могу этого сделать, – Белинда сокрушённо покачала головой. – Но я очень рада за брата, очень.

Король недобро усмехнулся. Девушке казалось, что он видит её насквозь, но она твёрдо решила довести свою игру до конца.

– Впрочем, это не так и важно, – равнодушно добавил Генрих, – совсем недавно нам стало известно, что ваш дядюшка, Герберт Потри, находится не так и далеко, в монастыре Клив Эбби в Сомерсете. Мы думаем, не сегодня, завтра, он будет здесь и расскажет нам всё, что знает. Но сейчас нам нужно поговорить о вас, леди. Монастырь не для вас. И мы решили найти вам достойного супруга. Думаем, вы будете довольны и благодарны своему королю за заботу.

Генрих Тюдор снова раздвинул в улыбке тонкие губы, но глаза оставались холодными.

Белинда немедленно присела в глубоком реверансе:

– Я благодарю вас за отеческую заботу обо мне, Ваше Величество, – проговорила она, хотя сердце болезненно сжалось от страха за себя и за родных.

«Да, хитра и коварна, – констатировал король, – но Джон Пертс с ней, несомненно, справится. А мне будет благодарен всю жизнь».

Генрих подал знак молчаливо стоявшему возле него невзрачному мужчине, и тот, не медля, ввёл в кабинет ещё одного участника этой встречи. Белинда замерла, содрогнувшись всем телом. Мужчина был невысок ростом и кривоног, но крепок как корявый дуб над обрывом, обдуваемый ветрами, но упрямо держащийся за жизнь всеми своими длинными и толстыми корнями. На вид ему было лет сорок, хотя возможно угрюмое выражение лица делало его старше. Увидев короля, мужчина подобострастно улыбнулся и склонился в глубоком поклоне.

– Подойди к нам, сэр Джон Пертс, и прими из наших рук великую милость.

Мужчина быстро вскинул глаза, оценив обращение короля, и довольная улыбка зазмеилась на его губах.

Генрих Тюдор имел привычку расплачиваться с теми, кто верно служил ему, награждая землями и титулами, которые отбирал у побеждённых противников. Много лет назад рядом с ним был верный сподвижник Ролан де Веллевиль, который прошёл с ним весь путь изгнанника в Бретани, под неусыпным оком герцога Франциска, и кочевал за ним из замка в замок. Потом он прибыл в Англию, когда Генрих решился открыто претендовать на корону, и немало помогал в этом вторжении. Он заслужил милость короля и получил её. В его руки Генрих передал часть владений семьи Тюдоров на острове Англси, в Пенлинедд. Дикие места, конечно, но Ролан доволен и не раз уже благодарил своего сюзерена за возможность стать бароном и иметь свои владения. Клялся верно служить до конца жизни. Клятвам король, разумеется, не верил – слишком часто видел, с какой лёгкостью они могут нарушаться. Но на верного человека всё же рассчитывал, хоть и приглядывал за ним, конечно.

У этого самого Ролана ходил то ли в слугах, то ли в телохранителях надёжный человек, Джон Пертс, служивший заодно и Генриху. Много раз он оказывался полезен в делах тонких и щекотливых, а награды до сих пор не получил, руки не дошли. Вот и будет ему награда – рыцарское звание, клочок собственной земли и жена из баронского рода в придачу. Пусть старается и дальше.

– Ты много лет успешно выполнял наши поручения, сэр Джон, и давно заслужил награду, – король взглянул на затаившего дыхание мужчину, – вот и получай её. Даруем тебе ныне рыцарское звание, участок земли с господским домом и парой селений и ещё жену. Смотри, какая молодая да пригожая, ещё и из баронской семьи. Нарожает тебе сыновей, будет кому твой род продолжить.

Мужчина мимоходом глянул на побледневшую как смерть Белинду и кинулся целовать королю руку.

– Век не забуду, Ваше Величество, – прошелестел он, – всю жизнь буду Бога за вас молить.

– Вот и хорошо, – король ещё раз сухо улыбнулся, – а теперь ступай, да не забудь девушку прихватить. Обвенчаешься здесь, в Лондоне, прежде чем отправляться в дальний путь.

И он отпустил их обоих взмахом руки.

Всё ещё стоявший в ожидании прислужник, приведший сюда Белинду, отправился с ней в обратный путь. Однако и мужчина, имя которого было Джон Пертс, следовал за ними. Когда прислужник оставил девушку возле её двери, сэр Джон вошёл в комнату вслед за ней.

– Что вам нужно в моей комнате, сэр? – как можно холоднее и надменнее спросила Белинда, скользнув по мужчине неприветливым взглядом.

– Ай-ай-ай, смотри, какие мы гордые, – насмешливо сузил глаза новоявленный рыцарь. – Это что же, все дочери баронов такие неприступные?

И он рассмеялся нехорошим, злым смехом, от которого у девушки по спине прошёл озноб.

– Но теперь об этом придётся забыть, леди, – холодно продолжил он, – поскольку король отдал тебя мне, а я не намерен церемониться с женщиной. И сейчас ты, дорогая, быстро дашь мне удовлетворение, прежде чем я пойду заниматься делами.

Глаза Белинды расширились от накатившего на неё ужаса, потому что в его намерениях сомнений не оставалось – мужчина спешно развязывал свои штаны, высвобождая на волю вздыбившееся орудие любви огромных размеров.

– Нет! – отчаянно закричала она. – Нет! Нет! Мы ведь ещё не обвенчаны.

– Какая разница, – хмуро откликнулся он, – если мне нужно от тебя лишь то, что уже принадлежит мне по воле короля. И не зли меня своим сопротивлением. Я этого не люблю, запомни.

Но Белинда, охваченная животным страхом перед тем, что должно произойти, отбежала от него и попыталась проскочить к двери. Увы, мужчина оказался проворнее и куда сильнее её. Он уверенно схватил её своей длинной рукой и швырнул на кровать, а потом хлёстко и больно ударил по лицу, когда она всё ещё продолжала сопротивляться.

– Вот и хорошо, дорогая, – насмешливо проговорил он, задирая ей юбки и жадно глядя на открывшиеся белые полные бёдра.

Рука его потянулась к тому, что было спрятано между ними, а на глаза Белинды навернулись горькие слёзы, от которых стало трудно дышать.

– Хорошо, хорошо, – продолжал повторять он, как будто в беспамятстве, а сам тем временем навалился на неё всем своим весом.

Белинде показалось, что её тело разорвали пополам, и она дико закричала, пытаясь вывернуться из-под навалившейся на неё тяжести. Но этот человек, которому король с лёгким сердцем отдал её, уже ничего не слышал. Он вошёл в экстаз, удовлетворяя себя, и только повторял, как помешанный своё «хорошо, хорошо». Потом, наконец, утих.

– Я доволен тобой, леди, – проговорил, усмехнувшись, – особенно тем, что ты оказалась нетронутой. Теперь тебе остаётся только нарожать мне полный дом детей, как велел король, чтобы продлить род Пертсов, отныне благородный рыцарский род.

С этими словами мужчина поднялся с разворошенной кровати, оправил одежду и. как ни в чём не бывало, покинул комнату, даже не оглянувшись на оставленную там женщину. Белинда со стоном поднялась на ноги и, как только стихли его шаги, кинулась к двери. «Бежать, бежать, бежать! – билось у неё в голове. – Бежать куда угодно, только бы никогда больше не видеть этого страшного мужчину, не испытывать боль и унижение, которым он подверг её». Но, открыв дверь, она увидела, что стражник по-прежнему стоит на своём посту, суровый и неумолимый. Ловушка захлопнулась прочно. Король, как видно, не доверял ей. Оставалось только вернуться в свою комнату и беспомощно рыдать, проклиная свою горькую долю. Потому что жить с таким мужем будет куда хуже, чем оказаться за стенами Тауэра. А конец один. Долго ей такой жизни не выдержать.

Следующие два дня к ней не заглядывал никто, кроме неразговорчивой надсмотрщицы, как называла её про себя девушка. Однако теперь в её холодных глазах промелькнуло, казалось, сочувствие, когда она увидела пятна крови на простыне и нижней юбке Белинды. Через полчаса она пришла снова, принеся с собой большой кувшин горячей воды и брусок мыла. Всё это она оставила на табурете у очага и вышла, бросив на девушку ещё один сочувственный взгляд. Белинда с удовольствием воспользовалась этой роскошью, чтобы привести себя в порядок, тщательно вымыться и простирнуть своё бельё. А на третий день явился сэр Пертс, так желающий продлить свой «благородный» род. Он был весел и явно доволен ходом событий.

– Собирайся, леди, нас ожидает священник, – заявил он с порога. – А рано утром мы отправимся в свои края. Хотя эту ночь мы ещё сможем провести очень весело, не так ли? Надо же отпраздновать нашу свадьбу по всем правилам.

Белинда содрогнулась всем телом, услышав его голос, но возражать не посмела. Она знала теперь, на что способен этот мужчина. Оставалась только смутная надежда, что ей удастся всё-таки убежать от него, пусть куда угодно, хоть в ад, но только подальше от этого страшного человека.

Однако пришлось пережить всё – и насильственное бракосочетание, когда невеста не имеет права сказать «нет» перед алтарём, и гнусное празднование этого события с обилием дешёвого вина, и брачную ночь с пьяным мужем, ещё более жестоким, но хотя бы быстро провалившимся в сон. Она всё стерпела, памятуя о том, что должна быть сильной и гибкой, чтобы со временем спастись и даже, возможно, отомстить за свою изломанную жизнь. Нежная пугливая девушка на глазах превращалась в хитрую жестокую волчицу, выжидающую своего часа. Да, жизни под силу всё, и такое превращение в том числе.

На следующий день утром, не так рано, как хотелось сэру Джону, поскольку тяжёлая раскалывающаяся голова ставила хозяину неожиданные препоны, они тронулись в долгий путь в далёкий северный Уэльс, как узнала Белинда. Отряд новоявленного рыцаря состоял из шести вооружённых воинов, рослых и сильных. Все они были равнодушны к её бедам. Никому не было дела до того, как ей тяжело сидеть в седле после проведенной с мужем ночи, как болит всё тело и плачет душа. Или ей только казалось, что все? Поскольку в голубых, как летнее небо, глазах одного из воинов, высокого и светловолосого, она поймала промелькнувшую тень сочувствия. Потом, позднее, на стоянке, он молча положил ей на седло толстую овечью шкуру, не слишком хорошо пахнувшую, но зато заметно облегчившую дальнейший путь. И всю дорогу до самого Уэльса она ощущала рядом его безмолвное присутствие, придающее ей мужества, как это ни покажется странным.

Путь был настолько долгим, что казался бесконечным. Они шли через Нортгемптон, Бирмингем, Шрусбери, Рексен и, наконец, оказались в местности, куда менее населённой, чем оставшаяся позади. Впереди показались горы, не слишком высокие, но всё же внушительные, с округлыми вершинами, покрытыми лугами и вересковыми пустошами. Казалось, что они нарядились в роскошный праздничный наряд, поскольку покрывшие их нижнюю часть густые лиственные леса осень уже успела раскрасить во все оттенки золотого и пурпурного цветов. Белинда, всегда чувствительная к красоте, с восхищением смотрела на открывшуюся её глазам картину.

– Наш край действительно прекрасен, миледи, – тихонько проговорил невзначай оказавшийся рядом воин, которого, Белинда уже знала это, звали Грэйд ап Талейн. – Вам понравится, я уверен. И всё будет не так уж плохо, поверьте.

Он взглянул на неё, и у женщины потеплело на сердце. Во взгляде мужчины были сочувствие, поддержка и… нежность.

– Спасибо, Грэйд, – тихонько прошептала она и двинулась дальше. Её муж ничего не должен был заметить, иначе несдобровать ни ей, ни этому такому симпатичному воину, незаметно охранявшему её всю дорогу.

Через горы они не пошли – там уже и снег мог выпасть на перевалах, как говорили мужчины, – а пробирались низинной частью вдоль побережья. Оно было сплошь изрезанным бухтами разного размера, большими и маленькими, а море у его берегов казалось очень неспокойным. Белинде стало страшно, однако мужчины вели себя спокойно и уверенно. И она тоже немного приободрилась, перехватив утешающий взгляд Грэйда. «Всё будет хорошо», – успокаивали её голубые глаза. И ей хотелось верить им.

И вот они достигли пролива Менай. Оказалось, что им нужно перебраться на огромный остров, который простирался за этой неширокой, но бурной водной преградой. На том берегу поднимались белые известняковые утёсы и виднелись многочисленные скалистые бухты. Как же туда попасть? У Белинды широко открылись глаза. Но мужчины знали своё дело. Они быстро и умело переправили на тот берег и людей, и коней, и поклажу, и вновь двинулись вперёд, теперь уже вглубь острова, который, как поняла Белинда, имел название Англси. Господи Боже! Пречистая Дева Мария! Куда её занесло?! Белинда растерянно огляделась вокруг и вновь успокоилась только тогда, когда встретилась глазами с сияющим голубизной взглядом Грэйда. Этот мужчина удивительно действовал на неё, хотя разговаривать им почти не приходилось. От него исходили сила и спокойствие, и когда ей было очень плохо, она просто искала его глазами, а найдя, погружалась на миг в голубой взгляд. Это помогало. Особенно после того, как на стоянках муж предъявлял на неё свои права и грубо, напористо осуществлял их, бесконечно повторяя своё «хорошо, хорошо».

Остров, по которому они ехали, был, в основном, равнинным. Но время от времени на этой равнине возникали высокие каменные сооружения, возможно, ритуального характера, поскольку производили впечатление погребальных монументов. Одно из таких каменных сооружений надолго запало в память Белинде, произведя на неё неизгладимое впечатление. Одиноко стоящая посреди равнины высокая каменная фигура была очень похожа на женщину, повернувшуюся спиной к путникам. Её длинные волосы падали на спину, голова была гордо поднята, а руки сведены за спиной. Женская фигура была очень прямой, даже напряжённой, и Белинде показалось, что она олицетворяет собой её судьбу. Да, ей надо быть сильной и гордой, чтобы не потерять себя в этом ужасном браке, устроенном безжалостным королём, погубившим всю её семью. Удалось ли Генриху найти Джеймса? А дядюшку Герберта, удалившегося от мира за монастырские стены? Теперь она никогда не узнает об этом, как и о том, что сталось с милой Аликс, такой отчаянно храброй в своём желании спастись от уготованной ей судьбы. А самой надо было бороться за жизнь, как бы это ни было трудно.

Ещё несколько дней пути, и они достигли цели. Двигались на запад, или скорее на северо-запад, как показывало солнце. И вот перед глазами путников открылось небольшое, но, похоже, глубокое озеро со сложным названием – Ллин-Керриг-Бах – сразу и не запомнишь. А на его берегу раскинулось поместье, подаренное королём человеку, оказывавшему ему в прошлом услуги. Кого он для этого лишил прав собственности? Или даже казнил? Однако сэра Джона такие мысли не тревожили. Он был чрезвычайно рад получить владение, оказавшееся, вопреки его опасениям, весьма богатым и удобным. Вокруг поместья раскинулись три бедных на вид поселения, люди из которых обрабатывали здесь землю, выпасали скот и делали всю домашнюю работу. Их дети были худыми и голодными, но нового хозяина это не взволновало ни на миг. Он тут же призвал управителя и учинил ему строгий допрос о доходах поместья и возможных путях их увеличения. Новоявленный рыцарь, сэр Джон Пертс, желал незамедлительно стать не только благородным, но и богатым человеком.

Вскоре после их приезда в эти края на землю упала зима, и она показалась Белинде очень суровой и тяжелой. Такой же тяжёлой, как и её жизнь. Муж без конца требовал от неё наследника, и ради этого дела трудился не только ночью, но и, бывало, днём, особенно когда выпьет лишнего. В таких случаях он, вопреки ожиданиям, становился неутомимым и доводил жену чуть ли не до истерики. Со временем она научилась справляться с этой устрашающей похотью, подливая в кружку мужа успокоительное зелье, которое дала ей старушка из дальней деревеньки, расположенной почти что под лесом. Он засыпал, а Белинда давала отдых измученному телу. Но не душе. Душа по-прежнему болела и стонала.

Как ни тяжела была первая зима Белинды в Уэльсе, но подошла к концу и она. Пригрело солнышко. Вновь зазеленели луга, расцвеченные кое-где яркими красками лилий и пурпурными пятнами ятрышника. На склонах над озером расцвели нежные бледно-жёлтые нарциссы. Жизнь, казалось, повернулась к несчастной женщине своей лучшей стороной. Но именно в это время и произошло страшное событие, навсегда врезавшееся в её память и опять резко изменившее её судьбу.

В первый день мая, когда люди из их селений собрались на большой поляне, чтобы плясать вокруг поставленного посередине и увитого лентами дерева, хозяину возжелалось развлечься с женой. Он был весьма недоволен тем, что Белинда до сих пор не в тягости от него, хотя он старается изо всех сил, как он сказал. От него сильно пахло элем, и жена попыталась его утихомирить. Однако это только подлило масла в огонь. Ярость сэра Джона возросла до небес, он грубо схватил женщину за руку и повалил на землю тут же, на глазах у собственных селян. Кто-то тихо ахнул, раздался приглушённый женский вскрик, но мужчина не обращал внимания. Он старался войти в женское тело, почти раздирая его в нетерпении, но не смог, не получилось. И тогда он приподнялся над женой и изо всех сил ударил её – раз, другой и третий. Четвёртый удар не достиг цели. Молнией метнувшаяся к хозяевам фигура заломила поднятую руку. Это Грэйд, не выдержав, кинулся на помощь женщине, которую боготворил с первого же взгляда на неё. Разъярённый сэр Джон приподнялся, чтобы дать достойный ответ дерзкому воину, раскрыл рот, но произнести не смог ничего. Глаза его, казалось, вылезли из орбит, он захрипел и снова тяжело упал на тело жены. Похоже, всё было кончено. Грэйд быстро отбросил обмякшее тело и, освободив обессилевшую от ужаса и боли Белинду, поставил её на ноги. Но ей было не под силу стоять самостоятельно, и она ухватилась двумя руками за сильные плечи воина.

– Спаси меня, Грэйд, – прошептали бледные губы, – увези меня отсюда. Я не могу этого видеть.

– Да, миледи, – ответил твёрдый голос, – я, конечно, увезу вас, потому что шериф во всём обвинит женщину, кого же ещё.

Никто не стал препятствовать, когда двое людей, мужчина и женщина, хозяйка и воин-охранник, оседлали коней и вихрем умчались куда-то на юг. То, что произойдёт потом, конечно, не вызывало радости. Но худшего хозяина, чем только что скончавшийся сэр Джон, трудно было найти. И люди позволили скрыться несчастной женщине, которая на их глазах терпела издевательства мужа всю долгую зиму.

А беглецы остановились, только удалившись от поместья на приличное расстояние и затерявшись среди невысоких холмов, окружающих Холихед-Маунтин. И только теперь встал вопрос, куда они едут, где могут спрятаться. Грэйд думал недолго.

– Я не могу предложить вам ничего лучшего, миледи, чем свой дом в сердце Кембрийских гор, недалеко от Сноудона, – сказал мужчина, пытливо глядя в ставшие тёмными от пережитого ореховые глаза. – Если это не унизит ваше достоинство, конечно.

– Замолчи, Грэйд, – вскинулась Белинда, – больше чем меня унизил покойный муж, сделать этого уже нельзя. Вопрос в том, как примет меня твой дом.

Лицо мужчины просветлело.

– В моём доме хозяйничает сейчас моя старшая сестра Морвэн, которая вырастила меня вместо матери, и она будет рада вам. А для меня ваше присутствие станет великим счастьем, о котором можно только мечтать.

– Тогда поцелуй меня, Грэйд, и перестань величать «миледи». Я теперь просто Белинда.

– Не просто Белинда, а жена Грэйда ап Талейна, если вы согласны, – ответил воин, разняв их слившиеся в поцелуе губы.

– Да, конечно же, да, Грэйд. За эти страшные полгода моей жизни я научилась ценить искренность и мужество. Я верю тебе и буду рада провести с тобой всю свою жизнь.

Беглецы без помех добрались до побережья и пересекли пролив Менай, на этот раз спокойный и ласковый. А потом углубились в горы, казавшиеся такими устрашающими при первой встрече с ними. Теперь и они стали приветливей. Их нижняя часть густо заросла дубами, вязами, грабом и буком, а вверху зеленели луга. Нежно-жёлтые нарциссы уже отцвели, но зато склоны покрыл ярко золотой ковёр лютиков. Это было так красиво, что дух захватывало.

Дом Грэйда оказался небольшим, но крепким, а его сестра действительно приняла Белинду с радостью. Священника нашли не сразу. Но всё же, когда родился их первенец, Тэдриг ап Грэйд, пара была уже обвенчана. И пошла жизнь, совершенно не похожая на прежнюю. В этой жизни были заботы, была работа по дому, но была и горячая любовь мужа, согревающая сердце и наполняющая всё тело ощущением счастья. Постепенно забылись и пережитые несчастья, и король Генрих с его стремлением ломать чужие жизни. Смягчились и воспоминания об оставленных далеко, кажется, в другом мире, родных. Но сердце чувствовало – брат жив, и от этого становилось легче.

А король Генрих после отъезда сэра Джона Пертса и отданной ему в жёны Белинды призвал к себе опытного в таких делах человека и послал его в монастырь Клив Эбби, оказавшийся совсем небольшим и небогатым. Но результаты поиска не обрадовали. Незадолго до появления его человека брат Себастьян покинул стены монастыря, получив от настоятеля наказ отправиться к братьям-цистерианцам в аббатство Обазин в Лимузене, в самом сердце Франции, чтобы получить от них чрезвычайно важный трактат, который нужно будет ещё переписать. Так что, как скоро может вернуться обратно брат Себастьян, не знает никто. Ниточка была оборвана. Младший сын казнённого по обвинению в измене барона Филиппа Стэнхема остался на свободе и может в любой момент объявится в качестве врага. Это плохо. Король любил тщательно подчищать все свои дела такого рода.

Что случилось с новоиспеченным рыцарем сэром Джоном Пертсом и его женой Белиндой Потри, король так никогда и не узнал. Остров Англси в Уэльсе слишком далеко от Лондона и от круга интересов монарха, обременённого множеством других забот.