Глава 27
В приоткрытую кухонную дверь были хорошо видны целующиеся Глеб и Варюшка. Такое впечатление, что он готов был съесть нашу лисичку. Жадно касался ее тела, целовал, словно разум потерял. Да и девушка отвечала ему с не меньшим пылом. Того и гляди разделочный стол используют не по назначению.
Мы с Пелагей Павловной совершенно наглым, бесстыдным образом подглядывали за нашими влюбленными, предварительно выпроводив не менее любопытных работников резиденции из столовой. Мало ли, что они намеревались пообедать. По мнению старенькой зайчихи, придется подождать, коль Глебушка решился предложить метку Варваре Беленькой. Причем, прямо на кухне, спонтанно, нечаянно обнаружив одного из охранников-перевертышей, скажем, за попыткой «браконьерства» в своем заповеднике.
— Ну и что здесь происходит? — тихо и хрипло прозвучал у нас над головами голос Хмурого.
Мы с зайчихой вздрогнули от неожиданности. Синхронно обернулись, я смутилась, даже щеки загорелись, Пелагея Павловна тоже — вон как румянец проступил. Короче, попались с поличным и стыдливо затеребили: она — белоснежный передник, а я — поясок красного платья.
Зайчиха таинственно показала глазами на кухонную дверь и приложила палец к губам. Егор заглянул туда, хмыкнул понятливо и неожиданно обнял нас обеих за плечи, прижимая к себе:
— Ну и любопытные же вы, милые мои.
Пелагея, заглядывая в улыбающееся лицо Хмурого, погладила его старческой ладошкой по мощной груди, затянутой в неизменно черный костюм и, вытерев слезинку со своей щеки, призналась:
— Думала не доживу до того дня, когда увижу твою улыбку, Егорушка.
Он удивленно посмотрел на нее, улыбка растаяла, но в глазах и голосе были искренние тепло и забота:
— Почему ж не порадоваться, если лучший друг жениться собрался. А вы, мои единственные, подглядываете за беднягой. Смущаете…
— Правда — единственные? — хитренько переспросила Пелагея, цепляясь за плечо Хмурого.
Внезапно ощутив его смущение, я удивилась невероятно. Пожав плечами, Егор помолчал, потом обнял ее крепче и подтвердил:
— По сути, ты показала, что значит материнская любовь. Ты, да Петр Алексеевич — наша семья. Терпела, любила по-своему, воспитывала, уму-разуму учила… Ты наша любимая нянюшка. Кто накормит, обогреет, пожалеет…
— Своих боги не дали, а вы для нас с Петрушей родными сынками стали, — всхлипнула Пелагея Павловна, трогательно обнимая пухлыми ручками большого мужчину.
К счастью, приемный сын не стоял равнодушным истуканом, обнял ее, неловко переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Неужели и вправду не умеет, не знает, как проявляются чувства в подобных ситуациях?
— Я знаю, родная, знаю. Мы втроем знаем. И безмерно благодарны.
Егор обнимал всхлипывающую зайчиху, а поверх ее головы смотрел на меня, с трудом сдерживающую слезы от накала эмоций. Покачал головой насмешливо, но, видимо, для него оказалось слишком. Окликнул друга:
— Глеб, заканчивай там, дел много, — погладил Пелагею по спине, развернулся и ушел.
Из кухни вышел жених. С блестящими глазами, взъерошенный и конечно недовольный тем, что их прервали. Увидев нас, нахмурился, но ушел без комментариев. Мы кинулись поздравлять и тискать Варюшку, а я — еще и чуточку завидовать.
Спустя час охрана сообщила о прибытии мебельщиков. Вот так неожиданность! Я-то о готовящейся проделке забыла напрочь. Представитель производителя протиснулся в приемную с приличных размеров коробкой. Белозубо улыбнулся, заставив ощутить магию серых, облепившую меня со всех сторон. Распаковав «сюрприз», приготовленный для Егора, маг насладился восхищением, после того как я заглянула под крышку коробки, потом сообщил, что остальное доставят ближе к вечеру.
Я сбегала в бухгалтерию и завизировала чек на оплату. Затем, поблагодарив мага, выпроводила. Ее Величество Месть Долго Выдержанная, бурлила и срочно требовала выхода. Меня не смутило даже то обстоятельство, что сейчас за стеной заседают все трое. Подхватив нарядную коробку, я отворила дверь кабинета и под вопросительными взглядами руководства компании прошла к Хмурому. Поставила коробку перед ним на стол и, наверняка сверкнув глазами в мрачном предвкушении, торжественно объявила:
— Вот! Принесла макет новой мебели для твоего кабинета. Оцени…
Егор нахмурился, по моему виду заподозрив неладное. Медленно встал и откинул крышку коробки, которая, как и предполагалась, раскрылась полностью, представляя на суд заказчика выбранный образец в миниатюре, но выполненный со всем тщанием. У меня в детстве тоже был подобных размеров игрушечный гарнитур. Любила я возиться с куклами и домиками.
— Это что такое? — Глеб подошел поближе и в недоумении вытаращился на серо-розовый диванчик и несколько кресел ему под стать на гнутых резных ножках в виде звериных лапок. По его ощущениям — беспредел.
— Это шутка, Егор? — следом пробасил Сава, недоверчиво посмотрев на друга.
А сам Хмурый, прищурившись, сверлил меня суровым взглядом.
— Тебе станет легче? — ровно спросил он.
— Еще бы, — криво улыбнулась я. — Впечатления — незабываемые.
— Да, такую мебель в кабинете главы точно никто не сможет забыть, — оценил Глеб, посмотрев на меня словно на бомбу замедленного действия.
— Главное, чтобы Егор запомнил, остальные меня совершенно не волнуют, — пожала я плечами и, в душе напевая, удалилась.
Мужчины не появлялись из кабинета, может быть, даже осмысливая грядущие последствия, часа два. Тем временем, уведомив о следующей доставке, в приемную вошла охрана с незнакомцами. Мебель привезли, но предстояло вынести старую.
Три неразлучных друга с угрюмыми лицами восседали за столом переговоров, наблюдая за магами, споро выносившими старую мебель и заносившими новую, в упаковке. Все аккуратно расставили по местам. Улыбчивый, немного суетливый представитель компании-изготовителя произнес заклинание и коснулся упаковки. Та, словно по мановению волшебной палочки, истаяла, открыв вид на добротный солидный диван из темно-коричневой кожи, с деревянными подлокотниками. И в том же стиле глубокие кресла.
Несомненно, я тогда чудовищно злилась на Егора, но выбор сделала в пользу красивой, основательной и удобной мебели, чтобы, не приведи нелегкая, попусту не тратить чужие деньги. Кабинет главы клана не может выглядеть как девчачья комната, а должен внушать уважение и некоторое чувство зависти к его владельцу.
Когда обертка растворилась, я специально наблюдала за лицами оборотней. И чувство огромного облегчения скрыть они не смогли. Меня им буквально затопило. Егор, лицо которого слегка вытянулось от удивления, вновь обрел спокойствие. Посмотрел на меня с пониманием и усмешкой, покачал головой — а потом неожиданно рассмеялся и пообещал:
«Я точно запомню этот момент, Ксения».
Представитель мебельной фирмы забеспокоился: вдруг заказчики недовольны исполнением. Но мы дружно заверили его, что все замечательно. В приемную я возвращалась, провожая магов, пританцовывая от прекрасного настроения. Дальше день пошел как обычно — в заботах.
А ближе к вечеру, прибрав на столе, я оглядела приемную и выскользнула за дверь прогуляться по парку, разбитому вокруг особняка. По счастью, в нем росли не только уже облетевшие лиственные деревья, но и вечнозеленые, продолжавшие радовать глаз. Совсем как в том парке за стеной, куда я частенько наведывалась подышать после рабочего дня…
Вернувшись в свою комнату с ужином, который забрала из столовой с собой, приняла ванную. Где воспользовалась маслом для тела из набора чудесных средств «От Чаровых», подаренных Савой. Благоухая клубникой со сливками, надела черную шелковую комбинацию на тоненьких бретельках, сверху завязала халатик и расставила на столе тарелки с едой. Если Егор проголодался, ему будет чем перекусить. Мне же в горло ничего не лезло от страхов и сомнений: вдруг мой ягуар сегодня не придет, а я, как влюбленная наивная дурочка, жду, нервничаю.
Чтобы убить время, включила телевизор. Экран мягко осветил комнату. Но как назло, все, что показывали, интереса не вызывало. Поначалу. Новости оказались любопытными, захватывающими и трагическими. Сменялись картинки. В другом регионе Сумеречного опять кто-то из магов прорыв устроил, призраки сожгли четверть города. На севере столкнулись кланы оборотней. На юге правоохранительные органы, накрыв банду вампиров, устроивших тотализатор на победителей в кровавой охоте, освободили нескольких магов и оборотней. Один из высокопоставленных магов, брызжа слюной, требовал сурового наказания за подобные преступления, причем, не только для организаторов, но и кланов. Для пущего устрашения. И я могла понять почему: в кровавой охоте погиб его сын…
— Новости на ночь лучше не смотреть, — раздался приглушенный голос.
— Ой! — я вздрогнула, выходя из оцепенения, и заворожено наблюдала за приближающимся Егором.
Он переоделся в тот самый роскошный черный халат, только сегодня струящийся шелк обнимал не мое, а его тело, оставляя наружи узкую полоску мускулистой обнаженной груди, будившей воображение. Черные волосы еще влажные после душа. Горящие глаза… Я поднялась и шагнула навстречу ему, коснулась груди и погладила мощную шею, покрытую шрамами, опять содрогаясь, представив, какую боль он испытывал в тот момент.
— Скажи мне еще раз, — хрипло приказал ягуар.
Сначала не поняла, о чем он, но, опять заглянув в глаза, почувствовала его мрачное нетерпение, ожидание, эмоциональный голод. Почему же так сложно снова произнести три заветных слова вслух? Признаваться раз за разом?
Его рука взметнулась вверх, но я даже не вздрогнула, на уровне подсознания твердо уверенная, что этот мужчина никогда не причинит мне вреда. Не ударит. Теплая ладонь привычно легла мне на затылок, помассировала, чуть надавила, словно поторапливая. Затем Егор наклонился и мягко коснулся моих губ, стирая любые сомнения.
Я положила ладони ему на грудь, потянулась на цыпочках и начала целовать шрамы на его горле, нашептывая:
— Я люблю тебя. Очень люблю. Сильно-сильно…
Как и утром, он не зарычал, не дернулся в попытке защитить горло. Подхватил меня под ягодицы, заставив обнять его талию ногами. Вокруг нас расползался терпкий густой запах его желания. Часть которого, благодаря укусу во время страсти, словно запечатлевается. Так ставится метка самца.
— Моя сладкая девочка, — шепнул оборотень, осторожно сжимая губами кожу у меня на шее. Мотнул головой, с трудом отстраняясь, чтобы не укусить, будто стряхивая наваждение. И понес меня на кровать.
Если вчера меня знакомили со страстью оборотня, то сегодня было иначе. Горячее, жестче. Ягуар стремился к полному и беспрекословному доминированию, хоть и мягко, без малейшей грубости или насилия. Буквально обволакивал страстью, заставлял забыть обо всем, кроме его рук, губ, горячего властного тела и хриплого голоса с требовательными нотками. Вместе со мной плавился в огне страсти и желания. И каждый раз, достигая пика, просил признаться ему в любви еще раз и еще. Бесконечно.
* * *
Я свернулась клубочком под боком у любимого, выжатая до предела, и со счастливой улыбкой слушала, как бьется его сердце, а пальчиком то считала кубики на превосходном мужском прессе, то выводила рисунки на широкой груди.
Кровать скрипнула под весом Егора, когда он улегся набок, заодно и меня повернув к себе спиной, прижал покрепче и, уткнувшись мне в макушку носом, шумно задышал. Обхватив его ладонь, уткнулась в нее носом, тоже наслаждаясь неповторимым и родным запахом. Лизнула сердцевинку, прошлась языком по кончикам пальцев и закрыла глаза, уплывая в сон.
— Ксень, в конце недели в клан съездим, — тихо, сонно пробормотал Егор, полностью расслабляясь.
— Зачем? — всполошилась я. Сна ни в одном глазу. Вдруг надоела? Наскучила? Хочет избавиться…
— Мой дом посмотришь, — сладко зевнул он.
— И? — едва слышно предложила ему продолжить.
— Надеюсь, он тебе понравится, — уклонился он от прямых объяснений.
— А зачем тебе дом в клане? — зашла я с другой стороны. — У тебя здесь великолепное жилье…
Он приподнялся на локте, опершись на подушку, снова щекотно повозил носом по моей шее. Я ощутила его острую нужду. Как мне показалось, хотел меня укусить, пометить. Дальше над ухом раздался отчетливый скрип клыков, потом уловила внутреннюю борьбу. Секунда-другая — Егор вновь расслабился, откидываясь на подушку и подтаскивая меня к себе.
— Я построил его на будущее, для своей семьи, — произнес он глухо.
— Можно не смотреть, — хрипло, с горечью ответила я. — Точно понравится.
Его рука, лежащая на мне, напряглась; в голосе прорезалась жесткие тона:
— Я хочу, чтобы ты посмотрела, — помолчал и добавил, — может, что-то изменить надо будет… решим в конце недели.
Я хрипло хихикнула:
— Неужели тебе мой розовый подарок пришелся по вкусу.
Шутку Егор не поддержал, опять замолчал, и через минуту неожиданно сообщил:
— Мы с Глебом завтра улетим на пару дней. Ты останешься здесь, и Сава тоже.
— Куда? — опешила я.
— На рудники, которые недавно у Нелидова купили. Надо кое-какие проблемки там уладить. На вертолете смотаемся быстро…
Я моментально развернулась, села, положив ему на грудь ладошки, и, заискивающе заглядывая в глаза, умоляюще попросила:
— Егор, можно мне с вами? Прошу-прошу-прошу. Ну, пожалуйста!
— Что там смотреть-то? — удивился он. — Тем более, женщине. В Песочном на территории завода и то лучше.
— Я кроме Песочного толком ничего не видела. И на вертолете не летала, а сверху можно много чего увидеть. Интересно же. Обещаю не вертеться у тебя под ногами и слушаться буду.
— Во всем? — желтые глаза сверкнули в предвкушении.
— Во всем! — потерлась грудью о его грудь и заурчала для большей убедительности.
Он с минуту раздумывал, затем кивнул, соглашаясь:
— Хорошо, предупрежу Коха, что он тут останется за главного. Саву возьмем с собой. Втроем за тобой проще присматривать, мало ли…
Я восторженно запищала и кинулась обниматься. Чувствовалось, что Егор доволен, удовлетворен и спокоен. Смотрел снисходительно, но точно обрадовался, что нам не придется расставаться на целых два дня. Его ладони скользили по моей спине, поглаживая, а под моими — мерно вздымалась мускулистая грудь. Мы смотрели в лицо друг другу. Я робко улыбнулась, погладив его по мускулистому плечу, потом пощекотала пальцами гладкий упрямый подбородок.
— Не понимаю, чем я тебе приглянулся? — черные брови Егора сошлись у переносицы.
Я мечтательно пожала плечами и подперла рукой щеку.
— Может потому, что для меня ты особенный? — тихо шепнула в ответ. — Лучше всех пахнешь… двигаешься, выглядишь, что-то делаешь… особенный во всем, даже если другие чего-то не видят… Самый-самый.
— Думаешь? — лениво усмехнулся Егор, чуть сжимая моя плечи, подтягивая повыше к себе.
— А ты меня… разве иначе воспринимаешь? — с затаенной надеждой едва слышно спросила я.
Он подтянул меня к своему лицу, перевернул на спину, уложив на свою руку. Склонился и провел кончиками пальцев по моему лицу, наверное, повторяя понравившуюся ласку. Я уловила его чувства, всколыхнувшиеся после вопроса: невероятную надежду, мрачные сомнения и неуверенность. Затем — всепоглощающее желание, но, скорее, не физическое, а душевное. Можно только предположить, чего именно он желает так сильно, с каждой секундой темнеющими глазами вглядываясь в мое лицо.
— Ты, действительно, другая. Для меня не такая, как все, — наконец проскрипел он.
Я с облегчением выдохнула, и он это отметил — глаза цвета темного янтаря таинственно сверкнули. Большим пальцем погладил мои губы, слегка сминая их, придержал мой подбородок, заставляя прямо смотреть ему в глаза. И едва слышно поинтересовался, послав по моей коже волну мурашек:
— А ты не боишься, став в чем-то уникальной для меня, особенной, попасть в капкан? Моих чувств? Перевертыши — собственники больше, чем любой маг: светлый или темный. А ты ведь к ним привыкла.
— Угрожаешь? — нервно хихикнула я.
Янтарный оттенок глаз оборотня вновь превратился в золотой, хищно поблескивающий. Сейчас на меня смотрел не человек, а зверь. Изучая, предупреждая и главное — проверяя.
— Верность кота, тем более крупного хищника серого мира, — далеко не шутки. Не игра. И отказаться от нее, наигравшись в любовь, у тебя не выйдет. Ягуар свою добычу никогда не отпустит и не отдаст другому.
— Я за верность всей душой, — хрипло выдохнула я.
Мои пальцы дрожали, когда я решилась коснуться его щеки, чтобы погладить.
— Настолько уверена в себе? — дернул он плечом, словно хвостом хотелось.
— Да, — потерлась щекой о его ладонь, обнимающую мое лицо.
— Хорошо, — ровно ответил он и поцеловал.
Нежно, сладко, долго…
Когда наши страсти утихли, я все-таки решилась нарушить тишину:
— Я знаю, тебе неприятно об этом говорить… Если коты верные… то как вышло, что твои родители попали в запутанную… ситуацию. И в итоге лишили тебя семьи?
Мы вновь лежали на боку словно ложка в ложке. Его рука на моем бедре напряглась, а тяжелый вздох всколыхнул волосы на макушке. Егор ответил коротко:
— В пару объединяются по разным причинам. Мою мать выдали за отчима по расчету. Два клана обменялись самками, чтобы прекратить стычки на своих городских территориях. О чувствах и верности речи тогда не шло. Да и не знает она, что такое верность и чувства, слишком не стабильна ее кошка. Вспыльчивая, злобная, расчетливая стерва. А бросивший ее любовник — ягуар, который поддался природным инстинктам, встретив самку в фертильный период.
— А твой отчим? — сипло от сочувствия и расстройства спросила я.
— А что он? — вяло спросил Егор.
— Он хранил ей верность?
— Они живы, Ксения. Просто для меня умерли, как и весь клан. Да, ненавидит, но хранит. Разум преданного супруга иногда бессилен против кошачьей сущности. А верность, предупреждаю еще раз, отдается в жизни единожды. Просто его кот слабый и свое защитить не сумел. А я — смогу!
— Я тоже буду беречь свое и никому не отдам, — буркнула, грозно посмотрев на Егора.
На несколько мгновений мы устроили «гляделки», а потом мой любимый расхохотался:
— Моя маленькая ревнивая рыська-собственница.
— Да, так и знай, мы с ней очень даже жадные собственницы и делиться ни с кем не собираемся, — подтвердила я.
